Королевство плоти и огня

То, что я сделала с лордом Мэзином, было продиктовано горем и яростью, но все равно было возмездием. В самой моей сути таится что-то такое, что позволяет мне убивать Вознесшихся. Что бы это ни было, Кастил это узнал. Вот почему он преподнес мне такой подарок. Он знает, на что я способна, и, возможно, мне следует этим обеспокоиться. Возможно, потом.

А может, я вообще не обеспокоюсь.

Я больше не знаю, какие из моих деяний будут преследовать меня по ночам, и будут ли. Я меняюсь не просто с каждым днем, а, похоже, с каждым часом. И правила, которые руководили мной раньше, когда я носила вуаль, больше на меня не действуют.

Я смотрела лорду Чейни в глаза. Я не отвернулась. Я не произнесла ни слова, когда приняла дар принца и вонзила кровокамень в сердце Вознесшегося.

Я смотрела, пока красный огонь в его глазу не угас. Смотрела, как его плоть трескается и сползает, опадая хлопьями и рассыпаясь. Оковы со звоном рухнули на каменный пол. Я не отворачивалась, пока не осталось ничего, кроме тонкого пепла, который медленно падал на пол.





* * *


Позже я сидела за столом в библиотеке, просматривая атлантианские записи. Я едва видела буквы, даже те, что могла прочесть. Мысли уносились в миллион различных мест, и я не могла сосредоточиться. Откинувшись на спинку стула, я тяжело вздохнула.

– Ты ничего не хотела обсудить?

Киеран оторвался от книги, которую пролистывал. Кастил поручил ему присмотреть за мной, пока сам он встречается с семьями погибших. Он не стал спрашивать, хочу ли я пойти с ним, но у меня хватило здравого смысла понять, что мое присутствие либо нежелательно, либо будет отвлекать. То, чем он сейчас занимается, не для меня.

– Или что-нибудь спросить? – добавил Киеран. – Уверен, у тебя есть что спрашивать.

Я хмуро посмотрела на него.

– Мне не о чем спрашивать.

– Тогда почему ты вздыхаешь каждые пять минут?

– Я не вздыхаю каждые пять минут. У меня и правда есть что спросить, – вдруг поняла я, и его лицо стало непроницаемым. – Твои узы с Кастилом. В чем они заключаются? Например, можешь ли ты читать его мысли? Если с ним что-нибудь происходит, происходит ли это и с тобой?

– Не стоит удивляться неожиданности твоих вопросов, но я все равно удивляюсь.

– Всегда пожалуйста, – съязвила я.

Он закрыл книгу.

– Я не могу читать мысли Кастила, а он не может читать мои.

Хвала богам.

– Я могу чувствовать его эмоции, – продолжал он. – Вероятно, таким же образом, как их читаешь ты. И он может чувствовать мои. Если с ним что-нибудь случится, если он сильно ослабеет, то связь позволит ему тянуть энергию у меня.

Я наклонилась вперед.

– А когда он был в плену?

Киеран долго не отвечал.

– Когда он уехал из Атлантии, я понятия не имел, что он задумал. Он не хотел, чтобы я отправлялся с ним, категорически запретил.

– И ты послушался?

– Он запретил мне как принц. Порой даже я обязан подчиняться. – Он усмехнулся. – Я об этом пожалел. Проклятье, если бы я знал, что он задумал, я бы сделал все возможное, чтобы отговорить его от этой идиотской затеи. И если бы это не сработало… – Он убрал ногу с журнального столика. – Когда внезапный недуг забрал все мои силы, я понял, что он не просто ранен. Понял, что он в плену, когда оказалось, что я не могу ходить. Я худел, и никакое количество пищи и воды не могло меня насытить.

– Боги, – прошептала я. – Его держали в плену…

– Пять десятилетий, – сказал Киеран.

– И ты… ты все это время болел?

Он кивнул.

– Его брат… принц Малик тоже связан?

На лице Киерана появилось жесткое выражение, которое сразу исчезло.

