История с привидениями
Часть 71 из 87 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Нет, спасибо. Не видно?
– Пока нет. Должны вот-вот появиться.
– Жуткая ночь. Пожалуй, хуже не было.
– Думаю, нам недолго осталось их ждать, – сказал Дон. – Твой отец не возражал, что ты уходишь из дому в канун Рождества?
– Нет, – ответил Питер, и лицо его, изменившись, впервые за вечер приняло несчастное выражение. – Он… Он так переживает, не может никак успокоиться. Он даже не спросил, куда я иду, – губы Питера задрожали, и Дон видел, с каким трудом парень сдерживался, чтоб не разрыдаться.
Дон снова подошел к окну и, прижав ладони к холодному стеклу, всмотрелся:
– О, кто-то едет.
Питер поднялся и встал рядом.
– Тормозят. Это они.
– Мистер Джеймс сейчас живет у мистера Готорна?
– Мы решили, что так безопасней, – ответил Дон, наблюдая, как Сирс с Рики, выбравшись из машины, пробиваются по сугробам к дорожке.
– Хотел вам кое-что сказать, – проговорил за его спиной Питер, и Дон повернулся к нему лицом. – Я очень рад, что вы с нами.
– Питер, – сказал Дон, – если мы сумеем справиться с этими тварями до того, как они с нами, то это в основном благодаря тебе.
– Мы справимся, – тихо проговорил Питер, и Дон, идя к двери, подумал о том, что и он рад, что Питер с ними.
– Входите, – сказал он гостям. – Питер уже здесь. Как ваша простуда, Рики?
Рики покачал головой:
– Стабильно. Есть что-нибудь новенькое?
– Да, на пленках дяди. Давайте помогу вам раздеться.
Минутой позже он вел всех по коридору.
– Пришлось здорово попотеть, пока нашел нужные записи, – говорил на ходу он. – Дядя, оказывается, никак не помечал их, – он открыл дверь в кабинет. – Поэтому вы видите то, что видите.
Пустые белые коробки и магнитофонные катушки покрывали чуть ли не весь пол. Стол тоже был завален коробками.
Сирс сбросил катушку с кресла и опустился в него; Рики присел на плетеный стул у стены с книжными полками.
Дон подошел к столу:
– Кажется, у дяди Эдварда существовала какая-то систематизация записей, однако я так и не смог разобраться, в чем она заключалась. И прежде чем я отыскал пленки с Мор, мне пришлось прослушать все. – Он сел за стол. – Будь я романистом другого жанра, мне б не пришлось задумываться над сюжетом новой книги. Тут их бездна. Дядюшке рассказывали столько грязи, что Вудварду и Бернстайну и не снилось.
– Как бы там ни было, – констатировал Сирс, вытянув ноги и рассыпав при этом стопку коробок, – вы нашли, что искали. Давайте займемся этим.
– Напитки на столе, – сказал Дон. – Вам они потребуются. Прошу вас.
Пока Сирс и Рики наливали себе виски, а Пит – колу, Дон объяснял им процедуру записи.
– Дядя просто оставлял магнитофон включенным – очевидно, хотел зафиксировать все сказанное собеседником. Причем не только во время самого интервью, но также во время еды, выпивки, просмотра телевизора: важно было ухватить каждый момент. Поэтому собеседник иногда оставался здесь один, а запись шла. И мы сейчас прослушаем несколько именно таких моментов.
Дон развернулся вместе со стулом и включил магнитофон:
– Я перемотал пленку заранее, так что мне не понадобится обращать ваше внимание на что-то конкретное. – Он нажал «Play», и голос Эдварда Вандерлея наполнил комнату:
– Значит, он поколотил вас за то, что вы истратили деньги на уроки актерского мастерства?
Девичий голос отвечал:
– Нет. Он бил меня лишь за то, что я есть.
– Что вы сейчас об этом думаете?
Недолгое молчание; затем ее голос:
– Не могли бы налить мне чего-нибудь выпить? Мне трудно говорить об этом.
– О да, конечно, я понимаю. Кампари с содовой?
– Вы помните. Как мило!
– Я мигом.
Скрип стула, шаги; дверь закрылась.
Несколько секунд последовавшей за этим тишины Дон не сводил глаз с Рики и Сирса. Оба они глядели на крутящиеся с легким шипением магнитофонные катушки.
