Яд и Меч

— Я благодарен Лётэ. С его помощью я успел и в Корвунт вовремя, и сюда. Но мне нужно больше информации, Барден. Пожалуйста, попробуйте поговорить с ним и уточните примерный состав войска. Хвост их тянулся от Мертвой Рулкии — разведка не смогла дать точные цифры.

— Не буду, мой друг! — Барден помотал головой и грузно поднялся. — Лётэ нет никакого дела до твоих войн, он помог только потому, что его этот плут Горрон уговорил.

Филипп смолчал. Если Глеоф пересечет Талвинку быстрее Белого Ворона, то тот не сможет в полной мере использовать кавалерию: на востоке от лошадей будет пойма, в которой кони увязнут по брюхо, а на западе — горы. Очень удобная позиция для копейщиков и лучников Глеофа, но губительная для конницы Солрага. Отступать же вглубь графства было нельзя, потому что, закрепившись в Тавинне и получив крепость, пусть и недостроенную, Глеоф сделает один большой шаг в захвате Вороньих Земель. А от Тавинна рукой подать и до Корвунта, и до Балготта.

Если же Филипп фон де Тастемара успевает пересечь Талвинку первым, то равнины перед ним распахиваются, горы уходят далеко на запад, а на востоке — сухие холмы, и там можно построить войска как угодно.

— Общий сбор! — уже через минуту кричал, выходя из палатки, граф Солрага, которого за спиной многие давненько называли не иначе, как королем.

Ярл поворчал, поднялся с льняника, на котором удобно устроился, и басовитым ревом подозвал слугу. Вслед за тем, как к ярлу подбежал худенький мальчик, помогая тому надевать кольчугу, к Филиппу уже во всю прыть мчался молодой паж.

— Ваше Сиятельство, — промямлил с благоговением слуга. — Прошу, пройдемте за мной, Вас следует подготовить к бою.

В руках у раболепного слуги лежали зеленый плащ с накладками, украшенными вороньими перьями, и увесистые кираса, шлем, горжет, кольчужная юбка, наручи и поножи. По пластинам скользили черненые вороны, а шлем был украшен гравировкой, напоминающей корону. Мрачно покосившись на подаренный Горроном доспех, в котором живо угадывались намеки на королевский статус, Филипп фон де Тастемара вздохнул. Горрон знал отношение хозяина Вороньих Земель к королям, а потому Филипп не сомневался, что сделанному подарку был присущ сарказм.





* * *



Утром


Предрассветный туман еще сливался с ночным сумраком, а реку Талвинку уже пересекали последние всадники Солрага и топорщики Филонеллона. Впереди, слева и справа раскинулись бесконечные холмы, укрытые одеялом из цветов. Солраг цвел. Весна растопила даже снега у Мертвой Рулкии, наполнила степные реки силой, отчего те широко разлились по Западному тракту и почти полностью затопили Восточный.

Раздался скрипучий визг, и воины задрали вверх головы. В сумеречном небе парили еще невидимые глазу гарпии.

— Созданья Граго… — прорычал один из Солров, Гудж. — Ждут трупов.

— Трупы им будут, да не наши! — расхохотался браво второй. — Их гости покормят.

Филипп восседал на коне, укрытым попоной зеленого цвета с распахнувшим крылья вороном. Его доспехи в полутьме казались иссиня черными, а жеребец, нетерпеливо бьющий копытом, и вовсе растворялся в ночи.

Разведка доложила, что войско неприятеля рядом, и чуткий слух Старейшины различал далекие крики строящихся глеофян. Все ждали рассвета. Ярл Барден Тихий потянулся в седле, помахал руками, разминаясь, и басовито рыкнул.

— Сколько их, узнал?

Филипп кивнул.

— Доложили, что почти шесть тысяч пехоты, может чуть больше.

— Ох, знатный бой будет! — прогудел ярл Барден и довольно потер массивными ручищами топор. — У нас-то вольные народы измельчали уже, боятся лезть ко мне в Филлонелон, приходится самому наведываться. Жаль, Горрона здесь нет.

— По-моему, он только рад, — ухмыльнулся Филипп. — Герцог Донталь — великий воин… но в жарких спорах.

— Да в постели с бабами! — ярл Барден расхохотался, вспоминая плутоватого Старейшину. — Я звал его к себе…

— И чего Горрон?

