Я иду искать

Что ж, Мэдисон — нормальная, здоровая девчонка пятнадцати лет. Рано или поздно появился бы мальчик, не этот, так другой. Конечно, я хотела бы, чтобы Лука не был таким красивым. Чтобы Мэдди не позволила ему разбить ей сердце. Но больше всего — чтобы он не был сыном Ру. Одной только мысли о Ру хватило, чтобы напрячься. Она злила и вместе с тем интриговала.

Оливер затих, поднял голову, борясь со сном. Я погладила его, замурлыкала что-то, успокаивая нас обоих.

Просто подожди, сказала я себе. Не думай об этом, и всё уляжется.

Завтра я уже не буду так нервничать. Послезавтра и того меньше. Грязь из прошлого, которая сейчас витала вокруг меня в воздухе, потихоньку осядет. Переключу всё внимание на Шарлотту. У неё проблема настоящая, а не воображаемая. Сосредоточусь на том, чтобы ей помочь, а через неделю или две натолкнусь на Ру в магазине или аптеке. Я буду спокойна и холодна. Поговорим о детях, о садах, о фильмах, как все соседи. Я пойму, что все мои страхи возникли лишь в моей голове, что её игра не направлена на меня.

Таков был мой план, и всю следующую неделю я изо всех сил старалась его придерживаться. Было трудно выбросить Ру из головы, особенно с учётом того, что мой взгляд постоянно натыкался на её сына. Лука торчал у нас каждый день, в том числе по выходным, с половины третьего до пяти. Тему дайвинга он больше не поднимал, но всегда хотел есть. Я кормила его пищей, богатой углеводами, и, запретив себе расспрашивать мальчика о его таинственной матери, общалась с ним, как с любым соседским ребёнком. Мы с Дэвисом поговорили и решили, что не против мальчиков в подвале, но только пусть дверь всегда будет открыта.

Напряжение, сжимавшее грудь, стало слабее. Я помогла Шар подготовить рекламные проспекты для соседей, она выбрала роман Остин для обсуждения в книжном клубе. Я посетила краткий курс для дайверов, которые давно не практиковались. Оливер сам слез с журнального столика и попытался сделать первый шаг, но шлёпнулся на задницу.

Всё идёт своим чередом. Всё в порядке, повторяла я себе.

Я даже верила в эти слова, пока Ру не устала ждать. Пока она сама ко мне не явилась.





Глава 5




В дверь позвонили спустя пять минут после того, как я отправила Дэвиса и Мэдди в их серьёзные учебные заведения. Взяв на руки Оливера, я пошла открывать, размышляя, кто бы это мог быть так рано. До ежедневной прогулки с Шар оставалось ещё полчаса, к тому же у неё был свой ключ.

Открыв дверь, я увидела, что Ру стоит на крыльце, в точности как в тот день, когда я впервые её увидела. Бедро выдвинуто вперёд, в руках ничего нет, платье другое, но тоже длинное и лёгкое. Цвета морской волны, переходящего из светлого в тёмный, тонкое и на вид дорогое. Я поймала себя на том, что одёргиваю видавшую виды футболку в пятнах овсянки, будто это помогло бы спрятать лишние три килограмма, подаренные Оливером.

— Ну привет, Эми Уэй, — сказала она, и её губы искривились в полуухмылке. Вся прошедшая неделя словно прошла мимо меня. Я почувствовала, как сам собой выпрямляется позвоночник, как по нему бежит волна напряжения. В груди нервно забила барабанная дробь.

— Привет, Ру, — сказала я как могла спокойно.

— Не против, если я зайду? — спросила она и, ещё не договорив, вошла. Я не знала, как она это сделала. Она шагнула вперёд так, словно здесь было для неё место, а я растаяла и впустила её.

— У меня есть несколько минут, — сказала я.

Этого я и ждала, сказала я себе. Хотела, чтобы наши пути пересеклись, чтобы у нас состоялся обычный разговор о детях и кулинарных рецептах. Правда, я не думала, что она проберётся в мой дом, но она все-таки пробралась.

Я закрыла дверь, шагнула в сторону, перекрывая ей путь из прихожей, потому что наш разговор мог оказаться очень, очень коротким. В этом помог бы Оливер. Он тихо сидел у меня на руках, с серьёзным видом изучая Ру, но я знала — сейчас самое активное для него время, и совсем скоро он захочет спуститься.

— Чем могу помочь?