– Мои старые друзья сейчас слушают меня? – голос был другим, старше, резче, суше. – Хочу с вами поздороваться.
– Это Ева, – сказал Сирс, – голос Евы Галли, – вместо страха его лицо налилось гневом. Рики выглядел так, будто его простуда резко усилилась.
– Расставание после нашей последней встречи было настолько унизительным и бесчестным, что я хочу, чтоб все вы знали: я отлично запомнила вас. Тебя, милый Рики; и тебя, Сирс, – каким достойным мужем ты стал! И тебя, красавчик Льюис. Как же тебе сегодня повезло: ты слушаешь меня! А ты никогда не задумывался над тем, что было бы, если б ты сам пошел в спальню девочки вместо того, чтобы посылать туда жену? И бедный противненький Джон – разреши заранее поблагодарить тебя за праздничный ужин. Я собираюсь от души повеселиться на нем, Джон, а также хочу оставить тебе подарочек – на память для всех вас.
Дон снял пленку с магнитофона, сказав:
– Ничего пока не говорите. Сначала послушайте вторую.
Он поставил другую катушку и перемотал ее, поглядывая на счетчик. Потом включил воспроизведение. Эдвард Вандерлей:
– Вы не хотите немного прерваться? Я могу организовать небольшой ленч для нас с вами.
– Да, будьте любезны. И не беспокойтесь за меня. Я просто посижу тут и посмотрю ваши книги, пока все приготовят.
Когда Эдвард вышел из комнаты, из динамиков вновь раздался голос Евы Галли:
– Привет, мои закадычные друзья! А ваш юный друг с вами?
– Не ты, Питер, – сказал Дон. – Это она обо мне.
– Дон Вандерлей здесь? Дон, я жду не дождусь вновь повидаться с тобой. И ты знаешь, я это сделаю. Я нанесу визит каждому из вас и персонально отблагодарю за то, как вы со мной обошлись когда-то. И я надеюсь, вы с нетерпением ждете невероятных событий, которые я припасла для вас. – Затем она начала делать небольшие паузы, словно выхватывала фразы из разных глав:
– Я перенесу вас туда, где вы никогда не бывали.
– И буду смотреть, как жизнь по капельке вытекает из вас.
– И буду смотреть, как вы подыхаете, как насекомые. Насекомые.
Дон остановил магнитофон:
– Есть еще одна запись, которую я хотел бы поставить, но, думаю, вы поняли, почему я решил, что вам следовало прослушать эти.
Рики все еще пребывал в шоке:
– Она знала. Она знала, что мы все соберемся здесь… и будем слушать ее. Ее угрозы.
– Однако она обращалась к Льюису и Джону, – сказал Сирс. – Это главное.
– Вот именно. Вы понимаете, что это означает? Она не может в точности предвидеть события, она лишь может строить довольно неплохие догадки. Она думала, что кто-то из вас прослушает эти записи вскоре после смерти моего дяди. И будет жить в страхе целый год – до того момента, как она отпразднует годовщину смерти Эдварда убийством Джона Джеффри. Она не сомневалась, что вы напишете мне и что я приеду сюда и вступлю во владение унаследованным домом. Мой приезд был частью ее плана.
Голос с певучим южным акцентом раздался из мощных колонок:
– Дон. Как мы с тобой были счастливы! Разве мы не любили друг друга, Дон? Мне было так горько расставаться с тобой – правда, я покидала Беркли с разбитым сердцем. Ты помнишь запах разогретых солнцем листьев в тот вечер, когда ты провожал меня? И где-то вдали лаяла собака? О, как это было чудесно, Дон! И посмотри, что ты со всем этим сделал! Я так гордилась тобой. Ты беспрестанно думал обо мне, ты стал так близок мне. Я хотела, чтобы ты понял, чтобы ты увидел и узнал все и распахнул свой разум и свою душу навстречу тем невероятным возможностям, которыми мы обладаем, – я пыталась донести это до тебя через рассказы о Таскере Мартине и Х.Х.Х…
Он нажал на стоп:
– Альма Мобли, – пояснил он. – Думаю, вам дальше будет неинтересно.
Питер Барнс пошевелился в кресле:
– Чего она хочет?
– Убедить нас в своем всемогуществе. Запугать до такой степени, чтобы мы сдались, – он наклонился вперед над столом. – Однако эти записи доказывают, что она не всесильна. Она делает ошибки. Как ошибаются и ее упыри. Их можно победить.
