Княжич
Часть 29 из 46 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Встал, подошел к кухонному шкафу и достал баночку с мазью зелёного цвета, изготовленной из нашего целебного мха.
Алиса, что удивительно, не возражала, аккуратно приподняла платье, облокотившись на стол, пока я встал позади неё; когда осторожно положил руку ей на попу, вздрогнула. И я бережно втёр в неё мазь, сразу покрылась её кожа крупными мурашками после этого… Стало как-то не по себе. Сердечко стукнуло с перебоем.
– Мам, мне такой сон приснился! – выскочила из своей комнаты радостная Юлиана, а мы дёрнулись, отскочив друг от друга в смущении.
Глава 24
– Ты чего такой дёрганый, Семён? – с отчётливым любопытством спросил Жук, стоило нам взлететь.
Надоело, наверно, смотреть за моими метаниями и шальным взглядом.
– Кхм, – смущенно кашлянул я. – Ничего, ничего. Не обращай внимания, – поспешил я отделаться от него, влезшего в мои мысли не ко времени.
Вот черт! Сбил, понимаешь, с настроя, вновь погрузился я в воспоминания о сегодняшнем утре и о переглядывании с женой, пока Юлиана пересказывала нам свои сны и с аппетитом уплетала оладьи вместо каши, которая досталась мне. Как-то это всё неожиданно.
А ведь у меня были планы поступить с женой как и с её любовником. Да, признаюсь, были. Не сейчас, нет. А когда Юлиана подрастёт. А тут такое… Чёрт! Прямо всё пылает внутри, стоит вспомнить прикосновение к её бархатной коже и мурашки, гуляющие по телу.
– Чего это он?
– А я знаю?
Дмитро и Василь даже и не думали таиться, лишь чуть приглушив голоса.
– Борт А26Ка, – заговорила рация в кабине пилота, – вы влетаете в зону ответственности города Сибирска, под патронажем наместника императора. Сбавьте скорость и летите строго по выделенному вам коридору, не отклоняясь от курса. Как поняли? Приём?
– Понял вас, диспетчер. Летим заданным курсом. Отбой.
– Чистого неба, – пожелали нам. – Отбой.
По приземлению нас, как и в прошлые разы до этого, ждало несколько одинаковых машин, заранее припаркованных у вертолётной площадки. Без водителей, конечно. Мои люди сами поведут.
– Долго ещё? – маялся я в сторонке.
– Почти всё, – стоял рядом Михаил, охраняя меня, пока остальные проверяли машины на маячки и взрывные устройства. Никому не доверяют, постоянно всё перепроверяя. Может, это и хорошо, но сколько же времени отнимает, был уже полдень, и голову начало припекать весеннее солнышко. Портил же всё холодный, северный ветер. Зябко и слякотно.
– Можно ехать, – подошел к нам балалаечник Степан, что на мой день рождения так разошелся, что аж всё исподнее растерял. Напился до того, что перепутал мою днюху с масленицей и по привычке, как принято на его малой родине, оголился, имитируя помывку в бане. Вот смеха было!
Хорошо хоть из Архангельска у меня никого нет. Вроде. Там на масленицу принято произносить торжественные речи на морозе и оголять при всех «срамные» места, демонстрируя непонятно что. То ли удаль, то ли глупость.
Диву даёшься, какие только обычаи не чтут люди в глубинке.
– Идём, – кивнул я ему и улыбнулся.
– Куда первым делом? – Мы с Жуком заняли места в машине, что стояла последней. По пути они будут перестраиваться, так что узнать, в какой нахожусь я, не представляется возможным.
– Все дороги ведут в отделение канцелярии Российской империи, что на главной улице. Давай туда, – махнул я рукой.
И мы тронулись.
– Колёса шумят, – заметил я, грустно смотря в окно.
Беспризорников на улицах после моего последнего приезда меньше не стало. Всё так же роются в помойках и просят милостыню.
