Корабль рабов: История человечества

Другие аспекты этой ситуации были следствием не того, что Девольф сделал, а того, что привело к неизбежному упадку работоргового судна как учреждения атлантического капитализма. Во-первых, капитан и команда боялись невольников короманти, потому что эти люди славились мятежами на работорговых судах и на плантациях Нового Света. (Поколением раньше они подняли восстание на Ямайке, что стало одним из самых кровавых восстаний рабов на Атлантике.)

Другая причина исходила от аболиционистов Великобритании и Америки. После инцидента на корабле «Зонг», когда капитан Люк Коллинвуд в 1781 г. приказал морякам выбросить за борт 122 пленника, противники работорговли подняли крик об убийстве и настояли, чтобы капитаны невольничьих судов не имели права убивать африканских невольников безнаказанно. Храброе появление Джона Кренстона перед членами большого жюри (в годы подъема агитации аболиционистов в 1788-1792 гг.) позволяет предположить, что идеи аболиционистов начали распространяться среди матросов, от которых зависела работорговля. Здесь, на «Полли», и в род-айлендском зале суда в 1790-1791 гг., был заключен союз, который вскоре разрушит работорговлю: это были непокорные африканцы и диссидентствующие моряки в союзе со столичными антирабовладельческими активистами среднего класса. Они объединились, чтобы изменить атлантическую силу и ограничить власть капитана невольничьего судна [533].

Они еще не были достаточно сильны: капитан Девольф разбил их обвинения в убийстве. Доказательство Стокмана и Кланнена помогли опровергнуть решение судьи в Сент-Томасе в апреле 1795 г. о невиновности Девольфа, так как на том слушании не было свидетельств против него. Важную роль сыграла семья Девольф, члены которой оказали негласное влияние на это разбирательство. В течение многих лет после того, как большое жюри вновь обвинило его в убийстве, маршалу Бристоля все еще было сложно арестовать Джеймса Девольфа — члена крупной и влиятельной фамилии. Американское обвинение формально никогда не было отклонено, хотя проблема осталась. Сильный клан Девольфов одержал победу [534].

Судьбы трех главных действующих лиц драмы подчеркивают различия в опыте работорговли. Джон Кренстон исчез где-то на берегу. Невольница, имя которой навсегда утеряно, утонула, пытаясь освободиться от стула, который был так дорог капитану. Ее товарищи по плаванию были доставлены в Гавану на Кубу в начале 1791 г. Они, вероятно, закончили свои дни, выращивая там сахар, который, как говорили представители аболиционистов, был смешан с кровью. Некоторые из них встретили смерть на одной из трех плантаций самого Девольфа, которые он купил на этом острове. Но они продолжали свою традицию сопротивления [535].

Капитан Джеймс Девольф процветал в сердце тьмы, наживая огромное богатство на работорговле. Он финансировал и получил прибыль еще от двадцати пяти рейсов как единственный торговец и судовладелец, и он также вкладывал капитал в другие суда, обычно в сообществе со своим братом Джоном. Он стал не только самым богатым членом семьи Девольфов, но и самым богатым человеком в стране и в целом регионе. На свое богатство, которое аболиционисты осуждали как «прибыль от угнетения», он построил Маунт Хоуп, один из самых роскошных особняков во всей Новой Англии. В конце жизни он стал сенатором Соединенных Штатов... [536]





