Колдун. Жнец

— У тебя никогда не будет стоять член! — сообщил я главарю и подошел к тому, что с ножом:

— У тебя отсохнет рука, которой ты держишь нож. И вообще — ты больше никогда не сможешь взять в руки нож — если возьмешь — тебе будет так больно, что ты потеряешь сознание.

И так я обошел всех, кто присутствовал на месте. Одному, тому что особо радостно ухмылялся, я наколдовал недержание кала. Теперь он будет постоянно обделываться. Пусть ходит в памперсах до конца жизни.

Надо отдать должное Варе — все это время она стояла спокойно, не плакала и не впала в истерику. Побелела, но только сжала кулаки, готовая к драке. Да, это не та Варя, которая была раньше. И не только потому, что находится в другом теле.

Я оглянулся по сторонам — улица была пуста. Вот только недавно тут куда-то шли люди, на бордюре сидел беззубый алканавт, и вот — пусто! Как вымело! Что ни говори, а во всех странах люди одинаковы, никому не хочется встревать в неприятности.

Я развернулся, взял Варю за руку, и мы быстро пошли прочь — туда, откуда пришли. Лучший способ выйти, если заблудился — вернуться по своим следам. А свои следы я помнил прекрасно.

Двадцать минут мы шли быстрым шагом, и вдруг — о счастье! Голубая машинка родных обводов! «Двойка»-жигули! И на крыше «шашечки»! Останавливаю, прыгаем в машину, и…понеслись! Через пять минут мы уже у входа в отель. Оказывается — от тех трущоб, в которые мы влезли до нашего отеля расстояние совсем плевое. Впрочем, это не редкость, когда рядом с центром города обнаруживается анклав частных домишек, заселенных всяческим криминалитетом. В то же Нью-Йорке, на Манхеттене — есть такие районы, в которые обычным людям соваться не рекомендуется. Останешься без бумажника, а то и без головы. Что говорить тогда об Африке?

Но все хорошо, что хорошо кончается. М забрались в душ, вымылись, толкаясь скользкими мокрыми боками, а потом завалились в постель — благо, что кондиционер в номере работает исправно. Отлежимся, отдохнем, а затем и пойдем в ресторан ужинать.

Особо отдохнуть нам не пришлось, само собой — занялись сексом. Я соскучился по Варе…да и вообще по нормальным женщинам без тарелок в губе и шрамов на руках и ногах. Я не знаю — то ли тело Жози было таким чувствительным к сексу, то ли Варя по мне тоже очень соскучилась, но я видел и чувствовал — ей со мной очень хорошо.

Уже когда мы лежали рядом, опустошенные, довольные, покрытые любовной испариной, я не удержался и спросил:

— Варь…скажи, а как ты чувствуешь себя в новом теле? Ну…как-то отличается от своего, родного? Ощущения?

Она повернула голову, посмотрела меня в глаза долгим взглядом, слегка улыбнулась:

— Когда ты во мне, не чувствую, что я в другом теле. Я вообще ничего не чувствую, кроме этого ощущения! Я просто улетаю…теряю сознание! Даже не помню — что делаю, что говорю… Я что-то говорю во время секса?

— Хмм…да! — тоже усмехнулся я — Ты называешь меня по имени, а еще просишь, чтобы я тебе сильнее, быстрее, и все такое. И самое интересное — просишь на трех языках.

— Трех?! — Варя поднялась на локте, брови ее поднялись — как это — трех?

— Русский, эфиопский и французский.

— Откуда французский?! Эфиопский-то понятно…но ты же говорил, что Жози была совсем маленькой, когда ее захватили?

— Но слышать-то она родителей слышала. Слова отложились в мозгу. И вот теперь, когда ты частично теряешь контроль над мозгом — он вытаскивает знакомые слова. Ничего удивительного.

Варя вдруг захихикала, потом засмеялась громче, еще громче, приговаривая:

— Ничего удивительного! Я в теле французской девчонки! Рядом со мной колдун! Я разговариваю на трех языках! Ничего удивительного! Ха ха ха…

Наконец она успокоилась, и недоверчиво мотая головой, спросила:

— А что будет с моим…настоящим телом? С ним как? И как я буду общаться с моей дочкой, с родителями? Как это все будет выглядеть?

— Давай-ка мы решим проблему с выездом, а потом все остальное! Степ бай степ — знаешь, что такое?

— Знаю.

— Ну а раз знаешь, давай-ка я тебя спрошу о твоей прошлой жизни. Ты все помнишь? Всю жизнь?

