Капкан для наследницы

— Да ничего подобного! У Яна была завышенная самооценка, он просто себе льстил. Разрыв! Бред какой-то! Подержались за ручки и пару раз поцеловались! Я из-за этого должна была переживать? Глупость какая! Я успокоилась в тот же вечер. Мы с миром с ним расстались, и я о нем больше не вспоминала.

— Не хотела вспоминать, — поправила меня Татьяна, уловив в моих словах фальшь.

— Пускай так, не хотела, но не потому, что мне было больно. Подобную историю переживают тысячи молоденьких девчонок. Может, кто-то и режет себе вены, но я не из их числа! Таких, как Ян, пруд пруди, мой муж намного его лучше!

— Успокойся. Возможно, комплекс вины у него развился из-за меня. По мере того как наши отношения портились, он все чаще вспоминал о тебе. Но дело даже не в том, что когда-то я стала между вами. Ты правильно сказала, с кем не бывает! Но если бы ты знала, сколько раз я об этом пожалела. Ни ты, ни я хорошо Яна не знали. После свадьбы у меня открылись на него глаза. Марина, он псих! Тебе повезло, что ты не связала с ним свою судьбу.

— Таня, я все еще не понимаю, в чем дело.

— Хорошо, рассказываю. Когда я вышла замуж за Яна, он стал дико ревновать меня ко всем, причем на ровном месте. Все выяснения семейных отношений сопровождались жуткими скандалами и бесконечными моими уходами. А один раз он обозвал меня шлюхой. А я возьми и ляпни ему: «Что ж ты, такой честный и правильный, растоптал любовь чистой, непорочной девушки и женился на шлюхе?» Он тогда замолчал и ушел из дома, всю ночь его не было, а наутро пришел и спокойно мне сказал, что действительно не ту жену выбрал и все бы отдал, чтобы видеть на моем месте другую женщину, и назвал твое имя. С тех пор ты стала для него навязчивой идеей. Он увеличил твою фотографию и поставил в спальне, рядом с кроватью. Как ты думаешь, это нормально — жить с женой, пусть и нелюбимой, и выставлять на всеобщее обозрение фото своей первой любви?

— Почему на всеобщее обозрение? Эту фотографию могли видеть только ты и горничная, убиравшая у вас в спальне.

— А мои чувства в расчет ты не принимаешь? — обиделась Татьяна.

— Да, пожалуй, ты права, как-то не очень получается. Мне бы тоже не понравилось.

— Вот-вот! Я начала подозревать что-то неладное. И как ты думаешь, что я узнала?

— Что он не в своем уме.

— В точку! Я узнала, что в его роду были душевнобольные. Это держалось в тайне, но шила в мешке не утаишь. Род Кисневских — старинный дворянский род. У Яна есть даже дарственная бумага на эти земли, датированная шестнадцатым веком. В доме есть галерея портретов его предков, сходи, посмотри. Так вот, там висят такие физиономии, картотека «Интерпола» — детский лепет. Кстати, вот один из портретиков. Как тебе взгляд этого субъекта?

— Не могу сказать, что этот тип мне симпатичен, но это еще ни о чем не говорит.

— Да, но один из предков Яна убил свою жену. Другой родственничек сам покончил с собой. А его прабабушка тридцать лет провела в клинике для душевнобольных. И все это от меня тщательно скрывалось. Скажи, может у него быть нормальная наследственность?

— Не знаю, психика — штука тонкая, — уклонилась я от ответа. — Рассказывай дальше.

— В общем, после очередного скандала, я собрала вещи, написала записку и уехала домой, к маме. Мы не виделись много лет. У него была своя жизнь, у меня своя. Он занялся бизнесом, сколотил хороший капитал, выкупил этот дом.

— Ты хочешь сказать, Ян — хозяин этого дома? Ничего не понимаю!

— Сейчас поймешь, слушай дольше. Во второй раз он так и не женился. Собственно, мы и не разводились. Нас это устраивало. Я жила в гражданских браках, но с мужчинами мне не везло. И вот по прошествии многих лет Ян меня разыскал и предложил начать семейную жизнь заново.

— Что ж так?

— Он католик и, согласно христианским принципам, не имеет права вторично жениться.

— Тяжелый случай! А как же быть с претензиями, предъявленными тебе?

— По его мнению, я должна была с возрастом остепениться и перестать бросаться на всех мужиков подряд. Как будто я такая уж блудница. Обидно!

