Королева Бедлама
Часть 63 из 93 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Непонятно только, зачем это было сделано. Разве что остальные присутствующие отдали Мэтью на милость Чарити Леклер, дабы поберечь собственную шкурку. Если эта ненасытная бабища ведет себя так каждый вечер, она, должно быть, уже почти свела их всех в могилу. Что ж, зато теперь сомнений нет: он точно не девственник, пускай произошедшее этой ночью скорее напоминало разбойное нападение, нежели плотские утехи. А больше всего Мэтью боялся, что через несколько дней (или иной промежуток времени, который понадобится его телу и уму для восстановления сил) он начнет предаваться фантазиям о том, каково это — вновь повстречать мисс Леклер в спальне, только на сей раз трезвым, а не под действием парализующего зелья.
Возможно, у хозяина имелась и другая причина, рассуждал Мэтью, подскакивая вместе с каретой на каждом ухабе. Его опоили затем, чтобы не шастал ночью по владениям, пока хозяин спит. Чарити Леклер была лишь глазурью на торте.
Ерунда какая-то. Эта история про сирот, работающих по хозяйству и на винодельне… Разумеется, на вчерашнем пиру их тоже обслуживали сироты. Но какое до этого дело Масочнику?
Мэтью вспомнил, как его обокрали, и машинально схватился за карманы: часы и ключ были на месте. У Сайласа есть дурная привычка, говорил Капелл. Привычка, ну-ну.
Он усилием воли вытряхнул из головы мысли и попытался уснуть, ибо изможденное тело его требовало отдыха. Вскоре колеса кареты покатили по знакомой грязи: наконец-то Нью-Йорк! Серебряные часы показывали тринадцать минут одиннадцатого. Пятничным утром улицы города, как всегда, полнились спешащими по делам телегами, экипажами и пешеходами (Мэтью поймал себя на том, что мысленно называет эту толчею «нью-йоркской»). Лошади теперь шли шагом, но упорно двигались к месту назначения. Когда карета повернула на набережную, Мэтью ощутил явственный запах дыма. Собственно, в самом запахе не было ничего удивительного — на многих здешних предприятиях что-то жгли, — однако по мере приближения к дому Григсби воздух помутнел и пожелтел. Значит, в самом деле пожар. Мэтью высунулся из полукруглого окна кареты и с ужасом увидел, что пламя полыхает возле дома печатника и оттуда же валят клубы дыма.
Горит молочный погреб!
Мэтью заорал кучеру: «Я выйду здесь!» — распахнул дверцу и выскочил наружу. Колени тотчас подогнулись, пах пронзила острая режущая боль, и он едва не рухнул наземь, но его влекло вперед вопреки силе земного притяжения. Да, сомнений быть не могло: горел молочный погреб, а с ним — и нехитрые его пожитки.
Впрочем, Мэтью еще с улицы увидел, что пламенем объято вовсе не его миниатюрное имение; огонь и дым валили из колодца за погребом. С колотящимся сердцем Мэтью подошел, вернее, приковылял поближе и увидел, что костер жгут печатник с внучкой. В руках оба держали грабли, которыми прибивали спрыгивающие на траву языки пламени.
— Что такое?! — спросил Мэтью.
Берри, обернувшись, взглянула сперва на его землистое лицо, а затем опустила глаза на пах, как будто поняла, где он провел ночь.
— Мэтью, ты вернулся! — заулыбался румяный от жара Григсби. В cедом хохолке его застряли хлопья пепла, а нос был перепачкан сажей. — Где ты был?
— В отъезде, — ответил он.
Берри отвернулась и прихлопнула поползшую по траве когтистую лапу огня. Пепел взмывал над костром и витал в воздухе серым снегом.
— Что вы жжете?
— Хлам, — ответил Григсби и многозначительно подергал бровями. — По вашему приказу, сэр.
— По моему приказу?
— О да, сэр. Надеялись угодить хозяину дома.
— Хозяину до…
Мэтью умолк, ибо заглянул в костер и увидел в красном пекле сплавленную мешанину очертаний, в которой угадывались контуры бывших ведер, инструментов, ящиков и неизвестных предметов, завернутых в пылающую рогожу. Тут взгляд его упал на дырявую мишень для стрельбы из лука — за секунду до того, как соломенное ее нутро вспыхнуло синим пламенем.
Первым желанием было вырвать из рук Григсби грабли и кинуться на огонь; вторым — схватить ведро воды, стоявшее неподалеку, и попытаться спасти то, что еще осталось от мишени. Однако мешковина уже полыхала вовсю и было поздно, слишком поздно.
