Колояр. Принцип талиона
Часть 18 из 58 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Дверь в душевую осторожно раскрылась и показалась противная морда Сики. Он был старше меня на год, и ростом нисколько не выше, но по комплекции и физическим данным не дотягивал до среднего уровня. Этому были причины. Пришел позже, пока не накачал физической массы. А что будет потом? Каким человеком станет? Сейчас-то с психикой непорядок…. Я относился к Сике, имевшему, кстати, имя и фамилию, как и все люди на планете, вообще индифферентно. Что он есть, что его нет. Терентий Кушнарь — так звали Сику по-настоящему. Сирота из разорившегося дворянского рода, озлобленный волчонок. Вот и сейчас оскалился, увидев меня, закинувшего ноги на подоконник.
— Ничо так, устроился! — сказал Сика, заваливая в душевую. Следом за ним показались Губа и Грек. — Сидит себе, толчки не драит. Тебе командир что приказал сделать? Живо взял щетку и пошел чистить!
— Отвали, — безучастно сказал я, краем глаза подглядывая за противниками. Подходят развязно, не ожидая никаких действий с моей стороны. Однако чувствуется неуверенность в глазах. С чего бы Кол вдруг осмелел? — Я свою щетку на дерьмо переводить не собираюсь.
— Осмелел, икра жабья, — Губа почесал затылок и остановился в трех шагах от Колояра, как будто не зная, что делать со мной: то ли сразу бить, то ли Семена подождать для вынесения вердикта.
Вся троица была одета, как будто и не ложилась спать. На ногах ботинки. Плохо. Начнут пинать — синяки запаришься считать. Специально, что ли? А я-то почему не догадался напялить берцы? Замечание тебе, кадет!
Снова скрипнула дверь — появился сам командир группы. Болт с недовольным видом посмотрел на своих подчиненных, явно не выказывающих рвения в унижении одного из строптивых кадетов.
— Почему не выполняешь задание? Игнорируешь приказ командира? — Батуев был спокоен, но собран и осторожен. Он давно почуял изменения в моей психологии, а такие вещи всегда ведут к неожиданным результатам. Что вообще произошло со мной в городе? Неужели смог найти сильного мага и вернуть себе Дар? Кинув быстрый взгляд на руки, Болт успокоился. Браслеты на месте. Значит, дело в чем-то другом.
— Командир должен давать адекватные приказы, — без тени сомнения ответил я, — а ты хренью страдаешь. Если комендант и наставник группы не наказали меня за аналогичный проступок, значит, и ты не имеешь права ставить меня в наряд вне очереди. Учи устав, командир…
— Офуел ты, Кол, — присвистнул Грек. — Хана тебе. Болт, может, сразу в репу ему? Давно руки чешутся.
— Да они все здесь рамсы попутали, — Сика себя считал бывалым парнем, знающим законы улицы, живущей по своим непонятным обычным людям принципам. И от этого казался смешным. — Болт, ты их совсем распустил.
— Пасть закрыл, продует, — Батуев вразвалочку подошел ко мне и как бы нехотя протянул руку, собираясь сдернуть наглого подчинённого со своего коронного места. Он не понял, почему меня не оказалось на месте. Словно какой-то вихрь переместился ему за спину. Услышал только удивленные и сдавленные всхлипы своей свиты.
С ними я разобрался быстро. Грек улетел к дальним душевым кабинам, проскользнув по кафелю спиной; Губа согнулся от боли, как будто получил бревном в живот, а Сика стоял враскоряку с задранной вверх правой рукой. В ней тускло блестела заточка. Нет, этот придурок никак не успокоится, и снова смастерил себе пику. Я с нарастающей силой давил на тыльную часть ладони, чтобы подступающая боль заставила Кушнаря разжать пальцы. Заточка со звоном упала на пол, и я пинком отправил ее подальше от стычки, и коленом врезал в костистый зад противника.
— Ну и дебил, — поморщился Болт, пропуская мимо себя пищащего в полете Сику. Тот едва удержался на ногах, и грязно матерясь, уперся в подоконник, чудом не влетев в оконную раму головой. — Да заглохни ты! Услышат еще… Смотрю, наловчился пацанов загибать, Кол. Что-то не помню таких успехов у тебя по рукопашке. Старик натаскивает?
— Не твоего ума дело, Болт, — отрезал я. — Я спать пошел.
В этот момент дверь в душевую комнату снова распахнулась и на пороге столпилась орава пацанов, и первыми среди них были Стрига, Васька, Димка. От их вида на душе потеплело. Я едва не рассмеялся, когда увидел в их глазах изумление. Товарищ не валялся избитым на полу, а мирно беседовал с Батуевым. Прихлебатели сержанта, судя по всему, получили хорошего леща, и теперь с нескрываемой злобой кидали свои взгляды на виновника их поражения.
— Чего приперлись? — разозлился Болт. — Бунт решили устроить? Живо по кроватям! Если придет проверяющий и мне выпишут замечание — все вешаться будете на физподготовке!
— Кола отпусти, — заявил бесстрашно Стрига. — Ты не имел права его наказывать вперед коменданта. А Мрак не вынес Волоцкому выговор.
