Колдун. Жнец

— Можно я не буду говорить, что именно я помню? Не хочу…противно! И тебе будет противно. Я буду тебе противна!

— Память. Сохранилась память Жози! Хранилище памяти — мозг. Ты вселилась в тело, открыла эти хранилища, и вот…теперь их содержимое — твое. В принципе — ничего удивительного. Ведь тело Жози выполняло функции, необходимые для жизнеобеспечения. А значит — мозг работает нормально. Душа улетела. Только не спрашивай, что такое душа — этого никто не знает. И я не знаю.

— Неужели это все реально? Богиня смерти…загробный мир…ты знаешь, а я ведь никогда не верила, что после смерти что-то может быть. Никогда! А вот теперь… Как хорошо, что ты у меня есть!

Варя еще теснее ко мне прижалась, закинула на меня ногу, и я замер, ощущая ее всем телом и боясь двинуться. Мда…я точно не железный.

— Ты что-то забыла из прежней жизни? Все помнишь? Что с тобой было, свою дочь, меня, родителей своих. Все помнишь?

Варя молчала минут пять, потом пожала плечами и с сомнением в голосе ответила:

— Мне кажется — я все помню. И тебя помню в прошлом. Как мы познакомились, как занимались с тобой любовью. Как ездили в город за покупками. Домой хочу, Вась! Дочку хочу увидеть!

— Дочку? — я помедлил, повернул голову и посмотрел в глаза Варе-Жози — Варь…а теперь представь — вот ты приходишь домой, к дочке, и говоришь: «Привет! Я твоя мама! Как ты тут без меня жила?» Как она тебя воспримет? В этом теле?

Варя начала всхлипывать, а потом зарыдала, уткнувшись в подушку и вздрагивая смуглыми плечами. Загар с нее сошел, но еще не совсем. За то время, пока Жози ходила голой, она так пропеклась на солнце, что этот загар останется на теле, наверное, до конца ее жизни.

Наконец Варя успокоилась, вытерла слезы и зло фыркнув, бросила:

— Отвратительное тело! Я как себя в зеркале увидела, просто ахнула! Знаешь, на кого я похожа? Ну просто одно лицо! И фигура!

— На кого? — заинтересовался я.

— Помнишь актрису, которая играла в фильме «Нимфоманка»? Вот это прямо-таки она! Которая трахалась со всеми мужиками подряд! Кошмар!

— Хмм… — усмехнулся я — И правда, похожа. Только та жиденькая, худая, но слабенькая. А ты жилистая, сильная. Тебя заставляли работать, вот ты и стала похожей на спортсменку. Но мне всегда нравились спортсменки! Хотя…какому мужику не нравятся спортсменки? Так что не переживай! Выглядишь ты замечательно.

— Вась…а что будет с моим телом? И с той частью души, что там осталась? И вообще, я не понимаю — как так, я и в том теле, и тут, одновременно! Это что, я раздвоилась? Меня теперь две?

— Думаешь, я понимаю? — вздохнул я, и погладил Варю по отросшим волосам — как-нибудь разберемся! Честно сказать, я вообще ни черта не понимаю! Такое ощущение, что нами играют, как фигурками на шахматной доске. Впрочем — так ведь было всегда. Люди и есть фигурки на доске. А такие как я — старшие фигуры, не пешки. Но все равно фигуры. А шахматисты где-то там…двигают нас, как хотят.

Варя обняла меня и стала целовать. Поцелуи становились все жарче и жарче. От нее пахло зубной пастой, мылом, и…чистым женским телом. И я все-таки не удержался.

Уснули мы уже глубокой ночью, усталые и довольные. И нам было очень хорошо.





Глава 7




Отвратный городишко этот Аддис-Абеба. Грязный — до безобразия!

Насчет «городишко» я конечно погорячился — просто мне не нравится эта «абеба», а на самом деле в нем четыре миллиона населения, то есть десять городов вроде Твери.

Никогда не пойму — почему нельзя бросать мусор в мусорные бачки? Почему всю эту дрянь надо кидать под ноги? Если эти люди станут править планетой — они ее просто убьют. Земля покроется ровным слоем мусора.

