Красный Герцог

- Анна, не переживай на счёт сада, просто твой брат боится за тебя, и, не знает, как это показать. – Эльвира уже не первый час пыталась успокоить девочку, и, учитывая, что сейчас голос Анны был более спокойным, у доктора всё получалось как нельзя лучше.

- Он мог спросить меня, чего хочу я?

- Взрослые глупые, - заключила Клара, пытаясь поднять настроение своей новой подруге.

Подслушивая, Генрих услышал много чего интересного, но когда ему надоело это шутовство, то он решил войти. «Надеюсь, меня не выгонят» - подумал он. Даже несмотря на все его поступки, ему было бы желательно дальше держаться рядом с сестрой, ради поддержания семейных уз, и, для этого требовалось достаточно быть рядом с девочкой и уделять ей внимание. Генрих и забыл, когда последний раз просто сидел с сестрой и наслаждался приятными и спокойными вечерами, нуждаясь друг в друге. Он хоть и был с ней, когда читал дневники, но это было другое. Скорее всего, последний раз это было, когда он читал ей сказку ещё в родительском доме. Этот момент был будто из другой жизни, когда совершенно всё было иначе. Хоть прошло и более полугода, Генрих помнил тот день, будто он был вчера. Юноша не хотел, чтобы их семейные узы обрушились. Потеряв столь многое, он не мог себе позволить проигрывать дальше. Выпрямив свою осанку, Генрих постучал в дверь.

Все, кто были внутри помещения, обратили взгляд в сторону звука, встречая вошедшего гостя. Перед ними появилось выглядывающее из дверей лицо офицера, который согласно правилам приличия, извинился за вторжение и попросил разрешения войти. Генрих получил что искал, и, войдя в библиотеку, начал медленно идти к своей сестре. Девочка располагалась на большом диване в окружении подушек, рядом с ней не было свободного места. Офицер надеялся, что его сестра освободит для него пространство, когда заметит, что он движется к ней, – это будет отличным показателем, что между ними остались хоть какие-то узы. Когда юноша медленным шагом, даже слишком медленным, – и с какой-то театральной походкой, – сокращал дистанцию, Анна оттолкнула одну из подушек в сторону, освободив для него место. Генрих сел и, не зная, как правильно себя расположить, скрестил руки на груди.

- Ты в порядке? – робко поинтересовался юноша, смотря на свою сестру.

Он хотел бы успокоить девочку, так как видел по её глазам, что она сильно обеспокоена. Учитывая, что с юношей в последнее время проходили странные перемены, он никак не мог натуральным образом продемонстрировать свои переживания по отношению к сестре. Его взгляд был холоден, а интересующий вопрос о состоянии сестры более походил на старую, скучную и неинтересную церемонию, которую проводят только потому что так принято, а не под мотивацией, исходящей от сильных чувств любящего человека. Для своим малых лет, Анна очень хорошо понимала подобные моменты, тем более она хорошо знала своего брата, по крайней мере, того, каким он был до отъезда на войну.

- Всё в порядке...

Они оба остались недовольны таким сухим и безжизненным разговором. Генрих знал, что сестру тревожит происходящее, но не знал, как правильно к ней подступиться, как сделать это так, словно ничего и не было, будто он не покидал родной дом на долгий срок. Ему хотелось вернуться в те времена, где одного взгляда в глаза своей сестры было достаточно, чтобы она открылась ему во всём. Сейчас же девочка говорила, будто с незнакомцем, она не могла узнать своего брата, видя только безжизненную куклу со знакомым лицом.

- Может, приготовим чаю? - заглушила общую тишину Эльвира, пытаясь оживить мертвенно-тихую обстановку.

- Я сам его сделаю, отдыхайте, - сказал Генрих, резко поднявшись с дивана. - Скоро вернусь.

Офицер покинул комнату, предполагая, что на кухне сможет придумать несколько вопросов к Анне, и тем для разговоров. Вслед за офицером вышла Эльвира. «Я помогу» - добавила девушка, обращаясь скорее к девочкам в комнате, нежели к офицеру. Вместе они направились на кухню.