— Учи устав, командир, — я направился к выходу, с удовольствием приложив ребро ладони к шее Грека, так удачно попавшегося на пути. Грек отшатнулся и с недоумением посмотрел на Болта, теряющего ситуацию в отряде. Батуев словно в ступор впал. Если бы я не изучил его как следует, тоже подумал бы о растерянности командира. Но — нет. Семен остался таким же, как и прежде. Только умело прячущим злость под маской безучастности.
****
После городских приключений на меня накатала странная и непонятная тоска. Она копилась в груди и требовала какого-то выхода. И теперь я частенько стал тайком пробираться на крышу монастыря через окно туалета, и по узкому фасадному приступку проходил до деревянного козырька, закрывающего часть стены. С помощью гвоздя я зацеплял край старой рассохшейся рамы, открывал ее и спрыгивал на лестницу чердачного хода. Поднимался уже спокойно и не таясь, на крышу соседнего помещения, состыкованного с главной казармой монастыря, отданного под склад, и садился на кровлю, нагретую за день последними теплыми лучами августовского солнца. Чтобы скрыть свои путешествия, я просыпался глубокой ночью и первым делом проверял, как там дневальный. Если тот беззастенчиво дрых, то осторожно проникал в туалет, где давно подготовил окно для своих похождений: убрал старую красу с косяков, смазал шарниры и шпингалеты маслом, подчесал некоторые места, из-за которых рамы слишком плотно прилегали друг к другу и закрывались с ужасным скрипом. Правда, делал все это когда в казарме никого не было.
Подтянув подбородок к коленям, я смотрел на далекие огни Торгуева и переливы рекламных щитов, и думал обо всем, что придет в голову. Ощущение небывалой свободы, посетившей меня в городе, в котором мне удалось прожить два дня без наставлений и присмотра, перетряхнули мировоззрение кадета Волоцкого. Нечто небывалое, подбирающееся ко мне исподволь, бередило душу. Хотелось куда-то бежать, ни о чем не думая, подальше от этой стаи, спящей в мрачной коробке старого монастыря. Сущность майора Прохорова чутко осознавала психологические изменения подростка и не вмешивалась, радуясь, что мальчишка еще не угробил свою индивидуальность.
Я до конца не понимал, кого пытаются из меня сделать, безжалостно меняя форму как податливый пластилин в руках, и ломая душу; но видя каждый день таких же пацанов, как и я сам, да тех же старших кадетов, уже готовых бойцов, подспудно чувствовалась неправильность происходящего. В силу возраста я не мог высказать свою мысль. Просто хотелось снова убежать в город, шумящий моторами блестящих автомобилей, шуршащих колесами по асфальту; в говорливую толпу нарядных и веселых людей; окунуться в запахи уличной еды, есть мороженое и глазеть на девушек, таких красивых и манящих. А вместо праздника ощущаешь натертые на руках мозоли от постоянной возни с разнообразным оружием, сбитые костяшки пальцев от бесконечных спаррингов, гудение натруженных ног после десятикилометрового марш-броска с полной выкладкой. Разве это жизнь? И на меня снова накатывало чувство зависти к тому мальчишке-одаренному, которого раздел в глухом дворе. У него, наверное, есть семья: мать, отец, может сестры и братья….
Жарох первым заметил, как я изменился. На занятиях по концентрации я сидел вялым, подолгу настраивался, чтобы взлететь пружиной с места и начать бой. А вместо этого….
- Хватит в облаках витать! — однажды не выдержал Жарох и влепил мне подзатыльник, отчего голова чуть не оторвалась от шеи. На мгновение старику стало стыдно, когда он увидел злые слезы в глазах своего ученика, но переборов себя, рявкнул: — Ты перестал следить за моими установками! Скажи-ка, мальчишка: если бы ты не хотел заниматься со мной, смог бы выдержать бой с агрессивной толпой?
— Нет, — честно признался я.
— Выходит, мои занятия приносят тебе пользу? — вкрадчиво продолжал допытываться Жарох.
— Приносят, — последовал односложный ответ.
— Так почему ты перестал воспринимать мои слова? Я как будто в глубокую яму говорю, и все без толку.
Старик медленно ходил босым по полу вокруг меня, устроившегося на матах в позе турецкого паши, и примеривался, как образом встряхнуть ушедшего в себя ученика. Потом с неожиданной прытью нанес хлесткий удар правой ногой в мое плечо. Я не ожидал от Жароха подставы, но за мгновение до того, как нога должна была опрокинуть меня навзничь, перекатом ушел в сторону, вскочил и закрылся в стойке. До сих пор наставник не бил меня так откровенно ногами и руками, только показывал точки нанесения ударов.
— Что так на меня смотришь? — проворчал Жарок, забавным движением подтягивая широкие полотняные штаны. — Пришлось рисковать своим здоровьем, показать, что я не просто так тебя тренирую. Мне важно, чтобы ты через несколько лет вышел отсюда подготовленным к опасной жизни бойцом. Зная твою историю, я леплю из тебя нечто большее, чем простой безмозглый наемник или контрактник. Все это…, - старик обвел рукой пространство вокруг нас — нечто большее, чем просто умение драться и воевать. Ты хотя бы осознал, что мои усилия даром не прошли?
