Яд и Меч

— Какое твое настоящее имя?

— Кристиан Третий! — улыбнулся мальчик. — А еще Авгусс Второй, Орлан Непобедимый, Себастиан Грозная Длань, Авгусс Первый, Ванесса Лукавая, Кристиан Второй… Продолжать? — Кристиан развеселился.

— И почему же, так много веков скрывая свою сущность, ты решился раскрыть ее передо мной именно сейчас?

Филипп прислушался к звукам за палаткой, уж не слушает ли кто.

— Белый Ворон, нас никто не… Хотя… Погодите… — мальчик нахмурился и вслушался, а потом весело хлопнул в ладоши. — Да, никто не услышит. С твоим отношением к смертным стал бы ты слушать меня, обратись я к тебе от лица мальчишки?

Филипп свел брови на переносице.

— Ты не ответил на мой вопрос. Почему именно сейчас ты явился ко мне?

— Повторюсь, мне не нужна война. Это лишь растрата ресурсов и выдумка моего вероломного совета. А их головы, к слову, скоро полетят с плахи, — ребенок отставил кубок в сторону. Похоже, что вино слегка ударило в еще не привыкшую к бодрым напиткам голову. — Прими мое покровительство и войди в состав империи, сын Ройса!

— Условия?

Чуть привстав, ребенок нырнул под свою батистовую рубашку с пышными рукавами-фонариками и извлек два спрятанных пергамента, которые он пронес всю дорогу под одеждой. Затем подскочил со стула и передал бумаги. Прищуренными глазами Филипп пробежался один раз по строкам, второй, и, наконец, поднял голову.

— Всего лишь четверть от всех доходов?

— Я — очень великодушен и не хочу терзать твои земли чрезмерными налогами.

— Зачем тебе нужно право прохода сквозь Солраг?

— Я возьму земли Донта, на западе от Аелода.

— Зачем?

— Это тебя не касается.

Кристиан улыбнулся, но улыбка его была для ребенка слишком коварной. Филипп промолчал, задумавшись. Значит, дело в землях Донта.

— Если откажусь?

— Тогда я перережу себе горло ножом, — мальчик пожал плечами и извлек из маленьких ножен у бедра ножичек, игриво скользнул лезвием к белоснежному и спрятанному в кружевах горлу. — И уже от лица другого императора буду мстить за смерть невинного дитя. Но к чему это все, Филипп? Я пришел с великим даром — с миром, в котором ты остро нуждаешься. Стоохс обескровливает тебя на Севере, Глеоф — на Юге, а Имрийя жадно смотрит на вынужденно захваченный тобой Офурт на западе. В конце концов, Брасо-Дэнто укроет пепел, но твое мудрое решение обезопасит Солраг и с Севера, и с Юга на долгие века, — после паузы император добавил. — Ну так что?

— Мне нужно время.

— У тебя нет этого времени, Филипп!

Филипп не ответил, встал и выглянул из палатки. Он, отодвинув полог, громко позвал слугу. Тот принес чернильницу и бумагу, и Белый Ворон вернулся под своды шатра. Сел на стул и принялся считать, выписывая цифры из договора.

Демон сначала терпел и с ухмылкой наблюдал за тем, как граф Вороньих Земель скрупулезно проверяет налоговые проценты, но уже спустя десять минут усмешка сменилась негодующим ожиданием. И юный император стал недовольно измерять палатку шагами, поглядывая на невозмутимого Белого Ворона, который, казалось, целиком потерялся в бумагах. На самом деле Филипп сам следил за ребенком и был занят скорее тем, что раздумывал, чем обернется союз с демоном.

В конце концов, на невинное детское лицо легла печать гнева.

— Ах, я же совсем забыл, — с ядовитой усмешкой на губах сказал Кристиан. — Ты ведь кое-что пытался узнать на Юге, да? Тебя гложет тайна?

Филипп резко поднял глаза от бумаг.

— Я могу рассказать о твоем сыне, Филипп.

— Что ты еще хочешь?

— Ничего, мне нужен лишь проход в земли Донта, как ты уже догадался. Развивайся, расти, я более не буду покушаться на земли: что Солраг, что Офурт. Через два года сквозь Солраг пройдут десять тысяч воинов, пропусти их — они захватят Аелод и Донт. В Донте сядет наш наместник, который закрепит за империей две области и будет держать, не прибегая к твоей помощи.

Филипп молчал. Ни одна эмоция не промелькнула на его лице, но победоносная улыбка демона уже говорила о том, что он понял — Белый Ворон проглотил наживку.

Склонившись, граф расписался в договоре. На глазах Белого Ворона засохший сургуч на пергаменте расплавился, и Кристиан достал из-под рубашки печать, поставил ее. С беспокойным сердцем оставил гербовым перстнем свой оттиск и Филипп.

— Когда я улажу вопросы, пришлю гонца. Он передаст бумаги с обозначением статуса твоих земель в качестве графства, включая Офурт.

Глазами ребенок пробежал по бумаге с волшебным образом засохшим сургучом, удовлетворенно кивнул и с важным видом спрятал договор под рубашку. Белый Ворон тоже скрутил пергамент в трубочку и, не смотря на вынуждающие ответно улыбнуться гримасы мальчика, хранил на лице холод.

