Кровавый век. Дух воина

Даже палач, живьем сдирающий с людей кожу, показался бы ему куда более милосердным, чем это тошнотворное утро. Голова болела так, будто по ней всю ночь били обухом топора, а в череп тыкали раскаленными иглами. Горло превратилось в выжженную пустыню. В рот, казалось, нагадило стадо коров. Глаза слезились и никак не хотели открываться. Мышцы облепил свинец, а позвоночник явно прилип к кровати.

Да, знают Предки, похмелье не обманешь. Оно всегда напомнит человеку об его истинном возрасте. Куда подевались вчерашняя удаль и ощущение легкости? Как он вообще попал в свои покои? Проклятье, а не обоссался ли он на глазах у стражи? Это ведь они заботливо приволокли его сюда, кто ж еще?

– Не-е-ет, – протянул Брудвар, приложив кулаки к воспаленным вискам.

«Как же плохо», – чуть не заскулил от бессилия.

Охая, он привстал на локоть и лихорадочно осмотрел комнату в поисках чего-то, что смогло бы утолить жажду. Повезло. Видимо, стражники оставили графин с водой, заботливо поставив его на соседней тумбе.

«Надо бы прибавить им жалованье», – с благодарностью подумал Брудвар, припав губами к жидкости.

Вождь вновь упал на кровать в слабой надежде на то, что ему еще удастся заснуть и следующее пробуждение станет не таким ужасным. Тщетно. Погрузиться в сон было ничуть не легче, чем оседлать дикого жеребца на скаку.

Собрав себя по частям, Брудвар встал и распахнул ставни. Свет резанул глаза, заставив прищуриться. Испытав новый приступ тошноты, он поморщился и отошел в сторону, оказавшись у массивного стола из ясеня. Опершись на него и выпрямив руки, посмотрел пред собой.

Взгляд уперся в старинное зеркало в черной оправе. Поверхность была мутноватой, нижняя часть – в трещинах. Отражение пугало. На Брудвара смотрел незнакомый, осунувшийся и неопрятный мужчина. Его безупречно черные волосы словно выцвели. И их стало меньше. Татуировки у висков поблекли. Лицо покрыла сетка морщин. Сапфир зрачков терялся в окружении красных белков. Кожа под глазами некрасиво обвисла. Серая, незнакомая щетина делала его похожим на портового бродягу.

Он ли это? Конечно, нет! Ведь вчера, когда он болтал с Вьёрдом и размышлял о смысле жизни, ему было ничуть не больше семнадцати.

Но этот шрам через все лицо, от виска до челюсти… Нет, это точно он. Просто ему уже почти сорок зим…

Вождь продолжал смотреть на себя, прокручивая в голове картины прошлого. Однако, вопреки ноющему телу и дождливому настрою, он не скатился в яму уныния.

Смысл, его смысл протянул руку помощи, а холодный разум, расставивший все по местам, унял страх перед будущим.

«Большая часть жизни позади, это так. С каждым годом тело будет чахнуть, а я – слабеть. Ничто не вечно, а прошлое – не вернуть. Хватит ныть, пора приходить в себя. Надо успеть завоевать Империю до того, как мое тело обратится в прах».

Приведя себя в порядок, Брудвар послал за Юдвином, приказав тому отыскать, а точнее «хоть из-под земли достать», сносного художника. У вождя возник замысел. Он, во что бы то ни стало, захотел свой портрет. Но все же не с тем землистым лицом, что увидел в отражении. В памяти потомков он должен остаться другим. Моложе, сильнее и, возможно, чуточку повыше.





Интерлюдия. Айтул




Айтул слышал крики отовсюду. Слабые, приглушенные – в катакомбах под найденным храмом. Пронзительные, рваные – там, где ступал он сам и другие ученики Сакгота, оставляя после себя лишь кровавый туман. С голодной страстью, торжествующие, мрачные – в его собственном разуме.