«А то нет? Ты ври, душечка, да не завирайся! Всякого мужчину на себя примеряешь», — думала я, разглядывая, как Татьяна вовсю корчит из себя монахиню.

Я очень хорошо помнила, как она присматривалась к Олегу во время первой нашей встречи в аэропорту. Может быть, именно поэтому я, наученная горьким опытом, и близко не подпустила ее к мужу, когда она совсем недавно как снег на голову свалилась ко мне с визитом. Я не только выдворила ее из квартиры перед приходом Олега с работы, но и наврала с три короба, в красках расписав, какой он ревнивец и деспот, как достал меня своими проверками и придирками. И все это я наговорила, чтобы она не завидовала и не строила своих коварных планов.

— К тому времени Ян достаточно разбогател и хотел наследника, чтобы впоследствии все ему передать, — продолжила Ларионова.

«Достойней кандидатуры для матери своего ребенка он подобрать не мог?! Да у него действительно что-то с головой. Лучше бы он заимел ребенка на стороне!» — я в очередной раз удивилась поступкам Яна.

— Я переехала в Польшу. Жили мы сначала в Кракове, потом здесь, и поначалу все было очень хорошо. Единственно, что меня волновало, могу ли я иметь от Яна здорового ребенка.

— А ему что, кто-то ставил диагноз?

— Нет, но это и так очевидно! Я долго думала над этим вопросом, терзала себя.

— И забеременела от другого, — догадалась я.

— Как ты узнала? — опешила Татьяна.

— Ни от кого не узнала. Просто ты предсказуема. И что было дальше?

— Я родила мальчика. Ян был без ума от ребенка. Души в нем не чаял, исполнял любую его прихоть. А потом все сразу закончилось. Он отрекся от ребенка, потребовал развода. Не знаю, то ли он догадался, что ребенок не от него, то ли кто-то ему рассказал, только все сразу изменилось. А потом он заболел. Врачи обнаружили опухоль в голове и сказали, что жить ему осталось совсем мало. Сначала его беспокоили головные боли. Затем все стало еще хуже. У него помутился рассудок. Он опять забредил тобой. Причем до такой степени, что решил поменять свое завещание в твою пользу. То есть ни мне, ни сыну ничего не достанется. Если ты откажешься принять наследство, все деньги перейдут в фонд борьбы с раком. Пойми меня, я не жадная, мне ничего от него не нужно. Это его деньги и его воля ими распоряжаться. Пусть передает в фонд. Я собираюсь уехать с ребенком и все забыть, как кошмарный сон. Но ему непременно захотелось тебя увидеть. Это его идея привезти тебя сюда.

— Почему он не позвонил мне, не написал?

— Он боялся, что ты ему откажешь. Помнишь, много лет назад мы собирались группой в лагере? Тебя тоже приглашали, но ты не приехала.

— Конечно, помню. Но я не смогла приехать, моей дочери был всего один месяц. О какой поездке можно было тогда говорить?

— Но Ян не знал об этом и расценил твой отказ как нежелание видеть его и очень переживал по этому поводу. Он, наивный, думал, что ты до сих пор по нему сохнешь. Отношения у нас уже тогда были подпорчены, и меня несказанно радовали его страдания. Только потом я узнала истинную причину твоего отсутствия. Помнишь, мы случайно встретились в аэропорту? Ты была с мужем и крохотной дочкой.


Я кивнула, конечно же, я помнила эту встречу.

— Но это было так давно! С тех пор столько воды утекло! Что теперь произошло?

— Что? Не забывай, Ян болен, и именно голова у него слабое звено! Он решил, что во всем виновата я, в болезни его тоже, а значит, пришло время мне искупать свои грехи. А чтобы я была посговорчивей, его люди выкрали моего ребенка и теперь неизвестно где прячут. Ян поставил мне условие — если я не привезу ему тебя, то никогда не увижу сына.

— Ты обращалась в полицию?

— Ты что! Во-первых, Ян по документам — отец ребенка. Во-вторых, что я могу доказать? Он уважаемый человек. Занимается благотворительностью и содержит несколько фондов. В любом случае я в проигрыше. Теперь ты понимаешь, что меня толкнуло на твое похищение.

— Понимаю. Допустим, мотивы мне твои понятны, но зачем ты устроила весь этот спектакль? Неужели не могла ко мне приехать и поговорить по-человечески?