— Да, учитель, — покладисто ответил я, понимая тайный смысл слов Жароха. Он готовил меня к мести. Да так, чтобы после выжженной земли у меня оставался шанс не быть вечным беглецом.
— Пойми, мальчик, одну вещь: я здесь не ради забавы превратить дворянина с умирающим Даром в какого-то сверхвоина. В первую очередь я помогаю компенсировать утрату магической силы, придать тебе значимость и уверенность в своих силах, — Жарох остановился. — Она тебе пригодится в жизни.
— Только поможет ли мне твоя учеба вернуть мне родовые земли?
— Если успеешь стать тем, кого я из тебя леплю — да.
— А кто мой враг? Вы знаете?
— Догадываюсь, — отвел взгляд Жарох. — Поэтому не могу назвать тебе его имя, чтобы не ошибиться.
— Но скажете?
— Будешь выпускаться — скажу. Не раньше. Извини.
— Я подожду, — твердо пообещал я, прощая старику его недосказанность насчет врагов. — И буду выполнять все ваши требования, учитель.
Глава 11
Дни летели за днями, превращаясь в месяцы. Они, в свою очередь, складывались в года. В день моего пятнадцатилетия (уж не знаю, каким образом начальство вычислило его, но подозреваю, что князь Морозов с самого начала передал все личные данные коменданту) мне преподнесли подарок: два выходных дня в Торгуеве и одной ночевкой в городской гостинице. Не в отеле «Золотая башня, принадлежавшем клану Щербатовых — да меня туда и калачом не заманишь. Но и такой вариант оказался щедрым подарком. Если думаете, что я единственный такой любимчик в школе — ошибаетесь. Господин комендант давно практиковал такие мероприятия для отличившихся в учебе. Мотивация — страшная сила, господа! Два дня в нормальной обстановке, с чистой постелью, отдельной ванной и туалетом! Это не жуткие установки вредного Жароха прожить несколько суток в грязных подворотнях, прячась от княжеского патруля и выполняя непонятные поручения.
В общем, после поздравительных речей Мрака в столовой Жуков вручил мне увольнительную записку на два дня, и сказал, чтобы после завтрака меня здесь не было. Дважды уговаривать не пришлось. Сорвавшись с места, я бросился в каптерку за своим парадным кителем. Пока переодевался, приводил себя в порядок, заглянул Грай и предупредил, что машина уже выехала из гаража. Если опоздаю на минуту — ждать никто не будет.
Школьный трудяга «орион», за рулем которого сидел немолодой водитель, работавший у нас по контракту, порыкивал мотором, выбрасывая в воздух сизую струю выхлопных газов. Я нырнул в салон на заднее сиденье и с удивлением увидел, что рядом с водителем примостился Жарох. Вредный старик и здесь не мог оставить меня без внимания. Он с луковой улыбкой повернулся ко мне и подмигнул.
— Не-еет! — простонал я. — Пожалуйста, не надо меня сопровождать! Ты мне и так надоел, теперь еще и в дороге мозги промывать будешь!
— Смотри-ка, разнылся, — удивленно сказал Жарох водителю и кивнул в мою сторону. — Дитятко без сосочки. На месте Коробова я бы тебя на полигон на недельку закинул, и пока семь потов не согнал — хрен бы ты вернулся в школу! Вот скажи, Митяй, где справедливость? Учишь их, учишь, а в ответ — вот такая благодарность!
Митяй — это водитель «ориона». Мужик спокойный, флегматичный даже, но для поддержания статуса моего вредного наставника согласно покивал головой, не отрываясь от дороги.
— Все верно, — прогудел он. — Молодежь нынче совсем от рук отбилась. Гляжу, даже господина коменданта уважать перестали. Курят по углам, языками пакости разные говорят…
Зря он так про коменданта. Мы всегда уважали Мрака, и наше отношение к нему с годами никак не стало хуже. И никто плохого слова не сказал. Попробовал бы, сразу по тыкве настучат. Столько хорошего для пацанов сделал. Даже возможность парочку дней провести вне стен школы, вдали от надоевшей учебы многого стоит. Идею поощрять учеников Коробов пробивал долго, но все-таки добился своего. После моей выходки Попечительский Совет хотел прикрыть лавочку, но руководящий состав школы отбился и под личную ответственность сделал заявление, что больше ни один кадет не убежит. Рисковал Мрак очень сильно, но мы его не подводили. Жарох задумался, как еще сильнее заучить меня. Он очень удивлялся, что с каждым разом я увеличиваю возможности своего тела без всякой магии. Откуда было знать старику, что моды, получившие возможность развиваться, взрывным темпом ускорили все процессы в организме, а навыки, приобретенные в качестве Элиты, словно очнулись от спячки. Я не стал крутым в пятнадцать лет только лишь из-за физиологического развития. Неподвластно природе изменить поступенчатое развитие организма подростка. Но я чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы пройти все испытания. Вот Жарох и старался, постепенно переведя занятия из спортивного зала на улицу, где они стали занимать очень много времени. Мрак, видя такой успех, навязал старику еще десяток младших кадетов, чтобы ускоренным темпом подготовить их к переходу на более качественный уровень. А я подозревал, что Коробов хочет подготовить настоящую боевую Элиту, только по своему разумению. Жарох тоже преисполнился энтузиазмом, и хотя бы на время снизил давление на меня.