Боги смеялись и вопили, предвкушая победу своих последователей. Вместе с ними искренне, как узник, вышедший на свободу, радовался и Айтул. Сегодня Древние вернут себе часть отобранного могущества. Его силы, милостью Сакгота, также возрастут, приблизив неизбежное возмездие.

Судьбоносное видение, посланное учителю, привело служителей к храму Даргэна, затерянному у подножия Пепельных Гор. Храму, изношенному временем, чьи шпили давно сточил ветер. Однако святилище было не из простых. Его обнесли стеной, выкопали спереди глубокий ров, превратив сооружение в небольшую цитадель. Препятствия обнаружились и внутри: как оказалось, путь к главному залу пролегал через лабиринты коридоров и лестниц.

Сакгот предупреждал, что храм будут стеречь не обычные солдаты или монахи, а воины из некоего братства Алой Длани, веками боровшегося за чистоту веры. Уважительный тон учителя, с коим последний говорил об ордене, сказал Айтулу многое о враге.

Однако опасения пока не оправдались. Сакгот хорошо подготовил и обучил их. У охранявших храм людей, не помышлявших об атаке, не было никаких шансов.

Укрывшись ночью, Айтул, Сакгот и его девять учеников легко прошли за стену и разделились на три отряда. Учитель взял с собой бывшего фэрла и двух эмиссаров. Ну а дальше началось истребление.

Шипел Сакгот, извергая проклятия, – и люди в ало-серых сутанах взмывали вверх, превращаясь в истошно орущие куклы. Их кости, словно высохший тростник, ломались под гнетом невидимой силы, плясали внутри тел, выйдя из суставов. Тех, кому повезло больше, волна Силы просто бросала об узкие проходы, разбивая головы, лишая сознания.

Мощь эмиссаров была не столь явной, но остановить их все равно никто не мог. Фигуры в темных капюшонах делали пасы руками, чертя в спертом воздухе древние знаки еще быстрее, чем сверкает молния. Усиливая связь с Богами, они насылали видения и кошмары, болезни, разъедающие плоть с ужасающей скоростью.

Айтул не отставал от собратьев, однако старался держать прямую связь с Богами, не опираясь на помощь символов и амулетов. Это было куда изнурительнее, но и Сакгот не зря говорил, что у Айтула есть шанс стать лучшим учеником и превзойти других. Долгое обладание реликвией, которую он отыскал на Севере, оставило свой след на его способностях. Еще Айтул научился слышать Богов. Не тот обманчивый шепот Сакгота – а настоящие голоса Девятерых. Сегодня они гнали его вперед, направляя волю и движения.

Наконец, перешагнув очередное тело, группа оказалась у высоких дверей. Сердце Айтула забилось чаще. Он чувствовал: души Древних спрятаны где-то рядом!

Сакгот щелкнул длинными, похожими на паучьи лапы пальцами. Створки прогнулись, затрещали и вылетели, словно их вышибли тараном. Вслед за учителем Айтул прошел внутрь.

Запахло благовониями. Круглый молитвенный зал, опоясанный колоннами, освещали десятки свечей. После привычного мрака, в котором жил Айтул, их свет показался особенно ярким.

В середине святилища на высоком постаменте стояло каменное изваяние. Фигура в два человеческих роста смотрела прямо на вошедших. Длинные одежды и капюшон, скрывавший лицо, делали статую похожей на его собратьев. Однако на этом сходство заканчивалось. Три пары крыльев, расправленных позади, могли принадлежать только одному существу в этом храме. Даргэн Просветитель, сложивший кисти на рукояти меча, воткнутого в землю, словно предупреждал: чужакам здесь не рады. Чем-то властным, невообразимо старым веяло от этой статуи. К своему стыду, засмотревшись, Айтул испытал тень раболепного, необъяснимого страха. Он вздрогнул, когда ложный Бог заговорил, прогремев басом:

– Убирайтесь в нору, из которой вылезли. Здесь уже нет того, что вы ищете.

