Когда заканчиваются сказки

– Хочешь сказать, что и это дело рук чернокнижников?

Лель пожал плечами:

– Очень может быть. Только они умеют подчинять нечисть. Но вот только зачем?

Атли скривился и хмыкнул, стискивая кулаки.

– А чернокнижникам разве обычно нужен повод?

– Всем нужен повод, разве нет?

– Не этим мерзавцам. – Атли поднялся на ноги. – Нужно срочно обсудить это со всеми…

Лель поднялся следом и положил руки на плечи Атли, стараясь удержать его на месте.

– Вам всем нужно отдохнуть и отгоревать. И тебе – в первую очередь, – сказал он тихим уверенным голосом. – Аспид вряд ли скоро вернётся. Точно не сегодня и не завтра. Такими могучими существами не так-то легко управлять. Поэтому послушай меня и хорошенько выспись.

Атли сбросил с плеч его руки и выпрямился:

– Ты в своем уме?! Я не могу оставить людей…

– Ты будешь бесполезен людям, если будешь валиться с ног от усталости, Атли. Тебе стоит перестать пытаться всё контролировать.

«Ты очень похож на своего отца», – в уши врезался голос Кирши, и Атли тут же разозлился, взвился, готовый поставить Леля на место, но тут встретился взглядом с его глубокими, словно два тёмных омута, обеспокоенными глазами. В них не было ни иронии, ни ненависти, ни жалости. Только тихая, молчаливая забота.

Гнев улетучился, распался и исчез, так и не найдя выхода. И Атли обессиленно рухнул обратно на софу.

– Прости. Да, ты прав. Мне нужен отдых. – Он откинулся на подушки и закрыл глаза. – Я будто бы сам не свой. Всё валится из рук и… я будто постоянно бегу куда-то, ото всех и от самого себя – не знаю. Делаю больно людям, хотя не хочу того. Вот и тебя обидел.

– Меня ты не обидел. – Лель подошёл к окну и приоткрыл створку, впуская в комнату свежий морозный воздух. Выбившиеся из косы пряди тут же затрепетали. – Но если ты хочешь отыскать путь к себе, то лучше всего для начала позаботиться о теле и начать по ночам спать.

Атли ухмыльнулся. Это была не обычная дежурная улыбка, а кривая, почти что злая ухмылка, свойственная скорее Кирши, чем ему.

– Если этот путь вообще существует. Пока что я только знаю, каким точно не хочу быть. – Он посмотрел на Леля из-под полуприкрытых век.

Лель обернулся и отбросил косу за спину:

– А знаешь, что нужно сделать после того, как ты хорошенько выспишься?

– Что же?

Лель улыбнулся:

– Перестать бежать.





16

Василиск не знает добрых дел




Мужики, которых, как оказалось, звали Стюр, Угги и Кнут, оттащили Василису на второй этаж таверны, в небольшую комнату под крышей, бросили на пол и вышли. У одной стены стояли узкая кровать, маленький столик и стул. У другой – растопленный камин и деревянная бадья.

Василиса так и лежала на полу, совершенно обессиленная и опустошённая, не в силах даже подползти поближе к огню, чтобы согреться.

Через какое-то время в комнату вошли две служанки и, кажется, не обратили никакого внимания на распластавшуюся на полу чародейку. Одна положила на кровать чистую одежду, другая вылила в бадью ведро воды. Спустя десять или пятнадцать вёдер бадья наполнилась и запарила. Служанка положила на стол мыло, несколько тряпиц, полотенце и вышла из комнаты.

Поторговавшись с собой несколько минут, Василиса всё же села и стащила с себя рубашку. Завалившись на спину, стянула штаны и нижнее бельё. Клубок Морены выпал из кармана, покатился по полу, стукнулся о ножку стола и замер. Василиса проводила его взглядом, полежала немного, стараясь отдышаться. Клятва потребовала от неё магии, которой не было в опустевшем резерве, и новое тело, ещё не привыкшее к подобному обращению, начинало задыхаться и слабеть от любого движения. Это лишний раз напоминало Василисе о том, что она украла. Тело Светланы хоть и казалось на первый взгляд её собственным, на деле было другим – более худым, нежным, хрупким. Оно не знало, что такое магия, и быстро уставало, чаще просило есть и спать. Это было не её тело. Об этом говорили ощущения и каждый раз напоминало зеркало, когда Василиса смотрела на волосы, которые Светлана красила в тёмный, почти чёрный цвет. Интересно, когда-нибудь это изменится? Почувствует ли Василиса себя собой в полной мере? Когда это случится? Когда последняя краска сойдёт с чужих волос? Когда мышцы снова обретут силу? Когда вернётся контроль над чарами? Василиса не знала, и это незнание причиняло ей почти физическую боль.

