Королева Бедлама
Часть 64 из 93 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Я его спрячу в нижний ящик комода, под коробку с карандашами. В моей комнате ведь искать не станут, верно?
— Не могу сказать. Думаю, они только подозревают, что блокнот у меня, но наверняка не знают.
Берри несколько секунд внимательно смотрела на него, а потом ее взгляд упал на ворот его сорочки.
— У тебя трех пуговиц нет.
Мэтью так обессилел, что не смог даже сформулировать достойный ответ, только пожал плечами и криво усмехнулся.
— Ладно, пойду помогать дедушке, но сперва спрячу твою книжицу. — Берри взяла у него блокнот и встала. — Ах да… тебе тут письмо принесли. Лежит на столике в передней.
— Спасибо.
Мэтью подождал, пока она уйдет: боялся, что застонет от боли, когда начнет подниматься на ноги. Тогда Берри поймет, что он пострадал, станет расспрашивать… А ей лучше ничего не знать.
Когда Берри вышла на улицу, Мэтью кое-как встал и поплелся в переднюю, где на маленьком круглом столике у входа обнаружил белый конверт. После беглого осмотра он увидел красную сургучную печать с оттиснутой на ней буквой «Г».
Он вскрыл конверт и прочел: «Дорогой Мэтью! Если это возможно, приходи, пожалуйста, сегодня до трех часов дня по адресу: Стоун-стрит, дом 7. С уважением, Кэтрин Герральд».
Мэтью сложил письмо и вернул его в конверт. Интересно, Хадсон Грейтхаус тоже в городе? Надо поскорей сходить туда и узнать, в чем дело, а потом уж как следует выспаться. И кстати, заодно можно рассказать миссис Герральд о том, что приключилось с ним минувшей ночью.
Тут его внимание привлек предмет, которого он прежде не замечал — стоявший у восточного окна мольберт, освещенный желтыми осколками света. Рядом помещался развернутый боком стул. На мольберте Мэтью увидел незаконченную работу Берри и подошел на нее взглянуть.
То был карандашный набросок — портрет Мармадьюка Григсби в профиль. Узнаваемый седой вихор на лысой черепушке, округлое лицо с большим вытаращенным глазом за стеклом очков, кустистая бровь, готовая в любой момент задергаться или взлететь на лоб, массивный, испещренный кровеносными сосудами нос, длинный, рассеченный посередине подбородок, складки и морщины, придававшие характерное выражение и жизнь нарисованному лицу — все было на месте. Портрет получился замечательный, ничуть не льстивый и честный, ибо Берри удалось передать диковинную конструкцию дедушкиного лица без ненужных преувеличений или, наоборот, преуменьшений. Интересно, какие она потом выберет цвета?.. Ярко-красный — пылкое любопытство, темно-фиолетовый… Мэтью еще какое-то время разглядывал портрет. Все-таки нужен большой талант, чтобы быть такой честной. У Берри получилась не мрачная карикатура, не тугозадый индюк, как она сама однажды выразилась, а достоверное изображение живого человека со всеми его недостатками.
Да, подлинный талант, подумал Мэтью.
Семя новой идеи уже пускало корни в его разуме.
Он рассеянно опустил руку — хотел застегнуть пуговицы, которых не было, — поспешно вышел из дома и зашагал по направлению к Стоун-стрит.
Глава 37
По адресу: Стоун-стрит, семь, Мэтью ждала коричневая дверь, за которой обнаружилась узкая крутая лестница, втиснутая между конторой торговца пушниной Мозеса Леверича слева и лавкой капитана Сайруса Донегана, изготавливавшего квадранты, астролябии и прочие навигационные приспособления, — справа.
Мэтью поднялся по лестнице и оказался в мансарде, которая давно нуждалась в скребке и швабре. Он понятия не имел, что за контора здесь обреталась ранее — еще во времена Петера Стёйвесанта, должно быть, — однако тут и там, точно хлопья золота в грязной луже, поблескивали следы былого величия. В отделанной дубовыми панелями передней стояли секретарская конторка со множеством ящичков и стул с поломанной спинкой. В нише за столом помещался сундук для свитков, карт, документов и прочего. На полу, прямо под ногами Мэтью, темнело пугающе большое пятно — уж не от древней ли лужи крови?
