Яд и Меч
Часть 32 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Нет, насколько я знаю, — качнул головой Юлиан. — Нынешняя королева Элейгии, Наурика, из рода Идеоранов.
— Ах, да… Тут вы правы, почтенный. Запамятовал. Но все-таки, носителей зерна Прафиала становится все меньше…
— А что случилось с Зострой Ра’Шасом? Вы знаете что-нибудь о нем? Он был Старшим Магом при дворе в Нор’Алтеле.
— Мммм… Зостра, Белый вёх… Слыхивал, что он погиб, испепелив себя вместе с частью дворца, под полной луной.
Юлиан с сожалением выдохнул. У графа в планах было после Элейгии инкогнито навестить Зостру и пообщаться с ним касаемо встречи в Больших Вардах. Рыбак часто вспоминал этого величественного чародея и терзался мыслями — какая же судьба тогда свела его со скромным жителем Севера.
— Жаль, замечательный был маг, — продолжил Йонетий. — Из простых, но с благороднейшей и светлой душой. Его сын, Амай, прозванный Яснооким, сейчас в помощниках у нашего Архимага. Ему пророчат будущее великого целителя.
— Понятно… — пробормотал Юлиан, искренне опечаленный, что не успел встретиться с Зострой раньше. — А куда держите путь Вы, Йонетий?
— Он бежит от войны, — насмешливо ответил за мага с острой шляпой Вицеллий. — Ты же должен быть сейчас в Нор’Мастри по призыву Его Величества, да, колдунишка?
— Нет… нет… Что Вы… — чародей закашлялся и протер желтым платочком мундштук. — Я — член гильдии Бродячих Чародеев. Мы не участвуем в войнах. Мы — дети дорог и вольные маги.
— А в Коллегии знают о том, что вы вольные?
— Конечно, конечно… — чуть нервно протер еще раз мундштук, да так, что даже казалось, будто сейчас там засияет дыра, Йонетий. — Иначе бы меня здесь не было, почтенные, кхм…
Ядовитая улыбка так и осталась царствовать на сморщенном лице Вицеллия, а Йонетий, немного попыхтев трубкой, продолжил свою речь. Где-то в стороне, на тракте, скрипнула ось повозки — возничий торопился в сгущающихся сумерках к родной деревеньке, надеясь успеть до проливня.
— Так вот. После Джамогеры я попал в Байву, город на озере в землях Элейгии. Там самые крупные на юге академия магии и источник неги. В Байве сейчас переполох… — глаза странствующего мага засияли. — Мудрейшие мирологи создали уникальный зачарованный сплав, благодаря которому можно сделать каждую изготовленную из него вещь неимоверно прочной и, к тому же, искомо личной.
— Да что ты, — ухмыльнулся с явной издевкой в голосе Вицеллий. — И где же это использовать?
— Зря вы недооцениваете такое открытие, почтенный, ох зря… Не понимаю я Ваших колкостей… — проворчал безобидно Йонетий. — Из такого сплава можно ковать не только оружие и доспехи… То же рабство, например… Буквально вчера следовавший этой тропой беглый плантатор вместе со своей семьей рассказывал — в Саддамете взбунтовались рабы. Да вы ж должны знать…
— Да, мы как раз оттуда, — вежливо улыбнулся Юлиан. — Еле пробрались.
— Вот-вот! А теперь, представьте! Если выковать кандалы из этого сплава, который получился на удивление недорогим, то при транспортировке рабов до мага-клеймовщика не будет никаких опасностей, они крепче железа. Да хоть до самого рынка! Рабовладелец надевает кандалы и может перевозить невольника без клейма, не опасаясь восстания, а на рынке ему уже поставят нужный знак. Ох, именем Моэма, это же чудеснейше, правда? Насколько я знаю, это чудеснейшее изобретение уже пробуют в Золотом Городе.
Завидев, что лицо Вицеллия так и осталось с кислой миной, Йонетий помолчал, затем смущенно произнес.
— Я вижу, что Вам и это не очень интересно. Хорошо, тогда расскажу, что я узнал в Элегиаре. Ваш путь, почтенные, лежит же в его направлении?
— Да.
