Красавица

– Все, хватит.

Мора развернулась к сенсорной панели, положила на нее руку и злобно прошептала:

– Центральный храм, адрес.

Внутри она так полыхала, что, казалось, еще немного, и она просто обуглится. Она уже не знала, кому и чему верить. Все вокруг казалось каким-то ненастоящим. И госпожа Тааре про голограмму так странно пошутила… «С такими технологиями скоро перестанешь отличать реальное от иллюзии». А что, если госпожи Тааре вообще не существует? Тогда некому будет защитить Мору от Его Святейшества или госпожи Ли…

Мора встряхнулась. Ну уж нет, так и до паранойи недалеко.

– Ты что, помолиться на ночь глядя решила?

Тай подошел поближе и заглянул через ее плечо на голограмму с координатами. Мора развернулась и замахнулась было, чтобы вернуть Таю должок – ту самую пощечину, которую нужно было отвесить ему еще в челноке, после фестиваля, – но он перехватил ее запястье и с интересом на него уставился.

– Как бесит быть девчонкой, – прорычала Мора. – Вы, парни, кажется, думаете, что можете делать что угодно.

– Да ну что ты. – Тай отпустил ее руку и покачал головой. – По-моему, это ты сейчас хотела наброситься на меня с кулаками. А я защищаюсь. Или я сегодня уже не первый «делаю что угодно»?

Мора вспыхнула:

– Это не твое дело.

– Согласен. Не мое.

Тай рассматривал свою правую руку: переворачивал ее, сгибал и разгибал пальцы.

– Вот и оставь меня в покое. Не люблю, когда мне дурят голову.

Тай опустил руку:

– Это Парр, да?

Мора поколебалась. Она не верила, что такие вопросы задают, если девушка неинтересна, – она или правда приглянулась Таю, или для чего-то была нужна. Так или иначе, разговаривать про Парра Мора точно не собиралась. Она кивнула.

– Он опять к тебе полез?

– Да. И карту мою взял.

– Карту?

– Она случайно у него оказалась. Наверное.

– Вот придурок.

Голос Тая прозвучал равнодушно, и Мора опять засомневалась. Зачем он допытывается, хотя при этом выглядит так, будто ему это совсем неинтересно?

Мора чуть отступила. Ее пугало непоследовательное поведение Тая. Если бы не оно, их общность – то, что оба они на Первом кольце гости, – могла бы их сплотить. Но Мора уже поняла, что ей этого совершенно не хочется. И не важно, что ей не с кем даже просто по-дружески поговорить.

– Заканчивай тут со своими исследованиями, – добавил Тай. – Пора архив закрывать.

Засунув руки еще глубже в карманы, он развернулся и бросил, не оборачиваясь, копируя голос госпожи Тааре:

– Сладких снов, дорогая моя.

Мору передернуло.





Глава 19. Место аварии




Когда за темными воротами промелькнул и остановился силуэт черепахи, Мора перебежала сад и выскользнула наружу. Было уже поздно, по магистрали изредка, округло и гладко сверкнув кабиной, пролетал челнок. Сады бесформенными громадами поднимались над изгородями, ощерив острые ветки, выглядывали меж прутьев наружу. Сбоку и сверху, будто заглядывая через плечо, как-то неровно, чередуя темные и озаренные светом ярусы, торчала Ось.

Судя по координатам, главный храм находился совсем недалеко, и Мора надеялась вернуться домой до отбоя. Новостные сводки, которые она наскоро просмотрела в архиве, толком не помогли: сплошь короткие, в одну-две строки, они сообщали об обыкновенной аварии, но ни слова не говорила про поломанные ветки или тех, кто управлял черепахами. Лучше было взглянуть на место происшествия своими глазами, но Мора понимала, что окончательных ответов ей эта поездка не даст. Встретить Ицу собственной персоной в парке у храма Мора не надеялась: она видела ее в зале с Древом, и в том, что это Древо находится на Оси, она не сомневалась. Но уж туда Море было не попасть – оставалось только собирать реальные улики, а не надеяться на то, что ей привиделось в обмороке.

Забравшись в кабину, Мора приложила ладонь к сенсору и попыталась сосредоточиться. Ей так хотелось, чтобы черепаха ее послушалась, что от волнения у нее затряслись руки. Кабина все же качнулась, скрежетнула днищем по магистрали, но полетела так медленно, что пешком получилось бы быстрее.

– Ну же!

Мора попыталась выкинуть из головы все мысли, но вместо этого они заскакали еще быстрее. Что от нее нужно Таю? Госпожа Тааре плакала? Почему? Стоить ли верить Хенне?


Черепаха притормозила у ограды и потянулась тупым носом к прутьям. Неторопливо приоткрыла рот и, захватив кончик крупного глянцевого листа, задумчиво сомкнула челюсти.

– Да ты шутишь!

Мора шлепнула по панели, но черепаха даже не оглянулась.

– Ну хорошо.

Мора вдохнула и выдохнула, села поглубже в кресло – оно мягко приняло ее бедра – и положила руки на холодный, скользкий металл сенсора. Не так уж и трудно управлять челноком: он не съедет с магистрали, не врежется в стенку – это живое существо, оно соображает. И сейчас нужно просто немного подтолкнуть его, напомнить. Но эти мысли!..

«Как много мусора», – вдруг явственно прозвучало у нее в голове.

