Королевская отравительница

– Спасибо, – сказал Оуэн, удивленный тем, что не стесняется говорить. У этого человека были манеры, которые пугали Оуэна и интриговали его. Он не был похож на других взрослых.

– Меня зовут Манчини, – сказал толстяк и снова кивнул.

– Спасибо, Манчини.

– Кто-то в вашей семье болен? Поэтому ты загадываешь желание – как, ты сказал, тебя зовут?

– Оуэн, – ответил мальчик, только тогда поняв, что ему не следовало этого говорить. Он моргнул от удивления.

– Хорошо, Оуэн, – сказал Манчини. – Ступай загадывай желание. А я, наверное, все же попытаюсь добыть себе маффин. – Он застонал и попытался подняться, но, казалось, для этого требовалось больше сил, чем у него имелось. – Иногда, – сказал Манчини, тяжело дыша, – мне нужно откинуться назад, прежде чем я снова смогу встать. Однажды я откинулся слишком далеко и… плюх! Свалился в бассейн! – Он подмигнул Оуэну, улыбнулся, и мальчик хихикнул. – Понадобилось четверо мужчин, чтобы вытащить меня. Ну и суматоха была! Я едва не утонул.

Оуэн улыбнулся, наслаждаясь теплом, которое вызывало веселье. Он представил, как толстяк летит в бассейн, разбрызгивая воду, и стало еще смешнее. Манчини откинулся назад и затем наклонился вперед. На сей раз он поднялся на ноги, немного пошатываясь. Оуэн наблюдал, как он бредет прочь… Как только толстяк ушел, Оуэн пошел к другой стороне бассейна. Он загадал желание, чтобы королева смогла ему помочь, а затем бросил флорин в воду. Тот шлепнулся и быстро опустился на дно.

Оуэн еще немного походил по дворам, любуясь фонтанами и разыскивая мать принцессы. Он подумал, что лучше всего искать в самом святилище, поэтому поднялся по широким каменным ступеням. Пол святилища был выложен из черно-белых мраморных квадратов, напоминая огромную доску для игры в вазир, только без фигур. Оуэн любил играть в вазир, и, хотя ему было всего восемь, он был достаточно хорош, чтобы побеждать иногда братьев и сестер. Отец у него всегда выигрывал.

Оуэн встал на белом квадрате, таком широком, что ступни не касались краев. Зал был огромен, а посреди него плескался большой фонтан. В святилище находились знатные посетители, о чем свидетельствовали их дорогая одежда и бархатные шляпы. Оуэн чувствовал себя поспокойнее, возможно, такое действие оказывало журчание фонтана. Перед ним были высокие колонны и пьедесталы, увенчанные белыми мраморными статуями, показавшиеся Оуэну фигурами для игры в вазир в натуральную величину. Конечно, их было бы очень трудно передвигать. Неудивительно, что он увидел пожилых людей, сидящих за досками обычного размера и играющих в вазир. Он двинулся между ними в поисках женщины, похожей на принцессу.

Пришлось немало поблуждать, прежде чем он смог ее найти, но время, казалось, пролетело быстро. Мать принцессы разговаривала с секстоном святилища, человеком в белых одеждах, черном плаще и шляпе в форме гриба. Секстон отвечал за святилище. Деконей проводил водный обряд для новорожденных. Оуэн общался с такими людьми всю жизнь, поэтому он распознавал их по облачению. Но Оуэн легко узнал мать принцессы. Это была вдовствующая королева, жена короля, умершего два года назад. За ней следовала девочка, не старше двенадцати лет, вероятно ее младшая дочь.

Оуэн терпеливо ждал, пока вдовствующая королева с секстоном не закончат разговаривать, хотя это заняло довольно много времени. После этого вдовствующая королева взяла девочку за руку, и они медленно пошли к фонтану в центре зала. Поняв, что ему выпал шанс, Оуэн быстро подошел к ней, пытаясь подавить растущее волнение.

Когда он приближался, девочка с любопытством посмотрела на него и потянула мать за руку. Казалось, что облако бабочек заполнило живот Оуэна.

Вдовствующая королева остановилась и повернулась к Оуэну. Это была красивая женщина, высокая, стройная и царственная. Ее волосы были того же цвета, что и у дочери, уложенные в элегантную прическу, закрепленную шпильками.

Едва Оуэн приблизился к вдовствующей королеве, он услышал топот сапог – громкий, решительный и очень знакомый.

