Я хочу твою шкуру, дракон! или Заберите свой дар!
Часть 35 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он напивался до полного отупения, чтобы выбросить из головы все мысли о нежной феечке, о которой он теперь постоянно думал. Это было похоже на наваждение, на насланную магию, какой-то дурман, что ужасно злило и раздражало дракона. Только он сам решает, о чем и о ком думать. Златовласка-разноглазка не входила в это число.
Наплевав в пьяном угаре на ее чувства, он пытался забыть ее с другими женщинами. И не мог. Все равно перед его глазами стояла она. Это с ней он занимался любовью в своих фантазиях. Это ее он хотел до дрожи, до того, что сводило мышцы и хотелось рвать подушку зубами, а постельное белье когтями.
Ему повезло найти демоницу-суккуба, владеющую магией иллюзии. Он потребовал от нее принять облик Досифеи и впервые за долгое время насладился сексом со всей накопившейся страстью, изливая ее на объект своих желаний. Пусть и иллюзорный.
— Ашшур, за что ты так со мной? Я больше не могу, я устала…
Привел его в чувство измученный, жалобный ропот его суженой.
Ашшур вмиг отрезвел и оттолкнул от себя ластившуюся суккубу. Какой же он подлец! Думает только о себе. А подумал ли он о чувствах Фейки? Сволочь. Скотина. Не зря же Досифея назвала его эгоистом. Эгоист он и есть.
Отчаявшийся дракон пришел к богине как к последней надежде.
— Богиня-мать, прошу, отзовись…
На коленях у статуи богини молился дракон. Она ответила только через несколько часов беспрестанных призывов к ней.
— Зачем ты снова взываешь ко мне, Ашшур? — спросила богиня, появившаяся перед ним в свете яркой вспышки. — Разве недостаточно понятно я объяснила в прошлый раз?
— Достаточно, о великая. — Дракон пригнул голову к полу, ниже уже некуда. — Но я прошу… я умоляю… во всем моя вина, Досифея не виновата. Она маленькая глупая девочка, которая не отвечает за свои действия и поступки… Я — взрослый дракон, способный взять на себя ответственность. Мне и отвечать. Прошу тебя, всемилостивая, оставь все последствия наших действий мне. Избавь Досифею от всего этого. От боли, от унижения, от попранной гордости. Я виноват, я готов ответить. Прошу, разорви связь. Пусть Досифея будет счастлива. Без меня и моих невольных обид. Назови свою цену, я заплачу.
— Хорошо. Я услышала тебя, дракон Ашшур. Цена твоей просьбы — Досифея забудет о тебе. О вас. Обо всем, что вас связывает. Она начнет с чистого листа, словно тебя в ее жизни не было. Ты согласен на такую цену?
— Да. — Дракон сглотнул какой-то ком, возникший в горле. — Лишь бы она была счастлива.
— Да будет так! — Богиня сложила руки и подняла глаза к небу, призывая его в свидетели. — Но сделает это по ее просьбе один знакомый нам маг. Ты знаешь, к кому обратиться.
ГЛАВА 27,
в которой счастье есть. Его не может не быть
Измученная, я даже обрадовалась, встретив утром в академии своего личного маньячелло. Бросилась ему на грудь в рыданиях.
— Ты ведь поможешь мне? — смогла я выговорить в потоке слез и хлюпанья носом. — Ты ведь маг, да? Сделай, пожалуйста, чтобы я ничего не помнила ни о драконе, ни о нашем вынужденном браке. Разорви нашу связь, — рыдала я у него на груди.
Он успокаивающе гладил меня по голове. От его прикосновений по телу разливалось тепло и умиротворение.
— Ты ведь поможешь мне, да? — Я подняла на него глаза.
Он кивнул, не переставая меня гладить. Улыбнулся. Так, что все волнения отступили на задний план.
— Я хочу забыть о драконе, совсем. Все, что с ним связано. Прошу… А еще пусть я забуду о том, что сделал Кантор. А остальное хочу помнить, — проговорила я на груди своего личного маньяка.
Но прежде чем он дотронулся до моего лба, я черкнула себе записку в тетради для конспектов. Не о драконе — о нем я хотела забыть совсем. О Канторе.