— Что вы натворили?! — услышал Мэтью собственный крик, полный такого неизбывного страдания, что Григсби с внучкой в страхе обернулись: уж не сам ли он загорелся?
Очки печатника сползли на кончик потного носа. Он пальцем задвинул их обратно, чтобы получше разглядеть искаженное ужасом лицо Мэтью.
— Ты же сам меня попросил! — недоуменно воскликнул Григсби. — Я убрал из погреба весь хлам.
— И весь этот хлам сожгли?! — Последнее слово он едва не прокричал. — Вы спятили?
— А как еще я должен был поступить с мусором? Запчасти для пресса и краску я, естественно, оставил, а все остальное сжег. Господи, Мэтью, ты, случаем, не болен? Выглядишь прескверно.
Мэтью отшатнулся от костра и едва не хлопнулся на пятую точку. Ох, только не это! Если он снова отдавит себе мошонку, придется усадить его в тачку и покатить в городскую больницу на Кинг-стрит.
— Мэтью! — подлетела Берри. Рыжие кудри ее растрепались, на подбородке и лбу чернели пятна сажи. Глубокие голубые глаза, казалось, видели его насквозь. — Что такое?
— Пропал, — обреченно выдавил он.
— Пропал? Кто пропал?
— Он был там, в мишени для стрельбы. Я его туда спрятал. — Мэтью понимал, что несет околесицу, но собраться с мыслями не мог. — Я спрятал его внутри!
— Похоже, он пьян! — объявил Григсби, прибивая к земле клочок вылетевшей из костра рогожи.
— Очень важная была вещь, — продолжал бормотать Мэтью. Ему казалось, что его вновь опоили зельем Капелла: картинка перед глазами то расплывалась, то опять прояснялась. — Я ее берег. А теперь она сгорела.
— Да что ты берег? — спросил Григсби. — Не пойму — ты не рад, что я освободил твое жилище?
Берри отложила в сторону грабли и взяла Мэтью за руку.
— Успокойся, — сказала она голосом решительным и отрезвляющим, как пощечина.
Мэтью заморгал и уставился на Берри с разинутым ртом. В горле стоял привкус пепла.
— Идем со мной, — велела она и потянула его за собой в сторону дома.
— Я все вычистил! — крикнул Грисби ему вслед. — Купил коврик и новый письменный стол! Ах да, сегодня приходил слесарь, старый замок вскрыли!
В кухне Берри усадила Мэтью на стул и налила ему воды. Он непонимающе смотрел перед собой, пока Берри не сунула чашку ему в руки.
— Пей, — сказала она.
Мэтью безропотно, точно оглушенный, выпил.
— Ну, что стряслось? — спросила Берри, когда он опустил кружку.
Ответить он не мог. Важнейшая деталь головоломки обратилась в прах и дым. Теперь он никогда не раскроет тайну, на которую ему указывал Масочник… Это выше его сил.
Тут до Мэтью дошло, что комната опустела. Он невидящим взором уставился на чашку с водой. Из коридора донеслись шаги.
Сзади подошла Берри. На стол с резким шлепком лег предмет, не иначе как чудом возрожденный из пепла.
— Вчера я помогала дедушке освобождать погреб, — сказала она. — Решила взять немного соломы для матраса, зачерпнула пару горстей из мишени — и вот что там обнаружила.
Мэтью прикоснулся к черному блокноту с золотым орнаментом — уж не сон ли? Все еще не в силах собраться с мыслями, он сказал первое, что пришло на ум:
— Повезло мне!
— Да, — тихо согласилась Берри. — Повезло. — И добавила: — Я его пролистала, но дедушке не показывала. Там есть твое имя.
Мэтью кивнул.
— Ты устроил в мишени тайник?
Опять кивок.
— Можешь рассказать зачем?
Нервы Мэтью по-прежнему были оголены до предела. Он взял в руки блокнот и открыл его на загадочной странице. Бросил один взгляд на список имен и тут же увидел: «Сайлас Окли 7 8 8 5 Капелл 20/6».
Уж не тот ли это Сайлас, у которого есть вредная привычка — и редкий дар — обчищать людям карманы? Дата — положим, день заключения сделки, но что означают оставшиеся четыре цифры?
— Расскажешь? — не унималась Берри.