Сакгот засмеялся. Хрипло, угрожающе.

– Покажиссь, чщеловечишшка. Или ты правда думаешшь, что я поверю в такую дешшевую уловку? – прошипел с издевкой, как волк, загнавший зайца в нору.

Айтул приободрился. Наваждение спало, теперь он злился, осознав, что позволил себя так легко обмануть.

Раздался скрип плохо смазанных дверных петель. С противоположной стороны зала в помещение проскользнули четыре тени. Вторая группа эмиссаров тоже нашла путь в святилище.


Айтул огляделся, ища выходы. Удовлетворенно хмыкнул, не найдя другие и обнаружив человека за одним из столпов.

«Я тоже его вижу, – беззвучно сказал Сакгот. – Не торописсь, должны быть и другие. Они нужны нам живыми».

«Живыми? – удивился Айтул, но не стал уточнять, зачем. Он задумался, почему не чувствует сладкого запаха ужаса, что всегда выдавал людей, где бы они ни прятались. – Неужели их вера так сильна?»

Враг не стал дожидаться, пока его застанут врасплох. Из-за колонн, сразу с нескольких сторон выскочили пятеро. Айтул успел заметить арбалеты, прежде чем, повинуясь инстинкту, отпрыгнул в сторону. Раздались щелчки, у его головы посыпалась каменная крошка. Святилище огласил протяжный, полный могильного холода вой.

В этот момент Айтул испугался по-настоящему. Он никогда не слышал, чтобы его братья так кричали.

«Какое оружие смогло их так ранить?! Наверное, оно выковано из того сплава, которого опасался учитель… Заговоренный металл. Неужто он самый?! Сакгот намерен взять этих солдат живыми? Ну уж нет. Своя шкура дороже».

Айтул вытащил кинжал длиною с локоть. Сила – это хорошо, но со сталью он всегда чувствовал себя безопаснее. Кинжал напоминал ему, откуда он был родом.

Бежали в его направлении. Судя по звукам, люди побросали арбалеты. Правильно. Враги не хотели терять время, перезаряжая оружие. Но вряд ли они нападали с пустыми руками.

Догадка оказалась верной. Как только показалась тень, Айтул вынырнул из укрытия и вонзил острие в шею противника. Выхватил из ослабевших рук меч… и тут же уронил его, испытав дикую боль. Ладонь будто коснулась раскаленного железа! Плоть дымилась, покрываясь уродливыми волдырями.

Следующий удар должен был рассечь плоть фэрла, но на помощь пришел Сакгот. Как и любому из них, учителю нужно было видеть жертву, чтобы поразить ее. Айтул как раз предоставил такую возможность, отвлекши внимание на себя.

Троих отбросило к середине зала, прямо к статуе Даргэна. Эмиссары тут же набросились на них, не давая встать.

Четвертый воин оказался крепче остальных. Стиснув зубы, он припал на колено и опирался на меч с крылатой гардой. Глаза слезились гневом, на губах кипело отвращение, будто он видел пред собой давно прогнивший труп. Человек был абсолютно лыс, но его голову покрывала густая сеть синих письмен, абсолютно не похожих на руны северян.

На лбу проступили вены, заблестели капли пота. Словно превозмогая невидимый барьер, воин сумел встать. Рыча, он замахнулся на Сакгота, вынужденного отступить назад.

Айтул, собрав всю волю в кулак, вознес молитвы Древним. Возникло знакомое, приятное чувство полета. Он представил себя птицей, свободно парящей над горами. Орлом, который пикировал вниз и хотел разодрать свою добычу. Айтул сомкнул веки.

Воин закричал. В тот же миг Айтул почувствовал на губах соленое и кислое, а под ногтями – теплое и мягкое. Фэрл открыл глаза.