– Однако вы не Кнут Рокни, и это отнюдь не игра, – сказал Сирс. – Я еду домой. Вернее, домой к Рики. Если, конечно, вы не припасли еще парочку призраков для прослушивания.
Всех удивил Питер, ответивший ему:
– Мистер Джеймс, вы меня извините, но, по-моему, вы не правы. Это как раз и есть большая игра – дурацкое выражение, и я знаю, почему вы употребили его, но избавление от этих жутких существ – вот что сейчас самое главное. И я рад, что мы выяснили, что они порой ошибаются. Я думаю, сарказм сейчас неуместен, это неправильно. Вы бы так не вели себя, если бы видели их… если бы видели, как они убивают.
Дон ожидал, что Сирс сейчас обрушится на паренька, раздавит словами, но адвокат просто допил виски и, подавшись вперед, спокойно заговорил:
– Ты забываешь. Я видел их. Я знал Еву Галли, и я видел, как она, мертвая, села на заднем сиденье и уставилась в окно. И я знаю того зверя, что убил твою мать, и его жалкого малолетнего братца, – того, что держал тебя, заставляя смотреть. Когда он был всего лишь умственно отсталым школьником, я пытался спасти его от Грегори, возможно, так же, как ты пытался спасти от него свою мать и, так же, как и ты, потерпел неудачу. Как и ты, я в душе киплю от негодования и оскорбления, когда слышу этот пронзительный голос в каждом ее обличье – все мое существо встает на дыбы от негодования. Несомненно, таким образом она потешается над нами – после всего, что она сделала. Очевидно, я всего лишь имел в виду, что меня устроит некая более конкретная акция. – Он тяжело поднялся. – Я старик уже и привык выражать свои мысли так, как считаю нужным. Увы, порой бываю груб, – Сирс улыбнулся мальчику, – от чего тоже немудрено мысленно закипеть от негодования и встать на дыбы. Однако, надеюсь, ты проживешь достаточно долгую жизнь, чтобы понять всю прелесть этого.
Если мне когда-либо потребуется адвокат, подумал Дон, я без сомнений выберу тебя.
– Пока нет. Должны вот-вот появиться.
– Жуткая ночь. Пожалуй, хуже не было.
– Думаю, нам недолго осталось их ждать, – сказал Дон. – Твой отец не возражал, что ты уходишь из дому в канун Рождества?
– Нет, – ответил Питер, и лицо его, изменившись, впервые за вечер приняло несчастное выражение. – Он… Он так переживает, не может никак успокоиться. Он даже не спросил, куда я иду, – губы Питера задрожали, и Дон видел, с каким трудом парень сдерживался, чтоб не разрыдаться.
Дон снова подошел к окну и, прижав ладони к холодному стеклу, всмотрелся:
– О, кто-то едет.
Питер поднялся и встал рядом.
– Тормозят. Это они.
– Мистер Джеймс сейчас живет у мистера Готорна?
– Мы решили, что так безопасней, – ответил Дон, наблюдая, как Сирс с Рики, выбравшись из машины, пробиваются по сугробам к дорожке.
– Хотел вам кое-что сказать, – проговорил за его спиной Питер, и Дон повернулся к нему лицом. – Я очень рад, что вы с нами.
– Питер, – сказал Дон, – если мы сумеем справиться с этими тварями до того, как они с нами, то это в основном благодаря тебе.
– Мы справимся, – тихо проговорил Питер, и Дон, идя к двери, подумал о том, что и он рад, что Питер с ними.
– Входите, – сказал он гостям. – Питер уже здесь. Как ваша простуда, Рики?
Рики покачал головой:
– Стабильно. Есть что-нибудь новенькое?
– Да, на пленках дяди. Давайте помогу вам раздеться.
Минутой позже он вел всех по коридору.
– Пришлось здорово попотеть, пока нашел нужные записи, – говорил на ходу он. – Дядя, оказывается, никак не помечал их, – он открыл дверь в кабинет. – Поэтому вы видите то, что видите.
Пустые белые коробки и магнитофонные катушки покрывали чуть ли не весь пол. Стол тоже был завален коробками.
Сирс сбросил катушку с кресла и опустился в него; Рики присел на плетеный стул у стены с книжными полками.
