Карнавал лжи
Часть 35 из 90 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Людей много. Амадэев же всего шесть.
Ирония в мужском голосе почти неразличима.
– А как-то скрыть это?.. – Джеми продолжает допрос с азартом учёного.
– Невозможно. Тот, кто нарушил запрет, лишается Дара. Способности возвращаются к нему лишь со смертью человека, осквернившего его. К слову, запрет касается лишь любви к смертным – другого амадэя любить не воспрещается.
– И кто-нибудь из вас полюбил друг друга?
– Одна пара состоялась и распалась, что не помешало им сохранить хорошие отношения и дальше работать вместе. Отношения ещё двоих продержались до самой их смерти. Нас с Лиаром связывала братская любовь, но не более.
– Зачем он нужен, этот запрет? – спрашивает Таша непонимающе. – Вечность без любви…
– Всё не так плачевно, как ты думаешь. Мы можем любить физически, но не духовно. Мы можем любить духовно, но не физически. Сама по себе любовь не лишает нас дара; постель, к которой не прилагается ничего большего, тоже. Но если мы пытаемся быть с тем, кого любим, телом и душой… тогда наш Дар начинает слабеть, пока не исчезает вовсе.
Таша пытается осмыслить сказанное.
Душа, но не тело. Тело, но не душа.
Холодное удовлетворение потребностей – или чувство без телесной близости…
– Кристаль не имела права лишать вас этого, – гневно произносит она.
– Ни ты, ни я, ни кто-либо ещё не имеет права её судить, – ровно отвечает Арон. – Она оставляла после себя тех, кому доверяла всех людей Долины, и у неё были причины наложить подобный запрет. Лиар даже объяснял это с точки зрения магической науки… Говорил что-то про энергетические контуры, которые размыкаются, если мы воистину сливаемся с другим человеком – на духовном и телесном уровне; про то, что мы – нарушение законов мироздания и жизненных циклов, и даже Кристаль не могла создать нас иначе… Мне этого не пересказать, я не маг и не работал с энергией так, как он. Но даже если забыть о науке, Кристаль была права: все беды, которые в конце концов нас постигли, возникли из-за любви.
– Все? А какие ещё?
Амадэй молчит, глядя на вишнёвые кроны.
– Всё-таки вы очень неподробно рассказываете, дядя Арон, – укоризненно замечает Лив. – Я вот, можно сказать, так ничего и не поняла.
– Я бы тоже не отказался от подробностей, – осторожно добавляет Джеми.
– Будут вам подробности. – Арон опускает глаза на Ташу, сверлящую хмурым взглядом его лицо. – Только не сегодня. И не завтра.
– А когда? – тихо спрашивает она.
– Когда я буду готов. – Амадэй опускается на скамью, чтобы потянуться за вилкой. – А теперь – ужинать.
* * *
– Будь у нас иной выход, Гаст, я предложила бы его, поверь, – сказала Таша, слушая убаюкивающий стук колёс. – Сейчас это единственное место, где ты точно будешь в безопасности. Эйрдали не оставят тебя в покое, и они могут нагрянуть снова в любой момент.
Друг угрюмо кивнул, не расщедрившись на иной ответ – в десятый раз за последний час, – и Таша, вздохнув, уставилась в окно экипажа. Белёсое небо сыпало мелкий колючий снег; пейзажи вокруг казались шедевром кондитерского искусства – бисквиты заснеженных равнин, украшенные марципановыми деревцами и присыпанные сахарной пудрой.
Местность была Таше незнакома, но едва ли они успели далеко отъехать от Броселиана, учитывая, что пустились в дорогу не так давно. А ещё картина за окном неуловимо напоминала зимние просторы родной Озёрной, по которым они с Гастом так часто возвращались домой с катка.
– Скучаешь по Прадмунту? – произнесла Таша, ощутив, как воспоминания болезненно кольнули сердце.
– По семье, – неохотно признал Гаст. – И по деревне. По Кристальному, по садам Фаргори…
– Как-нибудь приглашу тебя в наш новый дом, – сказала Таша, от которой не укрылось это «сады Фаргори» вместо «ваши сады». – У нас там вишнёвый сад. Он тоже красивый.
– Было бы здорово, – буркнул парень, косясь на неё, словно на подозрительного незнакомца, предлагающего ему уединиться вон в том тёмном переулке. Отдельного неодобрения удостоились её волосы – это от Таши тоже не укрылось.
