История с привидениями

– По-моему, ты понял, что уже, кажется, слишком поздно.

– По-моему, «слишком поздно» было пятьдесят лет назад, – сказал Сирс, повернулся и ушел.





2




Сирс надел шляпу и вышел. Такого морозного утра он не помнил: десятки жал тут же впились в уши и кончик носа, а через несколько секунд – и в открытую часть лба. Он осторожно двигался по скользкой тропинке, заметив, что в эту ночь, впервые за три недели, нападало намного меньше снега, чем в предыдущие: всего дюймов шесть-семь. А это означало, что у него были неплохие шансы добраться на «линкольне» до автострады.

Ключ вошел в замок лишь наполовину: нетерпеливо чертыхаясь, Сирс выдернул его и стянул с руки перчатку, чтобы достать зажигалку. Холод сразу вцепился в пальцы, но зажигалка выплюнула пламя, и Сирс поводил его язычком по ключу. В тот момент, когда ключ накалился так, что Сирс едва не вскрикнул, он вставил его в скважину. Дверь открылась.

Затем последовали бесконечные попытки завести двигатель: Сирс сжал зубы и помогал стартеру мысленными приказами. Он вдруг вспомнил лицо Эльмера Скейлса, каким видел его во сне, – он пристально глядел безумными ничего не видящими глазами и говорил: «Приезжайте, мистер Джеймс, я не ведаю, что творю, ради всего святого, приезжайте скорее…»

Двигатель скрежетал и плевался, затем наконец схватился. Сирс утопил педаль газа, заставив мотор взреветь, несколько раз подвигал машину вперед и назад, пробуждая ее от спячки и уминая невысокие сугробы, державшие ее.

Развернув ее носом к улице, Сирс вытащил из бардачка скребок, вылез из машины и очистил восьмидюймовый прямоугольник на ветровом стекле прямо напротив руля. Остальное растопит печка.

– Кое о чем тебе лучше не знать, Рики, – сказал он себе, думая об отпечатках босых детских ног на снегу, вот уже третий день появляющихся под окном его комнаты. В первое утро он плотно задернул шторы на случай, если Стелла зайдет прибраться; на второй день он понял, что у Стеллы довольно бессистемный подход к уборке в доме: ни за какие посулы она не войдет в гостевую комнату, а будет покорно дожидаться, пока их уборщица из Холлоу сможет добраться сюда. Два утра подряд детские ноги пятнали снег, неумолимо подбиравшийся к самому окну. Сегодня же, после того как безумное лицо Эльмера бесцеремонно вытолкнуло его из сна, он увидел следы уже на подоконнике. Сколько пройдет времени, пока Фэнни не появится уже в доме Готорнов, весело топоча по лестнице вверх и вниз? Если Сирсу удастся увести его, он, возможно, выиграет больше времени для Рики и Стеллы.

А между тем ему надо ехать к Эльмеру Скейлсу.

«…скорее, ради всего святого».

Рики, несомненно, тоже получил сигнал тревоги, но, к счастью, Стелла оказалась дома и помогла удержать его.

«Линкольн» выкатился на улицу и начал пробивать себе путь в снегу. Еще один плюс, подумал Сирс: в этот час рождественского утра на улице можно встретить только Омара Норриса.



Сирс отогнал от себя лицо и голос Эльмера и сосредоточился на дороге. Омар, кажется, опять работал всю ночь, потому как почти все центральные улицы Милбурна были выскоблены до нижнего слоя утрамбованного, смерзшегося снега. Здесь опасно было не справиться с управлением и уйти в занос, стокнувшись с похороненной под снегом машиной – но и только. Он представил себе, как Фэнни Бэйт забирается на подоконник, поднимает раму, проскальзывает в дом, принюхиваясь к запаху человечины… Да нет, на окнах ставни и запоры, и он проверил: внутренние рамы надежно закрыты.

Возможно, он ошибается; возможно, ему следует развернуться и возвратиться домой к Рики.

И в то же время он понимал, что не сможет так поступить. Он не остановился на красном сигнале светофора в конце площади и снял ногу с педали акселератора – пусть машина своим ходом катит мимо отеля. Нельзя возвращаться: голос Эльмера, казалось, звучал уже громче, еще слышнее нотки боли, замешательства.

«Господи, Сирс, у меня голова кру́гом, что же здесь творится…»

Он чуть повернул руль и выровнял «линкольн»: единственным трудным участком оставалось шоссе, несколько миль предательских подъемов и спусков, кюветы там по обеим сторонам полны разбившихся или застрявших машин… может, придется и пешком добираться.