— Отлично! Но хочу предостеречь вас, добрые путники, что в Элегиаре сейчас неразбериха. Ох, неспокойное время, неспокойное, — сквозь ветви сосны, давшей приют магу, Йонетий взглянул в черное небо, предвещая грозу. — Хоть называй эту эпоху в честь Харинфа Повелителя Бурь, эпохой штормов.
— Что же произошло в Элегиаре?
— Одна беда пуще другой. Воистину глаголят, что родиться в королевской династии на Юге — дело трудное и опасное, а зерна Прафиала не дают своему владельцу мирной жизни.
— Пустослов, не трать наше драгоценное время! Ты совсем слеп, что не наблюдаешь в небе тучи? — отозвался недовольно Вицеллий, прячась под полы суконной накидки. — Давай короче и по делу.
Йонетий недовольно покосился на веномансера, но стерпел, будучи человеком интеллигентным, рожденным в семье пусть и небогатого, но аристократа.
— Когда я пришел в Элегиар, где пробыл с неделю… Хм… Да, это было в начале весны. Короля Морнелия Молиуса отравили. Поговаривают, что это сделал его брат, Джамо. Весь город подняла на уши гвардия. Обыскивали, казалось, каждый дом и рабский барак, даже в мою суму нырнули. Пресветлейший Морнелий выжил, но остался слеп на всю жизнь, а ведь ему всего лишь сорок лет.
— А что сделали с братом?
— Никак не знаю, увы, — улыбнулся вежливо Йонетий и почесал бедро длинными пальцами в тканевых митенках. — Если даже внутренний город закрыт, то в Золотой замок и мышь не проскочит.
— И это все, что ты узнал, чародей? — спросил Вицеллий.
— Вам мало? — искренне удивился Йонетий из Джамогеры и даже извлек мундштук глиняной трубки изо рта.
— С кем воюет сейчас Элегиар? — поднял бровь Вицеллий. — Кто сидит в Консулате? Какая политика складывается в отношении нелюдей в Золотом городе? Каков состав Коллегии магов?
— Какие у Вас точные вопросы… — протянул озадаченно Йонетий. — Увы, ведаю лишь про чародейскую область — Архимагом числится достопочтеннейший Абесибо Наур.
— И все?
— Да. Я свободный странник и не вникаю в политические интриги и войны чуждого мне королевства, почтенные. Знаю лишь о том, что коснулось лично меня и моей родины…
— Так куда вы направляетесь? — спросил путешествующего чародея Юлиан. — вы не ответили.
— Боится быть призванным на войну, вот и бежит куда глаза глядят, — хмыкнул Вицеллий, сложив на груди тощие руки.
— Я — паломник, — сконфуженно пробормотал Йонетий и коснулся шляпы, где висело несколько украшений. — И следую по Великим источникам неги. Раз уж в Детхае буйствуют рабы, то придется мне пойти сначала к озеру Офейи в Айрекке, а на обратном пути заглянуть на Мертвый Холм в Зунгруне. Да, надеюсь, что когда вернусь из Ноэля, в Детхае уже не будет этих воинственных существ.
— А зачем Вам в Ноэль? — удивился Юлиан де Лилле Адан.
— Как это зачем? Во имя Прафиала, да Ноэль же поднят из глубин нашими сердечными Праотцами, когда те вели за собой народ с Севера!
— Ах да… — Юлиан вспомнил программу обучения религии, в которую он не вникал, считая это пустыми сказками.
— Да что ты… — в свою очередь, Вицеллий ядовито улыбнулся. — Так из воды и подняли? Ради народа?
— Конечно. Это же Праотцы, наши благодетели, они заботятся о нас! Когда после жутких землетрясений Север отделился от Юга широким проливом, а потоки огня вырывались из недр кричащей земли и жгли все на своем пути, Великие Отцы отвели людей на тихий Юг, подняв Ноэль, чтобы по нему могли пройти.
— Охохохо… — расхохотался Вицеллий. — Но ведь демоны не могут чародействовать, колдунишка. А ведь есть еще версия, будто эти же Отцы и вырастили горы из пустошей, отчего и случились извержения вулканов. Что-то не сходится…
— Прошлое — туманно, но каждый верит в то, что хочет, — поджал с обидой губы Йонетий. — Это выбор каждого — по каким терниям следовать в объятия отца Фойреса, который возродит бренную душу и облачит в новые телесные одежды!