Спалось ей сегодня плохо. Периодически она проваливалась в сон, но отчётливо помнила: когда начало светать, она бодрствовала. Впрочем, под утро Таша всё же задремала достаточно крепко, чтобы пропустить момент, когда Герланд снова связался с Алексасом. Юноша разбудил её постфактум и доложил, что нужно скорее забирать Гаста и отправляться в Заречную, где их встретят и проведут в адамантскую штаб-квартиру Венца.
Разговор, который вскоре после этого Таша провела с другом в его комнатушке, вышел коротким и предельно информативным. На иной разговор не нашлось ни времени, ни сил.
«Доброе утро, Гаст. Прости, некогда нормально всё объяснить, но тебе придётся уехать из Броселиана. Да, прямо сейчас. Да, надолго. И тебе придётся жить с людьми, которые вряд ли покажутся тебе подходящей компанией, но только они могут тебя спасти. Они заговорщики. Да, такие заговорщики, которые обычно свергают королей. И они хотят свергнуть Шейлиреара, но они лучше других заговорщиков, которые жаждут вернуть Первую Эпоху, когда всё было очень плохо, если ты помнишь. А ещё они будут защищать тебя от тех самых других заговорщиков, которые хотят тебя убить. Да, те эйрдали – как раз из них. Да, я знаю заговорщиков, которые хотят свергнуть Шейлиреара, и защищать тебя они будут по моей просьбе. Гаст, нет времени объяснять, откуда я их знаю. Ты хочешь жить? Надеюсь, да, потому что я хочу, чтобы ты жил. Так что лучше тебе смириться с перспективой стать заговорщиком и начать собирать вещи, договорились?..»
Разговор в карете, куда они сели почти сразу после этого, тоже не особо клеился. Таша долго пыталась завязать беседу, пыталась объяснить всё как следует – хотя бы теперь, когда они были на полпути к безопасности и могли не бояться, что им на голову свалятся другие эйрдали, или оборотни, или маги крови, посланные Рассветом… Но к настоящему моменту у неё пропало всё желание пробивать стены, которыми Гаст отгородился от подруги детства. Казалось, ему проще было бы начистить Таше туфли и обратиться к ней «Ваша Светлость», чем поговорить с ней так же просто и откровенно, как полгода назад.
Конечно, после утренней беседы, где в тоне её то и дело пробивались повелительные нотки, немудрено, но всё же.
…как грустно. Они с Гастом столько лет были не разлей вода, а теперь? Сидят друг против друга, абсолютно разные, абсолютно чужие люди, а родным для неё стал мальчишка, с которым она познакомилась не так давно…
Раздражённо тряхнув головой, Таша щёлкнула задвижкой, открывая окно.
– Предоставлю тебе возможность обдумать всё в одиночестве, – бросила она, прежде чем высунуть голову наружу. – Эй, там, наверху! Остановите экипаж, будьте добры!
Алексас присвистнул, и кони послушно замедлили шаг.
Выскользнув на мороз, Таша приняла протянутую ей руку. С кошачьей ловкостью взобравшись наверх, устроилась бок о бок с юношей, который снова правил каретой.
– Неподходящее время для встреч старых друзей? – хмыкнул Алексас, понукая лошадей.
– Похоже на то.
– Долго ты тут сидеть не будешь, учти – я не дам тебе мёрзнуть. Но раз уж забралась, возьми чай. Теплосберегающий кувшин в ящичке за твоей спиной.
Таша совету последовала охотно. Сделав глоток напитка, обжигавшего нёбо, щекотавшего ноздри ароматом малины, свободной рукой поправила шапку и плотнее закрыла уши: на морозе те мигом начали зябнуть.
– Защита фей ведь не убережёт моё сознание от амадэя? – обозревая открывавшиеся взору окрестности, спросила Таша невзначай.
– Сомневаюсь, что по прибытии в Рассвет он будет проверять нас лично. Амадэй явился к главам могущественной организации, которую хочет склонить на свою сторону, однако вряд ли встречает всех новобранцев. На это есть подручные. Но с защитой от чтения, пожалованной феями, ты сможешь обмануть и эйрдалей, и магов… особенно если маги Венца смогут усилить её. А они смогут.