«Боже мой, откуда столько крови… похоже, эти бродяги все-таки доконали меня, и мне так страшно, Сирс, мне так страшно…»

Сирс утопил педаль газа на долю дюйма.





3




На вершине подъема Андерхилл-роуд он притормозил: здесь было намного хуже, чем он ожидал. Сквозь легкий снегопад и утренний сумрак виднелись красные огни снегоочистителя Омара, невероятно медленно пыхтевшего в направлении шоссе. Девятифутовый сугроб, напоминавший идеальной формы гребень волны, нависал вдоль расчищенного участка улицы. Если он попытается объехать Омара, то наверняка похоронит «линкольн» в снегу.

Какое-то мгновение ему хотелось именно так и поступить: утопить в пол акселератор, пролететь на всей скорости спуск и, врезавшись «линкольном» в снег, пробить в нем путь, обогнав Омара на его едва ползущем троне, и выскочить на шоссе, будто Эльмер шептал ему именно об этом.

«Не останавливайся, мистер Джеймс, поторопись, я не могу больше…»

Сирс просигналил, всей пятерней нажав на кнопку. Омар оглянулся: увидев Линкольн, он поднял руку с оттопыренным вверх пальцем, и сквозь заднее стекло трактора Сирс увидел, как он покачивается на сиденье, с лицом, закрытым обледенелой лыжной маской, и понял сразу две вещи. Первая: Омар пьян и чуть жив от усталости; вторая: Омар орал ему, чтобы он разворачивался и не съезжал с холма. Колеса не удержат «линкольн» на спуске.

Настойчивый, умоляющий голос Эльмера не дал Сирсу прислушаться к голосу разума.

На холостом ходу «линкольн» скатился вниз на несколько дюймов. Омар остановил трактор, встал и наполовину высунулся из кабины, опираясь рукой на одну из стоек ковша. Другую руку он вытянул в жесте регулировщика. Сирс нажал на тормоз, и «линкольн» затрясся на неровном утрамбованном снегу. Омар делал круговые движения свободной рукой, чтобы он разворачивался или сдал назад.

Автомобиль соскользнул еще на несколько дюймов вниз по склону, и Сирс схватился за ручной тормоз, уже не думая, как и куда направлять машину, а лишь бы остановить движение. А Эльмер все твердил:

«Сирс… скорее… очень…» – его высокий умоляющий голос толкал машину вперед.


И тут он увидел Льюиса Бенедикта: тот бежал ему навстречу снизу и размахивал руками, чтобы он остановился, полы куртки-хаки хлопали за спиной, волосы развевались.

«…Скорее… скорее…»

Сирс снял руку с рычага тормоза и утопил педаль газа. «Линкольн» дернулся вперед, жалобно взвизгнув задними колесами, и полетел к подножию холма, виляя, как рыба хвостом. За фигурой бегущего Льюиса смутно виднелся Омар Норрис, застывший в безмолвном изумлении.

На скорости семьдесят пять миль в час «линкольн» пролетел сквозь Льюиса; Сирс открыл рот и закричал, резко выворачивая руль влево. Машина крутнулась трижды вокруг своей оси и с силой стукнула задним правым крылом снегоочиститель, прежде чем врезаться в громадный сугроб.

Закрыв глаза, Сирс услышал, как что-то тяжелое с противным и мягким звуком ударилось о ветровое стекло: мгновением позже ему показалось, что воздух вокруг сгустился: а спустя следующую бесконечно долгую секунду машина резко встала, словно ударившись о стену.

Он открыл глаза – темнота вокруг. Голову жгло в том месте, где он ударился ею при столкновении. Он пощупал лоб: кровь; другой рукой включил свет в салоне. Лицо Омара Норриса в маске, прижатое к ветровому стеклу, смотрело пустым глазом на пассажирское сиденье. Пять футов снега вцепились в машину, как цемент.

– Вперед, братишка! – раздался низкий голос из-за спины.

Маленькая ладонь с черной землей под ногтями протянулась вперед и погладила Сирса по щеке.



Свирепость собственной реакции поразила Сирса: он заметался из стороны в сторону на сиденье, пытаясь выбраться из-за руля, совершенно не задумываясь о своих действиях и движимый лишь спазматическим отвращением. Щеку жгло в том месте, где коснулась ее детская ладонь; замурованная машина уже наполнилась запахом разложения. Он обернулся: они были на заднем сиденье, глазели на него с раскрытыми ртами – похоже, он их тоже напугал.

Отвращение к этим грязным тварям буквально взорвало его. Он не умрет покорно в их руках. Резко выдохнув, Сирс подался вперед и впервые за шестьдесят лет ударил кулаком, задев скулу Грегори и ободрав на ней кожу до сырой мягкой ткани. Блестящая жидкость проступила у того на щеке.