— Зачем ты едешь в город со мной? — пытал я учителя. — Комендант дал задание? Или задумал очередной тест на выживаемость?
— По своим делам еду, — пожал плечами Жарох, не поворачиваясь. — Высажу тебя возле гостиницы и поеду дальше. Ты лучше проверь, командировочные на месте? Не потерял деньги?
— Да все в порядке, — хлопнул я по кителю, где во внутреннем кармане лежали деньги, выделенные мне на карманные расходы и на снятие номера. — Ладно, верю, — старик вдруг повернулся и бросил мне на колени внушительный черный целлофановый пакет. — Держи, это от меня. В гостинице переоденешься. Там спортивные штаны, футболка и гражданская одежда. Брюки, рубашка, куртка на выход, туфли. Не в кадетской же форме ходить по городу после того, что ты здесь навертел с малолетними отморозками.
— Не я навертел, а ты мне приказал! — не удержался от обвинений, и тут же мне стало стыдно. — Спасибо, учитель! Вот уж не ожидал такого подарка.
— Носи на здоровье, — усмехнулся Жарох. — Когда будешь выезжать из гостиницы, оставь пакет у дежурного администратора. Потом его заберут.
— Как будто у тебя в городе целая агентурная сеть, — пробормотал я, шурша пакетом. — Все схвачено, за все заплачено.
— Поживи с мое, а потом самому захочется, — хитро усмехнулся Жарох. — Кстати, готовься, после отдыха займемся…
— Чем? — не понял я.
— Теория агентурной работы, подбор кадров, осведомителей, явочные квартиры, пути отхода на запасные позиции, — спокойно ответил старик. — Искусство гримирования, актерская игра. Ага! Я уже поговорил с одним уважаемым человеком в городе. Он преподает актерское мастерство. Солидный опыт имеет.
Водитель многозначительно хмыкнул, а я застонал. Нет, этот чертов дед меня хочет доконать окончательно! Я лучше буду осваивать другие науки, более мне подходящие: стрельба и драки. Для чего меня готовят? Через три года мне максимум грозит оказаться в заштатном гарнизоне или на порубежных фортификациях, где придется отработать пятилетний контракт. Какие, к черту, шпионские игры?
— И кто же его пустит в школу? — я скептически посмотрел на затылок Жароха, теряющего последние волосы. Уже и проплешины видны. — Меня и так пацаны чуть ли не год тиранили, пытаясь выяснить, кого из меня делают. А теперь ты хочешь еще и актера для меня вызвать.
— Что-нибудь придумаем, — рассеяно проговорил Жарох.
Машина миновала развилку и нырнула под эстакаду, за которой сразу же появился щит с надписью, что мы въезжаем на территорию Торгуева. Герб Щербатовых под буквами недвусмысленно намекал, под чьей рукой находится город. Снова заработали мысли, как мне в будущем подобраться к этому клану. Я был уверен, что идеи появятся, надо только учиться любому мастерству. Внезапно как огнем опалило. А ведь старик не зря предлагает пройти курсы актерского мастерства и грима! Он же подталкивает меня к возможности использовать все наработки против кровного врага! Мне бы только ворчать! Пора включать мозги. Кроме воинской службы существуют другие интересы. Хочешь вернуть славное имя, отомстить за родителей и сесть на своей земле? Прислушавшись к себе, я понял: хочу.
— Приехали, — вывел меня из задумчивости голос учителя. — Вылезай. И веди себя хорошо, не буянь.
— Постараюсь, — хмыкнул я, захлопывая дверь машины.
«Орион» фыркнул и покатил дальше по дороге, а я внимательно осмотрелся, куда меня забросила нелегкая. Гостиница полностью занимала первый этаж высотного дома. Облицованные шершавым декоративным камнем стены, аккуратные клумбы под окнами с яркими цветами, еще не убитыми первыми заморозками, невысокая лестница, ведущая к входу с зеркальными дверями. Возле них на стуле сидел охранник в темно-синей униформе с логотипом княжеских сил правопорядка на рукаве куртки. Я знал, что все охранные компании находятся под контролем клана Щербатовых, и не удивлялся этому. Кто еще будет следить за порядком в городе и во всех заведениях, начиная от крупных фирм и заканчивая детскими садами? Государственные чиновники? Ага, разбежались они. В Торгуеве есть свой хозяин, вот пусть и думает о благополучии и безопасности своего удела.
Возле дома расположилась парковая зона, совсем маленькая, разве что посидеть в тени деревьев и проконтролировать играющих детей. Дальше виднеется дорога с несущимися по ней автомобилями, потом — снова дома, офисы, рекламные щиты. Я пожал плечами, оценив местоположение как приемлемое для моих выходных и по лестнице поднялся наверх.
Охранник ничего не сказал, когда я открывал двери, но скользнул по мне внимательным взглядом, оценивая потенциальную опасность для служащих гостиницы. В фойе я сразу же подошел к административной стойке, за которой сидела женщина лет сорока в строгом брючном костюме и что-то печатала на клавиатуре. Я кашлянул.