Когда они добрались до места, то решили разделиться. Эльвира отправилась набирать воду и ставить чайник, Генрих принялся искать сам чай. Когда пакет с унциями трав был найден, офицер попробовал положить их в чашки, но рядом он не нашёл ложки, поэтому попытался выполнить всю работу руками, удобства ради сняв перчатки. Выбор кружек упал на самые объёмные, офицер потянулся к солдатским - железным и большим. Чайные лепестки лежали на днищах четырёх кружек, ожидая, когда их зальют кипятком.

- Этого мало, чтобы загладить вину, - неожиданно сказала Эльвира с противоположной стороны кухни. Генрих посмотрел на неё: девушка задумчиво разглядывала стоящие на полках специи.

- Я знаю. Просто осознал свою ошибку и пытаюсь исправиться.

- Генрих, твоя сестра не машина, ей нужно время, - продолжала Эльвира. Теперь Генриха учит воспитывать его сестру почти незнакомый для него человек. Такая новость сопровождала его неприятными мыслями о том, что он отдаляется от Анны.

Эльвира попробовала взять кружки, но с болью отдёрнула руку, переставив их на поднос. Вскоре ушедшие вернулись в библиотеку. Обстановка вернулась на круги своя, где все сидели молча, не зная о чём можно и стоит говорить. Только теперь у них на столе красовались кружки горячего, свежезаваренного чая. «Может, приятные воспоминания успокоят её?» - подумал юноша, взявшись за напиток.

- Мама тоже готовила вкусный чай, - произнёс он, – только он был более ароматный.

- Мама приедет, и мы ей сделаем так много чая, что на всю жизнь хватит, - прошептала Анна. Генрих заметил, как его сестра начала слабо улыбаться.

Мать. Анна по-прежнему не знала о том, что случилось с их родителями. Если не Генрих ей скажет всё, как есть, то сама догадается. Генрих всё равно надеялся утаить горькую правду, рассуждая, что такое знание не пойдет ребёнку на пользу.

- Я скучаю по маме, скорее бы она приехала, - продолжила свою мысль Анна. Девочка заметно тише закончила фразу, крепко обхватив руками свои колени.

«Наверное, сейчас её надо обнять» - пронеслась мысль в голове Генриха. Он просто представил, что бы сделал, оказавшись самим собой ещё в те времена, когда Людвига не забрали на войну. Ему показалось, что объятие - самое удобное успокоительное в данный момент. Юноша осторожно наклонился к своей сестре и обхватил рукой её плечи. Анна вскрикнула и дёрнулась. Её крик был таким резким, что удивил юношу, попутно испугав Клару и Эльвиру. Офицер отодвинулся от девочки и начал смотреть на неё, пытаясь найти объяснение необычной реакции.

- Ты холодный! – удивлённо вскричала Анна. Она не могла поверить в то, что, находясь в тёплом помещении, человек мог быть таким ледяным на ощупь. Пытаясь найти ответ во взгляде своего брата, она видела в ответ лишь холод. Такой мрачный и безжизненный, будто всё происходящее шло согласно какому-то страшному сценарию. Лицо Генриха сильно выделялось, особенно на фоне испуганных Эльвиры и Клары.

Генрих осознал этот шок со стороны его сестры, и понял, что ему маловероятно удастся расположить её к себе, ведь сейчас он уже не эмоциональный, жизнерадостный и добрый старший брат, – он всего лишь олицетворение воспоминаний о старой жизни, что-то знакомое и полое. Юноша поднялся с дивана и, вернув свою кружку обратно на поднос, постарался удалиться. Анна хотела его остановить, жалобно произнеся имя брата, но остановилась, увидев, как его рука, которой он держал свою кружку, была обожжена до слабых волдырей.