В следующую комнату вела закрытая дверь. Яркий солнечный свет лился в распахнутые оконные ставни. Сами окна, закопченные и грязные, тоже были распахнуты настежь, чтобы внутрь свободно проходил воздух, и за ними открывался прелюбопытный вид на просторы Большого Дока и суда, дожидающиеся грузов и пассажиров. Вся бойкая жизнь гавани была как на ладони: туда-сюда по булыжникам мостовой громыхали подводы, люди спешили по своим делам, а сзади громоздились дома, трубы, изрыгающие дым, мачты и свернутые паруса; на синей воде играло ослепительными бликами солнце.
— Здравствуйте! — сказал Мэтью. — Есть тут кто-нибудь?
В соседней комнате загромыхали по полу сапоги, а в следующий миг, яростно скрипя петлями, открылась дверь.
В проеме высился Хадсон Грейтхаус в темно-синем сюртуке с иголочки и камзоле с серебряными пуговицами.
— Корбетт! — воскликнул он не без радушной улыбки на лице (которая, впрочем, быстро растаяла). — Заходи, заходи!
Мэтью вошел во вторую комнату, вдвое больше передней. Рядом стояли два больших письменных стола, а позади них, у стены, — три деревянных картотечных шкафа. Уюта обстановке добавлял небольшой камин слева, сложенный из серых и бежевых камней. Под потолком висела черная кованая люстра с восемью свечными огарками. Распахнутые окна выходили на северо-западную часть Нью-Йорка: широкую реку, коричневые утесы и изумрудные холмы джерсийского побережья.
— Что скажете?
Мэтью повернулся направо. Там стояла миссис Герральд в элегантном сером платье с белыми кружевными оборками на воротничке и в серой шляпке-амазонке, заломленной под несколько лихим углом, но без перьев и прочих украшений на тулье. Миссис Герральд не сводила с Мэтью голубых глаз, затем вопросительно приподняла брови:
— Ну?..
— Вид из окон хороший, — сказал Мэтью.
— И цена нас устроила. Очевидно, помещение много лет пустовало. — Она смахнула висевшую над головой паутину. — Но нам с Хадсоном кажется, что оно вполне годится для конторы. А вы как думаете?
— Пыль бы убрать. Что тут раньше было?
— Во времена голландцев — контора фирмы, импортирующей кофе. Она прогорела в тысяча шестьсот пятьдесят девятом году, и с тех пор комнаты сдавались в аренду всего пару раз. Согласна, уборка не помешает, но работать здесь вполне можно, не так ли?
Мэтью еще раз оглядел помещение, избегая пристального взора Грейтхауса.
— Да, — заключил он. — Здесь вполне просторно.
Эх, жаль, что он не поселился в этих комнатах первым! Впрочем, арендная плата — пускай и не слишком высокая — все равно оказалась бы ему не по карману.
— Да, есть место для роста, — решительно кивнула миссис Герральд. Она прошла мимо Мэтью и встала прямо под люстрой (он только сейчас заметил, как криво та висит). — Я считаю, эти комнаты прекрасно подходят для наших задач. Насколько я поняла, возражений нет? — (Оба джентльмена помотали головами.) — В таком случае я сегодня же подпишу бумаги. И не волнуйтесь, Мэтью, я не поручу вам с Хадсоном мыть полы и таскать мебель. Найму для этого рабочих.
Эта весть его весьма порадовала. В паху начинало болезненно пульсировать при одной мысли о том, чтобы мести эти грязные полы и оттирать сажу с окон в эдаком состоянии.
— Ну и видок у тебя, — без обиняков сказал Грейтхаус. — Ты чем занимался, а?
— Хадсон! — укорила его миссис Герральд.
— Все хорошо, — заверил ее Мэтью. — Я был в отъезде: меня пригласили погостить в имение в пятнадцати милях вверх по реке.
— Неужели? — озадачился Грейтхаус. — И по какому поводу?
— Я сам толком не знаю и потому объяснить не могу. Скажите лучше, известно ли вам имя Саймона Капелла?
