Козлёнок Алёнушка

Глава тридцать девятая




– Ваши сотрудники побывали у Анатолия Борисовича Жука, – с места в карьер начал Леонов, когда мы устроились в гостиной.

– Да, – подтвердил Степан, – эксперт сообщил им, что по приказу своего начальства написал ложное заключение. Это было последнее дело Анатолия Борисовича, он собирался на пенсию, сокрушался, что не накопил на домик в деревне, куда давно мечтал переселиться. При первом взгляде на тело Светланы Вересовой Жук понял, что та выпила нечто едкое. И вскоре выяснил: пострадавшая глотнула серной кислоты. Она без цвета и запаха, правда, обладает выраженным медно-кислым вкусом, но ваша супруга сделала всего один глоток. И, наверное, сразу поняла, что выпила нечто опасное. Далее, по предположениям Анатолия Борисовича, женщина бросилась к окну. С какой целью? Здесь можно лишь догадки строить. Она стала задыхаться, кинулась к источнику воздуха, от боли не знала куда деваться, перепутала окно с дверью… Что творилось в голове у несчастной, нам уже не узнать. Начальник Анатолия Борисовича попросил указать в заключении, что у жены Леонова случился инсульт, она предположительно в этот момент стояла у открытого окна, которое сделано на французский манер. Ну и упала. Это несчастный случай. Сомнений в том, что Вересову никто не толкал, у эксперта не было. А вот где погибшая нашла кислоту? Это вопрос. Босс прочитал его в глазах подчиненного и объяснил:

– Тут, понимаешь, деликатное дело. Кто такой Леонов, посмотри в Википедии. Никита Иванович нам много помогает, он дружит…

Шеф показал пальцем на потолок.

– И вообще хороший мужик. Да, с женой ему не повезло. Она с психиатрическим диагнозом, несколько попыток суицида. За бабой тщательно смотрели, вовремя пресекали желание наглотаться таблеток или слопать яд для крыс. А тут не уследили. Если бы не падение из окна, шума не было бы, но Вересова смогла открыть раму. Никита Иванович человек известный, журналисты за новость ухватятся. Понапишут дерьма! Нальют грязи!! Придумают то, чего и не было!!! Мне мужика элементарно жалко. Он и так с сумасшедшей натерпелся, а теперь еще пресса вдоль его забора с лаем побежит. Он тебе очень благодарен будет.

Степан посмотрел в глаза Никите.

– И вскоре вышла книга рассказов, автор Жук.

– Гонорар Анатолий Борисович такой получил, что от зависти зарыдать можно, – вставила я свое слово.

– Если уйдешь от Зарецкого ко мне, твое финансовое положение укрепится, – пообещал Никита.

Я сделала вид, что не слышала его заявления.

– Неужели Светлана несколько раз пыталась покончить с собой?

Леонов не стал лгать.

– Нет. Я соврал своему приятелю, начальнику Жука. Это был банальный несчастный случай. Мама моя – глубоко верующий человек. Она увлекается реставрацией разной церковной утвари. Тот день выдался для нее тяжелым, она ездила в колумбарий, где захоронен прах внучки, долго молилась там. Затем отправилась на службу в церковь, простояла несколько часов на ногах, устала и морально и физически. Решила отдохнуть, пошла в комнату, в которой я ей сделал мастерскую. Среди разных реактивов, необходимых для работы, там есть серная кислота. Елизавета Петровна всегда аккуратна и с ней, и с другими опасными жидкостями. Мама все приготовила и пошла в столовую, решила сначала чаю попить. А Светлана зашла в мастерскую.

– Зачем? – спросила я.

Леонов развел руки.

– Кто ж знает? Жена всегда говорила: «Я хозяйка в доме. Хожу везде, где мне хочется». Что-то ей там понадобилось. Кислота находилась на столе в фарфоровой чашке. Наверное, Светлана решила, что там чай, глотнула… Остальное вам известно. Не надо ворошить ту историю. Сегодня Анатолий Борисович мне позвонил сразу после ухода ваших сотрудников. Чуть не плакал, говорил:

– Баба их меня так уболтала, что я сам не заметил, как правду ей сказал про серную кислоту.

– Вы в хороших отношениях? – предположил Степан.

– Общаемся изредка, – уточнил Никита, – конечно, гонорар он за книгу получил завышенный. И не сам писал, рассказал моему человеку всякие интересные случаи из своей практики. Дальше прямо святочная история. Книга неожиданно хорошо пошла. Сделали допечатку, серьезно разрекламировали издание. Потом поступило предложение от продакшн, и был снят сериал. Жук ощутил себя гениальным и предложил мне сделать продолжение, дескать, он не все случаи из практики пересказал. Я согласился. И снова неплохие продажи. Второй сезон сериала, правда, снимать не стали. В рамках компании по продвижению книг договорились об участии Анатолия в популярном телешоу.