– Вольвен, с которым он был связан, погиб при попытке его освободить.

Я выпрямилась и провела руками по лицу.

– А что случится, если он умрет? Если ты умрешь?


– Если один из нас умрет, то другой ослабеет, но в конце концов восстановится.

– Так вот для чего служат узы? Чтобы передавать энергию, когда она нужна?

Он кивнул.

– Узы – это клятва, которая требует повиноваться и защищать, даже ценой собственной жизни. Нет ничего сильнее этих уз.

– И он сделает то же самое для тебя?

– Да. Это не обязательно, но так поступят все первичные, которые связаны узами.

Я обдумала услышанное и аккуратно закрыла книгу с записями.

– Когда началось такое связывание?

– С богов. Когда на этой земле родились их первые дети – божества, – они призвали диких волков кийу и даровали им смертный облик, чтобы те могли служить защитниками и проводниками в этом неведомом богам мире. Эти волки стали первыми вольвенами. Со временем, когда первичных стало больше, чем божеств, узы распространились на них.

Он наклонился вперед, уложив руки на колени.

– Не все первичные связаны. Делано, например, не связан ни с кем из первичных.

– А родители Кастила?

– Их вольвены погибли на войне.

– Боги, – прошептала я. – А Аластир? Он не связан?

– Был связан до войны, – только и сказал Киеран, и этого было достаточно, чтобы я поняла: его первичный не выжил. – Теперь узы создают редко. Для вольвенов они не обязательны, и многие просто предпочитают не связываться. И даже если бы этот обычай сохранился, вольвенов просто слишком мало для его широкого применения.

– Из-за войны?

Киеран кивнул.

Я прислонилась затылком к спинке стула.

– Именно поэтому вольвены громче всех требуют вернуть земли?

– Да.

– Они хотят не войны. – Я уставилась в потолок. – Они хотят возмездия.

Он ничего не сказал, но ответа и не требовалось – я его уже знаю.

– А ты? – спросила я. – Ты чего хочешь?

– Я хочу того же, что и Кастил.

– Из-за связи? – Я выгнула бровь.

– Из-за того, что война – это самая крайняя мера. И если дело дойдет до нее, то мне, как и Кастилу, придется взять меч, но я надеюсь, что этого не будет.

– Я тоже, – прошептала я, и мои мысли унеслись прочь. – Ты видел кровавое дерево?

– Да.

– Говорят, это предзнаменование великих перемен. Аластир сказал, что, возможно, оно имеет отношение к нашему браку с Кастилом. – Я вспомнила его первую реакцию. – А ты считаешь, что это предостережение?

Он встретился со мной взглядом.

– Думаю, он прав. Ваш брак принесет перемены обоим королевствам, тем или иным образом.

Тем или иным образом. Независимо от того, предотвратим мы войну или потерпим неудачу. Я поежилась. Потом мы оба целую вечность молчали. Наконец я встала и сказала:

– Я хочу кое-что сделать.

Киеран пристально посмотрел на меня и поднялся.

– Веди.

Мы покинули библиотеку и направились по коридору к общим помещениям. Встречные обходили нас по широкой дуге, и я чувствовала, что на нас смотрят, – кто-то бросал короткий взгляд, кто-то пялился долго. Даже не открывая чутье, я знала, что некоторые взгляды выражают недоверие. Уже должны были разнестись слухи о том, что я сегодня сделала.

Я шла с высоко поднятой головой, пока люди шептались. Если Киеран их слышал, то не подавал виду. Мы вышли во двор. Небо с приближением ночи приобрело фиолетовые и темно-синие оттенки. Не желая видеть кровавое дерево, я не смотрела в сторону конюшни. Ветер стих, и единственным звуком был хруст снега под сапогами.

В молчании мы отправились в лес, к подземному залу с именами. Киеран ничего не сказал, когда я взяла зубило с молотком и несколько минут искала свободное место. Новые имена были высечены слева от входа, на середине стены, и в углублениях еще оставалась каменная пыль.