Кехо

Юти хотелось петь, плясать, прыгать от радости. Она разорвала расстояние с учителем, на ходу повернувшись и крикнув: «Ма-Ра!». И тут же получила увесистый подзатыльник.

Наставник с осуждением смотрел на нее, уже не занятый схваткой с гвардейцами. Один из Воронов пытался отползти прочь, раненый своим мечом, а другой лежал тут же, судя по чернеющим кольцам на пальцах, еще живой, но без сознания. Девочке оставалось только догадываться, как Ерикан одолел их.

Вместе с этим изменилась расстановка сил в сражении имперских войск с оскверненными. Среди серокожих теперь могучей твердыней возвышался худой и жилистый гигант, ростом превосходивший даже главного Ворона. Только богиня ведала, откуда он появился. Оскверненный напоминал собой гибкое дерево, качающееся на ветру. С невероятной быстротой он уворачивался от предводителя гвардейцев, а тем временем его люди, которых прибавилось в количестве, налегли на остальных Одаренных.

Юти никогда не видела подобного. Красноокий гигант успевал уклоняться от атак, царапая свою обнаженную грудь длинными, будто специально заточенными для этого, ногтями. Кровь проступала по бледной коже неохотно, точно не желала покидать тело. Однако когда ее стало много, оскверненный окрасил ладони в алый цвет и вскинул их, призывая в свидетели само небо. И оно ответило.

Дождь усилился, но лишь над головами имперцев. Стал гуще, будто бы даже не падал, а тек густым непрекращающимся потоком. И только теперь Юти поняла, с небес льется не вода — кровь.

Первыми это почувствовали солдаты, не обременяющие себя ношением доспехов. Когда дождь касался их кожи, та вспучивалась огромными пузырям, словно обожженая, порой лопалась, заставляя забыть о сражении. Предсмертные крики, в которых слышалась боль и отчаяние, заполнили пролесок озера.

Юти не сомневалась, что у Ворона с длинным пером над бровью есть, чем ответить красноокому гиганту. Девочка могла поклясться, что в своей жизни этот амиста встречал противников и посерьезнее. Однако оскверненный выложил еще не все свои козыри.

Он приложил ко рту окровавленный кулак, точно тот был сигнальным рогом. Юти не слышала ни звука, хотя импровизированный рог явно трубил. Потому что вскоре земля под ногами знакомо задрожала.

И тогда главный Ворон все понял. Он даже не крикнул что-то, прорычал. И двое серебряноплечих, еще оставшихся в живых, бросились наутек вместе с лидером. Гвардейцы не пытались добраться до лошадей — архасейские жеребцы хоть и были самыми резвыми в мире, но никак не быстрее кехо, пытающихся спасти свои жизни.

Несколько несчастных Одаренных солдат попытались последовать за командиром. Однако серокожие без труда настигли их, сбив с ног. К удивлению Юти, оскверненные не торопились добивать врагов, ловко связывая пленных. Включая тех, кто добровольно сложил оружие. Среди таких был и егерь по прозвищу Призрак.

Тот самый огромный ревун, которого Юти с учителем видели у берега озера, появился со значительным опозданием. Он подошел к лидеру оскверненных, совсем как домашняя собака, и склонил голову с множеством рогов. Красноокий ничего не сказал, лишь провел окровавленной рукой по носу твари, и та медленно, будто нехотя, потопала дальше, даже не обратив никакого внимания на скопление людей. Одаренная стояла, открыв рот от удивления. Оскверненные способны управлять тварями?

— Убей Ворона, — негромко произнес учитель, выводя ее из задумчивости. Он указал на куда-то все еще ползущего гвардейца. Того самого, раненого. Видимо, Ворон слабо понимал, что происходит вокруг.

— Но ведь он…

Юти не смогла закончить мысль. Она была молодым воином. И еще не познакомилась с хладнокровным убийством ради достижения единственной цели — завладеть чужими кольцами. Девочка не предполагала, что в этом уползающем человеке может лежать ее путь к мастерству.

Учитель не стал повторять. Зато скоро к раненому подскочил один из оскверненных. Он приложил руку туда, где меч рассек плоть и кровь остановилась. Буквально в одно мгновение. Юти даже глазам не поверила. А потом серокожий связал гвардейца и крикнул что-то остальным.

Одаренная ожидала своей участи. Она понимала, что ничем хорошим победа оскверненных для нее не закончится. С другой стороны, серокожие не торопились убивать пленных. Может, и им повезет?

К связанным как раз подошел тот самый гигант, прибытие которого перевернуло ход сражения. Он рассматривал кольца силы пленных, отдавая короткие приказы. Дойдя до очередного солдата, оскверненный провел большим пальцем себе по горлу. Тут же подскочил один красноокий и вонзил в грудь пленному кинжал.