Дон подошел к столу:
– Кажется, у дяди Эдварда существовала какая-то систематизация записей, однако я так и не смог разобраться, в чем она заключалась. И прежде чем я отыскал пленки с Мор, мне пришлось прослушать все. – Он сел за стол. – Будь я романистом другого жанра, мне б не пришлось задумываться над сюжетом новой книги. Тут их бездна. Дядюшке рассказывали столько грязи, что Вудварду и Бернстайну и не снилось.
– Как бы там ни было, – констатировал Сирс, вытянув ноги и рассыпав при этом стопку коробок, – вы нашли, что искали. Давайте займемся этим.
– Напитки на столе, – сказал Дон. – Вам они потребуются. Прошу вас.
Пока Сирс и Рики наливали себе виски, а Пит – колу, Дон объяснял им процедуру записи.
– Дядя просто оставлял магнитофон включенным – очевидно, хотел зафиксировать все сказанное собеседником. Причем не только во время самого интервью, но также во время еды, выпивки, просмотра телевизора: важно было ухватить каждый момент. Поэтому собеседник иногда оставался здесь один, а запись шла. И мы сейчас прослушаем несколько именно таких моментов.
Дон развернулся вместе со стулом и включил магнитофон:
– Я перемотал пленку заранее, так что мне не понадобится обращать ваше внимание на что-то конкретное. – Он нажал «Play», и голос Эдварда Вандерлея наполнил комнату:
– Значит, он поколотил вас за то, что вы истратили деньги на уроки актерского мастерства?
Девичий голос отвечал:
– Нет. Он бил меня лишь за то, что я есть.
– Что вы сейчас об этом думаете?
Недолгое молчание; затем ее голос:
– Не могли бы налить мне чего-нибудь выпить? Мне трудно говорить об этом.
– О да, конечно, я понимаю. Кампари с содовой?
– Вы помните. Как мило!
– Я мигом.
Скрип стула, шаги; дверь закрылась.
Несколько секунд последовавшей за этим тишины Дон не сводил глаз с Рики и Сирса. Оба они глядели на крутящиеся с легким шипением магнитофонные катушки.
– Мои старые друзья сейчас слушают меня? – голос был другим, старше, резче, суше. – Хочу с вами поздороваться.
– Это Ева, – сказал Сирс, – голос Евы Галли, – вместо страха его лицо налилось гневом. Рики выглядел так, будто его простуда резко усилилась.
– Расставание после нашей последней встречи было настолько унизительным и бесчестным, что я хочу, чтоб все вы знали: я отлично запомнила вас. Тебя, милый Рики; и тебя, Сирс, – каким достойным мужем ты стал! И тебя, красавчик Льюис. Как же тебе сегодня повезло: ты слушаешь меня! А ты никогда не задумывался над тем, что было бы, если б ты сам пошел в спальню девочки вместо того, чтобы посылать туда жену? И бедный противненький Джон – разреши заранее поблагодарить тебя за праздничный ужин. Я собираюсь от души повеселиться на нем, Джон, а также хочу оставить тебе подарочек – на память для всех вас.
Дон снял пленку с магнитофона, сказав:
– Ничего пока не говорите. Сначала послушайте вторую.
Он поставил другую катушку и перемотал ее, поглядывая на счетчик. Потом включил воспроизведение. Эдвард Вандерлей:
– Вы не хотите немного прерваться? Я могу организовать небольшой ленч для нас с вами.
– Да, будьте любезны. И не беспокойтесь за меня. Я просто посижу тут и посмотрю ваши книги, пока все приготовят.
Когда Эдвард вышел из комнаты, из динамиков вновь раздался голос Евы Галли:
– Привет, мои закадычные друзья! А ваш юный друг с вами?
– Не ты, Питер, – сказал Дон. – Это она обо мне.
– Дон Вандерлей здесь? Дон, я жду не дождусь вновь повидаться с тобой. И ты знаешь, я это сделаю. Я нанесу визит каждому из вас и персонально отблагодарю за то, как вы со мной обошлись когда-то. И я надеюсь, вы с нетерпением ждете невероятных событий, которые я припасла для вас. – Затем она начала делать небольшие паузы, словно выхватывала фразы из разных глав:
– Я перенесу вас туда, где вы никогда не бывали.
– И буду смотреть, как жизнь по капельке вытекает из вас.