Обернувшись, он с ужасом увидел, как в святилище ворвался Рэтклифф. Его лицо исказилось от гнева. Он шел прямо к Оуэну и выглядел так, будто собрался схватить его за руку и выволочь наружу.

– Иди сюда, мальчик, – сказала вдовствующая королева. Голос ее был мягок, но властен.

Ноги Оуэна отчаянно тряслись, но он сумел преодолеть пропасть, отделяющую его от вдовствующей королевы, за то время, что верзила продолжал приближаться. Рэтклифф снял шапку и мял ее в кулаке, а его лысеющая макушка блестела от пота. Он был в ярости, но вздохнул от облегчения, что нашел Оуэна.

– Вот ты, молодой человек! – злобно рявкнул он. В несколько длинных шагов он сократил расстояние, привлекая взгляды всех присутствующих в зале. Оуэн съежился за юбками королевы. Она положила руку ему на плечо, и он увидел сверкающий драгоценный камень коронационного перстня на ее руке.

– Ты нарушаешь покой святилища, – произнесла королева. – И оскорбляешь Поток. Изволь понизить голос.

Рэтклифф заскрипел зубами от ярости.

– Я знаю только, что он прибежал искать убежища здесь!

– О чем ты говоришь? – спокойно отвечала королева. – Этот мальчик? Я никогда в жизни его не видела. Кто он?

– Оуэн Кискаддон, – прорычал Рэтклифф. – Королевский заложник.

Королева серебристо рассмеялась.

– О, тогда твоя ярость имеет смысл. И я начинаю думать, что ты рехнулся. Ты считаешь, что я призвала его сюда?

– Он стоит рядом с вами. Как вы объясните это, Лиззи?

Судя по ее реакции, Оуэн мог бы поклясться, что имя было использовано как оскорбление.

– Очевидно, что Поток привел мальчика. Конечно, я слышала, что он во дворце, но я его не приглашала. Я даже не видела его до сего момента. Но я напомню тебе, сэр, что ты не имеешь права силой увести его отсюда. Северн не осмелится на это после того, что он сделал! Народ восстанет. Мальчик каким-то образом нашел сюда дорогу, и он останется здесь, под моей защитой.

Казалось, Рэтклифф сейчас лопнет от ярости.

– Король этого не потерпит! – рычал он. – Защитит ли вас Поток от его гнева? Ваша дочь наслаждается привилегией приходить и уходить. Может, она теперь станет заложницей?

Сердце Оуэна екнуло от этих слов, от страха за принцессу. Он посмотрел на королеву с беспокойством.

Она пренебрежительно рассмеялась.

– Мы оба знаем, что он этого не сделает. А теперь убирайся, Рэтклифф, прежде чем я вызову секстона. Прочь!

Кулаки Рэтклиффа тряслись от злобы. Затем он посмотрел на Оуэна, его глаза были словно кинжалы.

– Пойдем со мной, мальчик. Немедленно. Вернись со мной в замок.

Оуэн уставился на него и покачал головой.

– Когда король узнает об этом… – прорычал Рэтклифф, его губы дрожали.

– Похоже, он уже узнал, – раздался голос из дверного проема. Это был деконей, помощник секстона. – Он поднимается по ступенькам, лорд Рэтклифф. Король здесь. – Он повернулся и низко поклонился. – Добро пожаловать в святилище Владычицы, государь.


Глаза Оуэна расширились от ужаса, и он почувствовал, как рука королевы стиснула его плечо.

– Что бы он ни говорил, не позволяй ему дотрагиваться до тебя, – прошептала она в знак предупреждения.





Глава девятая

Голос короля





Король был раздражен. Оуэн мог видеть, как ярость пылала в его серых глазах, заставляя дергаться щеку и кривить рот в гримасе. Хромота, вызванная раной, стала менее заметной, но еще не исчезла, Оуэн отчетливо слышал звук его шаркающих шагов, прежде чем увидел его лицо.

Король, как всегда, был в черном с золотом. Привычный кинжал у пояса сопровождал большой меч в ножнах, повидавший многие годы войны. Струйка пота стекала по его лицу. Длинные черные волосы растрепал ветер, придавая ему вид дикаря.

Ногти вдовствующей королевы вонзились в плечо Оуэна, заставив его вздрогнуть.

– Помни, – шепнула она Оуэну.

– Государь, – с удивлением сказал Рэтклифф. – Вы здесь? Я собирался послать вам сообщение…

– Когда, Рэтклифф? Когда мои волосы поседеют? Ты думал, я не захочу узнать, что заложник сбежал? Почему я должен узнавать об этом от своей племянницы, а не от главы шпионской службы?