Миссис Герральд помотала головой, а Грейтхаус ответил:
— Первый раз слышу.
— А женщину по имени Чарити Леклер вы, случайно, не знаете? А графа Дальгрена?
— Нет, этих тоже не знаю, — сказал Грейтхаус.
Миссис Герральд подошла к Мэтью:
— Скажите, пожалуйста, в чем дело?
Мэтью испытующе поглядел на Грейтхауса.
— Вы ничего ей не рассказали? Про ферму Ормонда?
— Нет, не рассказал. — Он помрачнел.
— А может, стоило? У меня есть подозрения касательно Саймона Капелла. Я пока не знаю, что он затевает, но труп могло принести от него.
— Труп? — повторила миссис Герральд и тоже обратила испытующий взор на своего помощника. — Какой еще труп?
Грейтхаус мрачно покосился на Мэтью, словно бы говоря: «Ну спасибо, болван! Не мог найти другое время?!» — затем сунул руку за пазуху и протянул ему сложенный вчетверо листок бумаги.
— Хотел обсудить это позднее, — буркнул он, — но, раз уж ты решил поднять тему именно сейчас, расскажу, что мне удалось выяснить в земельной конторе. — Он развернул бумагу: то был написанный от руки список имен. — К северу от Ормонда, как он и говорил, находятся фермы Густенкирка и ван Хюллига. Дальше тянутся леса, записанные за англичанином по имени Айзек Адамс. Живет он в Лондоне. Выше по реке имение и винодельня…
— Саймона Капелла, — перебил его Мэтью. — Там-то я и побывал вчера вечером.
— А вот и нет. — Грейтхаус не сводил глаз со списка. — Согласно официальным записям, имение принадлежит англичанину Гарретту Стиллуотеру. Он купил его у голландца в девяносто шестом году. В трех милях к северу от виноградников находится ферма Уильяма Вейла, а дальше — яблоневый сад и сидродельня некоего Зофера Роджерса. А там уж все, паромная переправа и конец острова. — Он поднял глаза. — Все эти имена ни о чем мне говорят, их нет в списке известных нам подельников… — Он притих, но ясно было, что миссис Герральд так просто не отступится.
— Договаривайте, — распорядилась она, хотя, судя по ее тону, уже знала ответ. — Чьих подельников?
Грейтхаус неторопливо сложил листок и спрятал его обратно в карман.
— Он здесь, — догадалась миссис Герральд. — Вы ведь это хотели сказать? — Не дожидаясь ответа, она негодующе вздернула подбородок и продолжала: — Вы заподозрили, что он здесь, но ничего мне не сказали?! Потому что не знали наверняка и хотели сперва во всем убедиться? Или потому что не желали меня пугать? А?
Грейтхаус молча подумал, затем ответил:
— Да. И то и другое. Вы правы.
— Стало быть, вы нашли труп? Он был в том же состоянии?
— Да.
— Хадсон. — Миссис Герральд покачала головой. В глазах ее читалось негодование и одновременно печаль. — Что же ты сразу не рассказал? Я не нежный цветочек, — тебе это прекрасно известно. Да я и сама знала, что это произойдет, просто… не так скоро. Почему ты мне не рассказал?! — Голос ее едва заметно дрогнул.
— Если я объясню свою скрытность желанием защитить тебя, это…
— Защитить меня нельзя, — оборвала его миссис Герральд. И хотя говорила она тихо, от ее тона у Мэтью мороз пробежал по коже. — Можно лишь предвидеть развитие событий и готовиться к ним.
— Да, безусловно. — Грейтхаус счел благоразумным опустить глаза в пол. — Прошу прощения.
Миссис Герральд приблизилась к окну и посмотрела на север, словно пытаясь на темном горизонте разглядеть своего заклятого врага. Прошло секунд пятнадцать, не меньше, прежде чем она заговорила вновь:
— Полагаю, уверенности у тебя нет?
— Нет, но на теле есть характерные следы. Я рассказал Мэтью вашу теорию.
— О том, что жертв прогоняют через строй? — Она покосилась на Мэтью, затем снова стала смотреть в окно. — Я не одна так считаю, между прочим. Сколько ножевых ранений было на трупе?