— Уж не поэт ли ты еще часом?
— Да, я — посол мысли и души, — кивнул Йонетий, и на его лицо легла тень неудовольствия от того, как Вицеллий кисло скривился.
— Хах. Ты не маг, колдунишка, ты — потешник!
Йонетий смолчал, сжал губы. И продолжил.
— Коль я не в силах утолить ваше любопытство скромными новостями, то могу попробовать узнать о будущем, что Вас ждет. За еще одну монетку, разумеется. Серебряный четвертак вполне подойдет, — Йонетий потерялся взором где-то в кроне деревьев, чтобы стерпеть обиду. — И мне пора будет устраиваться на ночлег, почтенные.
Прячась от колкого взгляда веномансера, от которого странствующий чародей уже порядком подустал, Йонетий склонил голову к груди. От наклона золотистая пышная кисточка на шляпе скакнула на другую сторону, а металлические побрякушки — символы каждого Священного места — звякнули меж собой. Юлиан кивнул, занырнул в кожаный и увесистый кошель, достал оттуда звонкий четвертак. Приняв с благодарностью монетку, маг спрятал ее под жилетку в кармашек и, выпустив пару колечек дыма, повел плечами. Будто готовился к чему-то.
— Кто первый?
— Пусть будет женщина.
— Хорошо, хорошо… Садитесь рядышком и расслабьтесь.
С легкой опаской Фийя, которая доселе молчала, подвинулась ближе к магу и зажмурилась, обхватила коленки руками.
— Да не нужно жмуриться… Это не больно.
Чародей тихонько рассмеялся, а затем его на удивление беззаботное лицо сморщилось, он задумался. Под сенью сосны зазвучал Хор’Аф, воздух вокруг Йонетия завибрировал, затрясся и будто запружинил.
— Погодите… — чуть встревоженно произнес чародей, всмотрелся в побледневшее личико перепуганной айорки. — Вы вампиры?
— Ты только догадался? — расхохотался еще пуще Вицеллий, вновь обратив внимание на незадачливого мага.
— Это потребует еще… один сребряный четвертак, — Йонетий вскинул бровь и в ожидании глянул на того, кто платил — на графа. — Будущее вампиров очень сложно предсказать.
Юлиан недовольно сдвинул брови и передал оплату.
— Благодарю! — интеллигентно улыбнулся Йонетий, стараясь угодить богатому путешественнику и не смотреть на вредное лицо веномансера, затем обратился к Фийе. — Не сжимайтесь так внутри, отпустите себя. Да-да, вот так.
Вицеллий в это время презрительно хмыкнул в стороне.
— Вижу большое дерево с красными лентами…
— Действительно… — сказал веномансер. — Сам же спросил, куда мы направляемся, потом главный символ Элегиара называет.
— Вижу короля Морнелия Слепого… вы — рабыня, а еще долгое время жили у моря.
— Обыкновенное чтение мыслей… — продолжал ворчать старик Вицеллий. — Проходимец.
— Вы любите одного мужчину и бесконечно преданы ему, — Йонетий приоткрыл карие глаза и сердито взглянул на веномансера. — В Элегиаре Вы…
Йонетий нахмурился.
— А можно Вашу ручку?
Фийя скромно подала ладошку, а маг осторожно взял ее длинными пальцами и прошептал слова на Хор’Афе, которые Юлиан прекрасно понимал — они означали буквально «Открой мне свое будущее». Вицеллий в ожидании насмешливо взметнул узкие брови.
— Смотри, Юлиан. Сейчас он скажет что-нибудь страшное, чтобы мы, все как один, внемлили его обману.
— Вы… В Элегиаре… — маг посмурнел. — Погибнете, жуткой смертью!
Фийя побледнела и уже хотела вырвать руку, но Йонетий крепко сжимал ее и продолжал шептать.
— Вы станете жертвой… Для чего-то темного. Облако, сияющее, но злое грозовое облако! Вам нельзя ехать в Элегиар, милая женщина!
Вицеллий, казалось, очень удивился. Затем он недовольно сжал губы и, видя, как все внимание Юлиана приковано к лицу странствующего предсказателя, едва заметно пошевелил пальцами. Еще больше свелись брови Йонетия, тот теперь непонимающе похлопал глазами.