Она наклонила голову вбок, губы вновь изогнулись в полуулыбке.

— Какие у меня варианты?

— Не знаю. Тебе что-нибудь нужно?

Её брови взмыли вверх, но я сохраняла хладнокровие и спокойствие. Я ни за что не показала бы ей нездоровый интерес, вскипающий в груди, и страх, что её версия игры в «Я никогда не» нацелена на меня.

— Может, хочешь узнать, что мы обсуждаем на следующей неделе? «Доводы рассудка». Могу прислать письмом по электронке.

— Остин? Пфф. Кенга, что ли, выбирала? Или она всегда выбирает? — должно быть, она заметила моё выражение лица, потому что рассмеялась. — Я бы лучше почитала что-нибудь зубастое, ну ты понимаешь.

— Я люблю Остин, — сказала я, хотя давно хотела, чтобы Шар выбирала именно такие книги, которые Ру так точно охарактеризовала. Зубастые. — Ну, так чего ты хочешь? Уверена, ты не за сахаром пришла.

— Я люблю сахар, — ответила она, и я поняла, что она врёт. Она в точности скопировала интонацию, с которой я призналась в любви к Остин.

— Ты не похожа на сладкоежку, — заметила я. Если эта женщина не держала в доме хлеб, вряд ли она набивала тумбочку бисквитным печеньем.

— Я люблю сахар, — повторила она и шагнула ближе. Слишком близко, так что это казалось двусмысленным. — Но я не позволяю себе всё, что люблю. А ты?

Я отступила в сторону, сама того не желая, и она двинулась вперёд. Элегантная юбка обвивала стройные ноги. Она прошла в гостиную, мимо лестницы, ведущей в подвал, прямо к двери в кухню. Я пошла за ней до гостиной. Оливер фыркнул и обрызгал мне щёку слюной.

Наконец, Ру остановилась у кожаного дивана и принялась разглядывать фото с морскими животными, в точности как её сын. Уже поздно было говорить что-нибудь саркастическое, вроде «чувствуй себя как дома». Я потеряла контроль. Как бы я ни представляла нашу встречу после игры, такой вариант не приходил мне в голову.

Оливер ёрзал у меня на руках, клонился к полу и пищал: «Бабабаба». Закрыв детский барьер, я спустила его с рук, и он пополз к книжной полке, полной игрушек.

— Я думала о тебе, — сказала Ру. Она по-прежнему смотрела на картинки, повернувшись ко мне спиной, но в её голосе слышалось подобие флирта. — Всю неделю.

— Это… немного странно, — ответила я. Я тоже думала о ней слишком много. Но совсем не в том смысле, на который она намекала.

— А ты обо мне думала? — спросила она, словно прочитав мои мысли.


— Не особенно, — соврала я, радуясь, что она стоит ко мне спиной. Ей стоило лишь посмотреть на меня, чтобы понять — я вру насчёт литературных предпочтений.

Больше она ничего не сказала. Лишь медленно прошлась вдоль дивана, словно продумывая каждый шаг. С каждой секундой мне становилось всё более неловко, но я сделала над собой усилие и ждала, пока она уйдёт, дыша по методике и холодно, спокойно улыбаясь. Налюбовавшись картинками, она через плечо бросила на меня дерзкий взгляд. Тишина затягивалась, даже воздух утратил плотность. Я по-прежнему улыбалась, хотя улыбка казалась приклеенной.

До меня дошло, что это тоже игра. Тихая игра.

Она раздражала, но я была почти рада. Злость — тоже плохое чувство, но уж лучше оно, чем тревога.

— У меня сегодня нет времени играть в молчанку, Ру, — сказала я. В её глазах зажглись озорные искорки.

— А у меня есть. Поэтому я выиграла.

— У меня нет времени играть ни во что, — буркнула я сердито, сама того не желая, и её ухмылка превратилась в улыбку во весь рот. Медленной походкой она приблизилась ко мне.

— Ты не любишь игры?

Не стоило начинать этот разговор. Тема игр не годилась для обсуждения с ней. Она сбила меня с ног и теперь вновь подбиралась слишком близко. На этот раз я удержалась, хотя чувствовала, как мои глаза буравят её, как всё тело хочет отодвинуться в сторону.

— Ты пытаешься… — я даже не знала, как спросить, чтобы это не прозвучало слишком нагло. Теперь она прижалась ко мне вплотную. Я ощущала её дыхание, холодное, пахнущее мятой. Я подняла руки вверх и шагнула назад. Я ничего не могла с собой поделать. — Не знаю, чего ты добиваешься. Может, тебе весело, но мне — нет.