Весь остаток дня Генрих пытался не попасться никому на глаза и сидел в своём кабинете в полном одиночестве. Иногда его посещали различные мысли, иногда он просто смотрел вдаль окна, погружаясь в состояние гипноза или комы, что как-то ассоциировалось со сном. Вывести его из такого состояние смог стук в дверь.

- Нам надо отвести ребёнка назад, - прозвучал голос Франца.

Только сейчас, почти в полной темноте, Генрих понял, что наступил поздний вечер. Достав часть от оставшейся пачки денег, юноша начал собираться к выходу. Далее он с Францем и Кларой доехали до деревни, где офицер отдал девочке её заслуженную зарплату. Попрощавшись, они разошлись. Юноши вернулись в замок.

Когда их последняя за сегодня поездка закончилась, Генрих собирался перекусить, согласно уже привычному графику. По пути в зал ему довелось встретить доктора.

- Не вини себя, она сама хочет быть к тебе ближе; надо просто стараться дальше и быть более терпеливым.

Генрих понимал, что эти слова должны были его приободрить и успокоить, но он не почувствовал ничего.

- Спасибо.

- Не забудь про обработку раны, - напомнила девушка. Немного постояв с пустым взглядом, Генрих не сразу понял о чём речь.

- Не нужно – всё зажило.

- Невозможно. Раны так быстро не заживают.

После этих слов, Генрих прикоснулся двумя пальцами к повязке и начал на неё давить. Когда пальцы продавили кожу, раздался характерный чавкающий звук.

- Зажило.

Не думая продолжать разговор, он пошел дальше в обеденный зал, где сидел и начал дожидаться, когда его еда будет приготовлена. Из кухни опять вышли Анна с Эльвирой. Их частое пребывание в этом помещении не могло быть без причины, Генриху стало любопытно.


- Мы просто помогаем повару с приготовлением, - ответила на удивление своего брата Анна. – К тому же, я учусь готовить очень вкусные блюда.

Генрих приятно понимал, что его сестра уже не горюет по саду и не грустит. «Не знаю, кому надо быть благодарным, но это работает». Как бы хороша не была жизнь у девочки в замке, никто не должен ей заменить родного брата.

- Анна, давай я тебе почитаю сегодня сказку, как раньше.

- Давай!

Офицер знал, что читать вслух само по себе легко, и, если он это сделает, то его сестра будет более спокойной и беззаботной, это также снова сблизит их. А значит, она станет сильнее доверять брату.

Когда ужин закончился, Анна направилась в свою комнату. Генрих решил по дороге захватить книгу со сказками. Единственным верным и знакомым экземпляром он выбрал тот самый сборник в жёлтой обложке, аналогичный которому он видел уже не первый раз. При прикосновении и рассмотрении этой книги, Генрих вспомнил безобидного юношу, которого пристрелил во время операций в городе. «Если он забрал свою книгу, может, он тоже владел кубом?» - подумал Генрих, но вспомнив живую смерть незнакомца, отбросил эту мысль. Он продолжал сомневаться в том, что тот юноша выжил, хоть и не видел никаких других объяснений множеству вопросов.

Войдя в комнату Анны, Генрих разместился на уголке кровати, ожидая того, как его сестра удобно устроится под одеялом. Когда вся подготовка была завершена, и, девочка была готова окунуться в старые и тёплые времена, Генрих начал читать. На этот раз его выбор пал на другую сказку под названием «Бультадар» - историю про большую жабу, что охотилась на поздно гуляющих детей.

«Бультадар видит, Бультадар помнит. Не гуляй дитя во тьме - позаботься о семье. Скоро лунный свет падёт - Бультадар вас всех найдёт» - звучала одна из строк.

- Генрих… - прозвучал тихий и дрожащий голос Анны, - я устала и хочу спать. - Вытерпев половину, девочка поняла, что не сможет выдержать дальнейшего рассказа.

