Когда заканчиваются сказки

– Но тогда все узнают и о том, кто привёз Аспида в Даргород.

– Что ж, значит, так тому и быть. Я готов принять эту ответственность.

– Но, – пожал плечами Драган, – я не могу этого допустить. Слишком многое стоит на кону.

– Твоя власть? – Атли не удержался от ироничной улыбки.

– И это тоже, – закивал чародей так непринуждённо, словно вёл беседу с давним другом. – И мне очень грустно говорить это, Атли, но ты до глубины души оскорбил меня, придя сюда и голословно, без каких-либо доказательств, обвиняя в том, чего я, разумеется, не совершал.

– Ярослава…

– Ярослава, должно быть, запуталась. Уверен, она испугалась и сказала то, что ты хотел от неё услышать. Твоя власть, твоё происхождение, твоя… звериная натура. Любой, опасаясь за свою жизнь, сказал бы оборотню то, что он хочет услышать.

Атли не поверил своим ушам и не удержался от смешка:

– Ты серьёзно решил разыграть эту карту?

– Какие карты у тебя, Атли? – Драган прищурился. – Боюсь, мальчик мой, я вынужден буду сообщить об измене. О том, что ты, принц другой страны, желая ослабить Вольское Царство в угоду своему отцу, решил взять под контроль Гвардию и уничтожить Совет, который попытался держать тебя в узде. Полагаю, я должен сделать всё возможное, чтобы защитить страну и царя от тебя.

– Что за чушь вы…

Драган ударил появившимся из ниоткуда посохом об пол. Зал заволокло чёрной дымкой, Вороны за спиной Атли исчезли, затрещали яркие фиолетовые молнии, и до ушей Атли долетели далёкие, скрытые иллюзиями крики. Атли выхватил меч и бросился на Драгана. Тот даже не пытался увернуться, меч легко прошёл сквозь его тело, которое тут же рассыпалось зыбким туманом.

Иллюзия.

Настоящий Драган прятался где-то в тенях зала.

Всё здесь, в Звёздной Башне, – одна огромная ужасающая ложь.

Первая стрела вылетела из темноты и угодила в плечо, но Атли устоял на ногах. Он даже не понял, откуда она появилась. Серебро обожгло кожу, но Атли вытерпел боль, стиснув зубы. Вторую стрелу он услышал и сумел отбить мечом, но третья угодила в ногу, заставив упасть на колени.

– Ублюдки! – крикнул Атли, пытаясь подняться, но серебро, попавшее в кровь, сводило мышцы болезненной судорогой. Похоже, стрелы были ещё и смазаны ядом, потому что перед глазами заплясали чёрные мушки и мир закружился. Или, может быть, это была ещё одна иллюзия.

Что-то, щёлкнув, обожгло шею. Атли с опозданием сообразил, что это серебряный ошейник, судя по исходившему от него жару, насквозь пронизанный чарами. Подонки не хотят, чтобы он смог обратиться в Волка. Чёрт, нужно было сделать это сразу и порвать их всех на мелкие кусочки.

– Это лишь мера предосторожности, – из пелены выплыло нечёткое лицо Драгана. – Мы не хотим тебя убивать, Атли. Но и уйти не позволим.

Чародей выдернул стрелу из плеча, и Атли не сдержал крика, завалился на бок, шумно дыша сквозь стиснутые зубы. Он хотел ударить Драгана, но не мог даже поднять руки, они онемели и казались чужими. Драган выдернул вторую стрелу, и Атли задохнулся от боли. По щекам текли слёзы, в ушах шумело, и Атли казалось, что он вот-вот потеряет сознание, но боль в разорванных мышцах заставляла его балансировать на грани реальности.

Кто-то подхватил Атли под руки и понёс прочь из зала. С ним не церемонились, волоком стащили вниз по лестнице в тёмный, освещённый факелами коридор. Здесь иллюзий уже не было – голые каменные стены и ряды темниц. Драган отпер ближайшую из них, и двое, что несли Атли, зашвырнули принца внутрь.

Испуганные крысы с писком бросились врассыпную, а Атли растянулся на холодных камнях. Дверь протяжно скрипнула, закрываясь, заскрежетал замок. Нога наконец тоже начала неметь, и боль притупилась. Атли лежал на полу и отчаянно пытался вспомнить, сказал ли он кому-то, что направился в Звёздную Башню. Он так торопился, что ни с кем и словом не перемолвился. О походе в Башню знали только четыре уже мёртвых Ворона.