Очнулась я уже на лекции, чувствуя себя легко и счастливо. Было какое-то странное ощущение, словно я долго болела, а теперь выздоровела. Но ведь я не болела. Может, мне приснился кошмар ночью и я радуюсь, что это был сон? Только почему не помню?
Странно, но в любом случае мне было так хорошо на душе, что хотелось безостановочно веселиться, петь и плясать. Но лекция требовала конспектов, я открыла тетрадь, мечтательно улыбаясь, и тут наткнулась на записку самой себе в тетради.
А, так вот оно что! Я удалила из своей памяти какие-то негативные воспоминания, которые мне мешали жить дальше. Легкое любопытство заворочалось, но я его прогнала. Раз решилась на такое, значит, эти воспоминания мне не нужны, я должна сбросить этот груз и идти дальше.
Алеора и Люся смотрели на меня во все глаза.
— Фейка, ты вернулась, — удивленно улыбнулась Алеора. — Что случилось? Неужели дракону удалось найти выход из вашей ситуации?
— Какому дракону? — спросила я. — Впрочем, не важно. Наверное, да. Вот, смотри. — Я показала ей запись в тетради. — Я не помню, что было плохого. И, думаю, не хочу знать.
— Хорошо, как скажешь, — легко согласилась подруга. — Так даже лучше.
— А что за дракон? — Все-таки любопытство страшная штука. — Настоящий дракон?
— А? Да нет, — легкомысленно отмахнулась Алеора. — Мы прозвали так одного му… мужчину за то, что он… за то, что… он… сокровища собирать любил, — вывернулась она, — как дракон. Коллекционер, в общем.
— A-а, ну ладно, — протянула я, не зная, то ли верить, то ли нет. — А многие о нем знали? Часто мне кто-то о нем будет напоминать?
— Нет, только я, — успокоила меня подружка.
— Это хорошо.
После занятий в башне жизни и некромантии я решила прогуляться. Не стала пользоваться порталом-лифтом, спустилась по лестнице вниз. На улице посмотрела на башню. Сегодня она была некрасиво раскрашена черно-белыми пятнами, как кляксами. Так как настроение у меня было хорошее, решила исправить. Прикоснулась и представила нотную тетрадь. Башня приобрела настенную живопись в виде спирали нотной записи, уходящей вверх, к куполу.
По направлению к башне шел в кругу сокурсников Кантор. Я радостно ему улыбнулась и помахала рукой. Он отстал от компании и, как-то неуверенно глядя на меня, подошел.
— Кантор, привет! Как я рада тебя видеть, — широко улыбнулась я в своем счастливом настроении.
— Досифея? — удивился Кантор.
— Почему ты так меня называешь? — в свою очередь удивилась я. — А, да… — вспомнила я. — Я нашла записку самой себе, что решила удалить часть воспоминаний, которые не давали мне жить дальше. И некоторые из них касаются тебя. Чтобы вернуться к прежним нашим отношениям.
Глаза Кантора вспыхнули фейерверком сменяющихся эмоций: радость, робкая надежда, страх, снова надежда, боль, облегчение, нежность, страх…
— Ты сделал что-то плохое? Обидел меня чем-то? — догадалась я.
— Да, — кивнул он, и взгляд его снова стал больным и затравленным.
— Не верится, — удивилась я. — Ты последний, от кого бы я ждала этого.
— Мне очень жаль, Досифея, но это так. Я был под магическим воздействием, но мне никто не поверил.
— Почему?
— Потому что его следов не нашли. А ты была слишком обижена на меня.
— Значит, я простила тебя.
— Нет, Досифея, послушай, — вымученно начал он. — Я бы хотел воспользоваться шансом, это очень соблазнительно… Но я не могу подвести тебя второй раз. Мы только начали доверять друг другу. И ты должна знать, что произошло…
— Нет. — Я закрыла его губы рукой, чем вызвала ступор у Кантора. — Это ты послушай. Раз я решила забыть это, значит, простила тебя вот здесь, — положила ему руку на грудь. А здесь, — указала на голову, — что-то не давало. Не секрет, что я та еще гордячка. Возможно, гордость не давала мне переступить через нее. Но раз я решила забыть, значит, наши отношения были важнее.
Кантор завороженно слушал меня, мерцая глазами и удерживая мои руки своими.