– Полагаю, когда эйрдали попытаются влезть в мою память, их и без того ждёт та ещё чехарда. Я ведь до сих пор помню всё, что внушил мне Арон… что я никакая не королева и что ничегошеньки не знаю про Венец. Придётся отделять настоящие воспоминания от фальшивых – всё равно что мешок с горохом перебирать. – Таше вспомнилось жуткое ощущение, испытанное вчера, когда две памяти перемешались так надёжно, что даже она не сразу отличила, где истинная. Не та вещь, о которой в действительности хотелось бы вспоминать… но так можно сказать об очень многих вещах, появившихся в её жизни с лета. – А Лиар и так и так узнает, что я пришла. Не может не узнать.
– Соглашусь. – Кажется, Алексас развеселился. – А с чего ты взяла, что во главе Рассвета стоит он?
– Кто же ещё?
– Начнём с того, что глава Рассвета – женщина. Закончим тем, что зовут её Зельдой.
Кувшин растерянно дрогнул в Ташиных пальцах… за миг до того, как она рассмеялась: коротко и досадливо, сетуя на собственную глупость.
И ведь знала же, что амадэев осталось четверо…
– Думала, тебя отправят прямиком в распростёртые объятия старого знакомого? Всё не так просто, – посмеялся Алексас, зеркаля её смех. – Впрочем, ты права. Мы рискуем. Воины не могут читать мысли, но им под силу наложить подчиняющее заклятие или очаровать тебя, заставив поведать всё, что им угодно. Лучше закончить наши дела в Рассвете до того, как Зельда лично нами заинтересуется.
– Так это та самая Зельда. – Таша припомнила рассказы Арона.
– Та самая.
– Кажется, острым умом и трезвомыслием она не отличалась… по крайней мере, к моменту свержения амадэев и после него… что немного успокаивает.
– Зато мстительные женщины бывают крайне изобретательными. Особенно когда мстят всему человечеству.
– Не спорю. В каком-то плане она даже хуже старого доброго Лиарчика.
– Как фамильярно, – усмехнулся её рыцарь.
– Всё лучше, чем окружать его ореолом величия и именовать Палачом. Впрочем, меня немного беспокоит тот факт, что я наживаю себе врагом уже второго амадэя.
– Да, выбирать врагов ты явно не умеешь.
– Скорее они меня выбирают. Один так точно. – Завинтив крышку кувшина, Таша вернула его в ящик и натянула шарф на нос. – А я так радовалась, когда услышала, что во главе Рассвета стоит амадэй… Думала, наконец встречусь с Лиаром лицом к лицу. Там, где ему нет нужды скрывать это лицо.
– Смотрю, ты прямо-таки жаждешь новой встречи. Свидания на Равнине не хватило?
– Просто меня категорически не устраивает, что мой враг знает обо мне всё, а я о нём – ничего. Могу только предполагать, что это Советник, но все мои догадки легко могут оказаться ложными, – нехотя признала Таша. – Я даже настоящего его обличья не видела ни разу.
– Таковы правила игры, – печально сказал Алексас. – Не волнуйся, рано или поздно все маски будут сброшены.
– Но моя гибель не в его интересах, так ведь? Он сам это говорил. Он это демонстрировал.
– Ага.
– Значит, если Зельда раскроет нас, старый добрый Лиарчик увидит это в своём зеркале, придёт и спасёт меня.
– Воистину.
– Будь это сказано не таким тоном, я сама бы в это поверила. – Её вздох разбился на клочки пара, вылетевшие из-под шарфа. – Но всё же… Если меня захотят убить, он наверняка сделает что-то, чтобы этому помешать. Спас ведь он меня тогда от оборотня. Он находил меня всегда и везде, если не считать Прадмунта вскоре после того, как я на время его убила. Полагаю, в тот момент ему было немного не до того – был слишком занят тем, чтобы воскреснуть.
– В его власти многое.
– Никогда не думала, что скажу это, но хотелось бы верить.
…ей правда хотелось в это верить. Какой бы абсурдной и отвратительной ни была эта мысль. Ведь если Арон вдруг их не найдёт…
Нет, вот об этом точно думать не стоит.
Таша посмотрела в снежную даль, туда, где белое небо сливалось с белым горизонтом. Ловя себя на мыслях, которые были для неё не характерны, но теперь очень настойчиво лезли в голову.