Она прекрасно знала всю историю и то, чем она закончиться. Никакая из сказок не смогла бы её напугать, каким бы ни был рассказчик. Так она считала до той поры, пока ей не начал читать Генрих: словно живой мертвец с холодом в голосе пробегал по строкам, призывал орды призраков и нежити, читая заклинания со старых свитков. Никакого эмоционального отыгрыша, театрального чтения, просто монотонное повторение слов, отображенных на бумаге. Эта картина пугала девочку больше, чем всё что она когда-либо встречала.

Генрих прекрасно понимал, что Анна не стала бы останавливать его, ведь раньше она спокойно слушала истории до тех пор, пока не засыпала. Генрих пожелал ей хорошей ночи и удалился, предоставляя девочке возможность остаться одной. Сам юноша тоже решил не задерживаться и, вернув книгу обратно в библиотеку, отправился в свою кровать. Быстро погрузившись в уже знакомое состояние анабиоза, офицер очнулся в новом дне.

Все остальные события происходили идентично предыдущему дню. Перед завтраком Генрих и Франц доставили Клару в замок. Во время утреннего приёма пищи, офицер долго смотрел на спокойное и жизнерадостное общение между остальными присутствующими; офицер наблюдал, как девушки между собой обсуждают различные вещи и шутят. Он понимал, что всё в порядке. Несмотря на то, что Клара будет работать в Норденхайне ещё пару дней, она выполняла свою работу очень хорошо, и, останется глубоко в сердце своих подруг. «Быть может, она захочет работать даром, или будет просто приезжать в гости» - думал Генрих, но отбросил эту мысль, придя к мнению, что её семья покинет эти земли, получив всю сумму денег. Когда проходил приём пищи, юноша повторно размышлял о своих поступках, пытаясь найти в них оправдание и логический исход. Он попробовал посмотреть на всё это со стороны своей сестры, и пришёл к выводу, что был бы благодарен такому человеку, как более опытному и взрослому защитнику. Учитывая, что часть обороны уже была составлена, Цейс и Сиги до сих пор отправляются в лес на слежку, теперь их офицер может полностью сконцентрироваться на помощи Анне.

Все снова собрались в библиотеке, где спокойно разговаривали. Даже наличие молодого парня не смущало девушек.

- Вот моя мама приедет, и мы сделаем такой красивый интерьер в доме – все обзавидуются, - говорила Анна. Она начала рассказывать Кларе и Эльвире о том, какая красивая у той была подушка с цветком и много чего другого, что своими руками делала Петра. Её слушатели только восхищались этому.

- У мамы будет помощник на кухне, и у нас будет самая вкусная еда, и, я ей покажу, как хорошо я научилась готовить сама, - продолжала Анна.

«Мама, мама, мама, мама» - повторял у себя в голове за сестрой Генрих. Она только и говорила, что о Петре, но ни разу не упомянула про Людвига.

- Анна, почему ты не говоришь про отца? - поинтересовался юноша.

- Папа… - притихла девочка. - Папа больше с тобой был, в огороде, в городе. Я его люблю, правда, но мы редко говорили о чём-то. В основном он меня учил и ругал. - Анна ещё сильнее притихла, осознавая, что, по её словам, она отца любит меньше, чем маму. – Но, если папа вернётся!..

- Анна! – громко перебил её Генрих. - Наши родители не вернутся…

Он пытался сказать это менее грубо, чем хотелось бы. За последние дни его сестра начала всё чаще и чаще вспоминать родителей. Её подготовка по изменению дендрария была первым тревожным знаком. Генрих думал, что чем дольше это будет продолжаться, тем хуже будет Анне, поэтому был вынужден всё сказать именно сейчас.

- Что? – прозвучал дрожащий голос девочки. - Что ты имеешь в виду?

- Они мертвы.

