Я иду искать

Я поднялась и резкими шагами направилась к двери. Казалось, меня тянут за ниточки, как марионетку.

— Он с женщиной, фото которой на сайте. Опасной женщиной. Я думала, она — его мать.

Я услышала, как она шумно выдохнула, будто её с силой ударили в грудь. Я уже стояла у входной двери дома Шар, готовая выйти в ночь.

— Нет. Нет, она не его мать. Где он? — её голос был таким отчаянным.

— Пенсакола, штат Флорида, — ответила я. Тихо закрыла за собой дверь, надеясь, что Шар не проснётся. Мне нужно было добраться до дома Ру. Убедиться, что во дворе стоит красная машина. Что она своим ужасающим чутьём не уловила чего-нибудь в моём сообщении. Не забрала Луку и не скрылась.

Женщина разразилась шумными, лающими рыданиями. Пыталась что-то сказать сквозь них, но я с трудом понимала.

— Он всё ещё там? Он в порядке? Он с Рози?

— Да, — сказала я, не уверенная, на какой вопрос отвечаю. Может быть, сразу на все три, если Ру в Сиэтле звали Рози.

Я бежала мимо дома Лизы Фентон, и красная машина на парковке Ру уже показалась. Я замерла, не зная, что делать дальше. Она украла его. Ру украла ребёнка этой женщины.

— Господи, эта сука, эта сука… Она очень опасна. Будьте осторожны.

— Может, позвонить в полицию? — спросила я.

В домике Спрайта свет уже выключили, ни луча не пробивалось из-под уродливого серого одеяла, которым завесили панорамное окно.

— Не надо! Позвольте мне. Этот номер только для Эзры, я позвоню в полицию с другого, — сказала Фейт Уилер. Её рыдания утихли, но слова наслаивались одно на другое. — Я на связи с детективом. Моррисом. Он хороший. Он никогда не подводил. Он может позвонить местным полицейским, чтобы они были осторожнее. Чтобы они знали, что мой ребёнок с ней. Моррис велел мне звонить ему, а не 911. Я просто хочу, чтобы Эзра был в безопасности. Она ужасный человек. Я не хочу, чтобы Эзре было плохо. Где они?

Я назвала ей адрес и метнулась к парковке, мимо тёмного дома. Понимая и в то же время не понимая. Господи, я не хотела ничего понимать, но ноги сами несли меня к высокому забору. Пальцы сами тянули задвижку.

— Они дома, — прошептала я. — Машина здесь.

Она не ответила. Несколько секунд спустя я услышала, как она говорит с кем-то ещё — видимо, с детективом по другому телефону.

Я дошла до окна спальни. Я знала, где оно. На окнах не висело ни штор, ни занавесок. Свет не горел, но окно чуть заметно сияло.

Я прошла по тропинке мимо высоких азалий. Заглянула.

В спальне была Ру. И Лука. Он стоял к ней в профиль, и на нём были лишь пижамные штаны. Голая, бледная грудь блестела в слабом сиянии свечей. На Ру было надето ещё меньше — только бюстгальтер. Она положила руки ему на плечи, он — на её обнаженные бёдра. Она толкала его ниже и ниже, пока он не опустился перед ней на колени, потом обвила ногой его плечо, положила руку ему на голову, крепко прижала.

Я рванула прочь так резко, что кусты зашуршали, и рухнула на колени. Я всё видела. Я не могла сказать себе, что не видела ничего. В голове всплыли слова Ру. Мальчики чудесные, сказала она, когда я упрекнула её в ненависти к мужчинам. Вспомнила, как она трогала Оливера, поглаживала его грудку и бёдра, когда он проснулся и заплакал, и это его успокоило. Мне стало ещё противнее при мысли о том, что она касалась моего малыша. Я знаю, как их уложить, сказала она, и от этого воспоминания меня затошнило. Я не поняла её. Я совсем не поняла, в чём суть её игры.

— Вы здесь? — слишком громко спросила Фейт Уилер.

— Шшшш, — сказала я предобморочным шёпотом. — Они не спят. Они в доме. Я их вижу.

— Он в порядке? — теперь она тоже шептала. — Детектив Моррис вызывает подкрепление. Не спускайте с них глаз. Задержите их. Полиция приедет очень скоро.