— А ты бы стала меня слушать? Я помню, как ты меня встретила в прошлый раз — только и ждала, когда я уйду. По глазам вижу, я тебе и тогда была, и теперь неприятна. Ты до сих пор на меня обиду держишь. И потом, тебя бы отпустил муж? Сама же говорила, он контролирует каждый твой шаг. А тут дело такое деликатное. Бывший возлюбленный и все такое.

— Пожалуй, ты права, Олег бы меня не отпустил. — Я вспомнила, как настойчиво он отговаривал меня от поездки. — Но тебя это ни в коей мере не оправдывает. Ты должна была мне все рассказать!

— Что уж теперь об этом говорить, мне казалось — это единственный способ привезти тебя сюда.

— Обманом? Если тебе самой пришел в голову столь дерзкий план, ты гений! Просто высшие режиссерские курсы!

Татьяна отвела взгляд в сторону.

— Хорошо. Чем вы меня опоили? Какой дрянью вы меня пичкали?

— Да ничем особенным, снотворное и легкий наркоз. А после наркоза человек не сразу в себя приходит, часто его преследуют видения, проблемы с памятью. Но, Марина, это кратковременные недомогания, я не хотела причинить тебе зла. Всего два дня, и ты при полной памяти.

«Она не хотела мне причинить зла! У нее повернулся язык сказать такое. Теперь понятно, на фоне чего мне пришла мысль о реинкарнации. Я была под действием какой-то дури», — я чувствовала себя все более и более обманутой.

— Рассказывай дальше. Кто такой Никита Петрович? И как я оказалась у него в доме?

— Никита Петрович? — переспросила меня Татьяна, на секунду замешкавшись. — Никита… Ну, в общем, он отец моего сына.

Час от часу не легче!

— Понятно. Он лицо заинтересованное. Вот почему он так бережно ко мне относился, — усмехнулась я.

— Мы сразу решили не везти тебя ни поездом, ни самолетом. Большое скопление народа, погранслужба — все это не входило в наши планы. Куда лучше ночью пересечь границу в заштатном контрольно-пропускном пункте. А дом Никиты как раз расположен по пути из Крыма в Польшу. Ну, и день на реабилитацию тебе просто был необходим.

— Под реабилитацией ты подразумеваешь навешивание лапши на уши? А этот маскарад с изменением моей внешности зачем устроили?

— Как бы я тебя перевезла через границу? У меня был паспорт с моей фотографией, правда, на чужую фамилию, вот мы и подгоняли твою внешность под мою.

— А почему не наоборот?

— Подстричь тебя и перекрасить волосы намного быстрее, чем заказывать новые документы. Кстати, почему ты вновь перекрасила волосы, по-моему, был очень хороший цвет?

— Он мне не шел.

— А этот зеленый идет?

— Ты мне дерзишь? — Я уловила в ее словах легкую иронию, и меня это задело.

— Нет, что ты! Хорошо, что Ян теперь плохо видит, это следствие болезни, а то бы он удивился твоему авангардному облику. Он ведь тебя вспоминает как русоволосую русалку.

— Хватит разговоров о волосах! Что ты мне предлагаешь теперь делать? — спросила я.

— Завтра ты увидишь Яна, будешь с ним любезна, простишь, отпустишь его грехи и согласишься принять наследство. Нотариус оформит завещание, а потом делай, как хочешь: можешь домой ехать или оставайся погостить. Не хочешь здесь, могу в частной гостинице устроить, я у тебя в долгу, все сделаю, не сомневайся.

— А с деньгами что мне делать?

— Сама реши. Хочешь — возьми себе, нет — передай в какой-нибудь фонд на свое усмотрение.

— Ладно, в конце концов, можно и не вступать в права наследства.

— Воля твоя! Только помоги мне вернуть сына, — взмолилась Татьяна.

— Хорошо, я завтра поговорю с Яном, успокою его и завтра же уеду. А ты забери у Никиты паспорт, по которому меня сюда доставили. Думаю, по нему можно вернуться обратно домой. И дай мне на дорогу денег. Твой Никита мне ни гроша не оставил на мелкие расходы. Кстати, куда он пропал?

— Боюсь, я не смогу его найти, он вернулся домой. И паспорт… с собой увез.

Но ты не переживай, я с ним созвонюсь, и мы вместе придумаем, как передать твой паспорт. Ты на меня больше не сердишься?

— Я тебя ненавижу, но я мать, и мне твои материнские чувства понятны. Я помогу.

— Мариночка, я так тебе благодарна, так благодарна!