Ирония в мужском голосе почти неразличима.
– А как-то скрыть это?.. – Джеми продолжает допрос с азартом учёного.
– Невозможно. Тот, кто нарушил запрет, лишается Дара. Способности возвращаются к нему лишь со смертью человека, осквернившего его. К слову, запрет касается лишь любви к смертным – другого амадэя любить не воспрещается.
– И кто-нибудь из вас полюбил друг друга?
– Одна пара состоялась и распалась, что не помешало им сохранить хорошие отношения и дальше работать вместе. Отношения ещё двоих продержались до самой их смерти. Нас с Лиаром связывала братская любовь, но не более.
– Зачем он нужен, этот запрет? – спрашивает Таша непонимающе. – Вечность без любви…
– Всё не так плачевно, как ты думаешь. Мы можем любить физически, но не духовно. Мы можем любить духовно, но не физически. Сама по себе любовь не лишает нас дара; постель, к которой не прилагается ничего большего, тоже. Но если мы пытаемся быть с тем, кого любим, телом и душой… тогда наш Дар начинает слабеть, пока не исчезает вовсе.
Таша пытается осмыслить сказанное.
Душа, но не тело. Тело, но не душа.
Холодное удовлетворение потребностей – или чувство без телесной близости…
– Кристаль не имела права лишать вас этого, – гневно произносит она.
– Ни ты, ни я, ни кто-либо ещё не имеет права её судить, – ровно отвечает Арон. – Она оставляла после себя тех, кому доверяла всех людей Долины, и у неё были причины наложить подобный запрет. Лиар даже объяснял это с точки зрения магической науки… Говорил что-то про энергетические контуры, которые размыкаются, если мы воистину сливаемся с другим человеком – на духовном и телесном уровне; про то, что мы – нарушение законов мироздания и жизненных циклов, и даже Кристаль не могла создать нас иначе… Мне этого не пересказать, я не маг и не работал с энергией так, как он. Но даже если забыть о науке, Кристаль была права: все беды, которые в конце концов нас постигли, возникли из-за любви.
– Все? А какие ещё?
Амадэй молчит, глядя на вишнёвые кроны.
– Всё-таки вы очень неподробно рассказываете, дядя Арон, – укоризненно замечает Лив. – Я вот, можно сказать, так ничего и не поняла.
– Я бы тоже не отказался от подробностей, – осторожно добавляет Джеми.
– Будут вам подробности. – Арон опускает глаза на Ташу, сверлящую хмурым взглядом его лицо. – Только не сегодня. И не завтра.
– А когда? – тихо спрашивает она.
– Когда я буду готов. – Амадэй опускается на скамью, чтобы потянуться за вилкой. – А теперь – ужинать.
* * *
– Будь у нас иной выход, Гаст, я предложила бы его, поверь, – сказала Таша, слушая убаюкивающий стук колёс. – Сейчас это единственное место, где ты точно будешь в безопасности. Эйрдали не оставят тебя в покое, и они могут нагрянуть снова в любой момент.
Друг угрюмо кивнул, не расщедрившись на иной ответ – в десятый раз за последний час, – и Таша, вздохнув, уставилась в окно экипажа. Белёсое небо сыпало мелкий колючий снег; пейзажи вокруг казались шедевром кондитерского искусства – бисквиты заснеженных равнин, украшенные марципановыми деревцами и присыпанные сахарной пудрой.
Местность была Таше незнакома, но едва ли они успели далеко отъехать от Броселиана, учитывая, что пустились в дорогу не так давно. А ещё картина за окном неуловимо напоминала зимние просторы родной Озёрной, по которым они с Гастом так часто возвращались домой с катка.
– Скучаешь по Прадмунту? – произнесла Таша, ощутив, как воспоминания болезненно кольнули сердце.
– По семье, – неохотно признал Гаст. – И по деревне. По Кристальному, по садам Фаргори…
– Как-нибудь приглашу тебя в наш новый дом, – сказала Таша, от которой не укрылось это «сады Фаргори» вместо «ваши сады». – У нас там вишнёвый сад. Он тоже красивый.
– Было бы здорово, – буркнул парень, косясь на неё, словно на подозрительного незнакомца, предлагающего ему уединиться вон в том тёмном переулке. Отдельного неодобрения удостоились её волосы – это от Таши тоже не укрылось.