Впервые с того момента, как я увидела фото Эзры и его матери, я задумалась, что меня ждёт. Ничего хорошего. Моя жизнь была кончена. Моё прошлое вот-вот должно было выплыть. Если Ру арестуют, всё, что ей останется — месть. Она не заставит себя ждать, и я не смогу защитить Шарлотту.

Но это было уже неважно. Этот мальчик… меня вновь затошнило. Я не могла думать ни о чём другом, кроме ребёнка, стоявшего перед ней на коленях. Его руки крепко сжимали её бёдра, впивались в кожу. Я должна была спасти мальчика от неё. Он должен был вернуться домой.

Я вновь заглянула в окно, желая удостовериться, что меня не слышали. Но они не слышали. В комнате чуть слышно играла музыка, гнусный, лишённый мелодичности джаз, заглушавший мои движения. Лука по-прежнему стоял перед ней на коленях. Я отшатнулась.

— Скоро? — спросила я. — Скоро они приедут?

— Не знаю. Надеюсь, скоро. Господи, с ним всё нормально?

— Да, — соврала я.

Ничего подобного. Его насиловали. Мальчика, которому было всего четырнадцать лет. Я стала свидетелем изнасилования. Может быть, пятнадцатого в его жизни, может быть, сотого. Это было неважно. Это происходило прямо сейчас. Пока сюда ехала полиция, женщина, трогавшая моего сына, насиловала ребёнка. Если бы какой-то мужчина делал такое с Мэдди, стала бы я ждать в кустах? Позволила бы я, чтобы это случилось ещё хотя бы раз, даже зная, что полиция скоро прибудет, даже зная, сколько раз это уже могло случиться?

Моё тело ответило на вопрос раньше, чем я.

— Я пока не могу говорить, — прошептала я в телефон.

— Подожди… — начала Фейт Уилер, но я сбросила звонок. Нажала на кнопку сбоку, убедилась, что поставила телефон на беззвучный режим. Спустя три секунды он зажужжал, и я сунула его в задний карман.

И вот я уже стояла у входной двери и изо всех сил в неё колотила. Плана у меня не было — только заставить её убрать руки подальше от этого мальчика. Остановить последнее изнасилование.

Я стучала и стучала, и когда никто не ответил, я развернулась и принялась бить в дверь ногой.

— Я знаю, что ты дома! — вопила я, снова и снова с грохотом пиная дверь. Наконец Ру её открыла. Я в очередной раз занесла ногу, так что не удержала равновесие. Её безукоризненное лицо было очень злым, с тела струился ослепительный шёлковый халат, который я уже видела. Лука, судя по всему, был в спальне. Ждал.

— Что? — спросила она холодно и резко.

— Шар наконец уснула, — сказала я, даже не представляя, что ещё ответить. — Нам надо поговорить.


Я вытянула листок из её пьесы и читала с него, пока меня тащили вперёд ярость и ужас. Она пыталась вытолкать меня, но я уверенно вломилась в её берлогу.

Она закрыла дверь и стояла у меня за спиной, держа руки в карманах, всем весом опираясь на одну ногу, делая вид, что полностью расслаблена. Ботокс помогал ей скрыть истинное выражение лица, но я видела, как она насторожена. Её глаза блестели, широко раскрытые, яркие.

— Торговаться будешь? — спросила она. — Не выйдет. Меньше чем на двести я не согласна.

Я шагнула к камину, туда, где на самой нижней полке лежали коробки с её игральными картами и маленькой метлой, подчищающей за ней мусор. Я не знала, что может случиться, но мне хотелось быть между ней и её играми. Между ней и пистолетом.

— Сто пятьдесят, — сказала я, просто чтобы что-то сказать.

Она смотрела мне в лицо, пытаясь просчитать мои действия. Телефон в кармане джинсов вновь зажужжал, и мы обе это услышали. Надо было потратить ещё десять секунд и отключить вибрацию.

— Лучше ответь, — сказала Ру, — может, это Шар.

— Сто пятьдесят, — настойчиво повторила я, не обращая на звук никакого внимания. Она смотрела на меня, пока телефон не замолчал. Спустя несколько секунд он зажужжал снова. Напряжение читалось во всём теле Ру, в посадке её плеч, наклоне головы.

— Зачем ты здесь? — спросила она.