- Но ты же говорил, что…

Девочка сделала паузу, собирая все осколки событий и слов в единую картину: приют, переезд, отказ в возвращении домой, ни единой весточки от родителей или их упоминания со стороны брата. Анна бы восприняла эту новость как плохую шутку, – она знала, как звучит её брат, когда врёт. От его холодного голоса мурашки пробежались по спине. Она осознала обман, в который её погрузили и держали с самого начала. Сладкая ложь, застрявшая ударом ножом, вырвалась из сердца с невыносимой болью, обнажив ужасную, скорбную, рану. Девочка никогда не увидит свою мать и отца. Последний раз она видела Петру, когда та не могла позаботиться о себе, тогда только маленькая девочка поддерживала в ней жизнь. И, её неожиданно забрали посторонние люди. Значит, и Анна виновата в смерти матери. Но если бы её всё равно забрали в приют, мог остаться Генрих… остаться с мамой, он его уже давно не было рядом.

«Он во всём виноват, он убил мать».

Маленькое сердце девочки просто разрывалось от злости и горя, её всю трясло, слёзы скапливались в уголках глаз и маленькими ручьями стекали вниз.

- Лжец! убийца! Это всё ты виноват! всё из-за тебя! Ненавижу! - Анна вскочила на диван и, у всех на глазах, начала бить офицера маленькими кулачками. Генрих не сопротивлялся такому слабому нападению – маленькая девочка не смогла бы причинить ему серьёзного вреда. Юноша лишь мирно сидел дальше на диване, холодным взглядом смотря на свою сестру, что в приступе злости и отчаяния била его, не жалея собственного хрупкого тельца.

«Она хочет меня убить или просто сошла с ума?»

Если бы первый вариант был правдив, то Анна могла бы в любой момент накинуться на своего брата с ножом в руке. В таком случае для юноши было бы удобно покинуть замок, оставив сестру в безопасности с Эльвирой и никогда больше к ней не возвращаться. Второй вариант был более знаком для Генриха, он сам вел себя похоже и хорошо понимал состояние сестры. У Генриха не было возможности утешить девочку, он не смог бы со слезами на глазах обнять её, после чего они вместе бы плакали, пока не устанут. Офицер молча смотрел на сестру, понимая, что только время покажет настоящие чувства Анны по отношению к нему.

Каждый удар Анны становился всё слабее и слабее. Её глаза помутнели и начали медленно смыкаться, девочка резко свалилась на пол. Так же резко, как и начался её эмоциональный приступ.

Атмосфера библиотеки резко переменилась с молчаливого ужаса до настоящей паники и истошных криков. Крик маленькой и испуганной Клары вывел Эльвиру из ступора, подскочив к лежащей на полу Анне, она начала проверять её состояние.

- Она в порядке? - сказал безразличным тоном Генрих, также наклонившись над потерявшей сознание девочкой.

Доктор никак не могла собраться с мыслями, она активно проводила руками по бессознательному телу, проверяя зрачки и пульс, повторяя эти проверки всё снова и снова. Услышав слова офицера, она только безмолвно бросила на него взгляд и вернулась к повторению своих бессмысленных действий. Генрих видел, как девушка находилась в смятении и терялась в собственных мыслях. Подняв сестру на руки, юноша отправился в медицинский кабинет. Эльвира быстро пошла за ним, как послушная собачонка, не отставая от него ни на шаг и путаясь под ногами; следом к ним присоединилась Клара.

В кабинете доктора девочку положили на койку, где смогли рассмотреть при более подходящей обстановке. Эльвира, ответственная за физическое состояние и здоровье жителей замка, сделала вердикт, что у Анны нервный срыв. Ей провели несколько инъекций с прозрачным содержимым, на что никто не возражал.

- Она поправится? - Если девочка погибнет от действий Генриха, у него не останется смысла в жизни.

- Ей нужно время, чтобы восстановиться, - сказала Эльвира, осторожно поглаживая волосы Анны.

- Сообщи, если она придёт в себя. - После этих слов, Генрих покинул комнату.

Выйдя в общий коридор, он встретил своего друга - Вольфганга, что всматривался в библиотеку, пытаясь что-то найти. Офицер осторожными шагами приблизился к своему другу и медленно положил руку ему на плечо. От сильного удивления Вольф вздрогнул.