Спалось ей сегодня плохо. Периодически она проваливалась в сон, но отчётливо помнила: когда начало светать, она бодрствовала. Впрочем, под утро Таша всё же задремала достаточно крепко, чтобы пропустить момент, когда Герланд снова связался с Алексасом. Юноша разбудил её постфактум и доложил, что нужно скорее забирать Гаста и отправляться в Заречную, где их встретят и проведут в адамантскую штаб-квартиру Венца.
Разговор, который вскоре после этого Таша провела с другом в его комнатушке, вышел коротким и предельно информативным. На иной разговор не нашлось ни времени, ни сил.
«Доброе утро, Гаст. Прости, некогда нормально всё объяснить, но тебе придётся уехать из Броселиана. Да, прямо сейчас. Да, надолго. И тебе придётся жить с людьми, которые вряд ли покажутся тебе подходящей компанией, но только они могут тебя спасти. Они заговорщики. Да, такие заговорщики, которые обычно свергают королей. И они хотят свергнуть Шейлиреара, но они лучше других заговорщиков, которые жаждут вернуть Первую Эпоху, когда всё было очень плохо, если ты помнишь. А ещё они будут защищать тебя от тех самых других заговорщиков, которые хотят тебя убить. Да, те эйрдали – как раз из них. Да, я знаю заговорщиков, которые хотят свергнуть Шейлиреара, и защищать тебя они будут по моей просьбе. Гаст, нет времени объяснять, откуда я их знаю. Ты хочешь жить? Надеюсь, да, потому что я хочу, чтобы ты жил. Так что лучше тебе смириться с перспективой стать заговорщиком и начать собирать вещи, договорились?..»
Разговор в карете, куда они сели почти сразу после этого, тоже не особо клеился. Таша долго пыталась завязать беседу, пыталась объяснить всё как следует – хотя бы теперь, когда они были на полпути к безопасности и могли не бояться, что им на голову свалятся другие эйрдали, или оборотни, или маги крови, посланные Рассветом… Но к настоящему моменту у неё пропало всё желание пробивать стены, которыми Гаст отгородился от подруги детства. Казалось, ему проще было бы начистить Таше туфли и обратиться к ней «Ваша Светлость», чем поговорить с ней так же просто и откровенно, как полгода назад.
Конечно, после утренней беседы, где в тоне её то и дело пробивались повелительные нотки, немудрено, но всё же.
…как грустно. Они с Гастом столько лет были не разлей вода, а теперь? Сидят друг против друга, абсолютно разные, абсолютно чужие люди, а родным для неё стал мальчишка, с которым она познакомилась не так давно…
Раздражённо тряхнув головой, Таша щёлкнула задвижкой, открывая окно.
– Предоставлю тебе возможность обдумать всё в одиночестве, – бросила она, прежде чем высунуть голову наружу. – Эй, там, наверху! Остановите экипаж, будьте добры!
Алексас присвистнул, и кони послушно замедлили шаг.
Выскользнув на мороз, Таша приняла протянутую ей руку. С кошачьей ловкостью взобравшись наверх, устроилась бок о бок с юношей, который снова правил каретой.
– Неподходящее время для встреч старых друзей? – хмыкнул Алексас, понукая лошадей.
– Похоже на то.
– Долго ты тут сидеть не будешь, учти – я не дам тебе мёрзнуть. Но раз уж забралась, возьми чай. Теплосберегающий кувшин в ящичке за твоей спиной.
Таша совету последовала охотно. Сделав глоток напитка, обжигавшего нёбо, щекотавшего ноздри ароматом малины, свободной рукой поправила шапку и плотнее закрыла уши: на морозе те мигом начали зябнуть.
– Защита фей ведь не убережёт моё сознание от амадэя? – обозревая открывавшиеся взору окрестности, спросила Таша невзначай.
– Сомневаюсь, что по прибытии в Рассвет он будет проверять нас лично. Амадэй явился к главам могущественной организации, которую хочет склонить на свою сторону, однако вряд ли встречает всех новобранцев. На это есть подручные. Но с защитой от чтения, пожалованной феями, ты сможешь обмануть и эйрдалей, и магов… особенно если маги Венца смогут усилить её. А они смогут.