— Отказался! — возмутился ярл Барден сквозь рыже-седую бороду. — Говорю ему, мол, давай пройдемся по восточным нейлам, шороху наведем, баб заберем из нескольких деревень и устроим попойку.

— А он? — с трудом пряча улыбку, поинтересовался Филипп фон де Тастемара.

— Скучно, говорит! Скучно ему, плуту донталевскому! — глаза Ярла с обидой вспыхнули, но тут же потухли, и он уже более спокойно добавил. — Я всегда говорил, что выходцы с этой общины Донта — проходимцы, лентяи и жулики!

Вялый и еще безжизненный луч холодного солнца скользнул из-за горизонта. Где-то далеко впереди заблестели доспехи, и уже даже обычные солры стали различать фигуры, пусть пока и размытые, врагов. Туман стремительно отступал, словно боясь оказаться на поле боя, либо, наоборот, желая посмотреть со стороны на происходящее.

В это время герцог Круа мрачно наблюдал вымуштрованных солров, их стройные шеренги и сияющие доспехи. Значительная часть конницы, думал опытный военачальник, зайдет эшелонами с фланга, пока другая совершит лобовую атаку. Филипп не будет использовать летучие отряды — исход решит один точно выверенный удар.

Герцог оглядел копейщиков и лучников, присланных ленниками Глеофа. Ни муштры, ни выправки — увальни. И эти глупцы, как и безмозглый Совет, верят, что шесть тысяч пеших справятся в чистом поле с тремя тысячами злых коней. Справятся с Белым Вороном, о котором Круа любил в детстве слушать сказки. Мертвецы.

— Ваша светлость, — к герцогу подъехал помощник Икор и шепнул. — Юный барон Даршерс Стрикс…

— Дезертировал? — усмехнулся Круа.

— Да.

Это не удивило военачальника. Наемники из Сангары, которых уже с полгода Совет кормил обещаниями оплаты, тоже ночью покинули лагерь, когда узнали, что Белый ворон не в Брасо-Дэнто, а здесь, неподалеку. Одно имя Филиппа внушало им суеверный ужас. А перед самым рассветом недосчитались и двести пятьдесят лучников, которых выставило Йефасское графство.

— Об императоре позаботились?


— Он отказался возвращаться.

— Что значит отказался?! — рявкнул надрывно военачальник. — За шкирку пацана и к переправе! Этот бой уже проигран!

Гневные речи герцога Круа утонули в звуках рога. Круа сплюнул на землю и надел на подшлемник шлем, бросая взгляд назад, где на холме в окружении охраны должен был стоять мальчишка-император. Однако Кристиана там не было. При всей нелюбви к правителям Конн де Круа чувствовал себя обязанным печься о здоровье наследника, но сейчас явно не до него.

— Три шеренги! Всем поднять копья! — закричал военачальник и увидел, как его приказ волной проходит по войску благодаря мерифиям. Герцог захлопнул забрало.

Последние конные солры выстроились для боя. Слышалось нервное ржание лошадей, лязг оружия о щит и шумное дыхание людей. Вокруг Филиппа и Бардена бились тысячи испуганных сердец, а в воздухе, еще по-весеннему свежему, витали тревога и смерть. Сверху истошно вопили гарпии, хлопая кожистыми крыльями по-над облаками.

Филипп вздохнул и уже снова коснулся было рога, как увидел ярко-красное пятно, что бросилось с восточных холмов к его войску. Он вгляделся. На белоснежном жеребце во весь опор мчался ребенок в развевающейся алой мантии. Одной рукой, на которой крутилась громоздкая корона, он держался за поводья, а другой с явным трудом махал золотым флагом, служащим символом мира и переговоров в Глеофе.

Кто-то схватился за лук, но Филипп грозно рявкнул в его сторону, и все притихли. Юный всадник был без оружия, а его еще мягкие вихры развевались на ветру, обнажая миру детское и невинное лицо.

— Твою мать! — заорал Круа, увидев скачущего к врагам юного императора. — Что он творит! Стойте!

— Что нам делать? — завопил один из мерифиев.

— Ничего! Позовите парламентера! Стоять!! Не сметь нападать, пока Его Величество у врагов!





Меж тем, белоснежный жеребец донес своего юного всадника до Филиппа. Ребенок величаво сполз с седла, однако в последний момент запутался в стремени и рухнул к ногам молчаливого Белого Ворона. Алая мантия вместе с мехом снежного барса нырнула в лужи, но мальчик лишь фыркнул и отстегнул ее, окончательно втоптав в грязь. Весь в кружевах и кольцах, он стоял, бледный и тонкий, и качался, а затем надел корону, что сразу же съехала на бок, и гордо произнес.