— Ах, да… Тут вы правы, почтенный. Запамятовал. Но все-таки, носителей зерна Прафиала становится все меньше…
— А что случилось с Зострой Ра’Шасом? Вы знаете что-нибудь о нем? Он был Старшим Магом при дворе в Нор’Алтеле.
— Мммм… Зостра, Белый вёх… Слыхивал, что он погиб, испепелив себя вместе с частью дворца, под полной луной.
Юлиан с сожалением выдохнул. У графа в планах было после Элейгии инкогнито навестить Зостру и пообщаться с ним касаемо встречи в Больших Вардах. Рыбак часто вспоминал этого величественного чародея и терзался мыслями — какая же судьба тогда свела его со скромным жителем Севера.
— Жаль, замечательный был маг, — продолжил Йонетий. — Из простых, но с благороднейшей и светлой душой. Его сын, Амай, прозванный Яснооким, сейчас в помощниках у нашего Архимага. Ему пророчат будущее великого целителя.
— Понятно… — пробормотал Юлиан, искренне опечаленный, что не успел встретиться с Зострой раньше. — А куда держите путь Вы, Йонетий?
— Он бежит от войны, — насмешливо ответил за мага с острой шляпой Вицеллий. — Ты же должен быть сейчас в Нор’Мастри по призыву Его Величества, да, колдунишка?
— Нет… нет… Что Вы… — чародей закашлялся и протер желтым платочком мундштук. — Я — член гильдии Бродячих Чародеев. Мы не участвуем в войнах. Мы — дети дорог и вольные маги.
— А в Коллегии знают о том, что вы вольные?
— Конечно, конечно… — чуть нервно протер еще раз мундштук, да так, что даже казалось, будто сейчас там засияет дыра, Йонетий. — Иначе бы меня здесь не было, почтенные, кхм…
Ядовитая улыбка так и осталась царствовать на сморщенном лице Вицеллия, а Йонетий, немного попыхтев трубкой, продолжил свою речь. Где-то в стороне, на тракте, скрипнула ось повозки — возничий торопился в сгущающихся сумерках к родной деревеньке, надеясь успеть до проливня.
— Так вот. После Джамогеры я попал в Байву, город на озере в землях Элейгии. Там самые крупные на юге академия магии и источник неги. В Байве сейчас переполох… — глаза странствующего мага засияли. — Мудрейшие мирологи создали уникальный зачарованный сплав, благодаря которому можно сделать каждую изготовленную из него вещь неимоверно прочной и, к тому же, искомо личной.
— Да что ты, — ухмыльнулся с явной издевкой в голосе Вицеллий. — И где же это использовать?
— Зря вы недооцениваете такое открытие, почтенный, ох зря… Не понимаю я Ваших колкостей… — проворчал безобидно Йонетий. — Из такого сплава можно ковать не только оружие и доспехи… То же рабство, например… Буквально вчера следовавший этой тропой беглый плантатор вместе со своей семьей рассказывал — в Саддамете взбунтовались рабы. Да вы ж должны знать…
— Да, мы как раз оттуда, — вежливо улыбнулся Юлиан. — Еле пробрались.
— Вот-вот! А теперь, представьте! Если выковать кандалы из этого сплава, который получился на удивление недорогим, то при транспортировке рабов до мага-клеймовщика не будет никаких опасностей, они крепче железа. Да хоть до самого рынка! Рабовладелец надевает кандалы и может перевозить невольника без клейма, не опасаясь восстания, а на рынке ему уже поставят нужный знак. Ох, именем Моэма, это же чудеснейше, правда? Насколько я знаю, это чудеснейшее изобретение уже пробуют в Золотом Городе.
Завидев, что лицо Вицеллия так и осталось с кислой миной, Йонетий помолчал, затем смущенно произнес.
— Я вижу, что Вам и это не очень интересно. Хорошо, тогда расскажу, что я узнал в Элегиаре. Ваш путь, почтенные, лежит же в его направлении?
— Да.