Ухватившись за край бадьи, Василиса всё же сумела перевалиться через него и забросить себя в горячую воду, ухнув в неё с головой.

Она добралась. Василиса всё ещё не могла в это поверить, но не понимала до конца, во что именно. В то, что она взаправду прошла сквозь три чужих мира, чтобы оказаться теперь на севере Первого материка. Или в то, что всё произошедшее не было странным, очень реалистичным сном. Ей очень хотелось закрыть глаза и проснуться на своём чердаке в избушке Беремира. Спуститься к завтраку, обменяться колкостями с Тиргом, часами слушать скучные уроки Беремира о теории магии, чтобы ночью снова сбежать в лес на поиски лешего.

Воздух закончился, и Василиса вынырнула на поверхность. Провела руками по волосам, теперь таким коротким, что Майя обязательно бы посмеялась и сказала, что такую её теперь замуж никто не возьмёт. А уж если бы она увидела её чёрные пальцы и новую кожу, покрытую шрамами!

Василиса улыбнулась от воспоминаний о Майе, внезапно очень соскучившись по болтовне и причитаниям травницы. Нужно будет как-нибудь заехать в Лютоборы и повидаться. Если, конечно, – Василиса подтянула колени к подбородку – она выберется отсюда.

Дверь бесшумно отворилась, и в комнату вошёл Финист. На нём уже не было тёмного плаща, только подпоясанная длинная зелёная рубаха, тёмные штаны и высокие кожаные сапоги. Казалось, его совершенно не смутило, что Василиса оказалась в комнате голышом. Чародейка нахмурилась и плотнее обхватила колени.


На мгновение под рёбра её кольнуло что-то… любопытство? Василиса нахмурилась ещё сильнее, понимая, что любопытство, кажется, было не её. Или её?

Финист прошёл в глубь комнаты и грациозно опустился на стул, забросив ногу на ногу. Рыжие кудри сделались почти красными в лучах заходящего солнца.

– Ты что-то хотел? – буркнула Василиса и отвернулась, чувствуя, как от стыда краснеют щёки.

– Заглянул проверить, не попыталась ли ты сбежать, и оценить, что за красоту мне удалось заполучить.

– Мог бы подождать, пока я помоюсь и оденусь, и потом бы разглядывал сколько хочешь. – Василиса очень хотела, чтобы он ушёл. Или хотя бы перестал пялиться.

Финист поднялся на ноги и подошёл к бадье.

– Тогда я бы мог упустить из виду это уродство. – Он провёл пальцами по спине Василисы и скользнул по плечу вниз. – Что это за шрамы? Какое-то проклятие?

– Именно! – Василиса дёрнула рукой, разрывая прикосновение. – Будешь лапать – умрёшь!

Финист засмеялся и потрепал её по волосам. В этом смехе Василиса почувствовала угрозу.

– И волосы как у мальчишки. Одежда странная. Откуда ты такая взялась? – Его рука скользнула ниже, скрываясь в воде.

– Руки убрал! – Василиса вскочила на ноги и впилась пальцами в горло Финисту.

Глаза его расширились от страха, Василиса надавила сильнее и занесла вторую руку для удара, но тут же протяжно охнула. Тело само собой обмякло, пальцы разжались, колени подогнулись, и Василиса как подкошенная рухнула обратно в воду.

– Вот поэтому, – прохрипел Финист, потирая горло, – я и не помогаю людям просто так.

Василиса почти его не слушала, она тяжело дышала, глядя в потолок. Так вот как работает клятва. Вот так… буквально? Её снова кольнуло любопытство, и она скосила глаза на Финиста. Это было… его любопытство?

