Избранница Золотого дракона

Меня будто горячей волной окатило. Так вот чем вызвано его беспокойство. Считает меня настолько слабохарактерной, чтобы опять потерять голову от Кирмунда и отказаться от задуманного. Хотя стоит ли его винить в этом? При всех королевских дворах наверняка было притчей во языцех то, что я без ума от Кирмунда.

— Хочу сказать, что вы и правда поразительно изменились, — ворвался в размышления задумчивый голос Адальброна. — Я был изумлен, увидев вас.

— Благодарю, — неуверенно сказала, с беспокойством посмотрев на него.

Меня вполне устраивало то, что принц не питал ко мне никаких чувств и что наш брак предполагается лишь взаимовыгодным партнерством. Не хотелось бы, чтобы он стал чувствовать ко мне нечто большее. Хотя о чем я говорю? Судя по тому, что слышала, этот мужчина и правда скорее напоминает рептилию, чем человека. О его жестокости по отношению к женщинам я тоже была наслышана. Никаких теплых чувств он ни к кому не питал. А тех несчастных, которых угораздило польститься на его смазливую внешность, потом выносили едва живыми из спальни принца. Так что я совершенно не желала оказаться объектом его сексуальных фантазий. Решила, что если замечу, что интерес Адальброна приобретает подобный характер, нам следует обсудить этот вопрос. Я не собиралась становиться для него настоящей женой. Максимум — зачать с ним будущего наследника Серебряных драконов, но на этом все. Становиться игрушкой еще одного мужчины не стану.

— Хотел бы узнать, о чем вы сейчас думаете? — усмехнулся Адальброн, не сводя с меня глаз.

— О том, что нам стоило бы многое обсудить, — спокойно откликнулась я. — Разумеется, не сейчас.

— У нас будет еще возможность сделать это, — откликнулся принц.

— Хочу предупредить, — я метнула быстрый взгляд на Кирмунда, не сводящего с нас глаз и едва сдерживающего гнев. — Для осуществления наших планов мне пришлось стать любовницей короля. И он вряд ли в восторге от того, что вы сейчас проявили ко мне внимание.

— Тем интереснее, — обезоружил меня невозмутимый ответ Адальброна.

— Трое, кого он едва живыми оставил только из-за того, что осмелились ухаживать за мной, могли бы с вами поспорить, — возразила я.

Принц расхохотался.

— Вижу, вы и правда всерьез заинтересовали его. Но повторяю, это нам только на руку. Ослепленный ревностью мужчина вряд ли способен мыслить здраво. Пусть он видит только то, что хочет, и в своем гневе совершает ошибки. Мы же будем трезво просчитывать каждый шаг.

Мне стало не по себе от таких рассуждений, хотя я не могла не признать, что в чем-то Адальброн прав. Но почему-то ощущала себя неловко из-за того, что придется играть с чувствами Кирмунда таким образом. Тут же устыдилась временной слабости. А с чего я взяла, что он сам со мной не играет?

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — вздохнула, покачав головой.

— А я надеюсь, что в нужный момент вы все-таки окажетесь достаточно решительны. Или позволите мне сделать то, чего не сможете сами, — его глаза зловеще сверкнули.

Я содрогнулась, осознав, что предлагает принц. Устроить ловушку Кирмунду, чтобы если не я, то он смог беспрепятственно расправиться с ним. Почему так гадко на душе, если разумом понимаю, что поступаю правильно, так, как велит долг?

Весь остаток вечера Адальброн упорно проявлял ко мне внимание, приводя Кирмунда в состояние, близкое к бешенству. Тут уже и самый недалекий из придворных не мог не заметить эмоций короля. В воздухе словно сгущалась буря, которая вряд ли закончится чем-то хорошим. Я вполне это осознавала.

Не знаю, что было бы, если бы Адальброн остановился во дворце. Вполне возможно, что после бала его бы ждала встреча с королем, и чем бы все закончилось, трудно представить. Но принц снял себе дом в городе и отбыл туда, а я надеялась, что за ночь гнев Кирмунда поутихнет. Даже собиралась сегодня быть с ним особенно милой.

Все благие намерения пошли прахом, стоило королю ворваться в мои покои. Я как раз при помощи служанки снимала бальное платье и хотела немного расслабиться в ванной до появления Кирмунда. Но по яростному взгляду короля, зрачки которого стали вертикальными, осознала, что это мое желание вряд ли осуществится. Перепуганная служанка, даже не понявшая, откуда взялся король и явно не подозревавшая о существовании тайного хода, замерла с разинутым ртом и перепуганными глазами.

— Вон, — заорал на нее Кирмунд, замерев в паре шагов от нас.

Девчушка ойкнула и поспешила ринуться прочь, оставив меня на растерзание взбесившемуся мужчине. Хотя винить я ее за это не могла. В таком состоянии он вполне мог сорвать злость и на ней.

— Вам не кажется, что вы нарушили правила нашей сделки? — стараясь не показывать невольного страха, холодно проговорила я. — Явились сюда при посторонних в таком невменяемом состоянии.

— Плевать на сделку, — прошипел Кирмунд, надвигаясь на меня. — Не позволю больше делать из меня дурака.

— Тогда я немедленно покину дворец, и на этом вы можете считать наши отношения законченными, — решила привести я единственный довод, который мог повлиять на него.

— Ты никуда не уедешь, — я невольно ужаснулась, заметив, как начинает деформироваться челюсть короля. Проклятье, не хватало еще, чтобы он перешел в боевую трансформацию. Это ж в какой он сейчас ярости. Однозначно нужно было послать Адальброна к черту со всеми его хитроумными замыслами. Не ему в итоге пришлось выдерживать на себе гнев Кирмунда, — Ты моя. МОЯ. Запомни это раз и навсегда.

— Да по какому праву вы считаете меня своей собственностью? — из последних сил пыталась я сохранить видимость спокойствия, хотя едва сдерживалась, чтобы не отпрянуть и не забиться в какое-нибудь укрытие, лишь бы подальше от него. — И что я такого сделала? Просто веселилась на балу, как и остальные ваши подданные, — попыталась воззвать к его благоразумию.

— Он тебе нравится? — судя по всему, разумные доводы Кирмунд предпочел пропустить мимо ушей. Интересовало только одно — является ли для него угрозой Адальброн.

— Мне льстит внимание принца, не более, — я постаралась сказать это достаточно убедительно, чтобы достучаться до затуманенного яростью разума. — Да и благодаря вам от меня все прочие шарахаются, как от чумной. А мне, между прочим, тоже хочется повеселиться иногда.

— Повеселиться, значит? — его лицо исказилось в жуткой усмешке, и я с трудом сглотнула подкативший к горлу комок.

Больше не в силах сдерживать истинных эмоций, отступила на шаг и инстинктивно выставила руку вперед, словно пытаясь удержать мужчину. Но не учла того, что Кирмунд сейчас больше напоминает дикого зверя и воспримет это как проявление слабости. А как поступают с более слабым зверем, которого видят в качестве добычи? Вот именно.

Не успела я даже пискнуть, как он схватил за руку и рывком притянул к себе. Только тут я ощутила, как сильно разит от Кирмунда алкоголем. Вспомнила, как часто во время бала слуга обновлял чашу с вином в руках короля, и мой страх лишь усилился. Еще на трезвую голову я смогла бы достучаться до короля. Но точно не сейчас.

— Я покажу тебе раз и навсегда, кто диктует условия в наших отношениях, — прошипел Кирмунд, наполовину перешедший в боевую трансформацию. Теперь смотреть на него было просто жутко. Сотрясала дрожь от осознания того, что ему ничего не стоит разорвать меня на части.

Сильные, бугрящиеся увеличившимися мускулами руки разорвали наполовину расстегнутое платье, словно ветхую тряпку. Той же участи подверглись нижняя сорочка и белье. Я не осмеливалась даже пошевелиться, боясь напороться на когти, по остроте сравнимые с самым острым лезвием. Кирмунд зарычал мне в лицо, демонстрируя свою силу. А я физически ощущала беснующегося внутри него зверя, жаждущего заявить права на самку, которую считал своей, но которая предпочла другого.

Проклятье. Как теперь показать ему, что это на самом деле не так? А если не сумею, он меня возьмет прямо так, в этой зверской ипостаси. Кирмунд несколькими быстрыми движениями сорвал одежду и с себя, и теперь я в полной мере осознала, что меня ждет. Его член, вдвое увеличившийся в размерах, угрожающе покачивался передо мной, а я с ужасом представила, что со мной может сделать эта штуковина. Да он меня просто порвет внутри.

— Кирмунд, пожалуйста, остановись, — как ни было обидно и горько молить о пощаде, другого выхода не было. Я упала на колени и сжалась в комок, демонстрируя покорность и послушание. Может, хоть это подействует? — Мне нужен только ты, слышишь? — дрожащим голосом говорила, почти ничего не видя перед глазами из-за застлавших их пелены слез. — Прости за то, что уделяла внимание другому. Этого больше не повторится.

Какое-то время казалось, что мои слова не производят на короля никакого впечатления. Но уловив, как начинают смягчаться контуры устрашающей фигуры, я не сдержала облегченного вздоха, больше напомнившего хрип. Вскоре передо мной стоял обычный мужчина. Вот только ярость, исходящая от него, в полной мере так и не утихла.

— Хорошо, что ты, наконец, все поняла правильно, — жестко проговорил он, хватая за плечо и поднимая с пола одним рывком. — Больше не будет никаких сделок. Я и там слишком много позволял тебе, женщина. Ты моя, и пусть об этом знают все. И когда я захочу, чтобы ты раздвинула передо мной ноги, ты сделаешь это беспрекословно. Все поняла? — он грубо тряхнул меня, а я, захлебываясь от слез и вновь проснувшейся обжигающей ненависти к нему, кивнула.

В этот миг поняла, что сделаю все без малейших колебаний. Этот мерзавец ответит за все мои унижения, за всю мою боль. И рука не дрогнет, когда стану отправлять его на тот свет.


Нахлынуло парализующее оцепенение, и я теперь наблюдала словно со стороны за тем, как меня разворачивают спиной и ставят на корточки. Кирмунд давал понять, что на самом деле желает видеть во мне и какое место я занимаю в его жизни. И от того, что раньше наша близость была совершенно другой, воспринимать это было особенно горько. Я не сумела сдержать дикого крика, когда, резко раздвинув мои ягодицы, Кирмунд рванулся внутрь моего тела. Так он никогда еще меня не брал. Тем более без всякой подготовки, грубо, не заботясь о том, что при этом чувствую.

Подвывая, как раненый зверь, я корчилась на полу, до крови закусывая губу, пока он врезался в мой задний проход резкими сильными толчками. Слышала прерывистое дыхание и срывающийся в его губ рык. Ощущала, как по моим бедрам течет что-то горячее, и с трудом осознавала, что это моя собственная кровь.

И с каждым толчком, с каждой новой вспышкой боли крепла моя ненависть, моя жажда мести. Вспомнив, как сама желала, чтобы произошло что-то, что позволило бы мне опять преисполниться решимости, с трудом сдержала горький болезненный смешок. Получила сполна за то, что была настолько самонадеянна, что и правда позволила себе обмануться. Поверить пусть даже на самую малую толику, что между нами все может быть иначе, что я могу позволить себе сделать иной выбор.

Уже почти теряя сознание, ощутила, как Кирмунд выходит из меня и подхватывает на руки. Из моего горла вырвался вопль, мало напоминающий человеческий — настолько болезненно отзывалось в теле каждое движение. Меня швырнули на кровать, которая тут же согнулась под тяжестью еще одного тела. Кирмунд лег рядом, подгреб меня к себе и обхватил руками и ногами. Вскоре послышалось его глубокое дыхание, возвещающее о том, что уснул. Я же долго еще не могла последовать его примеру, беззвучно глотая слезы и содрогаясь от боли в израненном теле, а еще большей — в душе.





Глава 6




Утром я проснулась первая и с опаской прислушалась к внутренним ощущениям. Оставалось догадываться, насколько сильными оказались повреждения. Думать о том, что придется обращаться к лекарю и проходить через очередное унижение, не хотелось. С облегчением убедилась, что организм благодаря хорошей регенерации вполне успешно помог себе сам. Остались лишь ноющие неприятные ощущения в заднем проходе, но прежней боли уже не было. Разве что в сердце.

Каждый момент вчерашней некрасивой сцены четко отпечатался в памяти, и я знала, что вряд ли когда-нибудь смогу забыть. Это оказалось еще хуже, чем в нашу первую брачную ночь с Кирмундом. Тогда, по крайней мере, он не упивался моими страданиями. Вчера же…

Резонно возникал вопрос: насколько я хорошо знала этого мужчину. И если именно вчера он был настоящим, нужно ли колебаться в принятии решения? Жестокий садист, ублюдок. Я сцепила зубы, чувствуя, как внутри все кипит от ненависти и обиды. И то, что руки Кирмунда продолжали касаться моего тела, обнимали в собственническом захвате, выводило из себя еще сильнее.

Попыталась отцепить их от себя и вылезти из постели, но король тут же заворочался и прижал к себе еще теснее. Ощутила, как в мои ягодицы недвусмысленно вжимается набухающая плоть. Наверное, мои ерзания лишь пробудили в нем желание. И при одной мысли о том, чтобы снова позволить ему взять меня, я заскрежетала зубами. Теперь уже начала толкаться сильнее, пытаясь высвободиться. Услышала над ухом недовольное бормотание, потом мне в шею уткнулись носом. Опалило горячим дыханием.

— Ну, ты куда, моя девочка? — хриплым после сна голосом проговорил Кирмунд, потершись носом о мою шею.

Во мне все едва не взорвалось от негодования. Этот расслабленный тон, такой, словно ничего особенного не случилось, просто взбесил.

— Неужели вы думаете, что после вчерашнего я настроена на утренние ласки? — прошипела, уже не думая о том, что он снова может слететь с катушек. Слишком близка была к этому сама.

Услышала недоуменный возглас и с облегчением почувствовала, как его руки разжимаются и выпускают. Тут же перекатилась на другую сторону кровати, невольно поморщившись от неприятного отклика в теле, и вылезла из постели. На Кирмунда даже смотреть сейчас не могла, иначе бы сорвалась и наделала глупостей.

— Проклятье, сколько я вчера выпил? — послышалось за спиной страдальческое, и я все же посмотрела через плечо на лежащего на кровати мужчину.

Закрыв глаза, он морщился и потирал виски. Осознание того, что Кирмунд может даже не помнить о случившемся, доходило до моего взвинченного сознания и приводило в еще большее бешенство.

— Думаю, вполне достаточно, чтобы вести себя, как последняя скотина, — уже не сдерживаясь, прошипела и потянулась за простыней, чтобы завернуться в нее и скрыть вызывающие гадливость следы крови на внутренней стороне бедер. Свидетельство моего вчерашнего унижения.

Кирмунд распахнул веки и уставился на меня, хмурясь и словно пытаясь что-то вспомнить. Потом его взгляд опустился ниже и на лице отразилось замешательство.

— Это… это я сделал? Что вчера произошло?

Он вскочил с постели и, прежде чем я успела отпрянуть, оказался рядом. Схватил, одной рукой удерживая за талию, другой приподнимая мой подбородок.

— Эльма, милая, что я сделал? Пожалуйста, скажи.

— Только не притворяйся, что не помнишь, — я передернулась от его прикосновения, испытывая отвращение и гадливость.

Заметив что-то в моем лице, Кирмунд потрясенно застыл и отстранился. С размаху сел на постель и оттуда теперь смотрел на меня непонимающим, каким-то болезненным взглядом.

— Последнее, что помню отчетливо — как вернулся в свои покои и снова пил… Потом какие-то смутные обрывки. — Он умолк, будто пытаясь ухватиться за ускользающие воспоминания, потом вся краска отхлынула от его лица. — Это ведь был сон, да? Скажи, что всего лишь сон.

— Значит, вспомнил? — саркастически отозвалась я, кутаясь в простыню и судорожно комкая ее у горла. — Тогда мне можно и не объяснять.

— Я бы никогда… — с трудом выговорил он, как-то растерянно и сдавленно. — Это словно и не я был. Вообще ничего не соображал. Раньше сколько бы ни выпил, я все равно мог себя контролировать.

— Полагаешь, это меня утешает? — с презрением глядя на него, выпалила я.

— Эльма, поверь, я… — он замолчал, словно не мог подобрать нужных слов. Потом поднялся и осторожно двинулся ко мне. Я отпрянула и выставила вперед одну руку.

— Не приближайся.

Думала, что как обычно, проигнорирует и сделает так, как хочет сам, но Кирмунд дернулся, словно от удара, и застыл. Чувство вины, буквально плещущееся в его глазах, почему-то взбесило еще сильнее. Ну почему этот мужчина считает, что может делать что угодно, а потом высказать слова сожаления и ожидать, что его сразу простят? Не прощу. Просто не желаю больше прощать. Единственное, чего хочу — оказаться от него как можно дальше. Пусть он навсегда исчезнет из моей жизни. И то, что не могу это сделать прямо сейчас, вызывало горечь. У меня нет выбора. Пока я должна оставаться с ним рядом. Вот только сама мысль о близости с ним теперь вызывает яростный протест. Даже моя дракониха внутри в этот раз была вполне солидарна со мной.

— Я сделаю все, чтобы загладить вину, — осторожно сказал Кирмунд. — Поверь, я сам не понимаю, как мог такое сделать… Тем более с тобой…

— А разве я чем-то отличаюсь от других ваших постельных игрушек, мой король? — издевательски спросила я.

— Прости… — снова сказал он, хмурясь. — Я не знаю, что еще сказать.

— Тогда ничего не нужно говорить. Просто уходите. Оставьте меня в покое, — воскликнула я, буравя его злым взглядом.

— Я вызову к тебе лекаря, — произнес он, быстро одеваясь и, по всей видимости, желая удовлетворить мою просьбу.