— Чтобы поторговаться, — ответила я, с трудом дыша. Я не могла возобновить дыхание, и телефон не умолкал. Тогда она вынула руки из карманов, и я поняла, что сглупила. Она держала пистолет при себе. Он блестел в её бледной руке, чёрный и гладкий. Она взяла его, прежде чем открыть дверь. Я стояла между ней и пустой коробкой.

— Достань телефон. Брось вот сюда, — велела она.

Пистолет вырос с тех пор, как я видела его в последний раз. Тогда он казался таким маленьким и короткоствольным. Теперь, направленный на меня, стал огромным, почти заслоняющим лицо женщины, которая его держала. Я вынула телефон, опустилась на колени и сунула его под ковёр. Ру тоже встала на колени, вытащила его, выпрямилась, посмотрела на номер.

— Твою мать, — пробормотала она и выронила телефон, будто он жёг ей руку.

Или она знала этот номер наизусть, или ей хватило кода, чтобы догадаться. Она посмотрела на меня, её зрачки расширились, круглые, чёрные, жуткие, как дуло пистолета.

— Лука! — хрипло позвала она. Ответа не последовало. Может быть, он прятался в спальне, недоумевая, почему милая Чумачеха его подруги Мэдди, его учительница плавания, ломится к ним в дом среди ночи. Если он не знал, что я на крючке у Ру, то теперь, наверное, понял. А может быть, он был слишком занят мыслями о том, что знаю я.

— Лука! — вновь закричала Ру. — Иди сюда!

Он наконец появился. Стоял за углом и слушал, по-прежнему в одних пижамных штанах со спанчбобами, свисавших с узких бёдер. Он скрестил руки, прикрывая узкую, почти безволосую грудь. Я с трудом могла на него смотреть, а он был не в силах поднять на меня глаз. Его щёки горели ярко-красным.

— Заводи машину, — сказала Ру. — Мы уезжаем.

Его взгляд метался туда-сюда, пока он не заметил пистолет.

— Ой, — прошептал он изумлённо.

— Положи в сумку Пикассо и деньги. Надень рубашку. И ботинки. У тебя две минуты, — сказала она, но он застыл, не сводя глаз с оружия, пока она не гаркнула: — Быстро!

Тогда он подпрыгнул, собрался идти, но я остановила его одним словом:

— Эзра…

Он повернулся, посмотрел на меня широко распахнутыми глазами. Я видела в них слепую панику.

— Не надо. Твоя мама уже едет.

Он зажал руками рот, на глаза навернулись слёзы.

— Заткнись, или я тебя заткну, — прошипела Ру. — Лука, быстро собирайся, — отведя пистолет от моего лица, она указала им в направлении лестницы. — Собери всё, что поместится в машину; ты знаешь, что самое главное. Две минуты. Я не шучу.

Он покачал головой, но его тело понесло его мимо нас к лестнице сквозь поле зрения оптического прицела и Ру. Я должна была остановить его, но он промчался стремительной вспышкой. Я упустила момент.

— Я не позволю тебе его увезти, — сказала я Ру.

Она рассмеялась горьким, низким смехом.

— Думаешь, ты его спасаешь? Ты не знаешь, куда собираешься его вернуть. Ты понятия не имеешь. А я знаю. Знаю, какой была его жизнь, — она закрыла глаза, будто медленно моргнула, но я ей поверила. Я видела фото. Она пережила этот ужас. Когда она открыла глаза, её взгляд изменился. — Я выстрелю тебе в голову прежде, чем ты попытаешься отнять у меня мальчишку.

Я кивнула, уступчиво подняла руки вверх, но я не думала, что она меня застрелит. Не сейчас. Не на глазах у Луки. Даже не когда он наверху. Сначала она выставит его из дома.

— Господи, — сказала она, — как ты узнала? Эта чёртова девчонка?

Я покачала головой, по наитию соврала.

— Лука проболтался. Сказал, что из Сиэтла, — она обвела меня скептическим взглядом сверху вниз, так что я продолжала говорить. Мне не хотелось, чтобы она думала что-то плохое о Мэдди, которая сейчас лежит в кровати, читает или переписывается всего в нескольких домах от меня. — Я думала, что ищу мужчину. Думала, за тобой гонится кто-то опасный. Из-за фотографий.

— Они старые, — сказала Ру пренебрежительно.

Лука вернулся, одетый в джинсы и футболку, с полупустой спортивной сумкой в руках.