— Здравствуйте, — сказал я, отвлекая женщину от работы.
— День добрый, молодой человек, — изобразила легкую улыбку дежурная администраторша. — Чем могу быть полезна?
— У меня забронирован номер на имя Волоцкого Колояра.
— Секундочку…
Щелк, щелк, щелк… Кивок головы.
— Ничо так, устроился! — сказал Сика, заваливая в душевую. Следом за ним показались Губа и Грек. — Сидит себе, толчки не драит. Тебе командир что приказал сделать? Живо взял щетку и пошел чистить!
— Отвали, — безучастно сказал я, краем глаза подглядывая за противниками. Подходят развязно, не ожидая никаких действий с моей стороны. Однако чувствуется неуверенность в глазах. С чего бы Кол вдруг осмелел? — Я свою щетку на дерьмо переводить не собираюсь.
— Осмелел, икра жабья, — Губа почесал затылок и остановился в трех шагах от Колояра, как будто не зная, что делать со мной: то ли сразу бить, то ли Семена подождать для вынесения вердикта.
Вся троица была одета, как будто и не ложилась спать. На ногах ботинки. Плохо. Начнут пинать — синяки запаришься считать. Специально, что ли? А я-то почему не догадался напялить берцы? Замечание тебе, кадет!
Снова скрипнула дверь — появился сам командир группы. Болт с недовольным видом посмотрел на своих подчиненных, явно не выказывающих рвения в унижении одного из строптивых кадетов.
— Почему не выполняешь задание? Игнорируешь приказ командира? — Батуев был спокоен, но собран и осторожен. Он давно почуял изменения в моей психологии, а такие вещи всегда ведут к неожиданным результатам. Что вообще произошло со мной в городе? Неужели смог найти сильного мага и вернуть себе Дар? Кинув быстрый взгляд на руки, Болт успокоился. Браслеты на месте. Значит, дело в чем-то другом.
— Командир должен давать адекватные приказы, — без тени сомнения ответил я, — а ты хренью страдаешь. Если комендант и наставник группы не наказали меня за аналогичный проступок, значит, и ты не имеешь права ставить меня в наряд вне очереди. Учи устав, командир…
— Офуел ты, Кол, — присвистнул Грек. — Хана тебе. Болт, может, сразу в репу ему? Давно руки чешутся.
— Да они все здесь рамсы попутали, — Сика себя считал бывалым парнем, знающим законы улицы, живущей по своим непонятным обычным людям принципам. И от этого казался смешным. — Болт, ты их совсем распустил.
— Пасть закрыл, продует, — Батуев вразвалочку подошел ко мне и как бы нехотя протянул руку, собираясь сдернуть наглого подчинённого со своего коронного места. Он не понял, почему меня не оказалось на месте. Словно какой-то вихрь переместился ему за спину. Услышал только удивленные и сдавленные всхлипы своей свиты.
С ними я разобрался быстро. Грек улетел к дальним душевым кабинам, проскользнув по кафелю спиной; Губа согнулся от боли, как будто получил бревном в живот, а Сика стоял враскоряку с задранной вверх правой рукой. В ней тускло блестела заточка. Нет, этот придурок никак не успокоится, и снова смастерил себе пику. Я с нарастающей силой давил на тыльную часть ладони, чтобы подступающая боль заставила Кушнаря разжать пальцы. Заточка со звоном упала на пол, и я пинком отправил ее подальше от стычки, и коленом врезал в костистый зад противника.
— Ну и дебил, — поморщился Болт, пропуская мимо себя пищащего в полете Сику. Тот едва удержался на ногах, и грязно матерясь, уперся в подоконник, чудом не влетев в оконную раму головой. — Да заглохни ты! Услышат еще… Смотрю, наловчился пацанов загибать, Кол. Что-то не помню таких успехов у тебя по рукопашке. Старик натаскивает?
— Не твоего ума дело, Болт, — отрезал я. — Я спать пошел.
В этот момент дверь в душевую комнату снова распахнулась и на пороге столпилась орава пацанов, и первыми среди них были Стрига, Васька, Димка. От их вида на душе потеплело. Я едва не рассмеялся, когда увидел в их глазах изумление. Товарищ не валялся избитым на полу, а мирно беседовал с Батуевым. Прихлебатели сержанта, судя по всему, получили хорошего леща, и теперь с нескрываемой злобой кидали свои взгляды на виновника их поражения.
— Чего приперлись? — разозлился Болт. — Бунт решили устроить? Живо по кроватям! Если придет проверяющий и мне выпишут замечание — все вешаться будете на физподготовке!
— Кола отпусти, — заявил бесстрашно Стрига. — Ты не имел права его наказывать вперед коменданта. А Мрак не вынес Волоцкому выговор.
— Учи устав, командир, — я направился к выходу, с удовольствием приложив ребро ладони к шее Грека, так удачно попавшегося на пути. Грек отшатнулся и с недоумением посмотрел на Болта, теряющего ситуацию в отряде. Батуев словно в ступор впал. Если бы я не изучил его как следует, тоже подумал бы о растерянности командира. Но — нет. Семен остался таким же, как и прежде. Только умело прячущим злость под маской безучастности.