Мора вздрогнула и отдернула руки от панели. Черепаха косилась на нее и неторопливо, задумчиво пережевывала лист. Она же не подслушала мысли черепахи, правда? Госпожа Тааре говорила, что эта связь устроена совсем по-другому…

«И как ты со всем этим управляешься?» – шепнул кто-то в правое ухо.

Мора вскочила из кресла и отступила от панели подальше. Челнок легко накренился под ее весом, но тут же выровнялся.

«Слишком много всего. Зачем тебе столько?»

– Кто здесь? – прошептала Мора.

Она не закрыла купол, и голос мог доноситься с магистрали, только вот там было пусто: ни челнока, ни запоздалого прохожего, перебегающего вдоль оград по узкой пешеходной тропке. В саду, у которого остановилась черепаха, тоже не мелькало теней – за тонкой, почти кружевной прослойкой кустарника начинался гладкий, пустой, как сама магистраль, газон. Не было никого, кроме Моры, и в кабине, а поверить в то, что она взаправду читает черепашьи мысли, Мора не могла.

«Смотри не взорвись», – шепнули где-то позади.

Мора резко обернулась. Никого.

«Может, на это они и рассчитывают?»

– Покажись! – крикнула Мора.

Это голограмма, мобус, какая-нибудь технологическая штука, к которым привыкли здесь, на Первом кольце, – иначе и быть не может. Она не сходит с ума – это было бы слишком. Взрываться ей еще рано.

«Ты – не ты», – снова прозвучал голос, и Мора прикусила губу. Она вдруг поняла, что не может найти источник звука только потому, что его нигде рядом нет. Голос – у нее в голове.

«А я – не я». Мора опустила глаза. На сенсорной панели челнока тлели зеленоватые искорки.

«Ты – ошибка».

Мора смотрела на панель, не отрываясь. Она ждала, что пальцы вот-вот начнет покалывать, что в груди станет тесно, а в ушах зазвенит, но видение никак не приходило. Искорки затухли, так и не разгоревшись.

– Где ты? – выкрикнула она.

Но голос не отзывался.

– Не молчи!

Мора подалась к панели, схватилась за нее, пытаясь поймать последние искры, но они истаяли. Видение в этот раз пришло словно бы наоборот. Теперь Ица побывала в голове у Моры – а в том, что она слышала именно Ицу, Мора не сомневалась. А может, и перед фестивалем случилось нечто похожее? Но тогда Ица молчала…

– Ну, знаете!..

Мора стукнула кулаком по панели, и челнок повело в сторону. Черепаха встрепенулась, уставилась вперед и медленно заскользила над магистралью. Не снимая рук с сенсора, Мора села обратно в кресло и выдохнула.

Что, если видения и слова Ицы про ошибку связаны с отметиной Моры? Может, это из-за нее она видит больше, чем следует, и именно поэтому к ней приходят видения Ицы? Но как с этим со всем связано Древо, если предположить, что видения вызывает именно оно?

К тому же Мора никак не могла разобраться в том, как эта Ица появилась на свет. Мора видела ее первые минуты, она в этом не сомневалась: та странная заторможенность в теле, будто несмазанность шарниров, непроработанность мышц, – она все это помнила, как будто сама вставала из того контейнера, заполненного липкой, вязкой жидкостью. Но вместе с тем Мора прекрасно помнила, как Ица обвинила Рея во лжи – будто бы она родилась совсем не у него на острове, а… здесь? На острове Моры? Иначе зачем бы ее сюда так тянуло… Но как это возможно? Теперь еще этот голос, а вместе с ним – новые загадки, одна за другой. Как же все это надоело! Как же хочется с кем-то обо всем этом поговорить! Море казалось, что еще немного – и от собственных мыслей она и правда взорвется.





* * *


Рей опоздал. Когда он добрался до парка, его встретили только обрывки цветной ленты, которую протянули через сад сразу за молельней, затоптанные дорожки, развороченные лужайки и полная тишина, будто ножом отрезало и транспортные пути, и витрины, и улочки, пульсирующие светом и цветом где-то далеко позади. Ни толп, ни репортеров, ни зевак.

В прогалине, где еще утром лежали черепахи, было черно и пусто, только топорщились над головой переломанные ветви. Трава кое-где темнела от пятен крови, землю выворотило, но от челноков не осталось ни осколка – их, такие тяжелые и огромные, смахнули, как пылинки щеткой.

Рей сновал от куста к кусту, от дерева к дереву и не верил своим глазам. Как мог он не подумать о своем возвращении? Как мог он упустить такую очевидную, такую само собой разумеющуюся деталь? И как мог он настолько отдаться погоне за своим питомцем – а теперь ему казалось, что Ица ничуть не разумнее сбрендившей от обретенной свободы глокки, – что позабыл о самом главном?

Он не забрал тойль. А это значит, что если он не найдет черепах – а их, несомненно, даже мертвых будут изучать вдоль и поперек, – то он не просто не вернется домой. Он поставит под угрозу самый большой секрет своего народа! Сын магнума, называется!..

Рей всплеснул бессильно руками и рухнул на скамью у дорожки. Теперь ему казалось, что перспектива попасться на глаза наблюдателям не так уж и плоха. То, что он нарушил режим отчуждения без особого на то разрешения, больше не выглядело серьезным проступком, когда Рей думал о тойле.