— Белый Ворон, приветствую! Я — наследник Глеофа, единственный сын императора Авгусса Второго, Кристиан Третий!

Филипп, ничего не понимая, спрыгнул с вороного жеребца и оглядел ребенка, одни перстни на котором стоили, как четверть армии глеофа, затем перевел взгляд на замершее войско врага. Зоркие глаза Белого Ворона различили военачальника и его посиневшее от ужаса лицо в распахнутом шлеме. Да, вероятно, это император.

— Что же тебе нужно, мальчик? — спросил, скинув шлем на изгиб локтя, Филипп.

— Переговоры. Только ты и я!

Ярл Барден хохотнул.

— А ты не боишься, малец, что король Солрага тебя скушает? — произнес с гоготом Барден и оглядел щуплого и будто недокормленного ребенка, белое лицо которого давно не видело солнца.

— Я не с тобой разговариваю.

С этими словами Кристиан, забыв о ярле и словно насмехаясь над Круа, помахал бледному военачальнику вдалеке и показательно воткнул в мокрую землю золотой флаг.

Теперь настала уже очередь Филиппа смеяться, видя вытянувшееся лицо Бардена. Оценив по достоинству удивительное мужество ребенка, он опустил руку ему на плечо и повел к реке, сквозь войско. Там, на берегу, быстро возвели походную палатку и, с улыбкой пропустив юного императора внутрь, Белый Ворон последовал за ним.

Слуги торопливо внесли раскладные стулья, стол, достали из обоза зачем-то вино и кубки, все это поставили в палатку и исчезли. Охрана отогнала от шатра всех любопытных.

— Как ты попал на поле боя, мальчик? — спросил Белый Ворон, с теплотой рассматривая симпатичное и нежное лицо.

— С трудом, — чмокнул недовольно губами Кристиан, произнеся это на чистом Хор’Афе. — Совет хотел держать меня взаперти, пока я бы не умер от какой-нибудь случайной болезни, либо не отравился по такому же случайному стечению обстоятельств. Но когда я невзначай подсказал им, что могу погибнуть от случайной стрелы на войне, их этот вариант устроил больше.

Улыбка моментально сползла с лица Филиппа, когда ребенок заговорил на Хор’Афе длинными и осмысленными фразами.

Кристиан с ровной спиной, не боясь графа, прошел к столу. Налил уверенной рукой в кубок вина из кувшина и принюхался.

— О, Черный Принц из Аль’Маринна. У тебя хороший вкус, Филипп, даже в тех вещах, что ты не можешь попробовать!

Посмеиваясь от изумленного вида Филиппа, Кристиан присел на стул и закинул нога на ногу. Будто королевский винодел, он изящно взял кубок двумя пальцами и попробовал напиток на вкус. Затем продолжил попивать вино, маленькими глотками, чтобы не захмелеть.

— Кто ты?

— Я тот, кто хочет серьезно поговорить, Филипп. О будущем наших с тобой земель, о полезном соседствовании. И я бы попросил тебя, как того, на чье слово можно надеяться, не распространяться южным Старейшинам о нашей беседе.

Перекинув ногу на другую, ребенок по-взрослому почесал подбородок, еще обласканный нежным пушком. Филипп кивнул и присел на стул, поправил зеленый плащ и положил коронованный шлем на стол.

— Сначала я хочу принести свои извинения за Корвунт, — начал мальчик. — Пока я лежал, будучи отравленным, в постели, и у моего тела терлись лекари, продолжая поить ядом, ушлый Совет решил, что Солраг — легкая добыча. Но лично у меня не в планах воевать с тобой, Белый Ворон.

Филипп с настороженностью поглядывал на старое существо перед собой, которое сейчас находилось в теле ребенка. А то, что перед ним сидел кто-то очень древний — сомнений не оставалось.

— Скажу больше — я ждал тебя во дворце три десятилетия лет назад. Так где же ты был, а, Филипп?

— Я придерживался договора между королевством Крелиос и графством Солраг. Пока Крелиос был жив, нарушение данных обещаний покрыло бы меня позором. Как ты заметил, я держу свое слово. Так кто ты?

— Кто я? У меня много обличий, но я — такое же дитя неги, как и ты, и покровительствую своим землям испокон веков.