— Они берут не всех? — смогла выдавить из себя Юти.

— Лишь Одаренных, — мрачно ответил учитель.

Зрелище было жуткое, но вместе с тем девочка не могла отвести глаз. К тому же, на этом сюрпризы не закончились. Когда очередь дошла до Призрака, тот стал что-то быстро и с воодушевлением говорить гиганту. Как ни вслушивалась Юти, но слова тонули в шуме дождя и шепоте листвы.

Лицо Морац Кера перекосило от страха и отчаяния. Казалось, еще немного и могучий егерь напрудит в штаны.

Но Юти удивило другое. Лидеру серокожих не понравилось сказанное. Он нетерпеливым движением сорвал одежду, рассматривая что-то на теле Призрака, а потом коротко взмахнул рукой. Мелькнул нож и… путы упали к ногами Морац Кера. Егерь поднялся и неуверенно, будто в каждый миг ожидая удара, медленно пошел в сторону, где скрылись исчезнувшие гвардейцы. И никто его не преследовал!

— Вот как он нашел тебя, — негромко сказал, укоризненно качая головой учитель. Будто ругал сам себя. — На Призраке отметина Скверны. Он один из них.

Если бы Юти могла удивляться, несомненно этим бы она и занялась. Но все мысли Одаренной сейчас были заняты гигантом, который направился к старику и девочке. А за ним двинулось и все воинство.

Юти завороженно смотрела на предводителя, на его спутанные крепкими клубами мышцы под тонкой кожей, деформированное, точно разбитое тысячами ударов лицо, слишком длинные руки и худые ноги. И вместе с тем в этом неестественном, будто слепленным по воле злого создателя, теле, чувствовалась невиданная мощь.

Гигант подошел к ним, однако взор его красных, горящих пламенем Инрада глаз, был обращен не к девочке. А к Ерикану.

— Показывай, — велел оскверненный.

Старик медленно стянул с себя рубаху. Постоял немного, после чего поднял руку и развернулся к серокожему боком. На что тот осклабился и довольно произнес.

— Ты все еще один из нас, старик!

Глава 15

Юти кляла себя за невнимательность. Ведь она видела это серое пятно на боку, но так и не смогла сопоставить одно с другим. В оправдание девочки можно было заметить, что она никогда раньше не сталкивалась с оскверненными. К слову, большинство из тех, кого Юти видела в Пустоши, с виду были обычными людьми, вроде даже не прикоснувшимися к Скверне.

Одаренная оказалась растеряна. Как человек, вернувшийся с войны и стоявший теперь перед разрушенным домом. Юти не знала, как сейчас относиться к наставнику. По-прежнему ли считать его учителем? Наверное, да. Ведь они принесли клятвы в храме богини. С другой стороны, сколько стоило слово оскверненного? И, что самое главное — могла подле Ерикана заразиться сама Юти?

Девочка судорожно стала вспоминать, не видела ли чего-то странного на своем теле, когда они выбрались из озера — наростов, шишек, хотя бы синяков непонятного цвета? Больше всего Одаренной хотелось сейчас скинуть свою одежду и осмотреть себя внимательнее. Невзирая на множество серокожих, которые шагали рядом и не обращали на Юти никакого внимания. Потому что она была «селайя», как сказал гигант, кивнув на Ерикана. Юти оставалось только догадываться, что это могло значить.

Зато их не тронули. Не связали, как остальных имперцев. Старик и девочка шли едва заметной лесной тропой за оскверненными. Хотя Юти и казалось, что среди деревьев затаилось еще множество серокожих, которые наблюдали за ними. Да и куда ей было бежать? Одной рвануть к ближайшей заставе и найти там свою погибель? Или броситься наутек в любую сторону? Что ждет ее в Пустоши? Голодная смерть, рога твари или костяной нож оскверненного? Выбор вообще был небольшим.

Однако с каждым пройденным шагом у девочки укреплялась еще одна мысль. Тот самый третий вариант. Воин не должен сходить с пути. Она обязана поговорить с Ериканом, объясниться, а уже потом решать, как поступить. Прежде наставник не вел себя, как последователь Инрада. К тому же, если бы не учитель, она бы давно встретилась с богиней.

Утвердившись в решении, идти вдруг стало легче. Будто огромная ноша свалилась с плеч девочки. Она даже принялась с любопытством поглядывать на оскверненных, мысленно разделив их на три категории. Первые были людьми. Самыми обычными. Встречались здесь южане с бронзовой кожей, и бледные северяне, и раскосые кочевники с востока, хотя земляков Юти оказалось большинство. Все-таки ближе всего к Пустоши были Пределы. Так вот этих, обычных людей, несмотря на нахождении среди зараженных, насколько могла судить Юти, Скверна не затронула.