И люди-то вроде не злые! Лица обычные — смуглые только. Похожи на арабов, или евреев. Довольно-таки красивый народ эти эфиопы, и резко отличаются от остальных обитателей Африки. Ну хотя бы с мурси сравнить — те ярко выраженные негроиды, страшные, как обезьяны! А эти совсем на них не похожи. А страна-то одна! И разговаривают можно сказать на одном языке!

Я попросил Марвина отвезти нас с Джози до ближайшего торгового центра и внушил ему мысль упросить меня принять три тысячи долларов так сказать безвозмездной помощи. Когда мы расстались, американец был очень доволен собой (и это я ему внушил), ведь деньги пошли на благое дело — спасение несчастных путешественников. А для него эти три тысячи совсем плевая сумма — Марвин богатый человек. Можно было вытащить у него больше, но я решил что и этого хватит. В крайнем случае — у меня есть золотые монеты и драгоценные камни.

Нет, я не законченный альтруист и человеколюб — просто у Чейза наличными была именно эта сумма, а ехать в банк обналичивать — мне не захотелось.

Первым делом нам с Варей-Жози надо было прибарахлиться. Если я выглядел еще более-менее прилично, штаны и рубаха практически не истрепались, и ботинки были как новые (спасибо кикиморе!), то Варя одета совершенно отвратно. Хорошо еще, что дочь Чейза дала ей свои старые кроссовки, иначе пришлось бы шлепать по мостовой босыми ногами. Так-то этим самым ногам все нипочем — Жози привыкла ходить босиком по саванне, обувь ей никто не выдавал — но европейская девушка, которая ходит по городу босиком вызвала бы слишком много вопросов. Так что пришлось нам идти в торговый центр и набирать себе всяческого барахла. Которое, кстати сказать, оказалось совсем не дорогим. На мой взгляд.

Продавщица смотрела на нас просто дико, и я ее понимаю. Является в дорогой по их меркам магазин (можно сказать бутик) парочка — лохматый мосластый здоровила с дочерна загорелым лицом, с ним почти лысая девица модельной внешности, одетая в старые драные мужские джинсы, обрезанные под самые карманы, и в клетчатую мужскую рубашку, тоже драную, завязанную узлом на пупе. У здоровилы из карманов торчат пачки денег, а еще он свободно говорит на местном языке, будто всю жизнь прожил в Эфиопии. Парочка набирает кучу дорогих вещей и свободно расплачивается за них наличными бырами. Красотка тут же в примерочной переодевается, и дальше они идут уже отличаясь от окружающих только цветом кожи и европейскими чертами лица. Вполне нормальные туристы.

Кстати, зашел в парикмахерскую, где за сущие копейки мою голову привели в порядок. Тут же сделали маникюр и педикюр Жози-Варе, с трудом обработав ее твердые как копыта подошвы ног (женщина, делавшая педикюр была просто в ужасе — у европейки и такие подошвы?!). Пришлось доплачивать за трудность работы.

Затем мы пошли искать отель, в котором будем ночевать и питаться — при отеле всегда имеется ресторан, так что если найдешь отель, найдешь и питание.

Эту проблему решили мгновенно — стоило только усесться в такси, которое кстати сказать было советской машиной ВАЗ-2101. Здесь, в Аддис-Абебе невероятное для заграницы количество советских машин, в основном — жигулей. Как сказал водитель, которого я спросил — эти машины меньше ломаются и долго ездят. Чему я был несказанно удивлен — у меня сложилось ровно обратное впечатление. Может это так из-за климата? Он здесь сухой и жаркий, и никаких тебе снега и грязи. Не гниют машинки, работают себе, да работают.

В общем, таксист нас отвез туда, куда нам было нужно — в сравнительно приличный и не очень дорогой отель. Плохо было то, что документов у нас не было совсем никаких, так что поселиться в отель было бы совсем не просто — если бы не мое колдовство. Я внушил портье, что документы мы предъявили, и он записал у себя в книгу все, что было ему нужно.

