Королевство плоти и огня

– Как будто ты не считаешь, что достаточно.

Кастил погладил мой бок и обхватил ладонью ягодицу, отодвигая меня от двери и прислоняя к своей твердости. Я ахнула, а он поймал мой выдох быстрым, глубоким поцелуем, в котором мне захотелось утонуть.

Но поцелуй закончился, и Кастил мягко опустил мои ноги на пол. Несколько мгновений он стоял вплотную, прижавшись лбом к моему лбу и заправляя назад пряди моих волос. Клянусь, его руки при этом слегка дрожали. Когда он шагнул назад, создавая между нами пространство, мои колени казались странно слабыми. Наши взгляды встретились, и ноющее желание забилось во мне в унисон с сердцем.

– Это было… – Я прикусила губу, не зная, что вообще хочу сказать.

– Не нужно ничего говорить. – Он опять шагнул ко мне и убрал за ухо прядь моих волос. – Наверное, нам лучше молчать.

– Хорошо, – прошептала я.

Мне хотелось прижаться щекой к его руке, но удалось удержаться.

Он слегка улыбнулся.

– У меня есть кое-что для тебя. Подарок. Я собирался преподнести его тебе, когда мы вышли из комнаты. До того, как я… отвлекся.

Отвлекся? Вот как он это воспринял? Было ли это для меня чем-то большим?

– Это не кольцо. Но, я полагаю, ты все равно это оценишь.

Я озадаченно сдвинула брови.

– Что за подарок?

– Самый лучший, – ответил он. – Возмездие.





* * *


Не представляю, как Кастил мог быть таким холодным и собранным после этого поцелуя, но когда я глянула на него, у него был такой вид, словно он только что присутствовал на чтении «Истории войны Двух Королей и королевства Солис», которое возбуждало так же, как наблюдение за ростом травы.

Как будто случившееся в кладовке было плодом моего воображения, и если бы не ноющая неудовлетворенность, я бы всерьез усомнилась в том, что это произошло наяву. Но это никакая не игра воображения. Это случилось на самом деле. Он целовал меня, причем так, словно от этого зависела его жизнь.

Неужели он и в самом деле остался равнодушен? А если так, то какой смысл был в притворстве?

Я не успела воспользоваться чутьем: Кастил открыл тяжелую деревянную дверь, и я мгновенно узнала заплесневелый сырой запах. Мой желудок запротестовал.

– Мой подарок в темнице? – спросила я, замедлив шаг на тесной лестнице.

– Место для подарка может показаться странным, но ты сразу поймешь, почему он здесь.

Я двинулась вперед, игнорируя параноидальный голос, нашептывающий, что это какая-то ловушка. После того, как я дала согласие на брак, он вряд ли бросит меня в камеру. Тем не менее мне неуютно опять очутиться там, где я чуть не погибла.

Когда мы дошли до освещенного факелами коридора, от стены отделилась тень. Киеран. Взгляд бледных глаз вольвена скользнул от Кастила ко мне.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. А ты? – почему-то спросила я, и мои щеки вспыхнули.

Он никак не мог узнать, что произошло в кладовке, даже с его суперособенным вольвенским…

Разве что он знает благодаря узам.

Мне в самом деле нужно побольше узнать об узах.

Киеран ухмыльнулся.

– Просто великолепно. – Он перевел взгляд на принца. – А ты?

– Ответ тот же, что и в прошлый раз, – сказал Кастил.

Нахмурившись, я повернулась к нему:

– Ты был ранен?

– А если был, тебя это встревожит?

Уголки моих губ поползли вниз. Нет? Да?


– Не особенно.

– Ой. – Он прижал руку к груди. – Ты опять меня ранила.

– Он не ранен, – ответил Киеран. – По крайней мере, не физически. А эмоционально, я полагаю, ты разнесла его в клочья.

Я закатила глаза.

– Тогда почему ты его спрашиваешь, если он не пострадал?

Киеран начал отвечать, но Кастил перебил:

– Он очень мнителен. Все время боится, что меня ранят или я перенапрягусь. Хочет убедиться, что я сплю восемь часов в сутки и ем три раза в день.

– Ага, именно так, – с шутовским видом подтвердил Киеран.

Кастил одарил его ухмылкой и повернулся ко мне.

– Идем. Твой подарок ждет.