— Фея… — прошептал он. — Ты мучаешь меня… Это такая сладкая мука… Как бы я хотел получить такой шанс…
— Вот так лучше. Мне нравится снова слышать свое имя из твоих уст, — улыбнулась я.
— Фея, Феечка моя… — Глаза Кантора увлажнились, и он схватил меня в объятия.
Прижал к себе крепко-крепко, так, что мне стало не хватать воздуха. Да что же такое произошло, почему обычно невозмутимый Кантор так эмоционально себя ведет?
— Спасибо, богиня. Пусть даже это самообман, пусть продлится недолго, но за этот момент спасибо, — горячо шептал он мне в макушку, вдыхая мой запах. — Фея, моя фея…
Ашшур
Ашшур издалека наблюдал за Досифеей и Кантором. Два противоположных чувства бурлили в его душе.
Одно — с утра, когда он почувствовал облегчение, уловив радость, ликование и счастье Досифеи. И второе — сейчас при виде крепко обнимающего Фею Кантора и широко улыбающейся ему Феи — жуткая, звериная, ядовитая ревность.
Он радовался тому, что Фейка счастлива, и страдал от того, что счастлива она стала, лишь забыв его.
Когда Кантор наконец нашел в себе силы отлепиться от его Фейки и уйти, а она, мечтательно улыбаясь, направилась по дорожке аллеи, дракон не утерпел и подошел к ней. Убеждая самого себя: это только для того, чтобы убедиться, что с ней действительно все хорошо.
— Привет, — поздоровался с ней Ашшур.
— Мы знакомы? — Досифея, лучисто улыбаясь, подняла на него взгляд своих сводивших с ума разноцветных глаз.
— Нет еще. Я просто здороваюсь со всеми, с кем здесь встречаюсь, — подмигнул он ей. — Мы можем познакомиться, можем остаться друг для друга прекрасными незнакомцами. Как пожелает восхитительная дира.
Досифея засмущалась и бросила на него лукавый взгляд украдкой. Как же хороша она была в своем непритворном смущении и девичьем кокетстве.
Дракон никогда не думал, что сердце его может застучать быстрее только от одного пойманного интереса в глазах девушки. А Досифея старалась незаметно его разглядывать со скрываемым любопытством.
— Впервые видите дракона? — помог ей Ашшур.
И она кивнула.
— Вы здесь учитесь? — поинтересовалась она.
Наплевав в пьяном угаре на ее чувства, он пытался забыть ее с другими женщинами. И не мог. Все равно перед его глазами стояла она. Это с ней он занимался любовью в своих фантазиях. Это ее он хотел до дрожи, до того, что сводило мышцы и хотелось рвать подушку зубами, а постельное белье когтями.
Ему повезло найти демоницу-суккуба, владеющую магией иллюзии. Он потребовал от нее принять облик Досифеи и впервые за долгое время насладился сексом со всей накопившейся страстью, изливая ее на объект своих желаний. Пусть и иллюзорный.
— Ашшур, за что ты так со мной? Я больше не могу, я устала…
Привел его в чувство измученный, жалобный ропот его суженой.
Ашшур вмиг отрезвел и оттолкнул от себя ластившуюся суккубу. Какой же он подлец! Думает только о себе. А подумал ли он о чувствах Фейки? Сволочь. Скотина. Не зря же Досифея назвала его эгоистом. Эгоист он и есть.
Отчаявшийся дракон пришел к богине как к последней надежде.
— Богиня-мать, прошу, отзовись…
На коленях у статуи богини молился дракон. Она ответила только через несколько часов беспрестанных призывов к ней.
— Зачем ты снова взываешь ко мне, Ашшур? — спросила богиня, появившаяся перед ним в свете яркой вспышки. — Разве недостаточно понятно я объяснила в прошлый раз?
— Достаточно, о великая. — Дракон пригнул голову к полу, ниже уже некуда. — Но я прошу… я умоляю… во всем моя вина, Досифея не виновата. Она маленькая глупая девочка, которая не отвечает за свои действия и поступки… Я — взрослый дракон, способный взять на себя ответственность. Мне и отвечать. Прошу тебя, всемилостивая, оставь все последствия наших действий мне. Избавь Досифею от всего этого. От боли, от унижения, от попранной гордости. Я виноват, я готов ответить. Прошу, разорви связь. Пусть Досифея будет счастлива. Без меня и моих невольных обид. Назови свою цену, я заплачу.