«Самая большая драма», пересмотр




К тому времени, когда Великобритания и Соединенные Штаты отменили работорговлю в 1807-1808 гг., что перевозили работорговые суда? Они доставили 9 млн человек из Африки в Новый Свет (3 млн еще будут привезены). В течение долгого XVIII в. одни только британские и американские работорговые суда доставили 3 млн человек. Человеческие потери колебались: приблизительно 5 млн умерло в Африке, на судах и в первый год работы в Новом Свете. В течение периода 1700-1808 гг. приблизительно 500 тыс. человек погибло на пути к кораблям, еще 400 тыс. умерли на их борту, и одна четверть миллиона погибла после того, как суда приплыли в порт назначения. Ко времени отмены работорговли примерно 3,3 млн рабов трудились на атлантическом «комплексе плантаций» — на американцев, британцев, датчан, голландцев, французов, португальцев и испанцев. Приблизительно 1,2 млн из них работали в Соединенных Штатах, еще 700 тыс. в британских карибских колониях. Результат их работы не был всегда одинаков. В 1807 г. Великобритания импортировала для внутреннего потребления 297,9 млн фунтов сахара и 3,77 млн галлонов рома, все это было произведено рабами, так же как 16,4 млн фунтов табака и 72,74 млн фунтов хлопка, которые почти целиком были произведены руками невольников. В 1810 г. порабощенное население Соединенных Штатов произвело 93 млн фунтов хлопка и больше 84 млн фунтов табака; в целом они стоили 316 млн долл. Робин Блэкберн оценил, что к 1800-м гг. основанное на рабстве производство Нового Света «стоило рабам 2 500 000 000 часов тяжелого труда» и было продано за «сумму, которая, возможно, составила не меньше чем 35 000 000 ф. ст.», или 3,3 млрд по курсу 2007 г. [537].

Как отметил в. Дюбуа, работорговля была «самой большой драмой последней тысячи лет истории человечества» — транспортировка 10 млн человек из темной красоты их родного континента в новооткрытый Эльдорадо Запада. Они «спустились в ад», место мучения и страдания. Так было и с убитой женщиной с завязанными глазами и ртом, и с ее товарищами по плаванию, которые, как и миллионы других, были оторваны от родины и перевезены через Атлантику, чтобы производить богатство «Эльдорадо» — богатство для других. Дюбуа пишет о рабстве в целом, но он знал, что работорговое судно составляло один из кругов ада. То, что делали такие капитаны, как Джеймс Девольф и Ричард Джексон, которые превратили свои суда в плавучий ад и использовали насилие, чтобы управлять на борту моряками и рабами. Люди на корабле были «белыми рабами» и «черными рабами», как назвал их один из капитанов: по его мнению, между ними было «единственное различие — в цвете лица». Инструментами для выполнения этой задачи были маски и повязки, стулья, плеть кошка-девятихвостка, тиски, speculum oris, ножи, пистолеты, орудия и акулы. Само судно было во многих отношениях дьявольской машиной, одним большим инструментом пытки [538].

Драма, однако, шла не только на судне, о чем прекрасно знали и Дюбуа, и Девольф. Работорговое судно было опорой быстро растущей атлантической системы капитала. Это связало рабочих, свободных, несвободных и полусвободных, в капиталистических и некапиталистических обществах на нескольких континентах. Работорговые рейсы в портах Великобритании и Америки, где торговцы объединили свои деньги, построили или купили судно, привели к установке межнационального передвижения людей и событий. Это движение включало инвесторов, банкиров, клерков и страховых агентов. Правительственные чиновники, от таможни до министерства торговли и законодательных органов, играли роль больших и маленьких регулировщиков. Для сбора различного дорогостоящего груза на судне, которое будет продано на побережье Африки, торговые капиталисты мобилизовали энергию производителей и рабочих в Великобритании, Америке, Европе, Карибском море и Индии, чтобы получить текстиль, металлоизделия, оружие, ром и другие изделия. Чтобы построить судно, торговый капиталист нанимал судомонтажников и небольшую армию ремесленников, от плотников до продавцов соли. Портовые рабочие заносили товары в трюм судна, которое пересечет под парусом всю Атлантику.

На побережье Африки капитан выступал как представитель торгового капитала, ведя дело с другими торговцами. Некоторые из них были европейцами, занимающимися управлением в крепостях и факториях. Остальные были африканцами, которые вели торговлю и использовали своих собственных чиновников, местные власти и государство. Как и их британские и американские братья, африканские торговцы использовали разных помощников. Это были прямые поставщики «нерабских» предметов потребления; каперы, налетчики и похитители (отличавшиеся масштабом операций по захвату рабов); и, наконец, мужчины на каноэ и другие рабочие на побережье, которые сотрудничали непосредственно с капитанами невольничьего судна и моряками, чтобы обмениваться товарами и людьми на борту судна. Значительное количество африканцев стало матросами на работорговых судах на краткие или длительные периоды времени.

