Князь моих запретных снов

…Мы возвращались молча. Ни слова он не сказал мне ни о том, что решил, ни о своих чувствах. Как будто что-то сломалось меж нами и ранило острыми осколками, полосуя, причиняя едкую боль. Уже перед выходом из потайного хода Винсент осторожно взял меня за руку, поднес к губам мое запястье.

– Прости, – сказал он. – Я бы хотел быть для тебя лучшим.

«Но ты и есть лучший!» – словно взорвалось внутри.

А вслух… я промолчала почему-то. Испугалась себя саму.

– Мне нужно подумать, – Винсент привлек меня к себе, – я не могу просто так взять и убить сестру. Еще раз убить. Возможно, есть другой выход. И ты подумай…

– Если ты полагаешь, что должен быть рядом с Флавией, не приходи больше, – слова давались мучительно, почти обдирая горло.

– Да, ты права. Так будет лучше для всех.

Он едва слышно вздохнул, отпустил мою руку, шагнул назад.

«Винсент! – вопила моя любовь. – Не уходи!»

Но… Он в самом деле должен принять решение. Пока решение не принято, я ровным счетом ничего не смогу изменить для нас. В конце концов, я не вправе решать, что ему делать с тем, что осталось от любимой и преданной им сестры. Поэтому я сказала:

– Я все равно буду тебя ждать. Даже когда состарюсь.

И выскользнула в образовавшуюся щель, пытаясь унять колотящееся сердце. Темная спальня плыла перед глазами, еще немного, и я разрыдаюсь. Под ребрами невыносимо жгло. Словно туда набросали углей. Так что, выходит, любовь – она именно такая? Через боль и на разрыв?

Стискивая челюсти, чтобы не разреветься вслух и не разбудить Габриэль, я на цыпочках побежала к своей кровати, но, когда проходила мимо спящей подруги, приостановилась. Что-то было не так.

Я прикусила костяшки пальцев, чтобы не взвизгнуть от неожиданности: Габриэль спала, но не одна. Ее голова, рассыпавшиеся волосы покоились на обнаженной груди Альберта, который, к слову, и не думал спать, а внимательно смотрел на меня.

Потом криво усмехнулся, поднес палец к губам и указал на Габриэль. Мол, не нужно ее будить.

Я так и порскнула к себе в постель. Духи! Что я ему скажу утром? А если начнет расспрашивать о потайных ходах? Ну надо же было так влипнуть!

…Но наутро Альберт ушел до того, как я проснулась. А потом, очень рано, явился мастер Брист и сказал, что этой ночью был убит Кодеус Клайс, глава Бреннена.





Глава 10

Убийства замка Бреннен




Из сна меня выбросило резко, почти болезненно, и несколько мгновений я лежала, хватая ртом воздух, приходя в себя и пытаясь сообразить, что же случилось.

Повторился стук в дверь, резко, отрывисто. Я покосилась на кровать Габриэль, ожидая увидеть там голого Альберта, но подруга спала одна. С моей кровати была видна и входная дверь: щеколда не задвинута. Следовательно, Альберт ушел утром через дверь, как и полагается всем нормальным людям.

Я вскочила, быстро набросила пеньюар и уже на ходу крикнула:

– Да! Входите!

На пороге стоял мастер Брист, и мне очень не понравилось его лицо: бледное, напряженно застывшее.

– Почему на ночь не заперлись? – бросил он, сверля меня тяжелым взглядом.

Я остановилась посреди комнаты.

– Мы… запирались. Просто утром уже выходила… Я выходила, наставник.

Не говорить же ему, что от Габриэль утром уходил любовник?

Брист еще раз окинул меня хмурым взглядом.

– Одевайтесь, Ильсара. И соседку будите. Через полчаса общее собрание в трапезной.

И то, каким тоном это было сказано, заставило меня инстинктивно сжаться в комок.

– А… простите, по какому поводу?

Наставник скривился и процедил:

– Ничего хорошего, Ильса. Кодеус Клайс найден мертвым в собственной постели. И он… не сам умер, ему сильно помогли.


Брист ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь, а я… медленно опустилась на стул. В происходящее не верилось. Кодеус Клайс… он ведь нестарый еще, наверняка сильный и ловкий. Достаточно ловкий, чтобы противостоять убийце. Да и кому он мог помешать? Кто точил на него зуб?

– Ильса, – хрипло позвала Габриэль, – как это могло случиться? А ты… где ты была этой ночью?

И все внутри как будто оборвалось. Меня словно швырнуло в вязкую, холодную трясину. Я медленно обернулась. Габриэль казалась бледнее, чем обычно, избегала смотреть в глаза. Неужели… она думает, что я… Просто бред.

– Ну… – Я сглотнула тяжело, поняла, что краснею. – На свидании была, Габи.

– С кем? К кому ты бегала, Ильсара?

Я опустила глаза и покачала головой. Не нужно Габи знать этого, потому что Флавия – ревнива и злопамятна и не хочет ни с кем делиться братом.

– Прости, я не могу сказать.

– Это ты убила Клайса? – упавшим голосом спросила Габи.

– Нет! Нет, что ты… Зачем мне это?

Она сидела на кровати, обхватив себя руками за плечи. Темные волосы волной рассыпались по плечам и спине, накрывая ее, словно плащ. Губы Габриэль дрожали.