«Если бы Кирши был здесь…» – пронеслась в голове дурацкая мысль. Что бы тогда было? Совет заполучил бы ещё и Тёмного? Хорошо, что Кирши не было. Атли и без того достаточно наломал дров.

Возможно, отец был прав. Возможно, Атли никогда не угнаться за той жизнью, что он хочет, за теми людьми, которых он хочет. Возможно, ему просто стоит смириться со своей участью и, как и подобает хорошему сыну, принять волю отца, волю вожака стаи, волю своего короля. Возможно, ему не стоило покидать Северные Земли, как не стоило отпускать Кирши. Тогда Кирши бы не встретил Хару, и они были бы счастливы.

– Это чтобы тебе у нас было веселее. Ты же всё-таки гость, – послышался издалека голос Драгана.

Атли покрылся мурашками, чувствуя пелену чар. Темница исчезла. Атли лежал на залитом солнцем лугу, пахло травами и речкой. Рядом, забросив руки за голову, лежал Кирши и глядел в небо.

– Тебя здесь нет, – хрипло сказал Атли, отворачиваясь. – Ты чёртова иллюзия.

– Разве это важно, если я могу дать тебе то, чего ты так отчаянно желаешь? – Кирши повернулся на бок и ласково улыбнулся. – Ты ведь очень хочешь меня видеть. Поэтому я здесь. Я готов быть с тобой столько, сколько ты пожелаешь.

– И это совершенно точно не похоже на настоящего Кирши. – Атли закрыл глаза, стараясь сконцентрироваться на пульсирующей боли, которая напоминала о реальности.

– Именно поэтому я намного лучше. – Кирши придвинулся ближе, так, что Атли мог почувствовать его дыхание, услышать его сердцебиение. – Тебе больше не придётся брать меня силой.

– Я никогда не… – Атли осёкся и обессиленно опустил голову на траву. – Я убью этих ублюдков, как только выберусь отсюда.

– Хорошо, – покорно согласился Кирши. – А до тех пор позволь мне позаботиться о тебе. По собственной воле.





33

Слова, что сильнее клятв





Первое, что увидела Василиса, – Финист. Связанный по рукам и ногам, он лежал на полу с кляпом во рту и с ненавистью глядел на Василису. Левый глаз его заплыл, губа была разбита. Василиса нахмурилась, усиленно пытаясь вспомнить, что же произошло. В голове витал туман, рана на горле саднила, но, кажется, Василиса не успела себя серьёзно поранить. А ещё отчего-то болело в груди.

– Мог бы девицу и на постель переложить, а не на полу бросать, – съязвила Василиса, приподнимаясь.

– Не хотел… к тебе прикасаться, – отозвался Кирши. Он сидел на постели и мрачно глядел на Василису. – У тебя много вещей? Собирайся, надо успеть на корабль в Хавене, иначе придётся три лишних дня ждать его возвращения.

Василиса окинула его непонимающим взглядом, села и расстегнула ворот рубахи, стараясь добраться до источника боли. На груди розовел длинный тонкий шрам. Свежий. Василиса перевела взгляд на Финиста, понимая, что внутри у неё было совершенно тихо, ни малейшего отголоска того, что испытывал в этот момент Финист. Она видела ненависть в его взгляде, но совершенно ничего не чувствовала. Василиса снова была наедине с собой. Самой собой. Не может быть.

– Ты… что ты сделал? Кирши…

– Я сказал собирайся, – огрызнулся Кирши, обжигая её ледяным взглядом. – Если не хочешь, чтобы я тебе приказал.

– Не разговаривай со мной в таком тоне, – резко ответила Василиса и поднялась на ноги. – Ничего дурного я тебе не сделала.

– Ты, – Кирши вскочил следом и, оказавшись к ней почти вплотную, грубо ткнул пальцем в грудь, – лишила меня единственной возможности освободиться от клятвы!

Василиса хлёстко отбила его руку.

– Так я тебя и не просила ею жертвовать!

– Ты чуть не перерезала себе горло!

– Так дал бы мне умереть!