— Не могу сказать. Думаю, они только подозревают, что блокнот у меня, но наверняка не знают.
Берри несколько секунд внимательно смотрела на него, а потом ее взгляд упал на ворот его сорочки.
— У тебя трех пуговиц нет.
Мэтью так обессилел, что не смог даже сформулировать достойный ответ, только пожал плечами и криво усмехнулся.
— Ладно, пойду помогать дедушке, но сперва спрячу твою книжицу. — Берри взяла у него блокнот и встала. — Ах да… тебе тут письмо принесли. Лежит на столике в передней.
— Спасибо.
Мэтью подождал, пока она уйдет: боялся, что застонет от боли, когда начнет подниматься на ноги. Тогда Берри поймет, что он пострадал, станет расспрашивать… А ей лучше ничего не знать.
Когда Берри вышла на улицу, Мэтью кое-как встал и поплелся в переднюю, где на маленьком круглом столике у входа обнаружил белый конверт. После беглого осмотра он увидел красную сургучную печать с оттиснутой на ней буквой «Г».
Он вскрыл конверт и прочел: «Дорогой Мэтью! Если это возможно, приходи, пожалуйста, сегодня до трех часов дня по адресу: Стоун-стрит, дом 7. С уважением, Кэтрин Герральд».
Мэтью сложил письмо и вернул его в конверт. Интересно, Хадсон Грейтхаус тоже в городе? Надо поскорей сходить туда и узнать, в чем дело, а потом уж как следует выспаться. И кстати, заодно можно рассказать миссис Герральд о том, что приключилось с ним минувшей ночью.
Тут его внимание привлек предмет, которого он прежде не замечал — стоявший у восточного окна мольберт, освещенный желтыми осколками света. Рядом помещался развернутый боком стул. На мольберте Мэтью увидел незаконченную работу Берри и подошел на нее взглянуть.
То был карандашный набросок — портрет Мармадьюка Григсби в профиль. Узнаваемый седой вихор на лысой черепушке, округлое лицо с большим вытаращенным глазом за стеклом очков, кустистая бровь, готовая в любой момент задергаться или взлететь на лоб, массивный, испещренный кровеносными сосудами нос, длинный, рассеченный посередине подбородок, складки и морщины, придававшие характерное выражение и жизнь нарисованному лицу — все было на месте. Портрет получился замечательный, ничуть не льстивый и честный, ибо Берри удалось передать диковинную конструкцию дедушкиного лица без ненужных преувеличений или, наоборот, преуменьшений. Интересно, какие она потом выберет цвета?.. Ярко-красный — пылкое любопытство, темно-фиолетовый… Мэтью еще какое-то время разглядывал портрет. Все-таки нужен большой талант, чтобы быть такой честной. У Берри получилась не мрачная карикатура, не тугозадый индюк, как она сама однажды выразилась, а достоверное изображение живого человека со всеми его недостатками.
Да, подлинный талант, подумал Мэтью.
Семя новой идеи уже пускало корни в его разуме.
Он рассеянно опустил руку — хотел застегнуть пуговицы, которых не было, — поспешно вышел из дома и зашагал по направлению к Стоун-стрит.
Глава 37
По адресу: Стоун-стрит, семь, Мэтью ждала коричневая дверь, за которой обнаружилась узкая крутая лестница, втиснутая между конторой торговца пушниной Мозеса Леверича слева и лавкой капитана Сайруса Донегана, изготавливавшего квадранты, астролябии и прочие навигационные приспособления, — справа.
Мэтью поднялся по лестнице и оказался в мансарде, которая давно нуждалась в скребке и швабре. Он понятия не имел, что за контора здесь обреталась ранее — еще во времена Петера Стёйвесанта, должно быть, — однако тут и там, точно хлопья золота в грязной луже, поблескивали следы былого величия. В отделанной дубовыми панелями передней стояли секретарская конторка со множеством ящичков и стул с поломанной спинкой. В нише за столом помещался сундук для свитков, карт, документов и прочего. На полу, прямо под ногами Мэтью, темнело пугающе большое пятно — уж не от древней ли лужи крови?