****
После городских приключений на меня накатала странная и непонятная тоска. Она копилась в груди и требовала какого-то выхода. И теперь я частенько стал тайком пробираться на крышу монастыря через окно туалета, и по узкому фасадному приступку проходил до деревянного козырька, закрывающего часть стены. С помощью гвоздя я зацеплял край старой рассохшейся рамы, открывал ее и спрыгивал на лестницу чердачного хода. Поднимался уже спокойно и не таясь, на крышу соседнего помещения, состыкованного с главной казармой монастыря, отданного под склад, и садился на кровлю, нагретую за день последними теплыми лучами августовского солнца. Чтобы скрыть свои путешествия, я просыпался глубокой ночью и первым делом проверял, как там дневальный. Если тот беззастенчиво дрых, то осторожно проникал в туалет, где давно подготовил окно для своих похождений: убрал старую красу с косяков, смазал шарниры и шпингалеты маслом, подчесал некоторые места, из-за которых рамы слишком плотно прилегали друг к другу и закрывались с ужасным скрипом. Правда, делал все это когда в казарме никого не было.
Подтянув подбородок к коленям, я смотрел на далекие огни Торгуева и переливы рекламных щитов, и думал обо всем, что придет в голову. Ощущение небывалой свободы, посетившей меня в городе, в котором мне удалось прожить два дня без наставлений и присмотра, перетряхнули мировоззрение кадета Волоцкого. Нечто небывалое, подбирающееся ко мне исподволь, бередило душу. Хотелось куда-то бежать, ни о чем не думая, подальше от этой стаи, спящей в мрачной коробке старого монастыря. Сущность майора Прохорова чутко осознавала психологические изменения подростка и не вмешивалась, радуясь, что мальчишка еще не угробил свою индивидуальность.
Я до конца не понимал, кого пытаются из меня сделать, безжалостно меняя форму как податливый пластилин в руках, и ломая душу; но видя каждый день таких же пацанов, как и я сам, да тех же старших кадетов, уже готовых бойцов, подспудно чувствовалась неправильность происходящего. В силу возраста я не мог высказать свою мысль. Просто хотелось снова убежать в город, шумящий моторами блестящих автомобилей, шуршащих колесами по асфальту; в говорливую толпу нарядных и веселых людей; окунуться в запахи уличной еды, есть мороженое и глазеть на девушек, таких красивых и манящих. А вместо праздника ощущаешь натертые на руках мозоли от постоянной возни с разнообразным оружием, сбитые костяшки пальцев от бесконечных спаррингов, гудение натруженных ног после десятикилометрового марш-броска с полной выкладкой. Разве это жизнь? И на меня снова накатывало чувство зависти к тому мальчишке-одаренному, которого раздел в глухом дворе. У него, наверное, есть семья: мать, отец, может сестры и братья….
Жарох первым заметил, как я изменился. На занятиях по концентрации я сидел вялым, подолгу настраивался, чтобы взлететь пружиной с места и начать бой. А вместо этого….
- Хватит в облаках витать! — однажды не выдержал Жарох и влепил мне подзатыльник, отчего голова чуть не оторвалась от шеи. На мгновение старику стало стыдно, когда он увидел злые слезы в глазах своего ученика, но переборов себя, рявкнул: — Ты перестал следить за моими установками! Скажи-ка, мальчишка: если бы ты не хотел заниматься со мной, смог бы выдержать бой с агрессивной толпой?
— Нет, — честно признался я.
— Выходит, мои занятия приносят тебе пользу? — вкрадчиво продолжал допытываться Жарох.
— Приносят, — последовал односложный ответ.
— Так почему ты перестал воспринимать мои слова? Я как будто в глубокую яму говорю, и все без толку.
Старик медленно ходил босым по полу вокруг меня, устроившегося на матах в позе турецкого паши, и примеривался, как образом встряхнуть ушедшего в себя ученика. Потом с неожиданной прытью нанес хлесткий удар правой ногой в мое плечо. Я не ожидал от Жароха подставы, но за мгновение до того, как нога должна была опрокинуть меня навзничь, перекатом ушел в сторону, вскочил и закрылся в стойке. До сих пор наставник не бил меня так откровенно ногами и руками, только показывал точки нанесения ударов.
— Что так на меня смотришь? — проворчал Жарок, забавным движением подтягивая широкие полотняные штаны. — Пришлось рисковать своим здоровьем, показать, что я не просто так тебя тренирую. Мне важно, чтобы ты через несколько лет вышел отсюда подготовленным к опасной жизни бойцом. Зная твою историю, я леплю из тебя нечто большее, чем простой безмозглый наемник или контрактник. Все это…, - старик обвел рукой пространство вокруг нас — нечто большее, чем просто умение драться и воевать. Ты хотя бы осознал, что мои усилия даром не прошли?
— Да, учитель, — покладисто ответил я, понимая тайный смысл слов Жароха. Он готовил меня к мести. Да так, чтобы после выжженной земли у меня оставался шанс не быть вечным беглецом.