– Полагаю, когда эйрдали попытаются влезть в мою память, их и без того ждёт та ещё чехарда. Я ведь до сих пор помню всё, что внушил мне Арон… что я никакая не королева и что ничегошеньки не знаю про Венец. Придётся отделять настоящие воспоминания от фальшивых – всё равно что мешок с горохом перебирать. – Таше вспомнилось жуткое ощущение, испытанное вчера, когда две памяти перемешались так надёжно, что даже она не сразу отличила, где истинная. Не та вещь, о которой в действительности хотелось бы вспоминать… но так можно сказать об очень многих вещах, появившихся в её жизни с лета. – А Лиар и так и так узнает, что я пришла. Не может не узнать.
– Соглашусь. – Кажется, Алексас развеселился. – А с чего ты взяла, что во главе Рассвета стоит он?
– Кто же ещё?
– Начнём с того, что глава Рассвета – женщина. Закончим тем, что зовут её Зельдой.
Кувшин растерянно дрогнул в Ташиных пальцах… за миг до того, как она рассмеялась: коротко и досадливо, сетуя на собственную глупость.
И ведь знала же, что амадэев осталось четверо…
– Думала, тебя отправят прямиком в распростёртые объятия старого знакомого? Всё не так просто, – посмеялся Алексас, зеркаля её смех. – Впрочем, ты права. Мы рискуем. Воины не могут читать мысли, но им под силу наложить подчиняющее заклятие или очаровать тебя, заставив поведать всё, что им угодно. Лучше закончить наши дела в Рассвете до того, как Зельда лично нами заинтересуется.
– Так это та самая Зельда. – Таша припомнила рассказы Арона.
– Та самая.
– Кажется, острым умом и трезвомыслием она не отличалась… по крайней мере, к моменту свержения амадэев и после него… что немного успокаивает.
– Зато мстительные женщины бывают крайне изобретательными. Особенно когда мстят всему человечеству.
– Не спорю. В каком-то плане она даже хуже старого доброго Лиарчика.
– Как фамильярно, – усмехнулся её рыцарь.
– Всё лучше, чем окружать его ореолом величия и именовать Палачом. Впрочем, меня немного беспокоит тот факт, что я наживаю себе врагом уже второго амадэя.
– Да, выбирать врагов ты явно не умеешь.
– Скорее они меня выбирают. Один так точно. – Завинтив крышку кувшина, Таша вернула его в ящик и натянула шарф на нос. – А я так радовалась, когда услышала, что во главе Рассвета стоит амадэй… Думала, наконец встречусь с Лиаром лицом к лицу. Там, где ему нет нужды скрывать это лицо.
– Смотрю, ты прямо-таки жаждешь новой встречи. Свидания на Равнине не хватило?
– Просто меня категорически не устраивает, что мой враг знает обо мне всё, а я о нём – ничего. Могу только предполагать, что это Советник, но все мои догадки легко могут оказаться ложными, – нехотя признала Таша. – Я даже настоящего его обличья не видела ни разу.
– Таковы правила игры, – печально сказал Алексас. – Не волнуйся, рано или поздно все маски будут сброшены.
– Но моя гибель не в его интересах, так ведь? Он сам это говорил. Он это демонстрировал.
– Ага.
– Значит, если Зельда раскроет нас, старый добрый Лиарчик увидит это в своём зеркале, придёт и спасёт меня.
– Воистину.
– Будь это сказано не таким тоном, я сама бы в это поверила. – Её вздох разбился на клочки пара, вылетевшие из-под шарфа. – Но всё же… Если меня захотят убить, он наверняка сделает что-то, чтобы этому помешать. Спас ведь он меня тогда от оборотня. Он находил меня всегда и везде, если не считать Прадмунта вскоре после того, как я на время его убила. Полагаю, в тот момент ему было немного не до того – был слишком занят тем, чтобы воскреснуть.
– В его власти многое.
– Никогда не думала, что скажу это, но хотелось бы верить.
…ей правда хотелось в это верить. Какой бы абсурдной и отвратительной ни была эта мысль. Ведь если Арон вдруг их не найдёт…
Нет, вот об этом точно думать не стоит.
Таша посмотрела в снежную даль, туда, где белое небо сливалось с белым горизонтом. Ловя себя на мыслях, которые были для неё не характерны, но теперь очень настойчиво лезли в голову.