– Шипованные. Не переобули ещё, – так же, как и я, безрадостно наблюдал за картиной в окне Жук. Серая окраина этого маленького сибирского городка навевала тоску.
Всем не помочь, бормотал я про себя, отводя взгляд от помоек и ребят, в них копающихся.
– Стой!
– Засада!
– Сворачивай, бля! – разнеслась ругань по рации, когда нас неожиданно зажали две машины в переулке, перекрыв путь вперёд и отход.
Всё замерло, мы ждали, когда по нам откроют огонь, но на удивление никакая тля не стреляла. Из машин никто не выскочил, так как они были бронированы. Если у нападающих нет тяжелого оружия или кудесника, то нас не выковырять.
Я уже по въевшейся привычке накинул на себя щиты и подготовил кое-что из своего боевого арсенала. Лучше подстраховаться.
– Это что за хмыри? – не сдержался Степан, бывший у нас водителем и державший в руках автомат. Мы тоже вооружились, достав из-под сидений спрятанное там до того оружие.
– Ряженые какие-то, – заметил сидящий справа от него Василь, что молчал всю дорогу. – В халатах и шапочках этих странных.
– Это чапан и тюбетейки, – Жук зорко следил за теми, кто вышел из преградивших нам путь машин и пошел к нам навстречу. – Национальная одежда многих восточных народов, неуч.
– И кто они такие?
– Казанцы, похоже. Из ханства, – посмотрел на меня Михаил.
– Не знаю, – пожал я в удивлении плечами. – Им я вроде дорогу не переходил. Да и когда бы успел?
– И что будем делать? – мрачно спросил Василь, держа руку на спусковом крючке.
– Поздороваемся, что ещё остаётся? – ответил я. – Миша, – кивнул я ему, и тот так же мрачно, как Василь, взялся за рацию.
– Всем на выход. Охраняем хозяина. Петро, Болгарин, Филя и Влад, осмотритесь и займите места на высотах, на крышах и в проулках. Как поняли?
– Принял.
– Добро.
– Принял, – отчитались все, после чего выскочили из машин и стали расходиться, не сводя дул своих пушек с вставших чуть в сторонке казанцев и их охраны, также нервно держащихся за стволы.
Стоило всем занять свои места, как вышли и мы с Жуком. Василь остался в машине, незаметно готовя гранатомёт, а Степан ввинчивал детонатор в пластинчатую взрывчатку, зажав от усердия кончик языка между губ; катились по его лбу капельки пота.
– Нас, ради бога, не взорви, – тихо шепнул ему Михаил, прежде чем мы вышли.
– Ас-саляму алейкум, – поприветствовали нас двое богато одетых татар, поклонившись, а потом выпрямившись и терпеливо дожидаясь ответа.
Жук начал подавать мне какие-то знаки, но я и так знал, что это означает. В переводе с арабского это «Мир вам»! Этим приветствием пользуются не только арабы, но и наши, арабы-христиане, коих немало. Строго говоря, это вполне христианское обращение, только на другом языке.
В ответ на такое приветствие обычно желают мира, что звучит как ул-алейкум ас-салям, но мне было неуютно отвечать чужими словами чужим людям, и я ответил по-русски.
– И вам мир, добрые люди, – поклонился я в ответ. – Не подскажете, зачем вы нас остановили? Нам делить нечего, – переводил я взгляд с одного восточного лица на другое, пытаясь найти пять отличий.
Остановившие нас были братьями-близнецами, как две капли воды похожими друг на друга. Черноглазые, черноволосые и все в золоте да перстнях. Только эфесы мечей, которые они носили, цепляя за кушаки, были без украшений. Лишь натёртый деревянный черен. За пазухой же нарочито торчали рукояти пистолетов.