– Ага, так вас можно ранить! – вскричал он.

Рыча, они набросились на него.





Двенадцать дня, Рождество




4




С первых слов, произнесенных Хардести, Рики понял, что шериф опять пьян. А когда он сформулировал несколько предложений, Рики понял еще одно: Милбурн остался без шерифа.

– Вы знаете, как все оформить, – сказал Хардести и рыгнул. – Так что займитесь этим. Вы меня слышите, Готорн?

– Я слышу вас, Уолт, – Рики присел на диван и посмотрел на Стеллу, закрывшую лицо руками. Как же она сейчас убивается, подумал он, что отпустила его одного, что отправила его без благословения, даже не поблагодарив. Дон сидел на корточках рядом с креслом Стеллы и обнимал ее за плечи.

– Ага, слушаете. Ну, так слушайте. Я когда-то служил на флоте, слыхали, адвокат? Корея. Заработал три нашивки, слышите меня? – громкий треск: Хардести рухнул в кресло и сбил лампу. Рики не отвечал. – Три проклятущие нашивки. Моряк с печки бряк. Можете называть меня героем, возражать не буду. Короче, не утруждайте себя и не указывайте мне, чтоб я поехал на ферму. Сосед зашел к ним около одиннадцати – обнаружил их. Скейлс их всех порешил. Застрелил. А потом лег под свое треклятое дерево и снес себе из ружья полголовы. Полиция штата забрала все тела на вертолете. А теперь скажите-ка мне, адвокат, почему он это сделал. И почему вы знали, что там что-то случилось.

– Потому что когда-то я брал машину у его отца, – сказал Рики. – Хотя это для вас пустой звук, Уолт.

Дон поднял на него глаза, а Стелла еще сильнее прижала ладони к лицу.

– Пустой звук, черт бы вас взял. Великолепно. Ну что ж, можете поискать себе другого шерифа. Я завяжу, как только окружные бульдозеры пробьются к нам. И я волен поехать, куда глаза глядят – попомните мое слово. Куда угодно! И не из-за того, что тут творится, не из-за маленькой мясорубки, которую устроил Скейлс. Вы и ваши дружки-суки-богатеи до сих пор что-то прячете в рукаве – до сих пор! – и что бы оно ни вытворяло – лучше сидеть и сопеть в трубочку. Я прав? Вырезали всю семью Скейлса. Жди теперь чего угодно, правильно? И кто же свалил все это на нашу голову, а, мистер адвокат? Вы! А?

Рики молчал.

– Можете называть это Анной Мостин, да только все это ваш обыкновенный адвокатский треп. Дьявол, я всегда думал, что вы козел, Готорн. Но вот что я скажу вам: если кто-то вдруг покатит на меня бочку, вам не поздоровится. Вы и ваши дружки вечно суетесь под руку и достаете меня своими бредовыми идеями, если у вас еще остались дружки. Вот и займитесь делом. А я буду сидеть тут, пока не разгребут дороги, я разогнал помощников по домам, и я застрелю любого, кто попробует подойти к участку. Все вопросы потом.

– А как насчет Сирса? – спросил Рики, зная, что Хардести не заикнется об этом, пока он сам не спросит. – Кто-нибудь видел Сирса?

– О, Сирс Джеймс! Ну да. Весьма интересный случай. Полицейские штата и его нашли. Увидели его машину, наполовину заваленную снегом, в самом низу Андерхилл-роуд, рядом трактор, весь раз… раздолбанный. Можете забрать его и похоронить, где пожелаете, мой маленький друг. Если, конечно, в этом чертовом городе еще не всех порубили на куски или не высосали напрочь. Уфф! – Он опять рыгнул. – Я нажрался, как свинья, адвокат. И буду продолжать в том же духе. А потом отвалю отсюда. И пошли вы все к черту! – Он бросил трубку.

Рики сказал:

– Хардести сошел с ума. Сирс погиб. – Стелла зарыдала; и вскоре они втроем сбились в круг, положив руки друг другу на плечи, словно искали утешения в этом простом жесте. – Я остался последний, – проговорил Рики в плечо жены. – О боже, Стелла. Я последний.



Позднее тем же вечером каждый из них – Рики и Стелла в своей спальне, Дон в гостевой – услышали звуки музыки, шумные трубы и хриплые саксофоны, веселую идиллическую музыку ночи, настоящий соул, плавную и текучую музыку американских низов, и, вслушиваясь в нее, они с возрастающим напряжением улавливали, как растет ее темп, ее веселье и разнузданность. Оркестр Доктора Рэбитфута праздновал.





5