Человек согнулся, одной рукой схватив себя за лицо. Из-под ладони ручьем текла кровь. Другой все еще держал меч, выставив его вперед, беспорядочно махая по дуге.

– Недурсственно, вессьма недурсственно, – похвалил Сакгот.

Айтул слегка улыбнулся в ответ. Его разум снова затуманился. Он ощущал тошнотворную, ненавистную слабость во всем теле. Мышцы превратились в кисель, заставив прижаться к стене. Истощение от выброса Силы застало фэрла врасплох. Но оно того стоило, враг был сломлен. Айтул приблизил день, когда сможет пользоваться Силой без каких-либо ограничений. Сакгот и Древние обещали ему это.

Вокруг стало жарко и душно. По телу Айтула побежали мурашки. Фэрл приготовился узреть ответ учителя, вокруг которого сгущалась тьма.

От сокрушительного удара потухли свечи и задрожал свод храма. Человек завопил. Меч, вместе с оторванной рукой, грохнулся на плиты. Воин из братства Алой Длани, словно червь, разрезанный пополам, корчился в страшной агонии. На месте плеча зияла рана, белела, как снег под луной, кость. Дергаясь, он отнял кисть от лица, показав, что сделал с ним Айтул.

Глаза лопнули, превратившись в две черные дыры.

– Фэрл Айтул, позволь предсставить тебе капеллана братства Алой Длани. Сстойкие войны и опассные ссоперники.

Окружив раненого, подошли эмиссары. Айтул недосчитался двоих. Большая потеря. Сила учителя заставила воина умолкнуть и на какое-то время забыть о боли. Однако он стремительно бледнел, жить ему оставалось считаные минуты.

– Ну, расссказывай, где вы сспрятали вмесстилищще душш.

В зловещем голосе промелькнуло нечто озорное. Видимо, напоследок учитель желал поиграть с жертвой, как кот с полумертвой мышью. Ведь сам фэрл уже давно догадался, где спрятан камень. Судя по хищным улыбкам эмиссаров, они тоже это знали.

Голос умирающего был отстраненно-спокойным.

– Многие братья думали, что вас всех давно уничтожили… А нет, расплодились, ублюдки… Ничего, вы заплатите за все… Заплатите сполна…

– Сскучно. Я уже это сслышшал.

– Ваша реликвия далеко отсюда. Когда вы напали на храм, мы… Мы передали ее одному из братьев и дали ему самого быстрого коня. Умеешь летать, отродье? – капеллан выдавил улыбку.

– Пока нетсс. Может, ты и ссмел, но лжешь плохо. Проссветитель не научил тебя этому?

И без того бледный воин стал серым, как хворь. Кажется, он все понял.

– Ты же не думаешшь, что мы сстанем ждать, пока ты иссдохнешшшь? – Сакгот присел и покрутил пальцем у ребер воина. Черная, плотная перчатка заканчивалась железными когтями. – Жалкий обманьщщик.

Айтул до последнего надеялся, что Сакгот подарит ему право первым прикоснуться к реликвии. Он ведь заслужил это! Оказалось, нет.

Одним жестким выпадом учитель пробил плоть раненого, вонзив руку прямо в его живот. Капеллан заревел, попытался отползти на локте, но быстро обмяк, лишившись чувств. Учитель, не обращая внимания на потуги человека, рылся в его внутренностях, ища заветный камень. Поиски были недолгими.

Айтулу показалось, что за маской-черепом послышался вздох блаженства. С чавкающим, похожим на хлюпанье трясины звуком Сакгот вытащил руку, сжимая в ней нечто, источающее мощь солнца. Раскрыв ладонь, он показал всем цель их поисков.

Этот гладкий камень был других оттенков. Желто-оранжевый снаружи, внутри он переливался всеми цветами осени, светился бронзой.

Как же Айтул хотел прикоснутся к нему! Забрать, убрать подальше от чужих глаз и наполнить свое тело Силой! Как же он…