Так и не поняв, о чем толковали эти двое, я пошла следом за принцем, начиная подозревать, что это за подарок. Возмездие. Воздух напитан металлическим запахом крови. Свежей. Примешавшийся к нему тошнотворно-сладкий цветочный аромат подтвердил мои подозрения еще до того, как я увидела, кто ждет меня в камере, перед которой остановился Кастил.

Прикованный цепями к стене, с широко раскинутыми руками и связанными ногами, там стоял лорд Чейни. Определенно, он знавал лучшие дни. Один глаз у него отсутствовал. По лицу тянулись глубокие порезы от моего ножа. Из приоткрытого рта струйкой текла кровь. Рубашка разорвана, и на груди кроме раны, которую я уже видела, красовались еще два глубоких пореза. Прямо под горлом и по всему узкому торсу кожа была разорвана когтями. Охватывающие запястья и лодыжки кандалы были снабжены шипами, которые впивались в кожу до крови. Наверное, он страдает от невыносимой боли.

Но я не испытала ни капли жалости, глядя на вампира.

– Ты его не убил, – сказала я, и Вознесшийся открыл глаза. Красного в них было больше, чем черного.

– Нет. – Кастил прислонился боком к решетке и наклонился ко мне. – Хотел убить. До сих пор хочу. Сильно. Но он не меня ранил, не в мою кожу впивался. Не мою кровь похитил.

У меня опять заколотилось сердце, пока я переводила взгляд с вампира на Кастила.

– Возмездие твое, если хочешь, – продолжал он. – А если нет, я буду твоим клинком, и эта тварь закончит свое жалкое существование. Выбор за тобой.

Он вытащил из сапога клинок и протянул между нами. Это был мой вольвенский кинжал.

– Он в любом случае твой, вонзишь ты его сегодня в сердце Вознесшегося или нет.

Я без слов взяла костяную рукоятку, приветствуя ее холодную тяжесть, и опять посмотрела в камеру.

– Он не говорит?

Прежде этот Вознесшийся болтал не затыкаясь.

– Я вырезал ему язык, – объявил Киеран.

Мы с Кастилом повернулись к нему.

– А что? – Вольвен пожал плечами. – Он меня раздражал.

– Ну ладно, – проговорил Кастил.

Вознесшийся жалобно заскулил, снова привлекая мое внимание. Сочувствие, нарастающее в моей груди, едва не душило.

Но это сочувствие вызвал не монстр передо мной.

Оно относится к госпоже Тулис, которой он не задумываясь сломал шею. И к ее сыну, Тобиасу, у которого больше нет будущего. И к мужчине, которого убил рыцарь по команде Чейни, и к тем, кто погиб. К тем, что лежат в комнате за пиршественным залом, и к девушке, которая, скорее всего, уже умерла. Мое горло и глаза горели из-за мальчика, которого Вознесшийся убил только потому, что мог.

Только потому, что хотел.

– Откройте камеру, – приказала я.

Киеран шагнул вперед и отпер замок. Я вошла.

Наверное, это неправильно. Определенно Деве не следует так поступать, но я больше не Дева. По правде говоря, никогда ею и не была. Но все равно жизнь за жизнь – это неправильно. Я это знаю. Точно так же знаю, что рука, сжимающая сейчас кинжал, держала за руки раненых, облегчая их боль вместо того, чтобы причинить еще большую.

Оборвать жизнь Чейни могут Кастил или Киеран, как и множество обитателей крепости, которые тоже имеют право на воздаяние. Мне не обязательно пятнать руки кровью.

Но кровь была пролита из-за меня.

Я остановилась перед лордом Чейни и подняла голову, уставившись в единственный горящий глаз. В нем было столько холода и беспредельной пустоты. Злобно глядя на меня, он подался вперед в своих оковах, и из-под них потекло еще больше крови. Вознесшийся испустил рокочущий жалобный стон. Если бы он был свободен, то ринулся бы на меня, как Жаждущий, оскалив зубы и разрывая мою плоть. Ведомый голодом, он бы убил меня, невзирая на последствия. Для него было бы неважно, что я представляю ценность для Вознесшихся. Он бы кормился и кормился, а если бы его не отправили в Новое Пристанище, он продолжил бы убивать. Я смотрела в его глаза и видела только лица его жертв, зная, что очень многие останутся безымянными.

Кинжал практически гудел в моей ладони.