После того как работорговое судно заканчивало Средний путь и прибывало в американский порт, местные британские и американские торговые капиталисты заключали новые контакты, чтобы начать продажу и получить прибыль от живого товара. Торговцы под надзором колониальных чиновников брали на себя ответственность за сделки, нанимая капитана и команду невольничьего судна с помощью местных черно-белых докеров и с помощью голодных на трудовые руки плантаторов, которые покупали пленников. После продажи рабы производили предметы потребления на местных плантациях, которые потом покупали эти же капитаны и загружали на судно для обратного плавания. Таким образом благодаря обширным связям торговцы с помощью работоргового судна создавали и координировали первичный кругооборот атлантического капитализма, который был столь же прибыльным для некоторых, насколько для других он был заполнен террором и смертью.

Работорговое судно не только поставляло миллионы людей для рабства, оно также готовило их к нему. Приготовления включали различные манипуляции для продажи людей: бритье и стрижку, грим, скрывающий раны и седину, пальмовое масло для натирки тел. В эти приготовления обязательно надо включить и подчинение дисциплине. Пленники знакомились с «белым хозяином» и его необузданной властью, так же как с насилием «надзирателей» — помощников капитана, боцмана или простых матросов. Они подчинялись силе, которая удерживала их в повиновении, хотя они превосходили своих захватчиков численностью один к десяти. Узники сообща ели и жили в ужасных условиях в трюмах и помещениях, похожих на барак. Они еще не пробовали изнурительный и выматывающий труд на плантациях, но уже были рабочей силой, которую использовали на судне на тяжелых работах, от выкачивания воды помпой до регулировки парусов. Они подчинялись даже сексуальному принуждению. Нужно также отметить, что в подготовке пленников к рабству опыт работоргового судна играл большую роль, так как здесь их пытались отучить от любого сопротивления. Однако невольники находили новые методы выживания и взаимопомощи, новые средства сообщения и солидарности среди многоэтнической массы. Они получали новые знания — о том, что из себя представляет судно, белые люди и они сами, как товарищи по плаванию. Важным стал тот факт, что судно положило начало культуре сопротивления, методов переговоров и восстания.





Согласование снизу




Как свидетельствовал Джон Кренстон перед Род-Айлендским большим жюри, многие из его «просмоленных братьев» — те самые люди, которые помогали построить благосостояние капитану Девольфу и его классу, часто оказались в состоянии рабов после завершения рейса. Так называемые «хозяева пристани», «жители побережья» — больные, искалеченные моряки были выброшены капитанами в доки и гавани почти всех американских портов, от Чесапика до Чарльстона и Кингстона на Ямайке, Бриджтауна на Барбадосе. У них не было никакой работы, потому что их никто не нанимал, опасаясь заразы. У них не было денег, потому что капитаны их обманули и лишили жалованья. У них не было никакой пищи и убежища, потому что у них не было денег. Они бродяжничали по всей береговой линии, ложась спать под балконами зданий, подъемными кранами, навесами и в пустых бочках из-под сахара — везде, где только они могли защитить себя.

Они кошмарно выглядели. Некоторые были покрыты ушибами, синяками и кровавыми шрамами от цинги. Многие мучились от гнойных язв, вызванных гвинейскими червями, которые откладывали личинки под кожей на ногах людей и вырастали до четырех футов длиной, терзая человека. Некоторые тряслись от малярии. У многих были раздуты конечности и гнили пальцы на ногах. Кто-то ослеп, став жертвой разных паразитов, распространенных в западноафриканских реках. У некоторых все тело было перебито по любезности их капитана. У них были «трупные взгляды», а многие действительно были близки к смерти. Они «просили еду у других моряков». Один капитан назвал их «самыми несчастными людьми, с которыми я когда-либо встречался в моей жизни». Эти моряки — «отбросы» работорговли зависели от милосердия других. Более здоровые «братья-матросы» приносили им пищу и пытались заботиться о них, но их собственные средства были весьма ограниченны [539].