— Честно сказать — смутно! — призналась Варя — Кое-что вообще не помню. Лицо бывшего мужа, например. Ну вообще! Встреть я его на улице — и не узнаю. Помню дом родителей, дочку помню — само собой разумеется. Тебя помню. Но почему-то не помню, как мы с тобой встретились. Ты пришел к нам в дом, да?

— Да, пришел… — не стал запираться я — Там тебя впервые и увидел.

— А как мы с тобой начали встречаться? Как это все было? — Варя наморщила лоб — Вот не помню, и все тут! Вообще не помню! Помню, что живу с тобой в твоем старом доме. Мы занимаемся любовью на старой кровати… Ты работаешь участковым. Ты ведь участковым работаешь, да?

— Служу — усмехнулся я — Да, участковым.

— У меня какие-то обрывки памяти — тут густо, а тут пусто! — созналась Варя — Расскажи мне, кто я, и откуда взялась. А то мне что-то страшно становится…

Я провел пальцами по ее маленькой груди — твердой, упругой, какая и бывает у совсем молоденькой девчонки, Варя поежилась, ойкнула, прикрылась простыней. Я вздохнул (Потом! Все — потом! Пока хватит), и начал свой рассказ.

Закончил я рассказывать через час. Рассказал Варе о том, как я приехал в Кучкино, как встретил ее. Рассказал — опустив ненужные подробности, например, о том, как скормил ее мужа нечисти. Как скормил алкашей, которые ее избили. Ну и дальше — о том, как лечил людей, и к чему это привело. И куда привело — например о том, как я «весело» и со смыслом провел предыдущие три недели, пачками убивая аборигенов и самое главное — их колдунов.

Варя слушала меня, ухватившись за мою руку крепкими, привыкшими к работе пальцами. Ее обнаженное тело напряжено, глаза широко раскрыты и едва моргают. Когда я закончил рассказ, она выдохнула и тихо сказала:

— Никто и никогда в это не поверит! Колдунов и колдуний не существует! Магии нет! Стоит заикнуться о чем-то подобном — тут же окажешься в психушке!

— А вот ты и не заикайся — посоветовал я — А чтобы ты была уверена, что я существую, вот тебе доказательство!

И я навалился на Варю, ойкнувшую, а потом…счастливо вздохнувшую. И понеслось!

Мы так развлекались до самого вечера, пока не стало темнеть, и только тогда отправились в ресторан. Народа на улицах полно — здесь вообще многие предпочитают выходить только вечером, когда солнце уже село. Те, кто может не выходить днем. Так что в ресторане почти все столики были заняты.

Однако нам столик быстро нашли, и скоро мы уже сидели, попивая пиво и сок, в ожидании, когда приготовят наши блюда. А потом, когда ели бараньи ребрышки с картошкой фри, я вдруг спросил Варю, не менее активно чем я поглощавшую мягкое сочное мясо:


— Ты жалеешь, что со мной связалась? Ты только посмотри — что с тобой случилось за все то время, пока мы вместе! И где ты оказалась! Жила бы сейчас спокойно в своей деревеньке, воспитывала дочку, работала по хозяйству, и никаких тебе волнений и опасностей! Жалеешь?

— С ума сошел! Не порть мне аппетит! — Варя и вправду отложила баранье ребрышко, которое только что обгладывала со скоростью голодного дятла — Серая, беспросветная жизнь! Постылый муж! Никакой перспективы! Впереди — одна серость, старость и чернота! А теперь?! Африка! Молодое, красивое тело! Молодой, красивый, сильный мужчина, какого нет ни у одной женщины на свете! Приключения! Вкусная еда! Вкусный секс! Вася, да что ты говоришь?! Да я молиться на тебя должна! Ты лучшее, что есть в моей жизни! Я для тебя все сделаю! Все на свете!

— А если сейчас скажу раздеться догола и пройти между столиками? — ухмыльнулся я.

— Давай! — азартно сказала Варя и потянув за топик подняла его настолько, что стали видны коричнево-розовые соски.

— Стой! — я оглянулся, не заметил ли кто? Вроде бы нет…если только вот тот пожилой мужчина, англичанин, или норвежец. Взгляд его был задумчивым и заинтересованным, а заметив, что я на него смотрю — взгляд быстро отвел.

— Не надо — повторил я, незаметно выдыхая — Это шутка была! Верю тебе, верю! Давай, ешь своего барашка.

Взяли еще и вина. Точнее — шампанского. Французского — нынешнее Варино тело принадлежало француженке, так вот! На меня спиртное не действует, но пить все равно приятно — как газировку. Да и несколько минут легкого опьянения, прежде чем организм уничтожит алкоголь, мне обеспечены.