— Хорошо. Я услышала тебя, дракон Ашшур. Цена твоей просьбы — Досифея забудет о тебе. О вас. Обо всем, что вас связывает. Она начнет с чистого листа, словно тебя в ее жизни не было. Ты согласен на такую цену?
— Да. — Дракон сглотнул какой-то ком, возникший в горле. — Лишь бы она была счастлива.
— Да будет так! — Богиня сложила руки и подняла глаза к небу, призывая его в свидетели. — Но сделает это по ее просьбе один знакомый нам маг. Ты знаешь, к кому обратиться.
ГЛАВА 27,
в которой счастье есть. Его не может не быть
Измученная, я даже обрадовалась, встретив утром в академии своего личного маньячелло. Бросилась ему на грудь в рыданиях.
— Ты ведь поможешь мне? — смогла я выговорить в потоке слез и хлюпанья носом. — Ты ведь маг, да? Сделай, пожалуйста, чтобы я ничего не помнила ни о драконе, ни о нашем вынужденном браке. Разорви нашу связь, — рыдала я у него на груди.
Он успокаивающе гладил меня по голове. От его прикосновений по телу разливалось тепло и умиротворение.
— Ты ведь поможешь мне, да? — Я подняла на него глаза.
Он кивнул, не переставая меня гладить. Улыбнулся. Так, что все волнения отступили на задний план.
— Я хочу забыть о драконе, совсем. Все, что с ним связано. Прошу… А еще пусть я забуду о том, что сделал Кантор. А остальное хочу помнить, — проговорила я на груди своего личного маньяка.
Но прежде чем он дотронулся до моего лба, я черкнула себе записку в тетради для конспектов. Не о драконе — о нем я хотела забыть совсем. О Канторе.
Очнулась я уже на лекции, чувствуя себя легко и счастливо. Было какое-то странное ощущение, словно я долго болела, а теперь выздоровела. Но ведь я не болела. Может, мне приснился кошмар ночью и я радуюсь, что это был сон? Только почему не помню?
Странно, но в любом случае мне было так хорошо на душе, что хотелось безостановочно веселиться, петь и плясать. Но лекция требовала конспектов, я открыла тетрадь, мечтательно улыбаясь, и тут наткнулась на записку самой себе в тетради.
А, так вот оно что! Я удалила из своей памяти какие-то негативные воспоминания, которые мне мешали жить дальше. Легкое любопытство заворочалось, но я его прогнала. Раз решилась на такое, значит, эти воспоминания мне не нужны, я должна сбросить этот груз и идти дальше.
Алеора и Люся смотрели на меня во все глаза.
— Фейка, ты вернулась, — удивленно улыбнулась Алеора. — Что случилось? Неужели дракону удалось найти выход из вашей ситуации?
— Какому дракону? — спросила я. — Впрочем, не важно. Наверное, да. Вот, смотри. — Я показала ей запись в тетради. — Я не помню, что было плохого. И, думаю, не хочу знать.
— Хорошо, как скажешь, — легко согласилась подруга. — Так даже лучше.
— А что за дракон? — Все-таки любопытство страшная штука. — Настоящий дракон?
— А? Да нет, — легкомысленно отмахнулась Алеора. — Мы прозвали так одного му… мужчину за то, что он… за то, что… он… сокровища собирать любил, — вывернулась она, — как дракон. Коллекционер, в общем.
— A-а, ну ладно, — протянула я, не зная, то ли верить, то ли нет. — А многие о нем знали? Часто мне кто-то о нем будет напоминать?
— Нет, только я, — успокоила меня подружка.
— Это хорошо.
После занятий в башне жизни и некромантии я решила прогуляться. Не стала пользоваться порталом-лифтом, спустилась по лестнице вниз. На улице посмотрела на башню. Сегодня она была некрасиво раскрашена черно-белыми пятнами, как кляксами. Так как настроение у меня было хорошее, решила исправить. Прикоснулась и представила нотную тетрадь. Башня приобрела настенную живопись в виде спирали нотной записи, уходящей вверх, к куполу.
По направлению к башне шел в кругу сокурсников Кантор. Я радостно ему улыбнулась и помахала рукой. Он отстал от компании и, как-то неуверенно глядя на меня, подошел.