Пока я даже не представлял — как выбираться домой. Думал над этим постоянно, но так и не смог прийти ни к какому выводу. Ну вот, к примеру, являюсь я в российское консульство, и говорю: «Я Василий Каганов, и мне нужно вылететь домой с моей подругой Варварой. Помогите!»

И…как я объясню, каким образом оказался в Эфиопии? Откуда я здесь взялся? И каким образом работники консульства смогут меня отправить? Тем более с Варей-Жози. Если я хотя бы числюсь, на меня можно послать запрос и ответ будет положительным, а на нее вообще ничего нет! Вернее — есть, на Варю в родном теле. Ее фото, ее данные. Но Вари-Жози ни в каких базах данных нет! И что тогда? Вот абсолютно не представляю — «что тогда»!

Есть еще вариант. Никуда не ходить, ни в какое консульство, а поехать в аэропорт, подчинить себе экипаж какого-нибудь самолета, летящего в Европу (а то и сразу в Россию), и заставить их отвезти нас «зайцами». Там таким же образом выбраться с территории аэропорта, и…в общем-то все. С Варей-Жози я потом решу вопрос, это будет уже и не так уж и сложно. Можно годы и годы жить вообще без каких-либо документов. Лишь бы были деньги. А денег у меня хватает.


Третий вариант. Пойти во французское консульство, и рассказать им, что нашел некую Жози, которая осталась в живых больше десяти лет назад. Что тогда будет? Они сделают запрос, возможно, сюда прискачут родственники Жози чтобы взять ее под свое крыло. И тогда…

Хмм…нет, я в это не верю. Если родственники у этой семьи и остались, скорее всего они уже давно похоронили и родителей Жози, и саму Жози, благополучно поделили наследство, оставшееся после исчезновения этой семейки, и живут себе спокойно, не желая знать никаких самозванцев, вдруг вынырнувших из глубин прошлого. Никто и никуда не поедет спасать вынырнувшую из ниоткуда девчонку.

Четвертый вариант, и на мой взгляд самый интересный: я иду в полицию и нахожу там наиболее в этом месте важного чина. Или не очень важного, но дельного чина. Подчиняю его себе, чин делает нам с Жози нормальные эфиопские документы. С этими документами мы спокойно покупаем себе билет на самолет и едем на родину! Нормальное такое дело. И будет гораздо проще, чем договариваться с российским консульством. И начинать нужно именно с этого.

Мы пообедали в ресторане. Слава богу, тут готовили и европейскую еду. Например — ту же пиццу, которую в России я терпеть не могу, а здесь ей обрадовался, как родной. Не умеют готовить эфиопы!

Затем я оставил Варю в номере отеля, отдав ей часть денег на всякий случай (ходить с раздутыми деньгами карманами по городу — не самое умное дело), и отправился на поиски полицейского управления. Не участка, а именно управления. Начинать нужно с высоких чинов.

И снова это оказалось делом совсем простым. Поймал такси ВАЗ-2102 (вот ездят еще такие монстры!), и оно за десять минут домчало меня до искомой цели. Поднявшись по ступеням длинной каменной лестницы, я распахнул тяжелую дверь и предстал пред темными очами полицейского на КПП — темнолицего, украшенного небольшими щегольскими усиками. На голове — белая каска, на плечах голубой жилет, штаны заправлены в высокие ботинки наподобие берцев. Да берцы это наверное и есть. На поясе кобура, из которой торчит рукоять здоровенного револьвера. Нормальный такой полицейский, можно сказать — собрат!

Увидел меня — построжел лицом, хотел что-то сказать, но я шагнул к нему и протянул руку, улыбаясь как можно более ласково.

Как ни странно — полицейский мою руку принял. Это ведь не Штаты, где за такое могут и дубинкой по башке обласкать: прикоснулся к полицейскому — можно посчитать и за нападение. А значит — огребай по-полной, вплоть до отсидки. А тут…бардак, одним словом.