Был и другой источник помощи, возможно неожиданный. Офицер Королевского флота Томпсон отметил, что, когда некоторые из этих матросов были при смерти, «негры жалели их и из сострадания относили в свои хижины», как отметил мистер Джеймс. Другие свидетели отмечали, что «кого-то из них забирали к себе негритянские женщины, и, если это случалось вовремя, они получали исцеление». Моряк Генри Эллисон отмечал, что у этих несчастных не было места, если только «негры не были время от времени достаточно любезны, чтобы отвести их в свои хижины». Люди, которые жалели матросов, понимали, кем они были, и «знали, как лечить западноафриканские болезни, от которых эти матросы пострадали. Многие, вероятно, знали моряков лично» [540].

Сострадание не заканчивалось предоставлением пищи, убежища и ухода. Оно простиралось и в загробную жизнь. Когда моряки умирали «от страдания, голода и болезни, их хоронили из милосердия те же самые люди». В Кингстоне Эллисон сам видел, «что негры несли трупы к реке, чтобы там предать земле». Другой морской офицер, Ниниан Джефри, «посетил негритянский праздник в Спрингпате и видел кладбище для негров, где предавали земле тела этих “хозяев причалов”...» [541].

В чем было значение такого сострадания и милосердия? Возможно ли, что невольники, которые плыли на работорговом судне, точно знали, насколько ужасной была жизнь всех обитателей этого корабля, поэтому они могли пожалеть своих бывших тюремщиков? Термин «товарищ по плаванию» был широким определением, позволявшим невольникам проявлять милосердие по отношению к тем людям, которые осуществляли контроль над их порабощением на борту работоргового судна [542].





Точный расчет траектории




Я хочу закончить книгу на личной ноте. Я хотел подвести черту, рассказав историю капитана Джеймса Девольфа, моряка Джона Кренстона и безымянной африканской женщины в маске по трем причинам. Во-первых, история показывает трех центральных актеров «самой большой драмы». Кроме того, эта история завершает повествование, которое начиналось с тяжелой судьбы африканской женщины, чье имя тоже осталось неизвестно. Во-вторых, этот рассказ подводит итог насилия на борту работоргового судна и в то же самое время показывает рост сил, которые приведут к концу саму работорговлю. В-третьих, это привлечет внимание к факту, который требует акцента: драма, которая теряла значение на палубе работоргового судна, стала возможна и, можно даже сказать, была порождена капиталом и властью людей, далеких от судна. Драмы, которые привели капитанов, матросов и африканских пленников на борт работоргового судна, были частью более крупной драмы — возвышения и движения капитализма по всему миру.

История Джеймса Девольфа необычна не тем, что он запачкал свои руки кровью. Руки, которые бросили женщину за борт, посчитают прибыль за столом торговца и в конце займутся утверждением законодательства в Сенате Соединенных Штатов. Девольф был исключительным персонажем, но его пример не был уникальным случаем. Люди, которые извлекали выгоду из работоргового судна, были обычно отдалены от мучений, страданий, зловония и смертей на его борту — и в физическом, и в психологическом отношениях. Торговцы, правительственные чиновники и правящие классы широко пользовались огромными выгодами, которые давало работорговое судно и система, которой оно служило. Девольф присоединился к ним, очевидно совершив только один еще рейс (чтобы избежать наказания властей после убийства), затем он поднялся по экономической лестнице от капитана к более благородному статусу работорговца. Большинство торговцев, как Хэмфри Морис и Генри Лоуренс, изолировали себя от человеческих проблем посредством денежных вкладов, они думали о работорговом судне абстрактно, сводя проблему насилия до цифр в бухгалтерских книгах и записей прибыли и потерь.