— Пойми, мальчик, одну вещь: я здесь не ради забавы превратить дворянина с умирающим Даром в какого-то сверхвоина. В первую очередь я помогаю компенсировать утрату магической силы, придать тебе значимость и уверенность в своих силах, — Жарох остановился. — Она тебе пригодится в жизни.
— Только поможет ли мне твоя учеба вернуть мне родовые земли?
— Если успеешь стать тем, кого я из тебя леплю — да.
— А кто мой враг? Вы знаете?
— Догадываюсь, — отвел взгляд Жарох. — Поэтому не могу назвать тебе его имя, чтобы не ошибиться.
— Но скажете?
— Будешь выпускаться — скажу. Не раньше. Извини.
— Я подожду, — твердо пообещал я, прощая старику его недосказанность насчет врагов. — И буду выполнять все ваши требования, учитель.
Глава 11
Дни летели за днями, превращаясь в месяцы. Они, в свою очередь, складывались в года. В день моего пятнадцатилетия (уж не знаю, каким образом начальство вычислило его, но подозреваю, что князь Морозов с самого начала передал все личные данные коменданту) мне преподнесли подарок: два выходных дня в Торгуеве и одной ночевкой в городской гостинице. Не в отеле «Золотая башня, принадлежавшем клану Щербатовых — да меня туда и калачом не заманишь. Но и такой вариант оказался щедрым подарком. Если думаете, что я единственный такой любимчик в школе — ошибаетесь. Господин комендант давно практиковал такие мероприятия для отличившихся в учебе. Мотивация — страшная сила, господа! Два дня в нормальной обстановке, с чистой постелью, отдельной ванной и туалетом! Это не жуткие установки вредного Жароха прожить несколько суток в грязных подворотнях, прячась от княжеского патруля и выполняя непонятные поручения.
В общем, после поздравительных речей Мрака в столовой Жуков вручил мне увольнительную записку на два дня, и сказал, чтобы после завтрака меня здесь не было. Дважды уговаривать не пришлось. Сорвавшись с места, я бросился в каптерку за своим парадным кителем. Пока переодевался, приводил себя в порядок, заглянул Грай и предупредил, что машина уже выехала из гаража. Если опоздаю на минуту — ждать никто не будет.
Школьный трудяга «орион», за рулем которого сидел немолодой водитель, работавший у нас по контракту, порыкивал мотором, выбрасывая в воздух сизую струю выхлопных газов. Я нырнул в салон на заднее сиденье и с удивлением увидел, что рядом с водителем примостился Жарох. Вредный старик и здесь не мог оставить меня без внимания. Он с луковой улыбкой повернулся ко мне и подмигнул.
— Не-еет! — простонал я. — Пожалуйста, не надо меня сопровождать! Ты мне и так надоел, теперь еще и в дороге мозги промывать будешь!
— Смотри-ка, разнылся, — удивленно сказал Жарох водителю и кивнул в мою сторону. — Дитятко без сосочки. На месте Коробова я бы тебя на полигон на недельку закинул, и пока семь потов не согнал — хрен бы ты вернулся в школу! Вот скажи, Митяй, где справедливость? Учишь их, учишь, а в ответ — вот такая благодарность!
Митяй — это водитель «ориона». Мужик спокойный, флегматичный даже, но для поддержания статуса моего вредного наставника согласно покивал головой, не отрываясь от дороги.
— Все верно, — прогудел он. — Молодежь нынче совсем от рук отбилась. Гляжу, даже господина коменданта уважать перестали. Курят по углам, языками пакости разные говорят…
Зря он так про коменданта. Мы всегда уважали Мрака, и наше отношение к нему с годами никак не стало хуже. И никто плохого слова не сказал. Попробовал бы, сразу по тыкве настучат. Столько хорошего для пацанов сделал. Даже возможность парочку дней провести вне стен школы, вдали от надоевшей учебы многого стоит. Идею поощрять учеников Коробов пробивал долго, но все-таки добился своего. После моей выходки Попечительский Совет хотел прикрыть лавочку, но руководящий состав школы отбился и под личную ответственность сделал заявление, что больше ни один кадет не убежит. Рисковал Мрак очень сильно, но мы его не подводили. Жарох задумался, как еще сильнее заучить меня. Он очень удивлялся, что с каждым разом я увеличиваю возможности своего тела без всякой магии. Откуда было знать старику, что моды, получившие возможность развиваться, взрывным темпом ускорили все процессы в организме, а навыки, приобретенные в качестве Элиты, словно очнулись от спячки. Я не стал крутым в пятнадцать лет только лишь из-за физиологического развития. Неподвластно природе изменить поступенчатое развитие организма подростка. Но я чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы пройти все испытания. Вот Жарох и старался, постепенно переведя занятия из спортивного зала на улицу, где они стали занимать очень много времени. Мрак, видя такой успех, навязал старику еще десяток младших кадетов, чтобы ускоренным темпом подготовить их к переходу на более качественный уровень. А я подозревал, что Коробов хочет подготовить настоящую боевую Элиту, только по своему разумению. Жарох тоже преисполнился энтузиазмом, и хотя бы на время снизил давление на меня.
— Зачем ты едешь в город со мной? — пытал я учителя. — Комендант дал задание? Или задумал очередной тест на выживаемость?