— Отлично! Но хочу предостеречь вас, добрые путники, что в Элегиаре сейчас неразбериха. Ох, неспокойное время, неспокойное, — сквозь ветви сосны, давшей приют магу, Йонетий взглянул в черное небо, предвещая грозу. — Хоть называй эту эпоху в честь Харинфа Повелителя Бурь, эпохой штормов.
— Что же произошло в Элегиаре?
— Одна беда пуще другой. Воистину глаголят, что родиться в королевской династии на Юге — дело трудное и опасное, а зерна Прафиала не дают своему владельцу мирной жизни.
— Пустослов, не трать наше драгоценное время! Ты совсем слеп, что не наблюдаешь в небе тучи? — отозвался недовольно Вицеллий, прячась под полы суконной накидки. — Давай короче и по делу.
Йонетий недовольно покосился на веномансера, но стерпел, будучи человеком интеллигентным, рожденным в семье пусть и небогатого, но аристократа.
— Когда я пришел в Элегиар, где пробыл с неделю… Хм… Да, это было в начале весны. Короля Морнелия Молиуса отравили. Поговаривают, что это сделал его брат, Джамо. Весь город подняла на уши гвардия. Обыскивали, казалось, каждый дом и рабский барак, даже в мою суму нырнули. Пресветлейший Морнелий выжил, но остался слеп на всю жизнь, а ведь ему всего лишь сорок лет.
— А что сделали с братом?
— Никак не знаю, увы, — улыбнулся вежливо Йонетий и почесал бедро длинными пальцами в тканевых митенках. — Если даже внутренний город закрыт, то в Золотой замок и мышь не проскочит.
— И это все, что ты узнал, чародей? — спросил Вицеллий.
— Вам мало? — искренне удивился Йонетий из Джамогеры и даже извлек мундштук глиняной трубки изо рта.
— С кем воюет сейчас Элегиар? — поднял бровь Вицеллий. — Кто сидит в Консулате? Какая политика складывается в отношении нелюдей в Золотом городе? Каков состав Коллегии магов?
— Какие у Вас точные вопросы… — протянул озадаченно Йонетий. — Увы, ведаю лишь про чародейскую область — Архимагом числится достопочтеннейший Абесибо Наур.
— И все?
— Да. Я свободный странник и не вникаю в политические интриги и войны чуждого мне королевства, почтенные. Знаю лишь о том, что коснулось лично меня и моей родины…
— Так куда вы направляетесь? — спросил путешествующего чародея Юлиан. — вы не ответили.
— Боится быть призванным на войну, вот и бежит куда глаза глядят, — хмыкнул Вицеллий, сложив на груди тощие руки.
— Я — паломник, — сконфуженно пробормотал Йонетий и коснулся шляпы, где висело несколько украшений. — И следую по Великим источникам неги. Раз уж в Детхае буйствуют рабы, то придется мне пойти сначала к озеру Офейи в Айрекке, а на обратном пути заглянуть на Мертвый Холм в Зунгруне. Да, надеюсь, что когда вернусь из Ноэля, в Детхае уже не будет этих воинственных существ.
— А зачем Вам в Ноэль? — удивился Юлиан де Лилле Адан.
— Как это зачем? Во имя Прафиала, да Ноэль же поднят из глубин нашими сердечными Праотцами, когда те вели за собой народ с Севера!
— Ах да… — Юлиан вспомнил программу обучения религии, в которую он не вникал, считая это пустыми сказками.
— Да что ты… — в свою очередь, Вицеллий ядовито улыбнулся. — Так из воды и подняли? Ради народа?
— Конечно. Это же Праотцы, наши благодетели, они заботятся о нас! Когда после жутких землетрясений Север отделился от Юга широким проливом, а потоки огня вырывались из недр кричащей земли и жгли все на своем пути, Великие Отцы отвели людей на тихий Юг, подняв Ноэль, чтобы по нему могли пройти.
— Охохохо… — расхохотался Вицеллий. — Но ведь демоны не могут чародействовать, колдунишка. А ведь есть еще версия, будто эти же Отцы и вырастили горы из пустошей, отчего и случились извержения вулканов. Что-то не сходится…
— Прошлое — туманно, но каждый верит в то, что хочет, — поджал с обидой губы Йонетий. — Это выбор каждого — по каким терниям следовать в объятия отца Фойреса, который возродит бренную душу и облачит в новые телесные одежды!