– Ты просто… – Она запнулась на миг, было видно, что говорить тяжело. – Ты просто не слушаешь, о чем шепчутся у тебя за спиной, Ильса. А многие считают, что Клайс на тебя запал. Уж больно благосклонно он на тебя смотрел. Дежурил по ночам у твоей постели, когда ты выздоравливала… Думаешь, оно ему сильно надо было, если между вами совсем ничего нет?

От услышанного кровь ударила в голову. Я вскочила со стула, заметалась по комнате.

– Что за чушь, Габи? Клянусь, между нами ничего… никогда! Да и зачем мне это?

– Затем, что Кодеус Клайс – глава Бреннена и очень богатый человек. Был. Поэтому, Ильса, я и спрашиваю: кто может подтвердить, что ты была на свидании не с Клайсом? Только не говори, что Альберт… он тебя прикрыть не сможет, потому что мы обе знаем, где был он!

Я остановилась. Меня словно что-то душило, и я знала что – невыплаканные слезы о том, что именно сейчас и закончилась наша с Габриэль дружба. Даже если она не побежит на меня доносить, то я… Я, конечно, буду с ней общаться, никуда не денешься, но… останется гаденький такой осадочек, который вряд ли когда исчезнет.

– Я не могу тебе сказать, с кем встречалась ночью, – твердо произнесла я, глядя во влажные глаза Габриэль, – прости.

Она ничего не ответила, отвернулась. Начала одеваться, зло втискиваясь в вещи. А я вспомнила, что и мне не мешало бы одеться, потому что в трапезной сбор. В душе все болело и ныло, а еще не отпускало предчувствие, что эта история может задеть и меня. В самом деле, раз уж даже Габриэль поверила в сплетни и знает, что меня ночью не было в комнате… Остальные точно поверят.

Так, с тяжелым сердцем, я дошла до трапезной. Там уже бурлило: ученики, охрана в черном по периметру. Я невольно поискала взглядом Клайса, все еще не могла принять, что его убили, наткнулась на мрачного Бриста. Рядом, как ни странно, стоял Альберт и что-то говорил наставнику. Я поежилась. Неужели прямо сейчас, в эту самую минуту, Альберт рассказывает о том, что ночью меня не было в комнате, а вернулась я через тайный ход?

К слову, в трапезную я шла одна, Габриэль пробурчала что-то невнятное и задержалась в комнате. Впрочем, ничего удивительного: если она меня подозревает, то конечно уж не захочет со мной никуда ходить. Как жаль, что я снова осталась одна…

Долго предаваться печали мне не позволили: наставник Брист махнул рукой, подзывая. Альберт все так же стоял рядом и, пока я подходила, смотрел нечитаемым взглядом.

И я уже готовилась услышать нечто вроде «Где ты была ночью, Ильса?», но вместо этого мастер Брист тихонько полюбопытствовал:

– Ильса, скажи по секрету, ты боишься мертвых?

Это оказалось неожиданно, так, что я даже отшатнулась. Потом глянула на Альберта. Он без улыбки смотрел на меня и, казалось, что-то взвешивал в уме. Так, выходит, он ничего такого не рассказал наставнику? Но… он ведь точно видел, что меня не было, и точно знал, что вернулась я отнюдь не через дверь…

– Ильса? – Голос Бриста продирался словно сквозь ватное одеяло. – Тебе нехорошо?

А я все смотрела, смотрела на Альберта. Кто ты такой, хорши тебя дери? Что делаешь в Бреннене? Почему молчишь о том, о чем мог бы рассказать?

– Я… – выговорила и потупилась. – Не знаю, наставник. Наверное, я не очень боюсь мертвых. Чего их бояться? Опасаться надо живых.

И Альберт криво усмехнулся, как будто подтверждая мои слова.

– Отлично, – Брист кивнул собственным мыслям, – тогда идем со мной. У тебя очень низкий порог чувствительности как у сноходца. Поможешь нам кое-что понять. У тебя это получится с высокой степенью достоверности.

Я передернулась, чувствуя спиной устремленные на меня взгляды. В трапезной как будто тише стало, и мне даже не надо было оборачиваться, чтобы понять: многие смотрят на меня – с подозрением и даже обличающе. И Габриэль наверняка смотрит. И Аделаида. Наверняка она тоже перешептывалась у меня за спиной. Габи верно сказала: такое внимание Клайса не может остаться незамеченным.

– Ильса, идем, – прозвучал над ухом голос Альберта.

Он мягко взял меня за руку и повел следом за Бристом.

Я покорно шла, глядя в широкую спину наставника, затянутую черным сюртуком, и мне хотелось плакать. Так горько, когда ты ничего не сделала, а от тебя отворачиваются самые дорогие люди – ведь я успела прикипеть к моим подругам, они казались мне… такими добрыми, открытыми. Мне хотелось верить, что это навсегда. Но, как частенько бывает, «навсегда» – слишком красивое слово для нашей жизни.

– Куда вы меня ведете? – мяукнула я, наконец осознав, что мы уже в старом, неухоженном крыле замка.

– Ведут – преступников, Ильса, – назидательно проговорил Альберт, – но ты же не преступница, м-м?

Мне почудилась усмешка в его голосе, я повернулась, чтобы увериться в том, что он надо мной смеется, – но нет, парень был предельно серьезен.

– Нет, я не убивала мастера Клайса, если ты об этом, – прошептала я, качая головой.

– Я знаю, – тут Альберт действительно улыбнулся, – я знаю это, Ильса. От тебя требуется другое. Обещай только, что не будешь падать в обморок, ну и все эти ваши женские штучки, типа истерик…