Промежуточное звено занимали «полуоскверненные», как назвала про себя их девочка. Эти воины все еще оставались людьми, однако их кожа подверглась первым изменениям. Местами она вздулась, кое-где напротив, высохла, у кого-то появились бесформенные наросты, и еще глаза… Юти не смогла сразу объяснить, что же так привлекло ее во взгляде «полуоскверненных». Поняла только потом — их глаза теряли цвет. Из ярко-болотных, цвета весенней травы, чистых, как небесная лазурь, и темных, как жирная плодородная почва Ближних Земель, они становились блеклыми, выцветшими. Осознав это, девочка поежилась, потому что вспомнила взгляд Ерикана.

Но самыми неприятными среди остальных были серокожие. Те, кто полностью отринул все человеческое, став истинным наследием Инрада. Красные глаза, полные крови и злобы, прожигали насквозь. Кожа их походила на сожженный тонкий пергамент, который ветер еще не успел разнести по свету. Тела были худосочны, точно истощены, однако Юти больше не обманывалась на этот счет. Она видела, на что способен истинно оскверненный.


Шли они долго, преодолев длинный кряж, и выбравшись на каменистую горную тропу. Теперь идти приходилось аккуратно, чтобы не сорваться в очередное ущелье. И только здесь они остановились. Внизу бесновалась горная речушка, хищно ощерившись острыми камнями, точно улыбающаяся гиена. Юти подумала, что это невероятно удачное место, чтобы избавиться от ненужных Одаренных.

— Подумай хорошо, старик, — сказал гигант. Вообще, говорил он на южном наречии без малейшего акцента. — Если ты отвернешься сейчас, то, возможно, в следующую нашу встречу тебе придется сражаться. Скоро мы пойдем войной на мир за горой.

— Сколько я живу, вы все время готовитесь к Великому походу, — парировал Ерикан.

— А сколько я живу, ты ищешь маленьких девочек, в надежде, что они откроют пятый обруч.

При этих словах гигант посмотрел на Юти, а его бесформенное черное пятно под носом взметнулось краями вверх. Оскверненный улыбался. Внутри девочки заскребли кошки, но она не отвела взгляд.

— Значит, мы оба занимаемся бесполезной чепухой, — пожал плечами Ерикан. — До скорого. Юти, пойдем.

— Это еще не все, — будто боясь, что старик и в самом деле уйдет, гигант повысил тон. — Он восстал!

— Это я тоже часто слышу, наверное, каждые десять лет, — Ерикан легонько дотронулся до плеча Юти, провожая вперед.

— Он восстал, — повторил гигант тихо, будто находясь в трансе. — И скоро весь мир наполнится слезами, реки станут багровыми от крови, а люди обретут нового Владыку.

Учитель ничего не ответил, даже не обернулся. Они двигались по узкой тропе, с одной стороны которой высилась отвесная скала, а с другой, внизу, чернели верхушки деревьев. Меж тем дорога оказалась, пусть и не ровной, то и дело приходилось взбираться на небольшие камни, но довольно широкой.

Юти шла и выжидала удобного момента. Точнее, она искоса поглядывала за оскверненными, которые внимательно провожали парочку. И наконец, когда серокожие скрылись из виду, девочка повернулась к наставнику.

— Ты оскверненный!

Сказано это было так, точно Юти пыталась оскорбить старика. Хотя в голосе девочки слышалась искренняя обида.

Ерикан остановился. Его и без того сосредоточенное лицо приобрело еще более серьезный вид. Он медленно стянул с себя рубаху и повернулся к Юти боком, показывая серое пятно, размером не больше двух ладоней.

— Я служу Аншаре богиня знает сколько лет, — негромко сказал он. — И не всегда жизнь была ко мне милостива. В какой-то момент я стал искать другие ответы на извечные вопросы. И судьба привела меня в Пустошь… Ты права, на мне отметка Скверны. Вот только я не оскверненный. Потому и прохожу спокойно среди егерей, а они не чувствуют меня. За годы, проведенные после инициации в яме, это пятно не стало больше, не расползлось по всему телу.

— Но ты мог кого-нибудь заразить, — срывался голос Юти.

— Девочка, — мягко сказал учитель. — Сколько дней ты провела рядом со мной? Сколько раз касалась моих рук? Разве Скверна обратила на тебя свое внимание?

Юти промолчала, а старик оделся.

— Все, что в мире Одаренных говорят о Скверне — полная чушь. И твой гнев в отношении контрабандиста не меньшая нелепость. Нельзя, чтобы Скверна вошла в тебя, если ты сам этого не хочешь. Пойдем скорее, я должен тебе кое-что показать. Надо спешить, солнце скоро уже сядет.