А потом снова в номер, и снова в постель. А чего еще делать-то? Тем более что делать ЭТО хочется и очень приятно. Мы будто в свадебном путешествии — отель, романтический ужин (если можно так назвать нашу обжираловку), секс без остановки. Разве не хорошо? Отступают мысли, уходят волнения…только гладкая кожа, только возбужденное дыхание, только стоны и сладкая любовная истома. Да шоб мы так жили!

Но кому-то не хотелось, чтобы мы так жили. Примерно в три ночи — грохот автоматных очередей, крики, визг! Меня как ветром сдуло с постели!

— Варя, подъем! Похоже, что влипли! Одевайся!

Варя вскочила, села на постели, протирая глаза спросонок, я схватился за одежду, но…не успел. От сильного удара в дверь замок сломался (Да что те двери-то? Фанерка! Смех один!), дверь распахнулась и на пороге возник высокий мужчина с автоматом в руках. Лицо его было закрыто цветастым платком по самые глаза, на лбу черная повязка с белой надписью арабской вязью. Исламисты!

Все, что я успел сделать — сдернул Варю с постели и прикрыл своим телом. Амулеты я не снимал ни днем, ни ночью, так что пули мне были не страшны.

— Вот они! — вдруг крикнул кто-то из-за плеча первого, и я узнал этот голос. Тот самый парень, которому я посулил вечную импотенцию. Посулил — и сделал.

— Проклятый белый колдун! Убить колдуна! Алла акбар!

И они повалили в комнату — морды замотаны тряпками, в руках автоматы, все как на подбор будто с картинки об исламских террористах, захватывающих отель в Аддис-Абебе.

Бам! Проклятье вырвалось из меня вместе с мыслью: «Тебе жертва, Морана!» — и террористы повалились, как кегли, дергаясь, извиваясь в судорогах. Волна эйфории, и…голос: «Я тобой довольна, Жнец!». Или мне показалось? И это просто стоны умирающих боевиков?

Быстро натягиваю трусы, штаны, сую ноги в ботинки и выхожу в коридор отеля. Там вижу еще двоих, которые волокут за волосы двух молодых женщин, одетых только в трусики и майки. Девушки вопят, визжат, боевики радостно гогочут, явно довольные своей добычей. Интересно, куда они собрались их определить? Уж точно девиц не будут обращать в ислам.

«Тебе жертва, Морана!» — валятся оба, из глаз, ушей, рта и носа у них брызжет кровь. Их будто разорвало изнутри!

Интересно, кто-то вообще может мне сейчас противостоять? После того, как я сожрал столько колдунов? Эдак действительно можно заделаться богом! Такого количества колдунов я бы в России и Европе не нашел. Их там давным-давно повывели, а вот в Африке…тут институт колдунов развит, как больше нигде. Если заняться истреблением оставшихся в живы колдунишек, можно набрать такой уровень, что мне сам черт не брат!

Что-то меня не туда понесло. Это не игра! Это жизнь! И это живые люди! Зачем мне уровень бога? Мне и так теперь живется очень даже недурно!

Прошел до самого выхода, по дороге уложил трех боевиков. Вроде все. Морана сегодня очень довольна. А вот те, до кого добрались боевики…

Интересно, а как они нас нашли? Это ведь по нашу душу приходили, уверен. Или нет, не по нашу? Может они таким образом объединили полезное и приятное? Ну а что — идут убивать белого колдуна, который навел на них порчу, и обставляют все как акцию деятелей исламистской группировки. Мол, захватили отель, постреляли его жителей — Аллах Акбар! Как там называются эфиопские группировки…ну-ка, пороемся в памяти! Ооо…да тут их как собак нерезаных! И ИГИЛ, и Аш Шабаб! Так что все в порядке, теперь в Игиле вакансии освободились.

Я развернулся, чтобы идти назад, и тут же получил очередь из автомата — практически в упор. Откуда вылез этот козленыш — не знаю. Прятался где-то, что ли? И зачем стрелял — тоже не понимаю, ему бы свалить отсюда по-тихому, и жить поживать, детей Игила наживать. А он вот…

Палил гад до тех пор, пока не щелкнул и не замер затвор. Потом потянулся за здоровенным ножом, висящим в ножнах на поясе (я такой видел в кино и Данди, который Крокодил), но я ему не дал такого шанса — крюк справа, и парень осел, как куча тряпья. Хватаю его, переваливаю через плечо и быстрым шагом, почти бегом — поднимаюсь на свой этаж. Скоро из номеров полезут люди, сейчас они залегли у себя в номерах, боятся, но минут через пять, поняв, что все стихло — начнут так сказать эвакуацию. Потому мне надо «работать» быстрее. Что именно работать? А допросить гаденыша — откуда они здесь взялись и зачем.