Выходит, всё, что она читала о клятвах – правда. Не просто так Беремир заклинал её никогда не давать магических клятв.

«То, что для смертного просто слова, для чародея неизбежно становится нерушимым законом», – повторял он. А Василиса снова не усвоила урок.

– Ладно, расслабься, – голос Финиста пробился сквозь пелену её мыслей. – Я не люблю играть во все эти игры с клятвами. И не буду злоупотреблять и заставлять тебя… делать всякое. Я же не чудовище. У меня есть основания опасаться за свою жизнь. Хочу, чтобы ты знала, что клятва – это просто подстраховка.

– Как благородно. – Василиса кисло улыбнулась. Она всё ещё не вернула контроль над телом и, наверное, смотрелась довольно глупо, распластавшаяся в бадье.

Финист продемонстрировал ей ряд ровных белых зубов.

– О, поверь, я очень благороден и честен. – Он шутливо поклонился. – Сегодня отдыхай, красавица, а на завтра у меня уже есть для тебя работёнка.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и быстрым шагом покинул комнату.





* * *


Василиса не помнила, как добралась до постели и заснула. Сны были беспокойные и пугающие. Пожар в Лютоборах и восставший Беремир, который обещал, что солнце больше не встанет, мёртвый вороной конь на снегу и пылающая факелом башня посреди леса.

Василису разбудил настойчивый стук в дверь.

– Вниз. Быстро. Финист. Ждать, – пробасил голос то ли Кнута, то ли Угги, а может быть, и Стюра. По-вольски они говорили плохо и были такими похожими, что Василиса думала, что ещё не скоро начнёт их различать.

Камин за ночь потух, и комната остыла, наполнившись зимним холодом, так что Василиса с трудом заставила себя вылезти из постели. Одежда, что приготовила для неё служанка, оказалась полностью чёрной. Только на вороте рубахи умостилась аккуратная красная вышивка – два сплетённых в тугой узел змея. Василиса заправила штаны в высокие кожаные сапоги, обвязала вокруг талии широкий пояс и сразу же набросила на плечи плащ, чтобы скорее согреться.

В таверне было практически пусто. Трактирщик храпел за стойкой, положив голову на огромную бочку. А за столиком у окна сидел Финист с закутанной в плащ с капюшоном женщиной, той самой, что вчера метала в мишень ножи. Позади неё на табурете сидел мальчишка и чистил большой, явно не его размера меч.

– Так, значит, эта пташка стащила вчера мой нож? – Женщина подняла голову, и капюшон чуть съехал назад, открывая светлые волосы, худое лицо, широкий нос с горбинкой и шрам, что тянулся от правого уголка губ к скуле, рисуя страшную кривую ухмылку. Жёлтые лисьи глаза смотрели одобрительно. Голос у неё был низкий, хриплый, и говорила она с тяжёлым северным акцентом.

– Уверен, Гулла, если бы ты вчера меньше выпила, то заметила бы, как Василиса тебя обворовывает. – Финист плеснул в кружку собеседницы ещё эля.

Гулла захохотала, и смех её загрохотал горным обвалом. Подмигнув Василисе, она залпом осушила кружку и вытерла рот рукавом.

– Так ты хочешь меня убедить, что эта тощая пташка на что-то сгодится?

Василиса скривила губы. Её раздражало, что эти двое говорили так, будто её здесь нет. Она схватила стул, громко подтащила к столу, грохнула им об пол и размашисто села, скрестив руки на груди.

– Я спалила целую деревню волколаков, – громко и чётко сказала Василиса, откидываясь на спинку стула. – Так что да, «эта тощая пташка» на что-то да годится.

Гулла застыла на мгновение, а потом снова расхохоталась. Василиса цыкнула языком и перевела взгляд на Финиста. Он в отличие от Гуллы не смеялся. Он смотрел чародейке в глаза так, будто видел впервые. Василиса почувствовала его сомнение, страх, смятение, а потом его чувства вдруг исчезли, будто их кто-то отсёк одним ударом, и Финист растянул губы в улыбке.

– Боги свидетели, я раздобыл настоящую жемчужину! – Он радостно всплеснул руками. – Осторожно, Гулла, а то моя Василиса и тебе задницу подпалит.