Никита усмехнулся:

– Ни я, ни мои пиарщики, ни, думаю, продюсер программы не ожидали, как себя поведет Жук. Наши ребята объяснили ему, что появление в телевизоре – уникальная возможность стать узнаваемым. Надо постараться привлечь к себе максимум внимания любым путем, хоть догола разденься и пляши перед камерой. Помнится, завдепартаментом пиара и рекламы пришла ко мне и грустно сказала:

– Полагаю, это первый и последний визит Анатолия Борисовича в «Останкино». Он неразговорчивый, тихий, а на съемках у Балахова надо кричать, ругаться, рассказывать шокирующие новости. Все гости так себя ведут, а Жук растеряется. Зря мы его на телевидение толкаем, ничего не получится. Только бюджет профукаем.

Я ей ответил:

– Не попробуешь, не узнаешь. Ну, посидит молча, это тоже неплохо, сойдет за интеллигента.

И что вышло? Бенефис Анатолия. Он всех переорал, самого Балахова заткнуть умудрился.

– В это верится с трудом, – хихикнула я.

– Представь! – засмеялся Никита. – Когда ведущий шоу хотел дать слово кому-то из гостей, Жук завопил:

– Я могу определить на взгляд, от чего и когда человек умрет естественной смертью!

Балахов поперхнулся, Анатолий к нему.

– Вот у вас определенно беда с легкими, дышите тяжело. Хронический бронхит?

– Да, – опешил телеведущий.

– Отличненько, – обрадовался патологоанатом, – впереди вас ждут кровохарканье, легочная недостаточность, эмфизема, диффузный пневмосклероз, а умрете вы от ХОБЛ!

– Это что такое? – растерялся ведущий.

– Хроническая обструктивная болезнь легких, – резво уточнил Жук, – вылечить ее нельзя. Каюк вам, задохнетесь.


– Да уж, – воскликнул Майоров, – зря вы Анатолия тихоней считали!

– Это еще что! – развеселился Никита. – Балахов, услышав про свою кончину, на пару секунд умолк. Короткой паузы хватило, чтобы Анатолий показал на какую-то бабу из публики и сообщил:

– А у нее гипертония. От инсульта помрет. Вот у того мужчины – цирроз печени, бросай бухать, приятель. Рядом с ним сидит будущий рак легких, хорош курить, идиот. Хочешь, опишу в деталях, что увижу, когда тебя вскрою? А? Знаешь, какой цвет у твоих органов дыхания? У всех, включая носовую полость, глотку, гортань и прочие?

Рейтинг этого шоу зашкалил за все верхние пределы.

– Наверное, Анатолия стали приглашать все каналы, – предположила я.

– Верно, – согласился Леонов, – ему дали кличку Доктор Смерть, и какое-то время Жук не вылезал из телевизора. Но потом он надоел, всегда вел себя одинаково, не учел, что зрителей надо постоянно удивлять. Интерес к патологоанатому упал. Он разбежался ко мне с просьбой издать третью книгу. Но услышал отказ. Во-первых, мне стало ясно, что истории про вскрытие надоели покупателям, их много появилось. А во-вторых, мне не понравилось, что Анатолий несколько раз говорил на телесъемках:

– Самые интересные мои рассказы издательство публиковать побоялось, потому что в них говорится о сильных мира сего. Они неоднократно просили меня написать ложь о результатах постмортального исследования. Но я не такой! А вот редакторы трусы!

Леонов поморщился:

– Ну, и я с ним больше связываться не стал. Жук неплохо заработал. Я не обещал содержать его до конца жизни. Анатолий стал меня просить, пришлось объяснить ему, что кусать руку дающего не стоит. Ну и понятно, что он затаил злобу, а тут появились ваши ребята. Жук не постеснялся сообщить о том, как скончалась Светлана. Но опять просчитался. Со дня смерти моей жены прошло несколько лет, тело кремировано. Да, новость о том, что жена Леонова выпила кислоту, может заинтересовать читателей желтой прессы. Но жить «утка» будет очень короткое время. Я не поп-звезда, не известный актер, не политик. Издатели находятся в тени, к моей личности интереса немного. Да, смерть Лизы осветили все СМИ, но речь шла о маленьком ребенке. Ну и есть заключение Жука о несчастном случае. Если он будет тиражировать свой рассказ вашим людям, то погубит себя. Кто составил фальшивый документ? Анатолий Борисович. Жук как был дурак, так им и остался.

– Вашу дочь лечил Рэй Эпштейн? – на всякий случай уточнил Семен.

– Я говорил, что не нашел в России специалиста, который внушал бы мне доверие, – повторил Никита, – а Эпштейн – мировая величина!

– Вы правы, – согласился Дмитриев, – но именно по этой причине не стоило к нему обращаться. Лучше было найти специалиста, о котором никто, кроме соседей, не знал. И объяснить ему все, что вам надо. Такой эскулап мог бы согласиться на спектакль.

Леонов прекрасно изобразил удивление.

– Вы о чем?

Майоров вынул из портфеля листок.

– Специально для вас распечатал письмо сына Рэя.

Никита взял бумагу.