Она улыбнулась мне. Соблазнительной, почти хищной улыбкой. Будь я лесбиянкой или мужчиной, я не сомневалась бы, что она хочет привлечь моё внимание. Кожа покрылась мурашками.

— Ты любишь мужчин? — спросила она.

— Да, — ответила я. — Ну то есть, я люблю своего мужа.

— Ну прямо степфордская жена, — сказала она. — Расслабься, я тоже люблю мужчин. По крайней мере трахать, — судя по всему, она не слишком придерживалась негласного правила не ругаться в присутствии детей, бросив нецензурную бомбу возле моего малыша, развесившего уши в поисках первого слова. — Не бойся оставаться со мной наедине.

— Мы не наедине, — отрезала я. Оливер был в нескольких метрах от нас, исследовал пластиковую палку с яркими концентрическими кругами.

— Всё равно что наедине. Этот никому не расскажет, — она взглянула на Оливера, потом перевела взгляд на меня. — Так вот, я нормальной ориентации. Больше всего я люблю юристов. Не только потому, что они все конченые извращенцы, хотя это приятный бонус. Больше всего я люблю их за то, что, если их трахать как следует, они всё тебе расскажут. Юристы болтливы, как пьяные женщины из книжного клуба.

Снова отсылка к игре, и, разумеется, я не собиралась вестись на эту уловку.

— Выбирай выражения, ладно? — сказала я. — Не хочу потом убеждать соседей, что любимое слово Оливера — «ахать».

Она не рассмеялась. Даже из вежливости. Вновь наклонила голову, на этот раз на другой бок, и посмотрела на меня так, словно я кусочек паззла, который не подходит куда надо.

— Кого ещё я люблю трахать? Банкиров, — продолжала Ру, будто не слышала моих слов. Её голос был подчёркнуто легкомысленным. Это напомнило мне другую игру: «Плохая мамочка». Её любили Тейт и Лавонда: вечно выпендривались, у кого больше колец на пальцах ног и татуировок, кто скажет или сделает что-нибудь более вызывающее. — Думаю, тебе лучше начать с банкиров. Потренируешься перед юристами — банкиры не такие извращенцы.

Она явно провоцировала меня, и я ощутила странное желание казаться тем зануднее, чем откровеннее становились её провокации. Смерила её скучающим взглядом. Пожала плечами.

— Возьми их себе. Я замужем.

Она тоже пожала плечами, в точности скопировав моё движение и мимику, будто принимала мораторий на секс с юристами. — Я тоже замужем.

— Правда? — удивилась я, сама того не желая. Не считая слов Луки о том, что она не ест хлеба, это была первая конкретная информация, какую я узнала о Ру. — Никогда не видела твоего мужа.

Она улыбнулась.

— Мы живём раздельно.

— Неудивительно, если учесть, сколько в мире юристов, — сказала я. Слова прозвучали ехидно, немного стервозно, и она сдавленно рассмеялась.

— Тебя голыми руками не возьмёшь, да?

Я пожала плечами. Мне нравилось не поддаваться на её провокации, когда она изо всех сил старалась меня шокировать. Я решила вести себя ещё невозмутимее. Погрузилась в себя, дышала, как во время глубоких погружений. Моё тело было спокойно, лицо ничего не выражало. Пусть, подумала я, хоть осла трахает на моём чайном столе — дам ей чистящее средство и попрошу убрать за собой.

— Я думала, ты ранимее, — сказала она. — Может, потому что, когда мы встретились, ты крутилась возле Кенги. Её обидеть проще простого.

Я вновь пожала плечами, но она была права. Если бы она заявилась к Шар и произнесла монолог про юристов в присутствии Руби, Шарлотту хватил бы удар. Но я на эти игры не велась, и это стало залогом победы. Мне нравилось ей не поддаваться. Я медленно, глубоко дышала и могла молча стоять тут сколько угодно. Я не собиралась нарушать тишину.

Она тоже выжидала, не сводя с меня глаз. В конце концов сказала:

— Ну ладно.

Упёрла одну руку в бедро, будто позировала для фотографии, и добавила:

— Давай попробуем ещё раз.

Что попробуем? — хотела спросить я. Не быть такой сукой?

Но это вновь была бы игра. А детские игры давно кончились.