— История слишком запутанная. — Мэтью закрыл блокнот, однако из рук его не выпустил. В памяти всплыли слова Григсби, которые он, казалось, слышал во сне: «Старый замок вскрыли!» Видимо, кто-то приходил ночью обыскивать его конуру… — Говоришь, вы вынесли вещи еще вчера?
— Да, через несколько часов после твоего отъезда.
— И ты сразу нашла блокнот?
— Да. Вещи мы просто свалили за домом: дедушка не стал их жечь, хотел сперва получить официальное разрешение.
— Понятно.
— А мне ничего не понятно! — Берри обошла стол и села лицом к нему. Взгляд у нее был решительный и безжалостный. — Что это за история с блокнотом и почему ты его прячешь? — Тут на лице ее забрезжило понимание. — Это как-то связано с твоей вчерашней гостьей, верно?
Помешкав, Мэтью ответил:
— Верно. — Что ж, раз начал, придется договаривать. Если уж Берри уцепилась за какую-то тему, пощады не жди. — Мармадьюк рассказывал тебе про Масочника?
— Рассказывал. Да и «Уховертку» я читала. — Ее усыпанные веснушками щеки вдруг вспыхнули, и она с восторгом подалась вперед. — Так это еще и с убийствами связано?!
— Да. — Он нахмурился. — Послушай. Это очень серьезно. Ни слова деду, ты меня поняла?
— Поняла. А при чем тут вчерашняя дамочка? И куда ты с ней ездил?
— Ответ на первый вопрос — понятия не имею. А на второй тебе лучше не знать ответа.
— Ну а блокнот? Что за каракули про азартные игры, еду и все… прочее? — Берри скривила лицо. — Почему эти записи так важны?
— Опять же — не имею ни малейшего понятия. — Вопреки здравому смыслу Мэтью решил все же предоставить ей толику информации. В конце концов, именно она вытащила этот каштан из огня. — Могу сказать, что блокнот нужен не только мне, но и другим людям. И они ни в коем случае не должны его заполучить. — Он в изнеможении провел рукой по волосам: силы почти его покинули. — Думаю, ночью кто-то проник в погреб и пытался найти эту книжицу. Слава богам и звездам, что вы с дедом опередили вора! А теперь к главному. Окажи мне, пожалуйста, услугу: подержи ее у себя, но так, чтобы Марми случайно ее не нашел, хорошо?
— Подержать у себя?!
— Да. Скоро мне нужно будет съездить в Филадельфию. Хочу, чтобы блокнот меня дождался.
— В Филадельфию? Зачем?
— Это не важно, — отмахнулся от вопросов Мэтью. — Ты согласна припрятать блокнот или нет?
Долго думать Берри не стала. Взбудораженная и довольная собой, она сказала:
Возможно, у хозяина имелась и другая причина, рассуждал Мэтью, подскакивая вместе с каретой на каждом ухабе. Его опоили затем, чтобы не шастал ночью по владениям, пока хозяин спит. Чарити Леклер была лишь глазурью на торте.
Ерунда какая-то. Эта история про сирот, работающих по хозяйству и на винодельне… Разумеется, на вчерашнем пиру их тоже обслуживали сироты. Но какое до этого дело Масочнику?
Мэтью вспомнил, как его обокрали, и машинально схватился за карманы: часы и ключ были на месте. У Сайласа есть дурная привычка, говорил Капелл. Привычка, ну-ну.
Он усилием воли вытряхнул из головы мысли и попытался уснуть, ибо изможденное тело его требовало отдыха. Вскоре колеса кареты покатили по знакомой грязи: наконец-то Нью-Йорк! Серебряные часы показывали тринадцать минут одиннадцатого. Пятничным утром улицы города, как всегда, полнились спешащими по делам телегами, экипажами и пешеходами (Мэтью поймал себя на том, что мысленно называет эту толчею «нью-йоркской»). Лошади теперь шли шагом, но упорно двигались к месту назначения. Когда карета повернула на набережную, Мэтью ощутил явственный запах дыма. Собственно, в самом запахе не было ничего удивительного — на многих здешних предприятиях что-то жгли, — однако по мере приближения к дому Григсби воздух помутнел и пожелтел. Значит, в самом деле пожар. Мэтью высунулся из полукруглого окна кареты и с ужасом увидел, что пламя полыхает возле дома печатника и оттуда же валят клубы дыма.
Горит молочный погреб!
Мэтью заорал кучеру: «Я выйду здесь!» — распахнул дверцу и выскочил наружу. Колени тотчас подогнулись, пах пронзила острая режущая боль, и он едва не рухнул наземь, но его влекло вперед вопреки силе земного притяжения. Да, сомнений быть не могло: горел молочный погреб, а с ним — и нехитрые его пожитки.