– Скажу так, – заговорил тот, что стоял слева, пропев нам четверостишье:
Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
– Мудрые слова, но к чему это? Что вы хотите? – начал я раздражаться, а мои люди и так давно на взводе. Вон как смотрят. Того гляди стрелять начнут. Нервные все. Ждут подвох. Да я и сам его жду, чего уж там!
– Время тянут, – проворчал Жук, недвусмысленно приподнимая автомат.
– Я бек, Абай Акишев, а это мой брат, Галлям, родившийся на несколько минут позже. Мурза, – представились неизвестные, очевидно и так знающие, кто я такой, и ухом не поведшие на угрозу. – Мы посланники к тебе, от самого хана Утямыш-Гирея.
– Самого хана? – поднял я брови в удивлении.
– От его сына, – поправил брата Галлям.
Вроде угроз в их словах и не было, но прозвучало всё это угрожающе. С намёком как-то. И определил я это отнюдь не по проскочившей на миг ехидной улыбочке братьев.
– И что нужно многоуважаемому сыну, – выделил я это словами, – хана от простого парня из Сибири?
Переглянувшись между собой, братья без слов решили, что говорить будет Галлям. И тот не стал по восточной традиции тянуть кота за хвост.
– Выдай нам свою жену, Алису Ростиславовну, и её дочь, Юлиану.
– Кха, кха, – закашлялся удивлённый услышанным Михаил, но братья не обратили на него никакого внимания, продолжая нести чушь:
– Сделаешь и будешь кушать с золота, – причмокнул губами Абай, растянув рот в хищной улыбке.
– А как спать сладко, – подмигнул мне Галлям, уже протянувший руку, чтобы хлопнуть меня по плечу, но опомнившийся – Жук, не позволил. – Пять наложниц получишь, – ни словом, ни делом не показал Галлям, как ему не понравилось, что мой человек ударил его по руке. Только их охрана напряглась, но Абай сделал успокаивающее движение кистью, и те расслабились. – Из гарема Ильхама, старшего сына хана. Принца крови. Каково твоё слово? – требовательно спросил Галлям, и на его лицо вновь вылезла та промелькнувшая на миг ехидная улыбка, что тут же скрылась.
Алиса, что удивительно, не возражала, аккуратно приподняла платье, облокотившись на стол, пока я встал позади неё; когда осторожно положил руку ей на попу, вздрогнула. И я бережно втёр в неё мазь, сразу покрылась её кожа крупными мурашками после этого… Стало как-то не по себе. Сердечко стукнуло с перебоем.
– Мам, мне такой сон приснился! – выскочила из своей комнаты радостная Юлиана, а мы дёрнулись, отскочив друг от друга в смущении.
Глава 24
– Ты чего такой дёрганый, Семён? – с отчётливым любопытством спросил Жук, стоило нам взлететь.
Надоело, наверно, смотреть за моими метаниями и шальным взглядом.
– Кхм, – смущенно кашлянул я. – Ничего, ничего. Не обращай внимания, – поспешил я отделаться от него, влезшего в мои мысли не ко времени.
Вот черт! Сбил, понимаешь, с настроя, вновь погрузился я в воспоминания о сегодняшнем утре и о переглядывании с женой, пока Юлиана пересказывала нам свои сны и с аппетитом уплетала оладьи вместо каши, которая досталась мне. Как-то это всё неожиданно.
А ведь у меня были планы поступить с женой как и с её любовником. Да, признаюсь, были. Не сейчас, нет. А когда Юлиана подрастёт. А тут такое… Чёрт! Прямо всё пылает внутри, стоит вспомнить прикосновение к её бархатной коже и мурашки, гуляющие по телу.
– Чего это он?
– А я знаю?
Дмитро и Василь даже и не думали таиться, лишь чуть приглушив голоса.
– Борт А26Ка, – заговорила рация в кабине пилота, – вы влетаете в зону ответственности города Сибирска, под патронажем наместника императора. Сбавьте скорость и летите строго по выделенному вам коридору, не отклоняясь от курса. Как поняли? Приём?