Кстати сказать, я не уверен, что наш постовой где-нибудь на проходной областного УВД отказался бы пожать руку, если бы ему ее протянули. Хотя это абсолютное нарушение правил. Особенно, если ее подал ему негр. Почему негр? Ну там, у нас, редкость — это негр. Тут редкость — белый человек. И вот белый человек подает руку постовому — как тот должен отреагировать?

В общем, постовой уже был в моих сетях. Готов. Спекся. Теперь он меня просто обожает (сам не знает почему) и мечтает оказать мне любую посильную, и даже непосильную помощь.

— Как мне попасть к самому здесь главному? — спросил я, оглядываясь по сторонам — Можешь меня к нему отвести, и чтобы он меня принял?

— Если я тебя поведу, мой брат, меня уволят! — постовой трагично сморщился — Но если тебе это очень важно, тогда я все брошу и тебя поведу!

— Нет — отказался я от такого щедрого предложения — У тебя есть телефон. Вызови ко мне какого-нибудь своего самого большого начальника, который умеет решать проблемы с документами. Скажи, здесь очень важный человек и он хочет с ним поговорить. Что дело очень и очень важное!

Постовой посветлел лицом, снял трубку служебного телефона, что стоял перед ним на столике и соединившись, сказал в трубку то, что я ему велел. Через пять минут ко мне подошел смуглый мужчина в мундире, в фуражке с высокой тульей, явно в чине примерно на уровне майор или подполковника. Он внимательно меня осмотрел, и строгим начальственным голосом спросил:

— В чем дело? Что случилось? Кто вы?

И снова мой маневр сработал — протянутая рука не осталась без рукопожатия, и через минуту я уже шагал следом за майором, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

— Итак, кто вы такой, и что вам нужно? — дружелюбно, как лучшего друга спросил меня майор, опускаясь в свое кожаное кресло. Я сел напротив за стол.

— Я русский колдун — без всяческих предисловий начал я, не обращая на то, как округляются глаза полицейского — У меня было сражение с моим врагом, другим колдуном, в результате — я был им выброшен сюда, в Эфиопию, без денег, без документов. Вместе со своей подругой. Мы попали к мурси, где я некоторое время прожил, называя себя Великим Колдуном. Теперь мне нужно вернуться домой, но вернуться я не могу — у меня нет ни единого документа, и я не могу объяснить, как я попал сюда, если не проходил пограничный контроль и не летел на самолете. Потому — мне нужно сделать документы, такие, чтобы они прошли любой контроль любых пограничников любой страны. То есть — настоящие эфиопские документы. И мне нужна виза России. И как можно быстрее. Потому что моей жизни угрожает опасность. Ты должен мне помочь, иначе со мной случится беда. И если ты разболтаешь то, что я тебе рассказал — со мной тоже случится беда. И с тобой случится беда. Все понятно?

— Понятно! — сдавленно пробормотал мужчина, и внимательно посмотрел на меня — Так вот что за волнения у мурси! До нас дошла информация о клановых войнах! Это вы убивали их колдунов?

— Я. И об этом тоже никому нельзя говорить — отрезал я.

— Вы что-то со мной сделали, так? — рассудительно заметил мужчина — Вы сейчас рассказали мне такие вещи, что я должен был бы вызвать сюда компетентных людей и выяснить, кто вы такой и почему мне такое рассказываете. Но я этого сделать не могу. Мне сразу становится плохо. Вы меня заколдовали?

— Я тебя заколдовал — не стал отпираться я — Но это неважно. Когда все закончится, я сделаю так, что ты об этом забудешь. Но сейчас мне нужно только одно: сделать документы и визы мне и моей подруге. И как можно быстрее. Ты можешь это сделать?

Мужчина подумал, и через минуту выдал результат:

— Я могу это сделать. Но это будет стоить денег. Каждый комплект документов — тысяча американских долларов. И нужны будут ваши фотографии.

— Мы живем в отеле (я назвал адрес) номер двадцать три. Дай нам сопровождающего, он отведет нас к фотографу, и потом заберет фото. И я передам ему две тысячи долларов США. Как долго нам придется ждать?