Впрочем, Мэтью еще с улицы увидел, что пламенем объято вовсе не его миниатюрное имение; огонь и дым валили из колодца за погребом. С колотящимся сердцем Мэтью подошел, вернее, приковылял поближе и увидел, что костер жгут печатник с внучкой. В руках оба держали грабли, которыми прибивали спрыгивающие на траву языки пламени.
— Что такое?! — спросил Мэтью.
Берри, обернувшись, взглянула сперва на его землистое лицо, а затем опустила глаза на пах, как будто поняла, где он провел ночь.
— Мэтью, ты вернулся! — заулыбался румяный от жара Григсби. В cедом хохолке его застряли хлопья пепла, а нос был перепачкан сажей. — Где ты был?
— В отъезде, — ответил он.
Берри отвернулась и прихлопнула поползшую по траве когтистую лапу огня. Пепел взмывал над костром и витал в воздухе серым снегом.
— Что вы жжете?
— Хлам, — ответил Григсби и многозначительно подергал бровями. — По вашему приказу, сэр.
— По моему приказу?
— О да, сэр. Надеялись угодить хозяину дома.
— Хозяину до…
Мэтью умолк, ибо заглянул в костер и увидел в красном пекле сплавленную мешанину очертаний, в которой угадывались контуры бывших ведер, инструментов, ящиков и неизвестных предметов, завернутых в пылающую рогожу. Тут взгляд его упал на дырявую мишень для стрельбы из лука — за секунду до того, как соломенное ее нутро вспыхнуло синим пламенем.
Первым желанием было вырвать из рук Григсби грабли и кинуться на огонь; вторым — схватить ведро воды, стоявшее неподалеку, и попытаться спасти то, что еще осталось от мишени. Однако мешковина уже полыхала вовсю и было поздно, слишком поздно.
— Что вы натворили?! — услышал Мэтью собственный крик, полный такого неизбывного страдания, что Григсби с внучкой в страхе обернулись: уж не сам ли он загорелся?
Очки печатника сползли на кончик потного носа. Он пальцем задвинул их обратно, чтобы получше разглядеть искаженное ужасом лицо Мэтью.
— Ты же сам меня попросил! — недоуменно воскликнул Григсби. — Я убрал из погреба весь хлам.
— И весь этот хлам сожгли?! — Последнее слово он едва не прокричал. — Вы спятили?
— А как еще я должен был поступить с мусором? Запчасти для пресса и краску я, естественно, оставил, а все остальное сжег. Господи, Мэтью, ты, случаем, не болен? Выглядишь прескверно.
Мэтью отшатнулся от костра и едва не хлопнулся на пятую точку. Ох, только не это! Если он снова отдавит себе мошонку, придется усадить его в тачку и покатить в городскую больницу на Кинг-стрит.
— Мэтью! — подлетела Берри. Рыжие кудри ее растрепались, на подбородке и лбу чернели пятна сажи. Глубокие голубые глаза, казалось, видели его насквозь. — Что такое?
— Пропал, — обреченно выдавил он.
— Пропал? Кто пропал?
— Он был там, в мишени для стрельбы. Я его туда спрятал. — Мэтью понимал, что несет околесицу, но собраться с мыслями не мог. — Я спрятал его внутри!
— Похоже, он пьян! — объявил Григсби, прибивая к земле клочок вылетевшей из костра рогожи.
— Очень важная была вещь, — продолжал бормотать Мэтью. Ему казалось, что его вновь опоили зельем Капелла: картинка перед глазами то расплывалась, то опять прояснялась. — Я ее берег. А теперь она сгорела.
— Да что ты берег? — спросил Григсби. — Не пойму — ты не рад, что я освободил твое жилище?
Берри отложила в сторону грабли и взяла Мэтью за руку.
— Успокойся, — сказала она голосом решительным и отрезвляющим, как пощечина.
Мэтью заморгал и уставился на Берри с разинутым ртом. В горле стоял привкус пепла.
— Идем со мной, — велела она и потянула его за собой в сторону дома.
— Я все вычистил! — крикнул Грисби ему вслед. — Купил коврик и новый письменный стол! Ах да, сегодня приходил слесарь, старый замок вскрыли!
В кухне Берри усадила Мэтью на стул и налила ему воды. Он непонимающе смотрел перед собой, пока Берри не сунула чашку ему в руки.
