Королева под снегом

В витринах отражался ее силуэт в капюшоне, отделанном синтетическим мехом, и она казалась себе инуиткой. В ней боролись грусть и обида, было стыдно, что она унизила Элиота, когда так хотела его обнять. Она зашла в фастфуд и уселась с тепловатым кофе на высокий стул, лицом к улице.

Сэм думала о Мэдди, вспоминала ее фарфоровое лицо, мельком увиденное за занавеской. Она надеялась, что старушка не узнала среди трех молодых людей, вопивших под ее окнами, девушку, пришедшую ее навестить.

Мэдди, такая классная, всегда называвшая ее в письмах «дорогая Саманта».

Она единственная так делала.

Для всех остальных существование девушки было короче щелчка пальцев: «Сэм».

Этим всё о ней и сказано.





9




– Нет, я не верю своим ушам!

Диана, мать Сэм, рвала и метала. Прижимая к уху мобильный телефон, она расхаживала взад-вперед по гостиной и пересыпала разговор ядовитыми замечаниями:

– Ты не можешь мне сказать, где она? И вот так спокойно сообщаешь, что с ней невозможно связаться?

– …

– Я знаю, что она в Лондоне. Прелестный городишко с населением в несколько миллионов жителей, это есть во всех путеводителях.

– …

– Она тебе позвонила, ты отец! Что можем сделать мы здесь, на расстоянии десяти тысяч километров?

– …

– Нет, она еще маленькая! И ты это прекрасно знаешь! Господи, Нильс, когда же я смогу на тебя положиться?

– …

– Ладно, я поняла! Брось!

Она отключилась и швырнула телефон на диван, припечатав звучным ругательством. Потом повернулась к Ричарду, чтобы вкратце изложить ему ситуацию.

– У Саманты больше нет мобильного.

– Да, я, кажется, понял. Но стоит ли так психовать? Девочка звонила тебе вчера вечером. Она забыла его в отеле или потеряла?

В подобных ситуациях у Ричарда был просто талант ее нервировать. Всегда спокойный, всегда уравновешенный. Диана встала перед ним, скрестив на груди руки.

– Его у нее украли прямо на улице.

Ричард разом побледнел.

– Ее побили?

– Нет, нет, Нильс уверяет, что нет.

– С ней всё хорошо?

– Она оставила сообщение Нильсу из полицейского участка.

– Он перезвонил?

– Да, но ничего нового ему не сказали. Судя по всему, всё произошло очень быстро, на Сэм напали, когда она пыталась сориентироваться на улице. Она не пострадала. Заявила о краже в полицию. В сообщении она сказала, что встречается с друзьями в Камдене.

– Ладно, тем лучше, – успокоился Ричард.

Диана отстранилась и гневно завращала глазами.

– Тем лучше? Это всё, что ты можешь сказать?

– Меня это касается так же, как и тебя, Диана. Я просто рад узнать, что Сэм не пострадала. Кража мобильного – обычное дело, где угодно может случиться, особенно когда ты молод. Главное, что ей не сделали ничего плохого.


– Ну, знаешь! Ты еще будешь приводить мне статистику! Это не где угодно, это в Лондоне, и это не кто угодно, а моя дочь, Саманта! На нее напали!

– Наша дочь, если ты забыла.

Ричард надеялся переждать грозу, но надвигался циклон.

– И потом, будь любезен, – продолжала Диана, – избавь меня от твоих исследований о насилии и преступности. Если только ты не в злачном квартале Нового Орлеана или Соуэто[5], если поблизости нет расовых бунтов, горящих зданий, крови в сточной канаве, если ты не слышишь выстрелов и над головой не кружат вертолеты, для тебя всё в порядке. Можно спать спокойно! С тобой либо социальный мир, либо гражданская война.

– Диана, к чему так заводиться? Когда я говорю, что она не пострадала, это не значит, что ничего не случилось. Судя по всему, она справилась с ситуацией. У всех у нас бывали в жизни такие моменты, все сталкиваются с неприятностями. Главное в таких случаях пережить и идти дальше, верно? Согласись, могло быть гораздо хуже.

Диана круто развернулась на месте.

– Ах, ты тоже так думаешь? Замечательно! Ей-богу, вы сговорились с Нильсом, что ли? Тогда браво! Тот же анализ, те же речи. Какие-то хулиганы ограбили Сэм посреди улицы, она одна в Лондоне не знаю с кем, но всё хорошо.

– Ей восемнадцать лет, Диана. Она свободно говорит по-английски, и с какой стати с ней должно еще что-то случиться? Я уверен, что всё будет в порядке.

Отодвинув стеклянную створку французского окна, Диана вышла на балкон и облокотилась на перила, устремив взгляд на красные крыши и пальмы в садах. Ричард обнял ее за плечи. Она напрягла спину и вздохнула:

– Это случилось сегодня утром, и с тех пор никаких вестей. А я сижу здесь и ничего не могу сделать…

– Поставь себя на ее место, она сделала всё что нужно, предупредила нас, у нее осталось немного времени, чтобы посмотреть город… не будет же она звонить нам каждые три часа. Я ей немного завидую, Лондон, должно быть, прекрасен под снегом…

– Но ты-то знаешь, что ей нелегко! Мобильный был условием, без него она не уехала бы.

– Твоим условием, Диана. Сэм может прожить без него. Мы оба это знаем.

– Она еще маленькая. Я не должна была ее отпускать.

Ричард почувствовал, что это ее убеждение трудно будет переломить. Он продолжал так ласково и твердо, как только мог:

– Так ты никогда ее не отпустишь. Ей гораздо лучше, она полна жизни. Она была так рада, что летит одна на день рождения Тео. Помнишь, что она сказала в аэропорту? «Это лучший день в моей жизни». Она бы не удовольствовалась сообщением, если бы с ней стряслось что-то серьезное. Она позвонит нам сегодня вечером, не волнуйся.

– Нильс отказался объявить ее пропавшей! – простонала Диана, так сильно сжимая перила, что побелели костяшки пальцев.

– Диана, Саманта не пропала. Ты не можешь с ней связаться, это другое дело. Я не знаю, как в Англии, но думаю, что нужен разумный срок, прежде чем объявлять человека в розыск.

Диана резко высвободилась и вернулась в гостиную.

– Я позвоню в ее отель. Увидишь, как я хочу быть разумной…





10




Прижавшись к стеклу, съежившись в своей парке, как раненый зверек в норе, Элиот глотал слезы и покачивался в такт движению вагона метро. Он вышел на следующей станции и пошел, как автомат, к выходу. Афиши сообщали о выставке «Гоген на Таити». Под заголовком меланхоличная девушка, по пояс голая, с чуть надутыми губками, с корзиной красных цветов в руке, казалось, смотрела на пассажиров, таких далеких от моря и кокосовых пальм. Элиот замедлил шаг. Несмотря на более светлый цвет кожи, сходство с Сэм было поразительным. «Какая грустная», – подумал Элиот. Люди обгоняли его, толкали. Чья-то рука коснулась его плеча.

– Простите, что вмешиваюсь, наверно, это меня не касается…

Элиот обернулся, и ему понадобилась секунда-другая, чтобы узнать ее. Это была та самая молодая мать с маленькой девочкой.

– …Вы не должны были ее отпускать.

Он хотел было ответить резко, повинуясь рефлексу или из гордости, но мир вокруг него еще не обрел привычных очертаний. Это был мир, населенный сомнамбулами, чья жизнь ему безразлична, мир с разреженной атмосферой. В этом мире портрет Сэм мог красоваться повсюду крупным планом в коридорах метро, в то время как настоящая Сэм, хорошенькая метиска, раз и навсегда исчезла из его жизни.

Однако настойчивость молодой мамаши, а еще больше – ее ясный и ласковый взгляд заставили его поколебаться. Она обращалась к нему напрямую, не выбирая проторенных путей разговоров между незнакомцами, как будто время поджимало, она знала это и чувствовала себя вправе вторгнуться в его историю.

– Она на нее похожа, правда? – сказала она, показывая на афишу.

Он махнул рукой, словно отгоняя муху.

– Всё равно был облом с самого начала.

– Вы не имеете права так говорить. Вы знаете, куда она пошла?

– Зачем? Не идти же мне за ней. Да она и не хочет меня видеть…

– Вы ошибаетесь. Она же вернулась к вам. Эта история не закончилась, нет, эта история только начинается.

На перрон по одному выходили новые пассажиры. Маленькая девочка переминалась с ноги на ногу и тянула мать за рукав. Она была одета как для лыж: шерстяная шапочка, шарф и вязаные перчатки с серебряными нитями. Ей не терпелось слепить снеговика в парке.