– И буду смотреть, как вы подыхаете, как насекомые. Насекомые.
Дон остановил магнитофон:
– Есть еще одна запись, которую я хотел бы поставить, но, думаю, вы поняли, почему я решил, что вам следовало прослушать эти.
Рики все еще пребывал в шоке:
– Она знала. Она знала, что мы все соберемся здесь… и будем слушать ее. Ее угрозы.
– Однако она обращалась к Льюису и Джону, – сказал Сирс. – Это главное.
– Вот именно. Вы понимаете, что это означает? Она не может в точности предвидеть события, она лишь может строить довольно неплохие догадки. Она думала, что кто-то из вас прослушает эти записи вскоре после смерти моего дяди. И будет жить в страхе целый год – до того момента, как она отпразднует годовщину смерти Эдварда убийством Джона Джеффри. Она не сомневалась, что вы напишете мне и что я приеду сюда и вступлю во владение унаследованным домом. Мой приезд был частью ее плана.
Голос с певучим южным акцентом раздался из мощных колонок:
– Дон. Как мы с тобой были счастливы! Разве мы не любили друг друга, Дон? Мне было так горько расставаться с тобой – правда, я покидала Беркли с разбитым сердцем. Ты помнишь запах разогретых солнцем листьев в тот вечер, когда ты провожал меня? И где-то вдали лаяла собака? О, как это было чудесно, Дон! И посмотри, что ты со всем этим сделал! Я так гордилась тобой. Ты беспрестанно думал обо мне, ты стал так близок мне. Я хотела, чтобы ты понял, чтобы ты увидел и узнал все и распахнул свой разум и свою душу навстречу тем невероятным возможностям, которыми мы обладаем, – я пыталась донести это до тебя через рассказы о Таскере Мартине и Х.Х.Х…
Он нажал на стоп:
– Альма Мобли, – пояснил он. – Думаю, вам дальше будет неинтересно.
Питер Барнс пошевелился в кресле:
– Чего она хочет?
– Убедить нас в своем всемогуществе. Запугать до такой степени, чтобы мы сдались, – он наклонился вперед над столом. – Однако эти записи доказывают, что она не всесильна. Она делает ошибки. Как ошибаются и ее упыри. Их можно победить.
– Однако вы не Кнут Рокни, и это отнюдь не игра, – сказал Сирс. – Я еду домой. Вернее, домой к Рики. Если, конечно, вы не припасли еще парочку призраков для прослушивания.
Всех удивил Питер, ответивший ему:
– Мистер Джеймс, вы меня извините, но, по-моему, вы не правы. Это как раз и есть большая игра – дурацкое выражение, и я знаю, почему вы употребили его, но избавление от этих жутких существ – вот что сейчас самое главное. И я рад, что мы выяснили, что они порой ошибаются. Я думаю, сарказм сейчас неуместен, это неправильно. Вы бы так не вели себя, если бы видели их… если бы видели, как они убивают.
Дон ожидал, что Сирс сейчас обрушится на паренька, раздавит словами, но адвокат просто допил виски и, подавшись вперед, спокойно заговорил:
– Ты забываешь. Я видел их. Я знал Еву Галли, и я видел, как она, мертвая, села на заднем сиденье и уставилась в окно. И я знаю того зверя, что убил твою мать, и его жалкого малолетнего братца, – того, что держал тебя, заставляя смотреть. Когда он был всего лишь умственно отсталым школьником, я пытался спасти его от Грегори, возможно, так же, как ты пытался спасти от него свою мать и, так же, как и ты, потерпел неудачу. Как и ты, я в душе киплю от негодования и оскорбления, когда слышу этот пронзительный голос в каждом ее обличье – все мое существо встает на дыбы от негодования. Несомненно, таким образом она потешается над нами – после всего, что она сделала. Очевидно, я всего лишь имел в виду, что меня устроит некая более конкретная акция. – Он тяжело поднялся. – Я старик уже и привык выражать свои мысли так, как считаю нужным. Увы, порой бываю груб, – Сирс улыбнулся мальчику, – от чего тоже немудрено мысленно закипеть от негодования и встать на дыбы. Однако, надеюсь, ты проживешь достаточно долгую жизнь, чтобы понять всю прелесть этого.
Если мне когда-либо потребуется адвокат, подумал Дон, я без сомнений выберу тебя.