Все, что говорил учитель было так убедительно, что стоило ему позвать, девочка сразу же последовала за Ериканом. Хотя еще несколько часов назад всерьез задумывалась, не сбежать ли от него. Нарушить данную в храме клятву и тем самым закончить с путем воина. Однако Юти услышала то, что хотела. Или захотела услышать. А еще Одаренная понимала, без учителя она погибнет.

Более правильным девочке было бы сейчас спросить, куда им надо успеть до заката? Однако Одаренная задала другой вопрос.

— Серокожий говорил, что мир наполнится слезами, а реки…

— Не бери в голову, пустая болтовня, — прервал ее наставник, не давая закончить.

Однако та резкая форма, в которой он это сделал, навела Юти на мысль, что слова гиганта тоже задели Ерикана. Поэтому девочка продолжила.

— Так писалось в заповедях богини. Что все воины должны встать одной стеной и не допустить возвращения Инрада и ему подобных. Иначе мир наполнится слезами, а реки станут багровыми от крови.

— У оскверненных есть легенда, что когда-нибудь убитый Инрад восстанет в достойнейшем последователе, возродится в одном из серокожих, как ты их назвала. Он поведет всех живущих в Пустоши в Великий поход за гору, имеется в виду Хребет Дракона. Ну, и завоюет все, до чего сможет дотянуться. Наш материк станет первой ласточкой.

— Но дело ведь не только в завоевании, так, учитель? — посуровела Юти.

В ее неполные тринадцать лет дочь Наместника застала немного локальных войн. До прихода Империи, на четвертом году жизни Юти, из-за земельных споров разгорелся конфликт между владетелями Третьего и Четвертого Пределов, который привел к полугодовой войне. Девочка помнила это не со слов отца. Тогда она лишилась халвы, которую поставляли из Понта. Любимого своего лакомства.

За полгода до смерти отца, Райдар пытались штурмом взять кочевники. И не будь среди защитников храброго Пелира Фелена Керис Райдарского, все могло выйти совсем плохо. Вообще набеги степняков иногда случались. Среди многочисленных племен часто менялись вожди, некоторые из них, обычно наиболее неразумные, решали поживиться за счет богатых западных соседей.

Переговоры, как правило, ни к чему не приводили. Даже если захватывались какие-то поселения или заставы, то позже хан открещивался от глупых вождей, отдавая тех на откуп Императору. Еще чаще нарушители закона попросту сбегали обратно в восточные земли и там уже растворялись среди соплеменников. Несколько раз Император шел войной на восток. Но разве можно завоевать тех, у кого местонахождение городов меняется так же часто, как направление ветра у острова Карибан? А перенимать опыт кочевников и вырезать всех, кто был выше телеги, император не хотел, боясь прослыть кровавым.

Девочка могла бы вспомнить и крупные политические конфликты. Например, государство Фала, подмявшее под себя почти все полисы Фалангарского материка, нарочно искало повода для развязывании войны с Империей. И причиной тому служил конфликт религиозный. Фалайцы считали себя истинными последователями богини, даже путем хитрых манипуляций выкупили несколько священных оранжевых камней, дабы воздвигнуть у себя храмы Аншары. Только тех было построено в разы меньше, чем на Центральном материке, потому и Одаренные у соседей были редкостью.

Причина, почему война Империи с Фалайским государством до сих пор не состоялась, заключалась в том, что последние на протяжении многих лет с переменным успехом воевали с морскими пиратами. Которые, в свою очередь, щедро поддерживались деньгами Конструкта, читай, самого Императора.

Другими словами, если говорить коротко, человечество только на веку Юти занималось тем, что с несказанным удовольствием пыталось уменьшить свою численность с помощью оружия. И то, почему этого до сих пор не случилось, для девочки оставалось большой загадкой. Что будет, если добавить сюда очередного фанатика, готового повести за собой оскверненных? Война. Эка невидаль. Но вряд ли при подобном исходе Ерикан был бы так встревожен. Поэтому Юти и искала скрытый смысл.

— Иногда ты слишком проницательна, — грустно сказал он. И немного помолчав, словно собираясь с мыслями, добавил. — Инрад не ставил себе целью подчинить все известные ему царства. Скверна должна была поставить на колени мир. А те, кто станут противится ей или кого она не примет, умрут.

Ерикан замолчал, а Юти лишь попыталась это представить. И вздрогнула от кошмарных планов серого мира. Мира оскверненных, живущих по завету полоумного и кровожадного бога. Это не было обычным завоеванием, скорее тотальным истреблением инаковерующих.

— Но даже если сказанное правда, если он… — девочка тяжело вздохнула, но все же произнесла вслух, — восстал. Неужели нет никакого средства остановить его?

— Есть, — тихо, будто бы даже про себя, ответил Ерикан. И уже добавил громче. — Пойдем скорее, времени осталось совсем мало.