— Пей, — сказала она.
Мэтью безропотно, точно оглушенный, выпил.
— Ну, что стряслось? — спросила Берри, когда он опустил кружку.
Ответить он не мог. Важнейшая деталь головоломки обратилась в прах и дым. Теперь он никогда не раскроет тайну, на которую ему указывал Масочник… Это выше его сил.
Тут до Мэтью дошло, что комната опустела. Он невидящим взором уставился на чашку с водой. Из коридора донеслись шаги.
Сзади подошла Берри. На стол с резким шлепком лег предмет, не иначе как чудом возрожденный из пепла.
— Вчера я помогала дедушке освобождать погреб, — сказала она. — Решила взять немного соломы для матраса, зачерпнула пару горстей из мишени — и вот что там обнаружила.
Мэтью прикоснулся к черному блокноту с золотым орнаментом — уж не сон ли? Все еще не в силах собраться с мыслями, он сказал первое, что пришло на ум:
— Повезло мне!
— Да, — тихо согласилась Берри. — Повезло. — И добавила: — Я его пролистала, но дедушке не показывала. Там есть твое имя.
Мэтью кивнул.
— Ты устроил в мишени тайник?
Опять кивок.
— Можешь рассказать зачем?
Нервы Мэтью по-прежнему были оголены до предела. Он взял в руки блокнот и открыл его на загадочной странице. Бросил один взгляд на список имен и тут же увидел: «Сайлас Окли 7 8 8 5 Капелл 20/6».
Уж не тот ли это Сайлас, у которого есть вредная привычка — и редкий дар — обчищать людям карманы? Дата — положим, день заключения сделки, но что означают оставшиеся четыре цифры?
— Расскажешь? — не унималась Берри.
— История слишком запутанная. — Мэтью закрыл блокнот, однако из рук его не выпустил. В памяти всплыли слова Григсби, которые он, казалось, слышал во сне: «Старый замок вскрыли!» Видимо, кто-то приходил ночью обыскивать его конуру… — Говоришь, вы вынесли вещи еще вчера?
— Да, через несколько часов после твоего отъезда.
— И ты сразу нашла блокнот?
— Да. Вещи мы просто свалили за домом: дедушка не стал их жечь, хотел сперва получить официальное разрешение.
— Понятно.
— А мне ничего не понятно! — Берри обошла стол и села лицом к нему. Взгляд у нее был решительный и безжалостный. — Что это за история с блокнотом и почему ты его прячешь? — Тут на лице ее забрезжило понимание. — Это как-то связано с твоей вчерашней гостьей, верно?
Помешкав, Мэтью ответил:
— Верно. — Что ж, раз начал, придется договаривать. Если уж Берри уцепилась за какую-то тему, пощады не жди. — Мармадьюк рассказывал тебе про Масочника?
— Рассказывал. Да и «Уховертку» я читала. — Ее усыпанные веснушками щеки вдруг вспыхнули, и она с восторгом подалась вперед. — Так это еще и с убийствами связано?!
— Да. — Он нахмурился. — Послушай. Это очень серьезно. Ни слова деду, ты меня поняла?
— Поняла. А при чем тут вчерашняя дамочка? И куда ты с ней ездил?
— Ответ на первый вопрос — понятия не имею. А на второй тебе лучше не знать ответа.
— Ну а блокнот? Что за каракули про азартные игры, еду и все… прочее? — Берри скривила лицо. — Почему эти записи так важны?
— Опять же — не имею ни малейшего понятия. — Вопреки здравому смыслу Мэтью решил все же предоставить ей толику информации. В конце концов, именно она вытащила этот каштан из огня. — Могу сказать, что блокнот нужен не только мне, но и другим людям. И они ни в коем случае не должны его заполучить. — Он в изнеможении провел рукой по волосам: силы почти его покинули. — Думаю, ночью кто-то проник в погреб и пытался найти эту книжицу. Слава богам и звездам, что вы с дедом опередили вора! А теперь к главному. Окажи мне, пожалуйста, услугу: подержи ее у себя, но так, чтобы Марми случайно ее не нашел, хорошо?
— Подержать у себя?!
— Да. Скоро мне нужно будет съездить в Филадельфию. Хочу, чтобы блокнот меня дождался.
— В Филадельфию? Зачем?
— Это не важно, — отмахнулся от вопросов Мэтью. — Ты согласна припрятать блокнот или нет?
Долго думать Берри не стала. Взбудораженная и довольная собой, она сказала: