Избранница Золотого дракона

Замер перед тайным святилищем отца, не решаясь сделать последний шаг. Но все же провернул торчащий в замке ключ и вошел. В комнате было пыльно и темно — сюда никто не заходил под страхом наказания. Кирмунд запретил это слугам, не желая, чтобы постыдная, как он считал, тайна отца стала предметом обсуждения.

Раздвинув тяжелые портьеры и поморщившись от поднявшейся в воздухе пыли, повернулся к портрету, висящему на стене. Солнечный цвет заставил снова заиграть на нем яркие краски, будто оживляя образ той, что стала для отца роковым наваждением. А Кирмунд судорожно стиснул зубы, находя в чертах ненавистной женщины до боли знакомые и родные.

У нее были те же глаза — голубовато-серебристые, похожие на лунные камни. Такой же маленький очаровательный носик. Даже выражение лица чем-то неуловимо схоже с образом Эльмы. Или не Эльмы…

Чем больше король разглядывал портрет, тем сильнее осознавал, каким же слепцом и глупцом был все это время. Даже ее запах мог подсказать ему правду. Ведь показался же он ему смутно знакомым в момент первой встречи. Стал более насыщенным, обрел завершенность и новые грани. Но что-то в нем осталось прежним и притягивало его к ней.

Вот дракона в нем оказалось обмануть не так просто. Все это время он упорно подсказывал правду, но Кирмунд предпочитал руководствоваться доводами рассудка. Заговорщикам удалось мастерски обвести его вокруг пальца.

Злость и осознание истины терзали душу. Он ругал себя на чем свет стоит за то, что раньше не увидел, не понял, не разгадал. И в то же время странное, нелогичное ликование заполняло душу.

Она его жена. Перед богами и людьми. Она по праву принадлежит ему. И теперь уже он ее не упустит. Вернет непокорную беглянку, где бы ни спряталась. И пусть придется перевернуть все драконьи королевства, он это сделает.

Что касается первоначальных планов покарать весь народ за прегрешения тех, кто сделал из него дурака, то Кирмунд осознал, что делать этого не станет. Хватит уже ненужной жестокости и ненависти. Он не намерен больше повторять прошлых ошибок. Все, чего он на самом деле хочет — вернуть жену, попытаться исправить то, что натворили оба в своей слепой жажде мести.

И этот медальон в его руках лучше всего доказывал, что не все еще потеряно. Она оставила ему самое дорогое, не говоря уже о том, что не смогла забрать жизнь. Значит, у Кирмунда есть шанс на то, чтобы все изменить. У них обоих он есть…





Глава 13




Я стояла у окна гостиной во дворце Серебряных драконов, который снова по праву могла назвать своим. Правда, вот надолго ли? Губы невольно тронула печальная улыбка — в последнее время даже улыбаться нормально перестала. С того момента, как покинула Дагейн, чувства словно выморозились. Вообще сомневалась, что смогу когда-либо вернуть эту способность. Радоваться, смеяться, плакать. Сама себе казалась пустой оболочкой.

Единственное, что еще позволяло окончательно не упасть духом — это крохотное существо, растущее во мне. Положила руки на все еще плоский живот и осторожно погладила. Всего три месяца — никто еще, кроме меня и лекаря, даже не знает ни о чем. И не должен узнать. Слишком непредсказуемые последствия это может вызвать.

Сцепив зубы, в который раз подумала о том, что совершила ошибку. Не тогда, когда оставила Кирмунду жизнь — об этом не пожалела ни разу. Ошибкой казалось то, что затеяла дурацкий переворот власти в родных землях, от которого вряд ли кто-то выиграл. Хотя многие считали, что это я во всем виновата. В том, что весь тщательно взлелеянный и подготовленный Ретольфом план трещал по швам, и сейчас войска Кирмунда пядь за пядью отвоевывают территории, что нам удалось вернуть под свое управление.

По последним сведениям, войско короля уже на подступах к столице. Предстоит последний бой, что решит исход этой войны, длящейся три месяца. С учетом того, как легко Кирмунду удалось отвоевать остальные территории, сомнений в том, кто окажется победителем, не было.

Могу только представить, как он поступит со всеми нами. Теми, кто предал его, обманул. Но могла ли я его за это винить? Боялась признаться самой себе, что даже хочу, чтобы все поскорее закончилось и я узнала свой приговор.

Страха не испытывала. Эту эмоцию я тоже перестала испытывать, как и остальные. Была готова принять любое наказание, какое Кирмунд придумает. Единственное, что попрошу у него — и если понадобится, буду на коленях вымаливать — пощадить нашего ребенка. Он ведь не виноват в грехах матери. И это и его дитя тоже. Сейчас даже молилась богу-дракону, чтобы в ребенке пробудилась кровь Золотых драконов. Тогда у него будет больше шансов выжить в этом жестоком мире. Королю придется принять дитя, как наследника.

Во дворе царила суета. Большинство слуг и воинов были заняты укреплением дворцовых стен, пусть даже все понимали, что вряд ли что-то удержит Кирмунда. В прошлый раз ведь не удержало.

Среди мужчин в сверкающих доспехах различила горделивую фигуру Адальброна. Пока лорд Маранас занимался укреплением городских стен, принц Алых драконов руководил здесь. Они все еще до последнего цепляются за призрачный шанс победить, хотя наверняка прекрасно знают, что мы обречены. И даже понимала, кого винят в этом. Меня.

Память невольно перенесла в тот день, когда мы в спешке покинули Дагейн. Отъехав достаточно далеко, решили передохнуть. Мужчины принялись обсуждать, какой дорогой лучше поехать и как замаскироваться. Адальброн с присущим ему самодовольством произнес:

— А есть ли смысл скрываться? Этот пес подох, так что пока во дворце опомнятся и во всем разберутся, мы будем уже далеко. К тому же неизвестно, кто теперь станет управлять в королевстве. Некому будет даже отдать приказ погнаться за королевой и нами.

— Я бы не была столь в этом уверена, — равнодушно откликнулась я, понимая, что настал момент истины. Странно, что даже не слишком волновалась по поводу того, как союзники к этому отнесутся.

На меня устремились всеобщие вопросительные взгляды.

— Вы не могли бы объяснить свои слова, моя королева? — спросил Ретольф.

— Кирмунд жив, — я смело встретила его взгляд и удивилась тому, что не увидела ярости или осуждения. Даже на миг показалось, что на лице мужчины промелькнуло облегчение. Но это длилось лишь мгновение. А потом лорд Маранас снова нацепил привычную непроницаемую маску.

Зато Адальброн своих чувств скрывать не стал. Выругался так витиевато, что у Эльмы щеки зарумянились. К слову, подруга и не пыталась скрывать радости по поводу того, что я оставила Кирмунду жизнь. И от ее реакции стало немного теплее на душе.

— Пусть на все будет воля богов, — прервав ругательства принца, отчеканила я. — Если они на нашей стороне, то мы и так выиграем в войне. Все ведь уже готово, не так ли? Наши люди на местах только и ждут знака, чтобы нейтрализовать королевские власти и взять все под контроль. Войска Алых драконов тоже уже стоят на границе. У нас есть все шансы победить. Да, теперь это будет сделать труднее, но и только. Раз вы так жаждете править в моих землях, принц, докажите, что достойны этого, — закончила с сарказмом, который Адальброн не мог не почувствовать.

Его лицо исказилось от гнева, и он посмотрел на меня уже не как на смазливую девицу, которую жаждал использовать в своих целях. А так, словно увидел впервые. Злобно, оценивающе, жестко.

— Я с самого начала не верил, что вы способны на это, — процедил он. — Так и знал, что бабе не стоит доверять ключевую роль в деле.

— Выбирайте выражения, принц, — хмуро произнес Ретольф. — Перед вами королева.

— Да неужели? — едко скривился Адальброн. — А я полагал, что всего лишь очередная подстилка Кирмунда Адрамейна.

Глаза лорда Маранаса полыхнули недобрым блеском. Я осознала, что еще секунда — и случится страшное. Мужчины схватятся за оружие. И несмотря на все боевое мастерство Ретольфа, ему вряд ли удастся справиться с избранником Алых драконов. По-видимому, Эльма подумала о том же. В ее глазах читался такой ужас, что смотреть было больно.

— И это все, на что вы способны? — вмешалась я, вставая между мужчинами. — Драться друг с другом, в то время как все силы должны бросить на борьбу с королем Золотых драконов? В таком случае жалкие у меня союзники.

Оба устремили на меня недоуменные взгляды, но хорошо хоть друг на друга враждебно зыркать перестали.

— Понимаю ваше недовольство, принц, — холодно продолжила, не позволяя им опомниться. — И потому даже готова простить нелицеприятное высказывание в мой адрес. Но только на этот раз. Если, конечно, вы по-прежнему желаете править вместе со мной. Только вам придется для начала доказать, что вы и правда хороший воин. Получить права на мою руку, выиграв предстоящую войну. Или эти трудности настолько вас пугают? — закончила с легким презрением. — И вы готовы были помогать, только прикрываясь чужими спинами и рассчитывая, что самое сложное сделают за вас?


Некоторое время Адальброн сверлил меня злобным взглядом, а затем его губы раздвинулись в восхищенной усмешке, пусть и не слишком приязненной.

— А я явно вас недооценивал, леди Адала. И разумеется, готов и дальше отстаивать свои права на трон Серебрянного королевства… и на вас. Но хотел бы, чтобы между нами больше не было недомолвок. Почему вы не убили Кирмунда?

— Потому что считаю недостойным убивать исподтишка, — бросила я.

— Но это ведь не вся правда, не так ли? — вкрадчиво заметил принц.

— Что вы хотите услышать, лорд Адальброн? — устало провела рукой по лбу. — Что я питаю к королю какие-то чувства? Что ж, не имеет смысла этого скрывать. Так и есть. Но разве мой побег из дворца не доказал, что я готова отказаться от этих чувств?

— Такой ответ меня не совсем устраивает, но пусть будет так. Мне важно знать одно — стоит ли ожидать от вас в дальнейшем еще подобных сюрпризов? И не откроете ли вы сами ворота врагу, если представится такая возможность?

— Вы считаете меня самоубийцей, принц? — невесело усмехнулась я. — Полагаете, что между мной и Кирмундом после случившегося хоть что-то теперь может быть? Да он свернет мне шею при первом же удобном случае. Мы оба слишком хорошо его знаем. Король из тех, кто смывает подобные оскорбления кровью. Мне остается надеяться, что в случае нашего провала он выберет для меня легкую смерть. Вполне возможно, что ожидает куда более страшное и жестокое наказание. Так что я не меньше вашего заинтересована в нашей победе.

Этот ответ, похоже, устроил Адальброна и убедил в том, что мы с ним в одной лодке. Хотя куда больше интересовало то, как на самом деле отнеслись ко всему лорд Маранас и Эльма. Двое самых моих близких людей, что еще остались, и которых я невольно подвергла опасности. Но задать вопрос им напрямую решилась только поздним вечером, когда мы устроились на ночлег в кустах у дороги. Дождалась, пока Адальброн уснет, и спросила у друзей, сидящих рядом со мной у костра:

— Осуждаете меня?

— Я не вправе тебя осуждать, — к моему удивлению, первой ответила Эльма. Хотя обычно предпочитала прятаться за спиной лорда Маранаса и принимать его сторону во всем. — Сама бы поступила так же на твоем месте, — ее теплая улыбка вызвала щемящее чувство внутри, на время пробив ледяную броню, что теперь окружала сердце.

— И даже не станешь припоминать мне мои слова о слабых женщинах? — усмехнулась я.

— Я не считаю, что защищать любимого человека — признак слабости, — в очередной раз удивила Эльма. — Скорее, наоборот. Ты ведь понимала, что после всего, что случится, он вряд ли тебя простит. И даже может уничтожить. Но все равно сделала это. Я восхищаюсь тобой, Адала.

— Думаю, наши мужчины вряд ли разделяют твои чувства, — скрывая невольное замешательство от незаслуженной похвалы, откликнулась я и искоса взглянула на лорда Маранаса.

Тот не стал высказывать свое мнение по поводу моего поступка, лишь невозмутимо сказал:

— Мы сделаем все возможное, чтобы победить и при сложившемся раскладе. Шансы есть. Хотя не скрою: их теперь значительно меньше, чем раньше.

Пришлось удовлетвориться таким ответом. Что-то мне подсказывало, что лорд Маранас не пожелает до конца раскрывать, что творится в его сердце. Как всегда. Даже вздохнула, подумав о том, сколько сил бедной подруге придется приложить, чтобы однажды он начал ей полностью доверять. С Кирмундом при всей его противоречивой натуре и то было проще. Эмоции свои скрывать он не умел. Сердце болезненно закололо при мыслях о короле, и я поспешила выбросить их из головы. Все кончено. Придется с этим смириться и продолжать жизнь без него.

Только как же трудно это оказалось сделать на практике. Забыть его, когда все мое окружение то и дело упоминало Кирмунда. Король лично возглавил войско, вступившее на территорию Серебряных драконов и вновь завоевывавшее былые владения.

Люди поначалу были готовы стоять до последней капли крови, помня о жестокости Кирмунда в прошлом. То, как он приказывал уничтожить всех в поселениях, где ему оказывали сопротивление. А иногда даже просто приказывал сжечь все вокруг в назидание другим, несмотря на то, что жители решали сдаться. Так что в интересах местных было сражаться с удвоенной силой, чтобы избежать расправы.

Только вот в этот раз Кирмунд пошел другим путем. И мне трудно было понять, что это с его стороны: расчет или неожиданно проснувшееся милосердие. Прежде чем нападать на очередное поселение, он давал шанс. Обещал пощадить и не наказывать тех, кто решится перейти на его сторону, пусть даже до того сражался на стороне мятежников. Поначалу ему не поверили, но после того, как король и не подумал сжигать уже захваченные поселения, а в них приказывал убивать лишь тех, кто оказывал сопротивление, ситуация изменилась кардинально.

Люди действительно устали от постоянных войн, кровопролития, пожаров, страха за себя, свои дома и семьи. Вскоре уже города сами предлагали сдаться, стоило войску Кирмунда подойти к стенам. Это не на шутку тревожило Адальброна и лорда Маранаса, не ожидавших подобного. Король сумел переиграть их всех, всего лишь проявляя милосердие взамен привычной жестокости. И это действовало поразительным образом.

Благодаря воинам Алых драконов и повстанцам, пока еще удавалось удерживать некоторые территории, но ситуация была плачевной. Наверное, я должна была бы впасть в уныние и проклинать свою слабость, не позволившую в решающую минуту нанести роковой удар. Но вместо этого я испытывала совершенно нелогичную гордость за Кирмунда. А еще то и дело сравнивала его с тем, кто метил на роль моего нового мужа. Адальброн, словно змея, сбросившая шкуру, больше даже не пытался играть роль учтивого кавалера. Осознав, что я теперь полностью завишу от него, опускался до самой настоящей грубости. Вполне возможно, что я сама в этом виновата, ведь больше не желала делать вид, что он мне нравится. И его это злило.

Однажды Адальброн попытался взять меня силой, нагрянув в мои покои ночью. Заявил, что мне уже все равно нечего терять. И если я буду покорной, он даже в случае поражения заберет меня с собой к Алым драконам. Пусть там я и окажусь в роли беженки, полностью зависящей от его покровительства, но это лучше, чем смерть.

— Если вы немедленно не уйдете отсюда, клянусь вам, что однажды ночью проснетесь с перерезанным горлом, — мой спокойный тон подействовал куда сильнее возмущенных воплей и уговоров.

Адальброн, явно успевший накачаться выпивкой перед тем, как заявиться ко мне, некоторое время смотрел на меня, сидящую в постели и не отводящую глаз от него, потом мотнул головой.

— Проклятая лживая сучка. И зачем я только связался с тобой?

— Вам следовало подумать об этом раньше, принц, — откликнулась я, прищурившись.

Сама же, задействовав дар, сейчас усиленно пыталась пробить его защиту, боясь, что слов окажется недостаточно. Не знаю, то ли повлияло то, что Адальброн был в подпитии, то ли что он не ожидал подвоха, но сделать это удалось. Ни секунды не колеблясь, я направила в ауру принца мощный заряд фиолетового и желтого цвета. Принца скрутило так, что он глухо охнул и рухнул на колени, ошеломленно и непонимающе глядя на меня.

— Что за?.. Это ведь ты делаешь?