Кирши замолчал, вперившись в Василису гневным взглядом. Она ответила ему тем же. Напряжение протянулось между ними струной, которая, казалось, вот-вот не выдержит напора и лопнет, разразившись бурей. Василиса ждала, что Кирши продолжит ссору, и готовилась дать ему отпор, но буря не наступила. Тёмный закрыл глаза и выдохнул, потом снова посмотрел на Василису, и она не разглядела в его взгляде ни ненависти, ни тепла, только бесконечный мёртвый холод.

– Собирайся в путь, я пока подготовлю твоего коня, – ровно сказал он и направился к двери.

– Мой гнедой в третьем деннике, – так же ровно ответила Василиса и вздрогнула, когда дверь за спиной захлопнулась.

Да, не так она представляла себе их встречу. Василиса застонала от досады и потёрла ладонями лицо, стараясь прийти в себя, но в груди бурлила и кипела злость на Кирши. Да как ему вообще пришло в голову обвинить её в том, что он сам сделал?

На полу что-то завозилось, и Василиса вспомнила про Финиста. Он пытался подползти к ножу, что лежал на полу. Злость всколыхнулась с новой силой. Василиса переступила через Финиста, подхватила нож – на лезвии ещё остались капли её крови. Выдернула кляп, и Финист закашлялся, сплёвывая кровавую слюну.

– Спасибо, красавица, – улыбнулся он здоровой половиной лица. – Развяжи меня скорее.

Василиса приставила нож к его горлу:

– Убить себя, а, Финист? Я могла бы прикинуться всепрощающей девочкой, но сейчас я очень зла. И воспоминания о твоём приказе меня ой как не радуют.

Улыбка Финиста стала ещё шире, единственный целый глаз распахнулся от удивления.

– Так это же я ради потехи, красавица. Согласен, довольно глупо…

– Ты же чародей, Финист? Так принеси мне клятву, – перебила Василиса. – Если хочешь остаться в живых и выйти из этой комнаты, принеси мне клятву верности.

Улыбка исчезла с лица так быстро, будто её никогда и не было.

– Это шутка?

– Никаких шуток, Финист. Не хочешь умереть прямо тут – начинай говорить.

Финист оскалился, глядя на Василису исподлобья:

– Не мели чепухи. Кирши сказал, что меня приказали доставить живым.

– Мне такого приказа никто не давал. Кирши сейчас здесь нет, и, как ты успел заметить, отношения у нас с ним так себе. – Для убедительности Василиса сильнее прижала лезвие к горлу мятежного Сокола, позволив выступить нескольким капелькам крови. Финист зашипел от боли. – Считаю до трёх. Раз… два…

– Ладно! – Финист попытался отползти от Василисы, но она не позволила.

– И позаботься о том, чтобы имя в клятве прозвучало настоящее, – напомнила Василиса. – Я узнаю, если ты соврёшь.

Финист скривился, но спорить не стал. Жизнь была ему явно дороже имени.

– Я, Неждан из Даргорода, клянусь тебе, Василиса, в верности. Я вверяю жизнь свою в руки твои, сердце моё и воля моя – твои, и быть тому так до тех пор, пока ты не решишь иначе. И не поднимется ни рука моя, ни меч мой против тебя, потому как единственный смысл мой – это ты. И пойду я туда, куда укажет рука твоя, и не смогу противиться слову твоему. И быть этой клятве нерушимой, как нерушимы чертоги богов. Клянусь.

Василиса кивнула, чувствуя, как чары пронзают воздух, закрепляя клятву, и практически видя, как золотая нить от сердца Финиста ложится ей в руку. Она ожидала, что испытает облегчение, что ощутит удовлетворение от вида поверженного Финиста или что хотя бы злость её притупится и станет легче. Но ничего из этого не случилось. Финист вызывал лишь отвращение и всё ту же бессильную злобу, что и раньше, только теперь к ней примешивалась ещё и злость на несправедливое – как ей казалось – отношение Кирши. Но, разумеется, ничего из этого она Финисту показывать не собиралась, поэтому растянула губы в довольной улыбке.

– Умничка. – Она похлопала Финиста по щеке и спрятала нож. – Приказываю тебе никуда не уходить, пока я не вернусь.

Лицо Финиста перекосило, плечи напряглись, и он медленно кивнул, будто движение далось ему с трудом.

– Забавно, правда? – сказал он, когда Василиса уже была у двери. – Как раб и хозяин поменялись местами. Поздравляю с освобождением, красавица. И снимаю шляпу.