— Уж не поэт ли ты еще часом?
— Да, я — посол мысли и души, — кивнул Йонетий, и на его лицо легла тень неудовольствия от того, как Вицеллий кисло скривился.
— Хах. Ты не маг, колдунишка, ты — потешник!
Йонетий смолчал, сжал губы. И продолжил.
— Коль я не в силах утолить ваше любопытство скромными новостями, то могу попробовать узнать о будущем, что Вас ждет. За еще одну монетку, разумеется. Серебряный четвертак вполне подойдет, — Йонетий потерялся взором где-то в кроне деревьев, чтобы стерпеть обиду. — И мне пора будет устраиваться на ночлег, почтенные.
Прячась от колкого взгляда веномансера, от которого странствующий чародей уже порядком подустал, Йонетий склонил голову к груди. От наклона золотистая пышная кисточка на шляпе скакнула на другую сторону, а металлические побрякушки — символы каждого Священного места — звякнули меж собой. Юлиан кивнул, занырнул в кожаный и увесистый кошель, достал оттуда звонкий четвертак. Приняв с благодарностью монетку, маг спрятал ее под жилетку в кармашек и, выпустив пару колечек дыма, повел плечами. Будто готовился к чему-то.
— Кто первый?
— Пусть будет женщина.
— Хорошо, хорошо… Садитесь рядышком и расслабьтесь.
С легкой опаской Фийя, которая доселе молчала, подвинулась ближе к магу и зажмурилась, обхватила коленки руками.
— Да не нужно жмуриться… Это не больно.
Чародей тихонько рассмеялся, а затем его на удивление беззаботное лицо сморщилось, он задумался. Под сенью сосны зазвучал Хор’Аф, воздух вокруг Йонетия завибрировал, затрясся и будто запружинил.
— Погодите… — чуть встревоженно произнес чародей, всмотрелся в побледневшее личико перепуганной айорки. — Вы вампиры?
— Ты только догадался? — расхохотался еще пуще Вицеллий, вновь обратив внимание на незадачливого мага.
— Это потребует еще… один сребряный четвертак, — Йонетий вскинул бровь и в ожидании глянул на того, кто платил — на графа. — Будущее вампиров очень сложно предсказать.
Юлиан недовольно сдвинул брови и передал оплату.
— Благодарю! — интеллигентно улыбнулся Йонетий, стараясь угодить богатому путешественнику и не смотреть на вредное лицо веномансера, затем обратился к Фийе. — Не сжимайтесь так внутри, отпустите себя. Да-да, вот так.
Вицеллий в это время презрительно хмыкнул в стороне.
— Вижу большое дерево с красными лентами…
— Действительно… — сказал веномансер. — Сам же спросил, куда мы направляемся, потом главный символ Элегиара называет.
— Вижу короля Морнелия Слепого… вы — рабыня, а еще долгое время жили у моря.
— Обыкновенное чтение мыслей… — продолжал ворчать старик Вицеллий. — Проходимец.
— Вы любите одного мужчину и бесконечно преданы ему, — Йонетий приоткрыл карие глаза и сердито взглянул на веномансера. — В Элегиаре Вы…
Йонетий нахмурился.
— А можно Вашу ручку?
Фийя скромно подала ладошку, а маг осторожно взял ее длинными пальцами и прошептал слова на Хор’Афе, которые Юлиан прекрасно понимал — они означали буквально «Открой мне свое будущее». Вицеллий в ожидании насмешливо взметнул узкие брови.
— Смотри, Юлиан. Сейчас он скажет что-нибудь страшное, чтобы мы, все как один, внемлили его обману.
— Вы… В Элегиаре… — маг посмурнел. — Погибнете, жуткой смертью!
Фийя побледнела и уже хотела вырвать руку, но Йонетий крепко сжимал ее и продолжал шептать.
— Вы станете жертвой… Для чего-то темного. Облако, сияющее, но злое грозовое облако! Вам нельзя ехать в Элегиар, милая женщина!
Вицеллий, казалось, очень удивился. Затем он недовольно сжал губы и, видя, как все внимание Юлиана приковано к лицу странствующего предсказателя, едва заметно пошевелил пальцами. Еще больше свелись брови Йонетия, тот теперь непонимающе похлопал глазами.