— По своим делам еду, — пожал плечами Жарох, не поворачиваясь. — Высажу тебя возле гостиницы и поеду дальше. Ты лучше проверь, командировочные на месте? Не потерял деньги?
— Да все в порядке, — хлопнул я по кителю, где во внутреннем кармане лежали деньги, выделенные мне на карманные расходы и на снятие номера. — Ладно, верю, — старик вдруг повернулся и бросил мне на колени внушительный черный целлофановый пакет. — Держи, это от меня. В гостинице переоденешься. Там спортивные штаны, футболка и гражданская одежда. Брюки, рубашка, куртка на выход, туфли. Не в кадетской же форме ходить по городу после того, что ты здесь навертел с малолетними отморозками.
— Не я навертел, а ты мне приказал! — не удержался от обвинений, и тут же мне стало стыдно. — Спасибо, учитель! Вот уж не ожидал такого подарка.
— Носи на здоровье, — усмехнулся Жарох. — Когда будешь выезжать из гостиницы, оставь пакет у дежурного администратора. Потом его заберут.
— Как будто у тебя в городе целая агентурная сеть, — пробормотал я, шурша пакетом. — Все схвачено, за все заплачено.
— Поживи с мое, а потом самому захочется, — хитро усмехнулся Жарох. — Кстати, готовься, после отдыха займемся…
— Чем? — не понял я.
— Теория агентурной работы, подбор кадров, осведомителей, явочные квартиры, пути отхода на запасные позиции, — спокойно ответил старик. — Искусство гримирования, актерская игра. Ага! Я уже поговорил с одним уважаемым человеком в городе. Он преподает актерское мастерство. Солидный опыт имеет.
Водитель многозначительно хмыкнул, а я застонал. Нет, этот чертов дед меня хочет доконать окончательно! Я лучше буду осваивать другие науки, более мне подходящие: стрельба и драки. Для чего меня готовят? Через три года мне максимум грозит оказаться в заштатном гарнизоне или на порубежных фортификациях, где придется отработать пятилетний контракт. Какие, к черту, шпионские игры?
— И кто же его пустит в школу? — я скептически посмотрел на затылок Жароха, теряющего последние волосы. Уже и проплешины видны. — Меня и так пацаны чуть ли не год тиранили, пытаясь выяснить, кого из меня делают. А теперь ты хочешь еще и актера для меня вызвать.
— Что-нибудь придумаем, — рассеяно проговорил Жарох.
Машина миновала развилку и нырнула под эстакаду, за которой сразу же появился щит с надписью, что мы въезжаем на территорию Торгуева. Герб Щербатовых под буквами недвусмысленно намекал, под чьей рукой находится город. Снова заработали мысли, как мне в будущем подобраться к этому клану. Я был уверен, что идеи появятся, надо только учиться любому мастерству. Внезапно как огнем опалило. А ведь старик не зря предлагает пройти курсы актерского мастерства и грима! Он же подталкивает меня к возможности использовать все наработки против кровного врага! Мне бы только ворчать! Пора включать мозги. Кроме воинской службы существуют другие интересы. Хочешь вернуть славное имя, отомстить за родителей и сесть на своей земле? Прислушавшись к себе, я понял: хочу.
— Приехали, — вывел меня из задумчивости голос учителя. — Вылезай. И веди себя хорошо, не буянь.
— Постараюсь, — хмыкнул я, захлопывая дверь машины.
«Орион» фыркнул и покатил дальше по дороге, а я внимательно осмотрелся, куда меня забросила нелегкая. Гостиница полностью занимала первый этаж высотного дома. Облицованные шершавым декоративным камнем стены, аккуратные клумбы под окнами с яркими цветами, еще не убитыми первыми заморозками, невысокая лестница, ведущая к входу с зеркальными дверями. Возле них на стуле сидел охранник в темно-синей униформе с логотипом княжеских сил правопорядка на рукаве куртки. Я знал, что все охранные компании находятся под контролем клана Щербатовых, и не удивлялся этому. Кто еще будет следить за порядком в городе и во всех заведениях, начиная от крупных фирм и заканчивая детскими садами? Государственные чиновники? Ага, разбежались они. В Торгуеве есть свой хозяин, вот пусть и думает о благополучии и безопасности своего удела.
Возле дома расположилась парковая зона, совсем маленькая, разве что посидеть в тени деревьев и проконтролировать играющих детей. Дальше виднеется дорога с несущимися по ней автомобилями, потом — снова дома, офисы, рекламные щиты. Я пожал плечами, оценив местоположение как приемлемое для моих выходных и по лестнице поднялся наверх.
Охранник ничего не сказал, когда я открывал двери, но скользнул по мне внимательным взглядом, оценивая потенциальную опасность для служащих гостиницы. В фойе я сразу же подошел к административной стойке, за которой сидела женщина лет сорока в строгом брючном костюме и что-то печатала на клавиатуре. Я кашлянул.
— Здравствуйте, — сказал я, отвлекая женщину от работы.
— День добрый, молодой человек, — изобразила легкую улыбку дежурная администраторша. — Чем могу быть полезна?
— У меня забронирован номер на имя Волоцкого Колояра.
— Секундочку…
Щелк, щелк, щелк… Кивок головы.