— Я хочу, чтобы вы ушли, лорд Адальброн. И никогда больше не пытайтесь чего-то добиться от меня силой. Иначе пожалеете. Я не настолько беззащитна, как вам кажется, — не знаю, что увидел тогда принц в моих глазах, но выполз из моих покоев, даже не попытавшись подняться на ноги.

Только вот с того момента с удвоенной силой стал проявлять свой гадостный характер с другими людьми. Даже воины роптали — настолько иногда неадекватно вел себя Адальброн. Мог жестоко наказать за малейший пустяк. Уже не говоря о том, что повсюду шептались о том, что он творил с женщинами. Я пыталась достучаться до него, напомнила о том, что однажды он пообещал, что не станет проявлять свои пристрастия, если я того хочу. Но нарвалась на яростный отпор. Адальброн заявил, что раз я не даю ему то, чего он желает, то не имею права требовать и вовсе отказаться от того, что ему нужно. Я попыталась снова пробить его драконью защиту, но в этот раз не получилось. Пришлось даже попытки прекратить, чтобы он ничего не заподозрил и не понял, что в этот раз я могу оказаться беззащитной перед ним.

Теперь в полной мере представляла, что было бы в случае нашей победы. То, какое чудовище я хотела возвести на престол своих предков. Да Кирмунд при всем своем жестоком нраве не мог настолько ухудшить жизнь моих бедных подданных, как честолюбивый принц, упивающийся обретенной властью. Иногда мне вообще казалось, что он психически нездоров — настолько дикие у него были пристрастия и неадекватные реакции. С тех пор же как узнала, что беременна, и вовсе старалась поменьше пересекаться с ним. Прекрасно понимала, что стоит Адальброну узнать о том, что я жду ребенка от Кирмунда, как он сделает все, чтобы избавиться от малыша. Зачем ему чужой наследник, который мог бы претендовать на то, что он уже по праву считает своим?

Как же я устала от постоянного нервного напряжения, в каком жила все эти месяцы. Может, сказывалась еще и беременность, что я настолько вымоталась. Мне часто становилось плохо, едва не выворачивало наизнанку. Я уставала от малейших усилий, которые еще недавно не доставляли никакого труда.

Не утешало даже то, что лекарь, которому жаловалась на свое состояние, говорил, что это хороший знак. Чем тяжелее проходит беременность у избранников драконов, тем больший шанс, что ребенок тоже родится с кровью богов и будет сильным. Наверное, мой малыш и правда всех еще поразит, раз я настолько скверно себя чувствую, вынашивая его. Если, конечно, ему вообще позволят родиться. Его единственным шансом выжить был Кирмунд. И осознание этого наполняло обреченной горечью. А еще пониманием того, что соверши я иной выбор, вряд ли меня или ребенка что-либо бы спасло. Адальброн бы уничтожил сначала его, а потом и меня, когда я уже не была бы ему нужна. Всего лишь нужно было дождаться наследника с кровью Серебряных драконов, от имени которого он смог бы править сам. Я бы только мешала.

Конечно, если бы нашла в себе силы угождать принцу и прибегать к женским хитростям, как раньше, все могло быть иначе. Меня бы не тронул. Все же его страсть ко мне оставалась достаточно сильной — я не раз читала это в его глазах, устремленных на меня. Но при одной мысли о том, чтобы меня коснулось это чудовище, мутило. Даже его красота не привлекала больше — уж слишком хорошо успела узнать, что она под собой скрывает.

Да и что-то мне подсказывало, что после Кирмунда вряд ли смогу получать удовольствие от ласк других мужчин. Мой внутренний зверь признал именно его своей парой, и яростно бы сопротивлялся другим самцам. Еще одна особенность нашей крови. Как только дракон признавал кого-то своим избранником, с остальными чувства словно притуплялись. Все инстинкты стремились лишь к паре.

Стук в дверь заставил оторваться от созерцания того, что происходило за окном, и повернуться ко входу.

— Войдите, — вяло сказала я и направилась к креслу. Устало опустилась в него и постаралась улыбнуться, увидев вошедшую Эльму.

Девушка выглядела чем-то встревоженной, но я даже не нашла в себе силы отреагировать должным образом. Только метнула на нее вопросительный взгляд.