Я оттащил негодяя в дальний конец коридора, где укрылся за кадками с пальмой и фикусом, и начал свой допрос. С пристрастием. То есть — с колдовством.

Парень этот был из тех подонков, которые докопались до нас на прогулке в трущобах. На самом деле совпало — акция должна была случиться и без нашего участия, но почему бы не совместить? И совместили. Пятнадцать человек, один из которых сейчас лежит передо мной, пошли захватывать отель с иностранцами — а тут практически все иностранцы, туристы, которых черт занес в эту занюханную Эфиопию (век бы ее глаза мои не видали!).

Как они нашли нас? Да запросто. Я одного кадра не заметил, он следил за происходящим в щель одной из халуп, а потом побежал за нами, чтобы потом сообщить своему брату, одному из боевиков, которых я проклял. Увидел машину, в которую мы сели, таксиста нашли, расспросили, ну и…вот. Все сошлось. Если бы не мои магические способности, если бы не колдовство… Впрочем — если бы не колдовство, все закончилось бы еще там, на заплеванной улице в трущобах. И вообще — что было бы, если бы…это для фантастов. А мы, колдуны, реалисты! Что случилось — то и случилось.

Остаток ночи прошел сумбурно и отвратительно. Набежала куча полицейских (где они были, когда нас шли убивать?!), нас допрашивали, пытались проверить документы, которых не имелось в наличии. Пришлось внушать, что документы уже проверены, и даже вписать в протокол допроса несуществующие их номера. Это все было хлопотно, муторно и просто опасно. Но все когда-то кончается — кончилось и это. Наконец, часам к девяти утра все успокоилось, и мы с Варей спрятались за дверями номера (и замок уже починили) от назойливых журналистов, пытавшихся взять у нас интервью. Слава богам — никто и не заподозрил, что в этой истории моя роль ключевая. Само собой — единственного оставшегося в живого террориста я отправил к Моране. И да, совесть меня не гложет. Он шел меня убивать. Я его убил. И так — правильно.

Никто не мог понять — как были убиты террористы, почему они все попадали и померли от внутренних кровотечений, остановки сердца и всяческих других причин, например — от кровоизлияния в мозг. «Ну померли, да и померли! Откуда я знаю? Вышел в коридор, посмотрел — а они все дохлые! Может их бактерии убили? Ну как в «Войне миров»! Или музыка! Я фильм видел голливудский, там инопланетянам не нравилась ковбойская музыка. У них от нее головы взрывались. Может стоить проверить — так и весь ИГИЛ можно искоренить? Да нет, я не шучу — я ничего не знаю, просто версия!»

Когда разбежались и репортеры, поняв, что больше с этой падали выклевать ничего не удастся, мы с Варей пошли в ресторан — очень уж проголодались. А после ресторана снова в номер — хоть немного поспать, ночка-то была бурная во всех отношениях. То секс, то война! Не до сна… За документами мне идти вечером, так что спешить совершенно было некуда.

Так все и вышло. Весь день то валялись в постели, отсыпаясь и занимаясь сексом, то ходили в ресторан — пока не пришло время отправиться за документами. И тогда я оделся и вышел из номера, строго-настрого приказав Варе не выходить и вообще не показывать носа из номера до моего прихода.

Возле отеля стояла очередь из такси — подошел к первой машине, ей опять же оказался жигуленок-«копейка», уселся, и приказал ехать к полицейскому управлению. Через десять минут я уже поднимался по знакомой лестнице, думая о том, что сейчас увижу.

На КП стоял другой полицейский, я снова проделал маневр с рукопожатием, затем попросил вызвать майора, и через несколько минут мы с майором вошли в его кабинет, охлажденный мощной настенной сплит-системой.

— Ну что, вашу проблему я решил! — радостно заявил майор, и выдвинув ящик стола достал два паспорта. В центре каждого — серебристая звезда на бордовом фоне обложки, внизу «паспорт» на английском и эфиопском, вверху, так же: «Федеральная демократическая республика Эфиопия». Открыл страницу там, где проставляют визы — есть! Российская виза есть! О…кстати сказать…еще и французская есть. И когда только успели?

— На всякий случай поставили и французскую визу — пояснил майор — Если госпожа Жозефина Паре соберется посетить свою родину. Виза Российской федерации — на три года, рабочая виза. У вас то же самое, господин Вайс Каган.

Я не стал писаться Василием Кагановым — Вайс Каган звучит гораздо лучше и подходяще для жителя Эфиопии. Странно было бы, Василий Каганов — гражданин Эфиопии. Подозрительно! Еще бы Петр Сидоров — знатный эфиоп.

— Господин Вайс, а что случилось в гостинице? Шум стоит в газетах! Я видел ваше имя в сводке происшествий!