Вместе с ростом численности людей в мире, я убежден, пришло время произвести и другие подсчеты. Что делает потомков Девольфа, Мориса и Лоуренса — их семьи, их класс, их правительства и общество, которые они помогли построить, — должниками потомков порабощенных людей, которых они ввергли в неволю? Это сложный вопрос, но правосудие требует, чтобы он был поставлен, — и на него нужно дать ответ, если мы хотим преодолеть когда-нибудь наследие рабства. Не может быть никакого согласия без правосудия.

Это не новый вопрос. Капитан Хью Крау отметил в своей биографии, изданной после отмены работорговли, что существовала возможность «дать некоторую компенсацию Африке за то зло, которое Англия, возможно, причинила ей». Он имел в виду филантропию и то, что назовут «законной торговлей» в Африке, т. е. продажу «предметов потребления», а не людей. Но даже капитан невольничьего судна признал, что необходимо что-то сделать, чтобы возместить чудовищную историческую несправедливость. Речь идет, конечно, не только о работорговле, но и обо всем опыте рабства [543].

Великобритания и Соединенные Штаты добились существенных успехов по сравнению с прошлыми поколениями, подтвердив, что работорговля и рабство были важными частями их истории. Это стало возможным, после того как в 1960-е и 1970-е гг. возросло движение различных народов за расовое и классовое правосудие с обеих сторон Атлантики и появилась необходимость написать новую историю и провести научные споры по ее итогам. Ученые, учителя, журналисты, музейные работники и многие другие специалисты вдохновлялись этим движением, чтобы описать прошлое африканцев и афроамериканцев и создать новое знание и общественное понимание этой проблемы.

Однако я предполагаю, что никакая страна еще не обозначила более темную и более жестокую сторону этой истории, которую составляет террор. Насилие и террор были основой формирования атлантической экономики и ее сложной трудовой системы в XVII и XVIII вв. Даже лучшие историки работорговли и рабства имели тенденцию преуменьшать, можно даже сказать, узаконивать насилие и террор, которые составляют предмет их изучения [544].

Большинство исследований Среднего пути и работорговли сконцентрировались только на одном аспекте этой проблемы. Изучая выступления аболиционистов в XVIII в., многие историки из-за недоверия к пропаганде и сенсационности их заявлений сосредоточились на определении уровня смертности во время Среднего пути, которая возрастала и была синонимом ужаса работорговли. Следовательно, подсчет количества перевезенных людей и численности смертей в пути стали ключевыми вопросами исследований. Однако мне кажется, что такой подход имеет ряд ограничений.

Одна из главных целей этой книги состояла в том, чтобы расширить представления о работорговле и рассмотреть смерть в качестве одного из аспектов устрашения, чтобы доказать, что насилие превратилось в человеческую драму, разыгрывавшуюся на одном судне за другим, и что этот террор превращал работорговое судно в ад. Численность умерших можно подсчитать и дать ответ на этот вопрос в кратком статистическом анализе — действительно бескровном, который просто констатирует, что часть людей создали террор, а другие его испытали и ему сопротивлялись.


Акцент исключительно на терроре не делает вопрос более простым. И при этом историк не может дать на этот вопрос случайный ответ. Эксплуатация неоплаченной рабочей силы должна быть просчитана, чтобы представить полный учет ценности их труда. Компенсация заключается, по моему мнению, в законе, но правосудие не может просто представить денежный баланс, так как нельзя действовать по правилам игры, которая породила работорговлю. Какова в любом случае была бы цена террора? Какова цена массовой преждевременной смерти? Эти вопросы являются частью общей проблемы расизма, особенно если они дополнены классовым угнетением, и они все еще не решены [545].

В заключение я хочу сказать, что ответы на эти вопросы должны быть даны социальным движением за правосудие, во главе с потомками тех, кто больше всего пострадал от наследства работорговли, рабства и расизма, который они породили. Нужно присоединиться к более широкой борьбе за прекращение насилия и террора, которые всегда были основой роста и развития капитализма. Именно по этой причине я хотел закончить книгу свидетельством матросов о невольниках, заботящихся о больных и умирающих моряках в карибских портах. Это было самое щедрое милосердие, которое я обнаружил в ходе своего исследования. Эти благодеяния, совершенные людьми, у которых не было ни еды, ни дома, ни здоровья, ни места для похорон, как оказалось, создали предпосылки иного будущего. Их вера и наши усилия сделают справедливость возможной. Длинный путь корабля невольников сможет наконец завершиться, и «самая большая драма» человечества действительно станет великой.





Благодарность




Я никогда не смог бы написать эту книгу без помощи моей семьи, друзей, коллег и большого количества полезных незнакомцев. Я благодарю сотрудников Национального морского музея в Гринвиче; Бристольского архива (особенно Пэта Денни, архивариуса Общества торговых предпринимателей); библиотеки Бристольского университета; Бристольского городского музея; Морского музея Мерсисайда (в частности, Тони Тиббса и Дона Литтлера); Ливерпульского архива; Библиотеки колледжа Святого Иоанна и Библиотеки Кембриджского университета; Национального архива; палаты лордов; Королевского медицинского колледжа; Библиотеки общества друзей; Исторического общества Бристоля (Род-Айленд); Исторического общества Ньюпорта (Род-Айленд); Библиотеки Джона Картера Брауна; Публичной библиотеки Провиденса; Библиотеки Бейкера в Гарвардской школе бизнеса; Исторического общества Нью-Йорка; Библиотеки рукописей Сили Г. Мадда Принстонского университета, Библиотеки Роберта У. Вудраффа, Университетского центра Атланты; Публичной библиотеки округа Чарлстон; Научно-исследовательского центра и специальных коллекций Эйвери, Библиотеки Адлстона, Библиотеки колледжа Чарлстона (Южная Каролина); Исторического общества Южной Каролины. Я также благодарен замечательным сотрудникам Хиллман-библиотеки Питтсбургского университета, особенно Филу Уилкину, который помог мне получить необходимые исследовательские материалы.

Благодарю Национальный фонд гуманитарных наук и Американский совет научных обществ за дружескую поддержку. В моих исследованиях мне оказал разнообразную и щедрую помощь Питтсбургский университет, и особенно Центр латиноамериканских исследований, Центр западноевропейских исследований, Университетский центр международных исследований, Центральный фонд развития исследований, Управление научных исследований и его ректор Джордж Клинцинг, Факультет искусств и наук и его декан Н. Джон Купер.

Мне посчастливилось обсуждать этот проект со многими заинтересованными и внимательными слушателями. Спасибо организаторам мероприятий и тем, кто пришел и высказал свое мнение: Эрику Чейфицу (Корнелльский университет); Карен Купперман, Синклеру Томсону и Майклу Гомесу (Нью-Йоркский университет); Мэдж Дрессер (университет Западной Англии); Питеру Уэю (университет Боулинг-Грин); Эндрю Уэллсу и Бену Мэддисону (университет Уоллонгонга); Кассандре Пайбус (Центр изучения колониализма и его последствий, университет Тасмании); Рику Халперну (университет Торонто); Перл Робинсон (университет Тафтса); Уильяму Кичу (университет Брауна); Саймону Льюису (Колледж Чарльстона); Модхумита Рой (Марксистская литературная группа); Филлис Хантер (Университет Северной Каролины-Гринсборо); Кирку Сэвиджу (факультет истории искусства и архитектуры) и Алехандро де ла Фуэнте (факультет истории) Питтсбургского университета. Я также воспользовался идеями и предложениями коллег, выступавшими в июле 2005 г. во Фримантле (Австралия) на конференции «Средний путь: путешествие по океану как социальный процесс», организованной Кассандрой Пайбус, Эммой Кристофер и Терри-Энн Уайт.

Работая в течение последних тридцати лет в различных морских архивах, я долго шел к пониманию того, что можно написать историю невольничьего корабля, но еще больше времени мне понадобилось на то, чтобы принять его вызов. Эта идея впервые появилась в конце 1990-х гг., когда я посетил заключенных в камере смертников в Пенсильвании во время работы комиссии по отмене смертной казни — современной системы насилия. Я благодарю многих людей, с которыми я познакомился во время этой долгой и продолжительной борьбы: наша общая работа нашла отражение на разных страницах этой книги. Окончательно я принял решение написать эту книгу в 2003 г. после встреч с целым рядом талантливых ученых на Сойер-семинаре по теме «Возмещение ущерба в социальной мысли, праве и литературе», проходившем в Калифорнийском университете в Ирвине. Особенно ценным тогда и до настоящего времени стало знакомство с Сайдией Хартман, автором нового глубокого исследования «Потеря матери: путешествие по атлантическому рабовладельческому пути».

Мне много помогали мои коллеги и студенты из Питтсбургского университета. Джозеф Аджайе уже давно стал жизненно важным источником знаний и мудрости по африканской истории. Стефан Уилок побуждал меня задуматься о технологии порабощения, в то время как Джером Бранч помог понять концепцию «товарищей по плаванию». Сеймур Дрешер и Ребекка Шамуэй читали главы и делились со мной опытом. Патрик Мэннинг был образцом научного и товарищеского великодушия, поддержав меня в начале работы над этим проектом, оказав помощь в середине и представив многочисленные практические советы в конце. Роб Рук разделял со мной взлеты и падения и многое другое, не в последнюю очередь баскетбольные сезоны Питтсбурга. Эти и другие люди — Алехандро де ла Фуэнте, Лара Патнэм, Билл Чейз, Рид Эндрюс и участники семинара по истории рабочего класса — на протяжении многих лет помогали превратить исторический факультет и Питтсбургский университет в мой счастливый дом. У меня были отличные помощники в исследованиях. Трое моих бывших студентов, Хизер Луни, Ян Хартман и Мэтт Мейдер, проделали поистине выдающуюся работу, не только собирая первичные источники, но и ставя острые вопросы по этим материалам. Мои аспиранты в прошлом и настоящем были постоянным источником энтузиазма, помощи и вдохновения благодаря Айзеку Кертису, Джону Донохью, Никласу Фрикману, Габриэле Готлиб, Форресту Хилтону, Морису Джексону, Эрику Кимбаллу, Кристоферу Магре, Майклу Маккою, Крейгу Марину, Скотту Смиту, Карстену Воссу и Корнеллу Уомаку. Особая благодарность Никласу, Габриэле, Крису и Форресту, которые помогли мне с исследованиями, а также моему сыну, Зику Редикеру, который приложил руку к своей области интересов, а именно африканской истории.

Я в особом долгу перед Питером Лайнбо, чья дружба и сотрудничество на протяжении многих лет были основой в разработке этого проекта. Майкл Уэст, выдающийся ученый-активист Африки и черной Атлантики, с самого начала и до конца горячо поддерживал этот проект. Великолепный морской художник и писатель Уильям Гилкерсон протянул руку моряка с помощью в работе над второй главой. Джордж Берджесс, координатор музейных программ и директор флоридской программы исследований акул, Флоридский музей естественной истории и Департамент ихтиологии Флоридского университета помогли мне понять историю и поведение акул, в то время как Питер ван дер Мерве из Национального морского музея оказал щедрую помощь Джеймсу Филду Стенфилду (в пятой главе). Дэвид Элтис любезно представил последние данные по обновленной трансатлантической работорговле (базу данных на компакт-диске). Родерик Эбанкс поделился своими знаниями по исторической археологии на Ямайке. Я выражаю благодарность им всем.

Пять превосходных историков прочитали всю рукопись и применили к ней свои огромные знания. Особенно горячо я благодарю Кассандру Пайбус, талантливую писательницу и историка, которая помогла мне увидеть новые возможности изложения; Эмму Кристофер, чье новаторское изучение работорговли моряков помогло сделать мою собственную книгу возможной; и Робина Блэкберна, чьи синтетические, сравнительные и всесторонние исследования атлантического рабства были образцом для моей работы. Айра Берлин, блестяще переосмысливший опыт рабства в новом мире, высказал характерные четкие предложения. Кеннет Морган, чье собственное предстоящее исследование британской работорговли обнулит научный стандарт, помог мне во многом, поделившись своими экстраординарными знаниями источников и многочисленными осторожными, но подробными комментариями. Я благодарю всех за то, что они предлагали, включая комментарии, которые я был слишком упрям, чтобы принять.

Мой агент, Сэнди Дейкстра, помогла мне продумать проект и найти нужных издателей по обе стороны Атлантики. Морин Сагден предоставила экспертное редактирование текста. Спасибо Элеоноре Бирн из издательства «John Murray» и моим превосходным редакторам из «Viking Penguin» (USA) — Венди Вулф и Эллен Гаррисон, которые сопровождали, поддерживали и помогали мне на этом пути, особенно в самый сложный период окончания работы. Последняя благодарность — моей семье. Моя жена, Венди Голдман, читала, обсуждала, спорила и бесконечно мне помогала — больше, чем кто-либо другой. Книга посвящена ей и моим детям, Зику и Еве Редикер.





Сокращения (в примечаниях)




An Account of the Life Told S. An Account of the Life, and Dealings of God with of the Life Silas Told, Late Preacher of the Gospel wherein is set forth The wonderful Display of Divine Providence towards him when at Sea; His various Sufferings abroad; Together with Many Instances of the Sovereign Grace of GOD, in the Conversion of several Malefactors under Sentence of Death, who were greatly blessed by his Ministry. London: Gilbert and Plummer, 1785

BL British Library, London

BCL Bristol Central Library, Bristol, England

BRO Bristol Record Office, Bristol, England

Clarkson,History Clarkson T. The History of the Rise, Progress, and Accomplishment of the Abolition of the African Slave-Trade by the British Parliament. London, 1808. Vols. 1-2

Donnam II Donnan E. (ed.) Documents Illustrative of the History of the Slave Trade to America. Washington, D.C.: Carnegie Institution of Washington, 1931. Vol. II: The Eighteenth Century

Donnam III Donnan E. (ed.) Documents Illustrative of the History of the Slave Trade to America. Washington, D.C.: Carnegie Institution of Washington, 1932. Vol. III: New England and the Middle Colonies

Donnam IV Donnan E. (ed.) Documents Illustrative of the History of the Slave Trade to America. Washington, D.C.: Carnegie Institution of Washington, 1935. Vol. IV: The Border Colonies and Southern Colonies

HCA High Court of Admiralty

HCSP Lambert Sh. (ed.) House of Commons Sessional Papers of the Eighteenth Century. Wilmington, Del.: Scholarly Resources, 1975. Vols. 67-73

HLRO House of Lords Record Office, Westminster

HLSP Torrington F. W. (ed.) House of Lords Sessional Papers. Dobbs Ferry, N. Y.: Oceana Publications, 1974. Session 1798-1799, vols. 2-3

LRO Liverpool Record Office, Liverpool

Memoirs of Crow Memoirs of the Late Captain Hugh Crow of Liverpool. Comprising a Narrative of his Life together with Descriptive Sketches of the Western Coast of Africa, particularly in Bonny, the Manners and Customs of the Inhabitants, the Production of the Soil, and the Trade of the Country, to which are added Anecdotes and Observations illustrative of the Negro Character, chiefly compiled from his own Manuscripts: with Authentic Additions from Recent Voyages and Approved Authors. London: Longman, Rees, Orme, Brown, and Green, 1830; rpt. London: Frank Cass & Co., 1970

MMM Merseyside Maritime Museum, Liverpool

NA National Archives of the United Kingdom, Kew Gardens, London

NMM National Maritime Museum, Greenwich

Substance [Clarkson T. (ed.)] The Substance of the Evidence of Sundry Persons on the Slave-Trade Collected in the Course of a Tour Made in the Autumn of the Year 1788. London, 1789