– Понял вас, диспетчер. Летим заданным курсом. Отбой.
– Чистого неба, – пожелали нам. – Отбой.
По приземлению нас, как и в прошлые разы до этого, ждало несколько одинаковых машин, заранее припаркованных у вертолётной площадки. Без водителей, конечно. Мои люди сами поведут.
– Долго ещё? – маялся я в сторонке.
– Почти всё, – стоял рядом Михаил, охраняя меня, пока остальные проверяли машины на маячки и взрывные устройства. Никому не доверяют, постоянно всё перепроверяя. Может, это и хорошо, но сколько же времени отнимает, был уже полдень, и голову начало припекать весеннее солнышко. Портил же всё холодный, северный ветер. Зябко и слякотно.
– Можно ехать, – подошел к нам балалаечник Степан, что на мой день рождения так разошелся, что аж всё исподнее растерял. Напился до того, что перепутал мою днюху с масленицей и по привычке, как принято на его малой родине, оголился, имитируя помывку в бане. Вот смеха было!
Хорошо хоть из Архангельска у меня никого нет. Вроде. Там на масленицу принято произносить торжественные речи на морозе и оголять при всех «срамные» места, демонстрируя непонятно что. То ли удаль, то ли глупость.
Диву даёшься, какие только обычаи не чтут люди в глубинке.
– Идём, – кивнул я ему и улыбнулся.
– Куда первым делом? – Мы с Жуком заняли места в машине, что стояла последней. По пути они будут перестраиваться, так что узнать, в какой нахожусь я, не представляется возможным.
– Все дороги ведут в отделение канцелярии Российской империи, что на главной улице. Давай туда, – махнул я рукой.
И мы тронулись.
– Колёса шумят, – заметил я, грустно смотря в окно.
Беспризорников на улицах после моего последнего приезда меньше не стало. Всё так же роются в помойках и просят милостыню.
– Шипованные. Не переобули ещё, – так же, как и я, безрадостно наблюдал за картиной в окне Жук. Серая окраина этого маленького сибирского городка навевала тоску.
Всем не помочь, бормотал я про себя, отводя взгляд от помоек и ребят, в них копающихся.
– Стой!
– Засада!
– Сворачивай, бля! – разнеслась ругань по рации, когда нас неожиданно зажали две машины в переулке, перекрыв путь вперёд и отход.
Всё замерло, мы ждали, когда по нам откроют огонь, но на удивление никакая тля не стреляла. Из машин никто не выскочил, так как они были бронированы. Если у нападающих нет тяжелого оружия или кудесника, то нас не выковырять.
Я уже по въевшейся привычке накинул на себя щиты и подготовил кое-что из своего боевого арсенала. Лучше подстраховаться.
– Это что за хмыри? – не сдержался Степан, бывший у нас водителем и державший в руках автомат. Мы тоже вооружились, достав из-под сидений спрятанное там до того оружие.
– Ряженые какие-то, – заметил сидящий справа от него Василь, что молчал всю дорогу. – В халатах и шапочках этих странных.
– Это чапан и тюбетейки, – Жук зорко следил за теми, кто вышел из преградивших нам путь машин и пошел к нам навстречу. – Национальная одежда многих восточных народов, неуч.
– И кто они такие?
– Казанцы, похоже. Из ханства, – посмотрел на меня Михаил.
– Не знаю, – пожал я в удивлении плечами. – Им я вроде дорогу не переходил. Да и когда бы успел?
– И что будем делать? – мрачно спросил Василь, держа руку на спусковом крючке.
– Поздороваемся, что ещё остаётся? – ответил я. – Миша, – кивнул я ему, и тот так же мрачно, как Василь, взялся за рацию.
– Всем на выход. Охраняем хозяина. Петро, Болгарин, Филя и Влад, осмотритесь и займите места на высотах, на крышах и в проулках. Как поняли?
– Принял.
– Добро.