— Завтра к вечеру будет готово. Если денег не хватит, я доложу свои, не беспокойтесь.

— Я и не беспокоюсь. Если не сделаешь, обманешь — ты этим нанесешь мне большой вред. И значит, тебе будет очень плохо.

Десять минут спустя я садился в полицейский автомобиль, за рулем которого сидел вызванный майором рядовой полицейский. А еще через час мы с Варей вышли из салона фотографии, став беднее на две тысячи долларов. Можно было бы конечно не отдавать эти деньги — пусть полицейский за нас платит, но я решил, что так будет правильнее. Конечно эфиопский полицейский чин человек совсем не бедный, но и богачом его назвать можно только с натяжкой. Бедная страна, очень бедная. Практически — нищая.

Ну что же, дело сделано. Теперь остается лишь ждать. А пока — не погулять ли нам по городу? Смотреть тут особо нечего…если только памятник Пушкину, которого эфиопы считают своим национальным поэтом. Да, именно так — помню, прочитал где-то в сети. Фото видал! Памятник «нашему все», очень ухоженный — эфиопская национальная гордость! Ну как же, русский поэт-эфиоп! Странные выкрутасы делает жизнь…

Прошлись по центральным улицам, скоро устали от жары, суеты, беготни и грязи (даже в центре), решили пойти в отель. Принять душ, поваляться на условно-чистых простынях…сексом заняться. Ну а что еще делать двум молодым-здоровым?

Такси как на грех не попадалось, пошли пешком, по прикидкам — вроде бы недалеко ушли от отеля. Но это была ошибка. То ли пошли не туда, то ли поездка была гораздо длиннее…то ли мы просто заблудились. В общем — когда справа и слева появились халупы, собранные из листов ржавого гофрированного железа, в сердце начало закрадываться смутное подозрение, что мы забрели в какие-то трущобы. В Африке — это плевое дело, там трущоба на трущобе и трущобой погоняет. То-то они рвутся в благословенную Европу! Там их накормят, напоят, денег дадут. А нажравшись — можно трахнуть дочку какого-нибудь бюргера, которая потом заявит, что сама виновата — была слишком вызывающе одета, вот парень и не выдержал.

Кстати, этих парней, которые никак не могут спокойно выдержать вида вызывающе одетой белой красотки в один не очень прекрасный момент вокруг нас оказалось целый десяток, а то и больше. Они смотрели на Варю-Жози, одетую в довольно-таки сексуальные шорты, открывающие ее длинные загорелые ноги, переговаривались и говорили скабрезности, которые я прекрасно понимал, хотя они об этом не догадывались. А еще они говорили о том, что неплохо было бы освободить нас от груза денег, которые белые всегда таскают с собой в большом количестве. Не знаю, что они считают большим количеством, но деньги у нас были, и отдавать я их не собирался. И тогда я подошел к тому, кого считал старшим, и на эфиопском языке спокойно ему объявил:

— Парень, сейчас вы убираетесь отсюда, и больше к нам не подходите. Иначе я вас прокляну — я колдун. И ни один другой колдун не сможет вас расколдовать!

Парень вначале удивился — обезьяна и разговаривает на человеческом языке! Потом сморщил нос и презрительно сплюнул:

— Ты белое дерьмо! И девка твоя шлюха! И сейчас мы научим тебя, как ходить по нашей земле!

Мда. Все очень запущено. Да, я помню, что вообще-то в Эфиопии неспокойно, что тут действуют исламистские террористические группы, но, чтобы нарваться вот так, на улице? Надо было сидеть в отеле и не выходить. Убивать их сейчас…это привлечь к себе лишнее внимание.

Я приказал парню не двигаться час. То же самое проделал с остальными, ухмыляющимися в предвкушении развлечения. Их ухмылки быстро слетели с лиц, ставших бессмысленными масками зомби. Почти все попадали — мозг уже не мог регулировать действия мышц, отвечающих за поддержание равновесия. На ногах остались только двое — главарь, и тот, что стоял рядом с ним — худой длинный парень с ножом в руке. Когда он успел его достать — я даже не заметил. Но успел.