— С тобой приятно иметь дело, Филипп. Я люблю разумных существ! — засиял император и поправил вечно выскакивающие, будто пружинки, из-под короны прядки.

— Расскажи про Уильяма.

— Ах это… — мальчик, уже собирающийся уходить, развернулся и как ни в чем не бывало пожал плечами. — Он уже там, куда не дотягивается длань вашего Совета.

— Ты знаком с Пацелем или Харинфом?

Филипп увидел, что Кристиан пытается выйти из шатра, посчитав свой ответ законченным, и преградил ему путь. Молодой император поднял глаза.


— Я не знаю, кто такие Пацель и Харинф, Филипп. Мне ни о чем не говорят имена смертных.

— Ты обещал рассказать про Уильяма.

Император нахмурился, встретившись с гневным взглядом графа Тастемара.

— Я тебе сказал, что он уже там, где нужно.

— Этого мало!

— Достаточно, я больше и не обещал, — мальчик хмуро уставился на руку графа на батистовой рубашке. — Не увлекайся, Филипп. Убери, иначе я сменю милость на гнев. И тогда истории о Белом Вороне останутся только в сказках.

Пальцы медленно сползли с плеча правителя Глеофа, и Филипп с холодным видом вышел вслед за Кристианом. А тот же, поправив корону, с лучезарной улыбкой, осветившей милое лицо, укрытое пушком и темно-серыми вихрами, что скакали у веселых глаз, последовал вслед за графом Тастемара. Войска раздвинулись, и Кристиан вполз на своего жеребца.

Уже спустя десять минут побелевший и тяжело дышащий военачальник Глеофа получал королевского наследника из рук Белого Ворона. Когда же юный Кристиан нежно похлопал глазами и заявил, что Солраг теперь входит в Глеофскую империю, герцога Круа едва не подвело сердце.

— Именем Ямеса, что же с этими королями Глеофа такое… — хрипел в ужасе военачальник, успокаивая бешеный стук в груди. — Ямес благословил род наших повелителей.

Перед военачальником распахнулись мечты о перспективах после торжественного возвращения в Глеофию. Шутка ли, без единой капли крови, если не считать промах Кидота Порфилиуса с Корвунтом, взять Солраг с Офуртом? И пусть это все сделал мальчик, но кто ребенка-то доставил целым и невредимым до Филиппа, а? Обрадованный герцог всю дорогу был чрезвычайно внимателен ко всем обращениям наследника и сдувал с мальчика пылинки, отчего у того в глазах плясали плутоватые смешинки.

Как только войско противника развернулось и медленно стало возвращаться назад, Филипп позвал слуг.

— Приведите Зостру! Живо!

Прислуга растворилась в наспех организованном лагере, а затем вернулась. Растерянный мужчина, невысокий и жутко боязливый, с дрожью в разведенных руках заявил, что старик — мертв.

— Что значит мертв… — и тут же Филипп вспомнил замечание демона о подслушивающих и побелел.

— Говорят, что этот старик… с бородой да в платье жреца Ямеса… Ну, он стал шептать какие-то слова в обозе. Сидел и пугал всех вокруг. А потом как захрипит! И завалился, будто подкошенный, в повозку с тряпьем, держась за грудки.

Филипп бросился к подводе. И уже на подходе увидел пустой взгляд Зостры, уставившийся в голубое небо. Старик был мертв. Его одеревеневшие пальцы скрючились у груди, а рот открылся в беззвучном стоне ужаса.

— Доставьте южного мага ко мне в шатер!

Очень скоро в палатку внесли колдуна из Белой Змеи, Суйгурию. Его переломанные из-за падения ноги кое-как замотали, небрежно и грубо, а сам маг с Юга был в одном исподнем. И вот он рухнул на землю перед ногами Филиппа, застонал и закорчился от боли, а потом затих. Как только с его головы сдернули мешок и вытащили кляп, Суйгурия взмолился разбитым ртом, где недоставало с десяток зубов.

— Пощадить, пощадить, повелитель! — запричитал синюшными губами колдун. — Не убивайте!

— Хватит вопить. Расскажи, есть ли существа, которые способны захватывать тела?

Маг остервенело закивал сальной шевелюрой.

— Да. Да, есть такие, — прошептал он с сильным акцентом. — Сотрапезник… черви…

— И долго живут сотрапезники?

— Сложно сказать, почтенный. Сколько жить носитель…

— Что это значит?

— Сотрапезники жить в носителе, их сажают червями, маленькими червями. Они оплетают тело изнутри. Как паук и паутина… — Суйгурия с трудом подбирал слова на Северной речи и путался. — Но носитель умрет, тогда умрет и Сотрапезник.

— А если он сменит носителя?

— Нет. Так не бывает! — Суйгурия помотал головой. — Они крепко, очень крепко живут в носителе. Гибнут вместе.

Значит, это был не Сотрапезник. Филипп сложил руки за спиной и заходил из угла в угол.

— Кто способен еще управлять телами?

— Ну, маги.

— Каким образом? Далеко они должны находиться?

— Надо близко сесть. Напротив. И шептать заклинания. Много шептать. Великий Маг Байвы, Мастро… Он смог шептать долго, держал раба во власти целых…

— Это не то… — Филипп перебил. — Кто может перемещаться между телами и овладевать ими?

— Перемещаться?

— Да, менять тела.

— Нет-нет, такого нет. Нет существ, повелитель. Не существовать.