– Принял, – отчитались все, после чего выскочили из машин и стали расходиться, не сводя дул своих пушек с вставших чуть в сторонке казанцев и их охраны, также нервно держащихся за стволы.
Стоило всем занять свои места, как вышли и мы с Жуком. Василь остался в машине, незаметно готовя гранатомёт, а Степан ввинчивал детонатор в пластинчатую взрывчатку, зажав от усердия кончик языка между губ; катились по его лбу капельки пота.
– Нас, ради бога, не взорви, – тихо шепнул ему Михаил, прежде чем мы вышли.
– Ас-саляму алейкум, – поприветствовали нас двое богато одетых татар, поклонившись, а потом выпрямившись и терпеливо дожидаясь ответа.
Жук начал подавать мне какие-то знаки, но я и так знал, что это означает. В переводе с арабского это «Мир вам»! Этим приветствием пользуются не только арабы, но и наши, арабы-христиане, коих немало. Строго говоря, это вполне христианское обращение, только на другом языке.
В ответ на такое приветствие обычно желают мира, что звучит как ул-алейкум ас-салям, но мне было неуютно отвечать чужими словами чужим людям, и я ответил по-русски.
– И вам мир, добрые люди, – поклонился я в ответ. – Не подскажете, зачем вы нас остановили? Нам делить нечего, – переводил я взгляд с одного восточного лица на другое, пытаясь найти пять отличий.
Остановившие нас были братьями-близнецами, как две капли воды похожими друг на друга. Черноглазые, черноволосые и все в золоте да перстнях. Только эфесы мечей, которые они носили, цепляя за кушаки, были без украшений. Лишь натёртый деревянный черен. За пазухой же нарочито торчали рукояти пистолетов.
– Скажу так, – заговорил тот, что стоял слева, пропев нам четверостишье:
Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
– Мудрые слова, но к чему это? Что вы хотите? – начал я раздражаться, а мои люди и так давно на взводе. Вон как смотрят. Того гляди стрелять начнут. Нервные все. Ждут подвох. Да я и сам его жду, чего уж там!
– Время тянут, – проворчал Жук, недвусмысленно приподнимая автомат.
– Я бек, Абай Акишев, а это мой брат, Галлям, родившийся на несколько минут позже. Мурза, – представились неизвестные, очевидно и так знающие, кто я такой, и ухом не поведшие на угрозу. – Мы посланники к тебе, от самого хана Утямыш-Гирея.
– Самого хана? – поднял я брови в удивлении.
– От его сына, – поправил брата Галлям.
Вроде угроз в их словах и не было, но прозвучало всё это угрожающе. С намёком как-то. И определил я это отнюдь не по проскочившей на миг ехидной улыбочке братьев.
– И что нужно многоуважаемому сыну, – выделил я это словами, – хана от простого парня из Сибири?
Переглянувшись между собой, братья без слов решили, что говорить будет Галлям. И тот не стал по восточной традиции тянуть кота за хвост.
– Выдай нам свою жену, Алису Ростиславовну, и её дочь, Юлиану.
– Кха, кха, – закашлялся удивлённый услышанным Михаил, но братья не обратили на него никакого внимания, продолжая нести чушь:
– Сделаешь и будешь кушать с золота, – причмокнул губами Абай, растянув рот в хищной улыбке.
– А как спать сладко, – подмигнул мне Галлям, уже протянувший руку, чтобы хлопнуть меня по плечу, но опомнившийся – Жук, не позволил. – Пять наложниц получишь, – ни словом, ни делом не показал Галлям, как ему не понравилось, что мой человек ударил его по руке. Только их охрана напряглась, но Абай сделал успокаивающее движение кистью, и те расслабились. – Из гарема Ильхама, старшего сына хана. Принца крови. Каково твоё слово? – требовательно спросил Галлям, и на его лицо вновь вылезла та промелькнувшая на миг ехидная улыбка, что тут же скрылась.