В следующую комнату вела закрытая дверь. Яркий солнечный свет лился в распахнутые оконные ставни. Сами окна, закопченные и грязные, тоже были распахнуты настежь, чтобы внутрь свободно проходил воздух, и за ними открывался прелюбопытный вид на просторы Большого Дока и суда, дожидающиеся грузов и пассажиров. Вся бойкая жизнь гавани была как на ладони: туда-сюда по булыжникам мостовой громыхали подводы, люди спешили по своим делам, а сзади громоздились дома, трубы, изрыгающие дым, мачты и свернутые паруса; на синей воде играло ослепительными бликами солнце.
— Здравствуйте! — сказал Мэтью. — Есть тут кто-нибудь?
В соседней комнате загромыхали по полу сапоги, а в следующий миг, яростно скрипя петлями, открылась дверь.
В проеме высился Хадсон Грейтхаус в темно-синем сюртуке с иголочки и камзоле с серебряными пуговицами.
— Корбетт! — воскликнул он не без радушной улыбки на лице (которая, впрочем, быстро растаяла). — Заходи, заходи!
Мэтью вошел во вторую комнату, вдвое больше передней. Рядом стояли два больших письменных стола, а позади них, у стены, — три деревянных картотечных шкафа. Уюта обстановке добавлял небольшой камин слева, сложенный из серых и бежевых камней. Под потолком висела черная кованая люстра с восемью свечными огарками. Распахнутые окна выходили на северо-западную часть Нью-Йорка: широкую реку, коричневые утесы и изумрудные холмы джерсийского побережья.
— Что скажете?
Мэтью повернулся направо. Там стояла миссис Герральд в элегантном сером платье с белыми кружевными оборками на воротничке и в серой шляпке-амазонке, заломленной под несколько лихим углом, но без перьев и прочих украшений на тулье. Миссис Герральд не сводила с Мэтью голубых глаз, затем вопросительно приподняла брови:
— Ну?..
— Вид из окон хороший, — сказал Мэтью.
— И цена нас устроила. Очевидно, помещение много лет пустовало. — Она смахнула висевшую над головой паутину. — Но нам с Хадсоном кажется, что оно вполне годится для конторы. А вы как думаете?
— Пыль бы убрать. Что тут раньше было?
— Во времена голландцев — контора фирмы, импортирующей кофе. Она прогорела в тысяча шестьсот пятьдесят девятом году, и с тех пор комнаты сдавались в аренду всего пару раз. Согласна, уборка не помешает, но работать здесь вполне можно, не так ли?
Мэтью еще раз оглядел помещение, избегая пристального взора Грейтхауса.
— Да, — заключил он. — Здесь вполне просторно.
Эх, жаль, что он не поселился в этих комнатах первым! Впрочем, арендная плата — пускай и не слишком высокая — все равно оказалась бы ему не по карману.
— Да, есть место для роста, — решительно кивнула миссис Герральд. Она прошла мимо Мэтью и встала прямо под люстрой (он только сейчас заметил, как криво та висит). — Я считаю, эти комнаты прекрасно подходят для наших задач. Насколько я поняла, возражений нет? — (Оба джентльмена помотали головами.) — В таком случае я сегодня же подпишу бумаги. И не волнуйтесь, Мэтью, я не поручу вам с Хадсоном мыть полы и таскать мебель. Найму для этого рабочих.
Эта весть его весьма порадовала. В паху начинало болезненно пульсировать при одной мысли о том, чтобы мести эти грязные полы и оттирать сажу с окон в эдаком состоянии.
— Ну и видок у тебя, — без обиняков сказал Грейтхаус. — Ты чем занимался, а?
— Хадсон! — укорила его миссис Герральд.
— Все хорошо, — заверил ее Мэтью. — Я был в отъезде: меня пригласили погостить в имение в пятнадцати милях вверх по реке.
— Неужели? — озадачился Грейтхаус. — И по какому поводу?
— Я сам толком не знаю и потому объяснить не могу. Скажите лучше, известно ли вам имя Саймона Капелла?
Миссис Герральд помотала головой, а Грейтхаус ответил:
— Первый раз слышу.