Глава сороковая




Я внимательно следила за тем, как издатель читает. Но на лице Никиты не дрогнул ни один мускул. Завершив чтение, Леонов обратился ко мне:

– Виола, стремление скомпрометировать меня, раскопки семейной истории, которая никого не касается, это заказ Зарецкого? В России сейчас много издательств, но на самом деле есть два холдинга, которые имеют большой пакет авторов и способны раскрутить писателя и, самое главное, продать его творение и заплатить большой гонорар. Мне понятна преданность Арины Виоловой Ивану. Он тебя открыл. Правда, не смог сделать равной Смоляковой, ну да Миладу никому не догнать. Но зря ты отказалась сотрудничать со мной. Я был о тебе лучшего мнения. Копаться в…

– Зарецкий понятия не имеет об этой истории! – воскликнула я. – Ты знаешь, что к нам с просьбой найти пропавшего мужа обратилась Елена Диванкова.

– В процессе работы мы выяснили, что Лебедев работал на вас, – прервал меня Степан, – а сейчас Федора нашли в больнице, он попал туда с переломом крестца, рассказывает лживую историю о том, как получил травму. Понятное дело, что мы стали проверять вас и выяснили правду о вашей дочери.

– Зря вы упоминали Рэя Эпштейна, – упрекнул хозяина дома Майоров, – у нас после первого разговора с вами появилась версия о том, что Федор помогал вам обманывать мать и жену. А вот по какой причине у вас зародилась мысль объявить девочку умершей, мы не знаем. И чем вам не угодил Лебедев, тоже не ясно.

– У нас нет желания «утопить» тебя, – подхватила я, – наоборот, мы пришли с честным разговором, сообщили все, что выяснили. Лебедев после травмы может стать инвалидом. Диванкова настроена агрессивно, она полагает, что ты нанял людей, которые выкинули Федю из машины!

– Что за чушь! – разозлился издатель. – Зачем мне уродовать Лебедева? Просто скажу ему: «Более в твоих услугах не нуждаюсь».

Майоров повернул свой ноутбук экраном к Никите.

– За последние несколько лет ситуация на дорогах Москвы сильно изменилась. Камеры повесили повсюду, водителей вынудили соблюдать правила. Ну не понимает наш человек объяснений, уговоров и взываний к совести. Только штрафы на него действуют. В вашем автопарке три машины: два джипа и «Майбах». А вот запись с камеры, она установлена на парковке у торгового центра, который расположен неподалеку от МКАД, на шоссе, ведущем в область. Что мы видим?

На экране ноутбука ожила картинка, но Филипп не замолчал, он стал комментировать «кино».

– Видеонаблюдение на стоянке не постоянное. То одни камеры работают, то другие. Перед нами джип, он стоит к нам багажником. Как машина приехала, мы не видели. По номеру легко определить владельца – Леонов Никита Иванович. Внимание! К внедорожнику подкатывает самое обычное такси. Его номерной знак тоже отлично считывается. Это я упомянул для того, чтобы все поняли: водителя легко найти, он не станет скрывать, что подвозил мужчину на парковку. Кто выходит из такси? Лебедев. Что он делает? Садится в джип на переднее сиденье. Его лобовое стекло вне зоны обзора камеры, опять виден только багажник. Потом эта же машина попадает на камеры подмосковного шоссе, она идет с превышением скорости. В последний раз автомобиль засветился при въезде на дорогу, которая ведет в сторону деревень Команино, Дружково, Рябкино. На той магистрали видеослежения нет. «Скорая», которую вызвал добрый самаритянин, нашедший Федора, забрала пострадавшего в пяти километрах от Рябкина. Там глухое место и совершенно ровный участок дороги. Мне видится такое развитие событий. Господин Леонов выбрал подходящее место для беседы с Федором. В процессе разговора стало понятно, что Лебедев творил подлости. Водитель разогнался и вытолкнул спутника. Есть интересная подробность. Джип оборудован системой спасения от нападения на шофера. Если водитель понимает, что в салоне агрессивно настроенный человек, то достаточно нажать кнопку. В ту же секунду задняя или передняя дверь распахнется, ремень безопасности отщелкнется, и сиденье вытолкнет злоумышленника на дорогу. Этим устройством можно оснастить только внедорожник этой модели. Стоит услуга очень дорого. Как я догадался, что у вашей тачки хитрая система защиты? На багажнике в нижнем левом углу, где указана марка машины, есть латинские буквы «SEC», это начало слова «security». Надпись можно убрать, но те, кто разорился на, образно говоря, катапульту, как правило, оставляют ее как предупреждение: если замыслил зло, не садись в мою машину.

– Об этой системе мало кто знает, – добавил Степан, – а подавляющая масса людей не обращает внимания на «SEC». Теперь вы понимаете, почему мы здесь.

Леонов не изменился в лице.

– Мы находимся в квартире, о существовании которой мало кому известно. Она предназначена для проведения совещаний в условиях строжайшей секретности. Поэтому здесь нет помощников. Но кофемашина и чайник в наличии. Если у кого-то пересохло в горле, я готов выступить в роли организатора чайно-кофейной церемонии.

– Лучше продолжим беседу, – ответила за всех я.

Леонов спокойно заговорил: