Комплекс хорошей девочки

— Заметила этот браслет. И сумочка в гостиной.

Мои плечи напрягаются.

— Очень дорогие. Хорошая работа, детка.

Я чувствую вкус крови на внутренней стороне щеки, когда она одаривает меня понимающей улыбкой. Совершенно очевидно, что она думает — что я нашел себе талон на питание. Она так долго занималась одной и той же аферой, что я не уверен, помнит ли она какой-нибудь другой способ жить.

— Итак, послушай, детка…

Вот оно. Конечно, блядь. Всегда есть о чем спросить. Угол зрения.

— Знаешь, я еле добралась сюда целой и невредимой, — продолжает она, не обращая внимания на гнев, клокочущий у меня в животе. — Моя старая машина начала извергать дым на шоссе. Пришлось отбуксировать ее со стоянки грузовиков. Оказывается, какая-то маленькая пластиковая коробочка в двигателе взорвалась. — Она смущенно смеется. — Теперь я уговорила парня заняться ею, но я собираюсь немного сократить расходы на ремонт.

— Что случилось? — Эван входит на кухню как раз вовремя, чтобы услышать конец ее дерьмовой истории. Чертовски идеально. — Твоя машина сломалась?

— С этим хламом всегда что-то происходит, разве ты не знаешь? — говорит она, изображая девицу, потому что Эван никогда не может устоять перед шансом стать героем. — В любом случае, я работала, но меня уволили после праздников. Было трудно найти что-то новое. Это уничтожит все, что я накопила.

— Мы на мели, — сообщаю я ей, бросая взгляд на Эвана. — Мы вложили все в ремонт дома.

— И место выглядит великолепно. — Она избегает встречаться со мной взглядом. Не тогда, когда у нее такая легкая цель с Эваном. — Мне нужна пара сотен, чтобы вернуть машину. Тогда я смогу отправиться на поиски новой работы здесь. Я верну тебе деньги.

— Ты остаешься? — говорит Эван.

Бедный, тупой ублюдок. Надежда в его голосе вызывает жалость. Я хочу дать ему подзатыльник.

Шелли подходит к нему, обнимает его за бок и утыкается головой ему в подбородок.

— Если вы позволите. Я скучаю по своим мальчикам.

Эван лезет в карман и вытаскивает несколько двадцаток. Наверное, все, что осталось от его последней зарплаты.

— Вот сто пятьдесят. — Он пожимает плечами. — Остальное я возьму в банкомате. — Имеется в виду его сберегательный счет.

— Спасибо, малыш. — Она целует его в щеку и тут же высвобождается из его объятий. — Кто хочет молочный коктейль? Как мы привыкли делать с набережной? Я быстренько сбегаю за сигаретами и принесу нам несколько молочных коктейлей.

Я буду шокирован, если она вернется до рассвета.

Позже, в постели, я не могу заснуть. Я весь напряжен, все еще переживаю из-за Шелли. Я не стал ждать, пока она материализуется с молочными коктейлями. Как только она ушла, мы с Мак спрятались в моей комнате. Вернее, я это сделал, и она пришла составить мне компанию. Теперь она переворачивается на другой бок и включает прикроватную лампу.

— Я чувствую, как ты думаешь, — бормочет она, обнаружив, что я смотрю на потолочный вентилятор.

— Да. Я просто… Мне жаль, что я попросил тебя сделать это. Моя мать только взглянула на тебя, на твой браслет, на твою сумочку и решила, что ты при деньгах. — От обиды у меня сжимается горло. — Шелли никогда не встречала никого, кого бы она не могла использовать. Я не хотел, чтобы она знала, что у твоей семьи есть деньги, потому что, черт возьми, она бы нашла способ помочь себе хоть немного.

— Хорошо, но это не имеет к нам никакого отношения. — Мак проводит рукой по моей груди и кладет голову мне на руку. — Я бы тоже не хотела, чтобы ты судил обо мне по моим родителям.

— Она думает, что я с тобой только потому, что ты богата.

— Да? Что ж, она ошибается. Я знаю, что это неправда. Я имею в виду, черт возьми, тебе, наверное, следовало бы направить меня в отдел коллекций той мебели, за которую я все время забываю тебе заплатить.

— Я запишу проценты на твой счет. — Я целую ее в макушку и притягиваю ближе. То, что она в моих объятиях, действительно снимает напряжение. — Хотя, серьезно. Я бы никогда не использовал тебя таким образом. Я совсем не похож на ту женщину.

— Купер. — Ее голос нежный, успокаивающий. — Тебе не нужно меня убеждать.

Может быть. Кажется, я никогда не переставал убеждать себя.

Мак прижимается ко мне еще теснее.

— Как ты думаешь, как долго она продержится здесь?

— Я ставлю на двадцать четыре часа. Может быть, сорок восемь.

— Это действительно печально.

Я тихонько хихикаю.

— На самом деле это не так. Может быть, когда-то это было грустно, но сейчас я хочу, чтобы она просто держалась подальше всегда. Каждый раз, когда она возвращается, она играет на эмоциях Эвана. Она меня заводит, и в итоге я срываюсь на всех вокруг. Я провожу все время, затаив дыхание, ожидая, когда она уйдет, молясь, чтобы на этот раз это было навсегда.

— Но она продолжает возвращаться. Это должно что-то значить, верно? — Мак, благослови ее господь, явно пытается приравнять визиты Шелли к какой-то любящей материнской потребности воссоединиться со своими сыновьями.

— Это значит, что ее последние отношения испортились у нее на глазах, или она разорена, или и то, и другое, — просто говорю я. — Доверься мне, принцесса. Мы исполняем одну и ту же старую песню и танец с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Шелли здесь не ради нас. Она здесь ради себя.

Я чувствую теплое дыхание Мак на своей ключице, когда она приподнимается, чтобы поцеловать меня в подбородок.

— Мне жаль, Купер. Ты этого не заслуживаешь.


— Это то, что есть.

— Прекрати, — упрекает она. — Просто прими мои слова, а теперь позволь мне помочь тебе забыться на некоторое время. — Она прокладывает поцелуями путь вниз по моему телу, проникая под мои боксеры.

Я закрываю глаза, тихо стону и позволяю себе забыться.



Сорок восемь часов.

Я бы поставил на двадцать четыре, но, эй, я все равно сделал ставку. Ровно через два дня после ее внезапного приезда я ловлю Шелли, направляющуюся к задней двери с спортивной сумкой через плечо.

Еще только семь утра, а я встаю первым. Я только что поставил на плиту кофейник после того, как выпустил Дейзи, когда Шелли прокралась на кухню.

— Уже уходишь? — спрашиваю я у стола.

Она испуганно оборачивается, но скрывает это за смехом.

— Детка. Ты напугал меня. Я старалась никого не разбудить.

— Ты даже не собиралась попрощаться? — Лично мне наплевать. Но сбежать от Эвана… это разобьет ему сердце, чего он не заслуживает.

— Почему бы мне не испечь несколько блинчиков? — Она бросает свою сумку у двери и подбегает со своей типичной обманчивой улыбкой. — Мы можем насладиться хорошим завтраком вместе.

Отлично. Думаю, мы исполняем последнюю песню и танец. Я могу подыграть, если это означает, что ее уход окончателен.

Мак и Эван встают вскоре после этого и входят на кухню как раз вовремя, чтобы Шелли подала им завтрак. Я запихиваю в рот немного блинчика и медленно пережевываю, затем откидываюсь на спинку стула, ожидая, когда начнется эта чушь. Но Шелли старательно избегает моего выжидающего взгляда, потчуя Маккензи какой-то дурацкой историей о нашем детстве. Мы почти заканчиваем есть, когда становится ясно, что Шелли не справится с этим без небольшого подталкивания.

— Так куда ты сейчас направляешься? — спрашиваю я с каменным лицом, прерывая очередную историю нашего с Эваном взросления, которая, я уверен, полностью сфабрикована, чтобы выставить ее менее плохой матерью.

Шелли резко останавливается и едва скрывает раздражение во взгляде. Она вытирает рот и допивает остатки апельсинового сока.

— Было так приятно повидаться с вами, мальчики, — говорит она Эвану грустным голосом. — Мне бы очень хотелось остаться подольше, но, боюсь, я уезжаю сегодня утром.

На его губах появилась хмурая складка.

— Почему?

— Дело в том, что, знаешь, сейчас здесь для меня нет никакой работы. Хотя я встретила этого парня. Познакомилась с ним в Батон-Руж. У него есть кое-какая работа. Я имею в виду, что он практически умолял меня вернуться и управлять этим местом. — Ее нижняя губа выпячивается. — Ты знаешь, я не хочу бросать своих мальчиков, но мне нужно заработать немного денег. Я хочу помочь вам двоим привести это место в порядок.

Она продолжает в том же духе еще немного. Пуская дым. Убеждая себя, что есть какой-то благородная причина ее вечному отсутствию и нарушенным обещаниям. Она полна дерьма — вчера я видел по крайней мере пять знаков "ТРЕБУЕТСЯ РАБОТНИК" вокруг залива. И я почти уверен, что этот парень — ее бывший, которого она, вероятно, уговорила дать ей второй шанс. Или, может быть, просто прошло достаточно времени, чтобы она смогла попробовать с ним во второй раз. Не имеет значения. Если бы это было не одно, так другое. Она бы оставила нас ради бутерброда с колбасой, если бы это было подальше отсюда.

— Как только я устроюсь, вы должны навестить меня, — говорит Шелли пятнадцать минут спустя, обнимая Эвана на прощание. — Мне придется купить новый телефон. Последний был отключен. Я позвоню, как только получу его.

Она этого не сделает. Не будет никаких звонков или сообщений. Никаких семейных каникул. На данный момент это обычная рутина — дурацкие прощания и неискренние обещания. Меня это больше не беспокоит, но к черту ее за то, что она снова заставила Эвана пройти через это.

— Да, не забудь сообщить нам новый номер, когда получишь его, — говорит Эван, серьезно кивая. — Нам нужен способ связаться с тобой.

Зачем? Я почти спрашиваю, но сдерживаю себя. Если Эван хочет жить в каком-то бредовом мире, где его мать любит его, кто я такой, чтобы судить?

— Пока, детка. — Шелли притягивает меня в объятия, несмотря на мое видимое нежелание. Она даже целует меня в щеку. Кто-нибудь, дайте ей награду "Мама года", быстро. — Скоро увидимся, обещаю.

А потом, так же быстро, как она появилась, Шелли исчезла. К счастью, нанеся минимальный урон.

По крайней мере, я так думаю.

Только примерно через неделю, однажды вечером после работы, я узнаю истинный масштаб ущерба, нанесенного визитом моей матери. Приближается день рождения Мак — оказывается, он за день до моего, — и хотя она сказала мне ничего ей не дарить, я полон решимости купить ей что-нибудь потрясающее. Мак дает мне так мало шансов баловать ее, что я принял решение игнорировать ее и делать вместо этого все, что, черт возьми, захочу.

В своей комнате, под расшатанной половицей под комодом, я достаю старую жестянку из-под ирисок, в которой с одиннадцати лет хранил наличные и контрабанду. Я открываю крышку, ожидая найти деньги, которые я там припрятал, всю скрытую наличность, которую я заработал на побочных концертах, спрятанную от грязных рук банка и налоговых органов. Двенадцать штук, скрепленных двумя резинками. Фонд "если все остальное провалится".

Но денег там нет. Пусто до последнего цента.



ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ



Маккензи



Из гостиной я слышу шум в спальне Купера. Резкий щелчок от стены, и что-то с грохотом падает на деревянный пол. Внезапно Купер несется по коридору.