— Кантор, привет! Как я рада тебя видеть, — широко улыбнулась я в своем счастливом настроении.
— Досифея? — удивился Кантор.
— Почему ты так меня называешь? — в свою очередь удивилась я. — А, да… — вспомнила я. — Я нашла записку самой себе, что решила удалить часть воспоминаний, которые не давали мне жить дальше. И некоторые из них касаются тебя. Чтобы вернуться к прежним нашим отношениям.
Глаза Кантора вспыхнули фейерверком сменяющихся эмоций: радость, робкая надежда, страх, снова надежда, боль, облегчение, нежность, страх…
— Ты сделал что-то плохое? Обидел меня чем-то? — догадалась я.
— Да, — кивнул он, и взгляд его снова стал больным и затравленным.
— Не верится, — удивилась я. — Ты последний, от кого бы я ждала этого.
— Мне очень жаль, Досифея, но это так. Я был под магическим воздействием, но мне никто не поверил.
— Почему?
— Потому что его следов не нашли. А ты была слишком обижена на меня.
— Значит, я простила тебя.
— Нет, Досифея, послушай, — вымученно начал он. — Я бы хотел воспользоваться шансом, это очень соблазнительно… Но я не могу подвести тебя второй раз. Мы только начали доверять друг другу. И ты должна знать, что произошло…
— Нет. — Я закрыла его губы рукой, чем вызвала ступор у Кантора. — Это ты послушай. Раз я решила забыть это, значит, простила тебя вот здесь, — положила ему руку на грудь. А здесь, — указала на голову, — что-то не давало. Не секрет, что я та еще гордячка. Возможно, гордость не давала мне переступить через нее. Но раз я решила забыть, значит, наши отношения были важнее.
Кантор завороженно слушал меня, мерцая глазами и удерживая мои руки своими.
— Фея… — прошептал он. — Ты мучаешь меня… Это такая сладкая мука… Как бы я хотел получить такой шанс…
— Вот так лучше. Мне нравится снова слышать свое имя из твоих уст, — улыбнулась я.
— Фея, Феечка моя… — Глаза Кантора увлажнились, и он схватил меня в объятия.
Прижал к себе крепко-крепко, так, что мне стало не хватать воздуха. Да что же такое произошло, почему обычно невозмутимый Кантор так эмоционально себя ведет?
— Спасибо, богиня. Пусть даже это самообман, пусть продлится недолго, но за этот момент спасибо, — горячо шептал он мне в макушку, вдыхая мой запах. — Фея, моя фея…
Ашшур
Ашшур издалека наблюдал за Досифеей и Кантором. Два противоположных чувства бурлили в его душе.
Одно — с утра, когда он почувствовал облегчение, уловив радость, ликование и счастье Досифеи. И второе — сейчас при виде крепко обнимающего Фею Кантора и широко улыбающейся ему Феи — жуткая, звериная, ядовитая ревность.
Он радовался тому, что Фейка счастлива, и страдал от того, что счастлива она стала, лишь забыв его.
Когда Кантор наконец нашел в себе силы отлепиться от его Фейки и уйти, а она, мечтательно улыбаясь, направилась по дорожке аллеи, дракон не утерпел и подошел к ней. Убеждая самого себя: это только для того, чтобы убедиться, что с ней действительно все хорошо.
— Привет, — поздоровался с ней Ашшур.
— Мы знакомы? — Досифея, лучисто улыбаясь, подняла на него взгляд своих сводивших с ума разноцветных глаз.
— Нет еще. Я просто здороваюсь со всеми, с кем здесь встречаюсь, — подмигнул он ей. — Мы можем познакомиться, можем остаться друг для друга прекрасными незнакомцами. Как пожелает восхитительная дира.
Досифея засмущалась и бросила на него лукавый взгляд украдкой. Как же хороша она была в своем непритворном смущении и девичьем кокетстве.
Дракон никогда не думал, что сердце его может застучать быстрее только от одного пойманного интереса в глазах девушки. А Досифея старалась незаметно его разглядывать со скрываемым любопытством.
— Впервые видите дракона? — помог ей Ашшур.
И она кивнула.
— Вы здесь учитесь? — поинтересовалась она.