— А женщину по имени Чарити Леклер вы, случайно, не знаете? А графа Дальгрена?
— Нет, этих тоже не знаю, — сказал Грейтхаус.
Миссис Герральд подошла к Мэтью:
— Скажите, пожалуйста, в чем дело?
Мэтью испытующе поглядел на Грейтхауса.
— Вы ничего ей не рассказали? Про ферму Ормонда?
— Нет, не рассказал. — Он помрачнел.
— А может, стоило? У меня есть подозрения касательно Саймона Капелла. Я пока не знаю, что он затевает, но труп могло принести от него.
— Труп? — повторила миссис Герральд и тоже обратила испытующий взор на своего помощника. — Какой еще труп?
Грейтхаус мрачно покосился на Мэтью, словно бы говоря: «Ну спасибо, болван! Не мог найти другое время?!» — затем сунул руку за пазуху и протянул ему сложенный вчетверо листок бумаги.
— Хотел обсудить это позднее, — буркнул он, — но, раз уж ты решил поднять тему именно сейчас, расскажу, что мне удалось выяснить в земельной конторе. — Он развернул бумагу: то был написанный от руки список имен. — К северу от Ормонда, как он и говорил, находятся фермы Густенкирка и ван Хюллига. Дальше тянутся леса, записанные за англичанином по имени Айзек Адамс. Живет он в Лондоне. Выше по реке имение и винодельня…
— Саймона Капелла, — перебил его Мэтью. — Там-то я и побывал вчера вечером.
— А вот и нет. — Грейтхаус не сводил глаз со списка. — Согласно официальным записям, имение принадлежит англичанину Гарретту Стиллуотеру. Он купил его у голландца в девяносто шестом году. В трех милях к северу от виноградников находится ферма Уильяма Вейла, а дальше — яблоневый сад и сидродельня некоего Зофера Роджерса. А там уж все, паромная переправа и конец острова. — Он поднял глаза. — Все эти имена ни о чем мне говорят, их нет в списке известных нам подельников… — Он притих, но ясно было, что миссис Герральд так просто не отступится.
— Договаривайте, — распорядилась она, хотя, судя по ее тону, уже знала ответ. — Чьих подельников?
Грейтхаус неторопливо сложил листок и спрятал его обратно в карман.
— Он здесь, — догадалась миссис Герральд. — Вы ведь это хотели сказать? — Не дожидаясь ответа, она негодующе вздернула подбородок и продолжала: — Вы заподозрили, что он здесь, но ничего мне не сказали?! Потому что не знали наверняка и хотели сперва во всем убедиться? Или потому что не желали меня пугать? А?
Грейтхаус молча подумал, затем ответил:
— Да. И то и другое. Вы правы.
— Стало быть, вы нашли труп? Он был в том же состоянии?
— Да.
— Хадсон. — Миссис Герральд покачала головой. В глазах ее читалось негодование и одновременно печаль. — Что же ты сразу не рассказал? Я не нежный цветочек, — тебе это прекрасно известно. Да я и сама знала, что это произойдет, просто… не так скоро. Почему ты мне не рассказал?! — Голос ее едва заметно дрогнул.
— Если я объясню свою скрытность желанием защитить тебя, это…
— Защитить меня нельзя, — оборвала его миссис Герральд. И хотя говорила она тихо, от ее тона у Мэтью мороз пробежал по коже. — Можно лишь предвидеть развитие событий и готовиться к ним.
— Да, безусловно. — Грейтхаус счел благоразумным опустить глаза в пол. — Прошу прощения.
Миссис Герральд приблизилась к окну и посмотрела на север, словно пытаясь на темном горизонте разглядеть своего заклятого врага. Прошло секунд пятнадцать, не меньше, прежде чем она заговорила вновь:
— Полагаю, уверенности у тебя нет?
— Нет, но на теле есть характерные следы. Я рассказал Мэтью вашу теорию.
— О том, что жертв прогоняют через строй? — Она покосилась на Мэтью, затем снова стала смотреть в окно. — Я не одна так считаю, между прочим. Сколько ножевых ранений было на трупе?