Гнев короля был сосредоточен на Рэтклиффе, но кровь Оуэна холодела от страха, Оуэн понимал, что настанет и его очередь.

– Мммиии… лорд! – с запинкой произнес Рэтклифф. – Это мой человек сообщил, что мальчик здесь! Я только что узнал об этом и хотел сначала сам убедиться! – Рэтклифф умоляюще сложил руки, словно опасаясь за свою шею.

– Достаточно оправданий, Рэтклифф. Не слишком много – просить тебя держать моих заложников под пристальным наблюдением. И о чем я узнаю дальше? Что дал добро на постоянные просьбы его родителей о встрече с ним? Ради Потока! Он просто маленький мальчик! Как ты мог быть таким беспечным?

– Я… я… – Щеки Рэтклиффа сделались алыми, и пот стекал с его лба.

Король пренебрежительно махнул рукой в перчатке. Затем он обратил зловещий взгляд на вдовствующую королеву. Его губы гневно сжались.

– Я должен был заподозрить, что найду его здесь, мадам. – Ненависть в его глазах и голосе заставила Оуэна съежиться.

– Вы ошибаетесь, Северн, как обычно, когда не в духе, – сказала вдовствующая королева ледяным тоном. – Я не вызывала мальчика сюда. Он только что вошел. Я даже не успела с ним заговорить.

Король недоверчиво фыркнул:

– Вы принимаете меня за дурака.

– Я принимаю вас за того, кем вы себя выставляете. Этот мальчик – Кискаддон? Ваш заложник? – В ее словах был оттенок смысла, которого Оуэн не понимал. – И он нашел путь в святилище. Боже, как это должно вас бесить!

Выражение лица Северна ожесточилось. Было ясно, что между королем и его невесткой не было никакой любви, и Оуэн мог чувствовать горечь, которая царила между ними.

– Вы не можете забрать его отсюда, Северн. Даже вы не осмелитесь нарушить право святилища Владычицы. О, конечно, вы можете угрожать этим! Но если вы посмеете, народ бросит вас в реку и вам не жить. Мальчик остается здесь, со мной. Я не посылала за ним, но я не отпущу его. – Она собственнически похлопала Оуэна по плечу.

– Мальчик не знает вас так хорошо, как я, – гневно прохрипел король.

– И вас… государь, – усмехнулась она. – Нам с ним будет очень весело вместе, и я многое расскажу ему о вашем величестве. И о моих сыновьях.

Король поднял скрюченный палец, заставив ее замолчать. Его лицо побледнело от гнева.

– Ты ничего не скажешь, – в голосе его слышалось приглушенное рычание.

Что-то странное случилось тогда. Как будто плеск воды из фонтана внезапно стал громче, заглушив все другие звуки для слуха Оуэна. Ощущение было приятным и успокаивало его колотящееся сердце. Затем сквозь журчание пробился голос короля.

– Оуэн.

Обычно голос короля, когда он произносил имя Оуэна, был резок, но на этот раз его голос не звучал сердито или обвиняюще. В нем была вся нежность обращения любящего отца к сыну. Оуэн моргнул, смутился и посмотрел на короля.

Звук воды в фонтане становился еще громче. Как будто Оуэн плескался внутри каменной чаши. Да-да, именно это он ощущал, когда играл в воде, плескался, брызгался и наслаждался вкусом непослушания. Вода словно хлынула на него, убаюкала, успокаивая и наполняя его счастьем. Теперь он улыбался. Король тоже улыбался, как будто он чувствовал тот же трепет танца в фонтане.

– Отойди от нее, Оуэн, – мягко сказал король. – Она здесь не без причины. Она плетет заговоры и разрушает. Если ты послушаешься ее, мальчик, твоя семья погибнет. Из-за нее. Я хочу спасти тебя, Оуэн. Пойдем со мной.

Оуэн почувствовал боль в плече, но это была какая-то ненастоящая боль. Он слышал слова, слова королевы, но они не могли проникнуть сквозь шум воды. Память пыталась донести что-то о прикосновении короля, но это было так же раздражающе, как жужжание, и он отмахнулся от него.

– Я бы не стал лгать тебе, – сказал король серьезно, нежно, как будто приглашал бабочку опуститься на его ладонь. – Здесь есть опасность. Опасность, которую ты не можешь видеть. Ты попал в паутину, Оуэн. Позволь мне освободить тебя. Подойди, возьми меня за руку.