История с привидениями

– Возможно, – сказал Льюис, – если б я с ним встретился, он был бы сейчас жив.

Рики сказал:

– Льюис, ты сейчас говоришь, как Джон Джеффри. Он так же корил себя за смерть Эдварда.

Какое-то мгновение все трое смотрели на Дона Вандерлея.

– Вы знаете, может быть, я здесь не только из-за смерти дяди, – сказал Дон. – Я хочу купить себе членство в Клубе Фантазеров.

– Что? – взорвался Сирс. – Купить?

– Заплатить своей историей. Вы позволите? – с вопросительной улыбкой он обвел взглядом троих. – Она еще очень свежа в моей памяти, поскольку я недавно записал ее в свой дневник. И, – сказал он, нарушая еще одно из их правил, – это не выдумка. Все произошло именно так, как я расскажу; ее также нельзя считать вымыслом, поскольку у нее нет завершения. Ее просто оттеснили на задний план другие важные события. Но если мистер Готорн («Рики», – выдохнул адвокат) прав, тогда пять человек, а не четыре умерло. И мой брат был первым.

– Вы были оба обручены с одной девушкой, – сказал Рики, вспомнив одно из последних высказываний Эдварда.

– Мы были оба обручены с Альмой Мобли, девушкой, с которой я познакомился в Беркли, – начал Дон свою историю о привидениях, и все четверо поудобнее устроились в креслах. – Я думаю, это настоящая история с привидениями, – продолжал он, мысленно достав доллар из кармана джинсов для Доктора Рэбитфута.

Дон поведал им свою историю, обращаясь к пламени свечей, как к беспокойному уголку своей души; он рассказывал не все и не так подробно, как написал в своем дневнике, тщательно припоминая каждую подробность, но не утаил почти ничего. Его рассказ длился полчаса.

– А сведения из «Кто есть кто» окончательно подтвердили, что все сказанное Альмой было ложью, – закончил Дон. – Дэвид погиб. Она просто-напросто исчезла, – он провел по лицу ладонью; громко вздохнул. – Вот и все. Настоящая история с привидениями, не так ли? Скажите мне.

Какое-то мгновение все молчали. «Расскажи ему, Сирс, – беззвучно умолял Рики. Он поднял голову и взглянул на старого друга, скрестившего домиком пальцы перед лицом. – Скажи, Сирс. Расскажи ему!»

Его глаза и глаза Сирса встретились. «Он знает, о чем я думаю».

– Что ж… – отозвался Сирс, и Рики прикрыл глаза. – По-моему, очень напоминает одну из наших историй. Не те ли это события, что послужили сюжетом для вашей книги?

– Да.

– Они сплелись в историю, гораздо более интересную, чем сама книга.

– Но у них нет финала.

– Вероятно, пока нет, – сказал Сирс. Он прищурился на свечи, сгоревшие почти до чашечек серебряных подсвечников. «Сейчас», – молил Рики, все еще не открывая глаз. – Этого молодого человека, что, по-вашему, был похож на оборотня, как его звали… а, Грег? Грег Бентон? – Рики открыл глаза, и если бы кто-то взглянул на него в этот момент, заметил бы благодарность в каждой черточке его лица.

Дон кивнул, явно не понимая всей важности этого уточнения.

– Я знал его под другим именем, – сказал Сирс. – Когда-то очень давно его звали Грегори Бэйт. А его полоумного брата звали Фэнни. Фэнни умер у меня на глазах, – он горько улыбнулся, словно человек, съевший что-то крайне неприятное. – Задолго до того, как он – Бентон – начал щеголять бритой головой.

– Если он в состоянии появиться дважды, значит, можно ожидать и третьего появления, – сказал Рики. – Не далее двух недель назад я видел его на площади.

По глазам, привыкшим к свечам, резко ударил внезапно вспыхнувший электрический свет. Различия и своеобразная непринужденность четверых сидевших в библиотеке Сирса, которые дарило им пламя свечей, вдруг стерлись, исчезли при более ярком освещении – сейчас они выглядели просто испуганными. «Мы похожи на полумертвых», – подумалось Рики. Как будто тепло свечей и история объединяли их в неразрывный, безопасный дружеский круг. Теперь же они отделены друг от друга, разбросаны по мрачной пустоте зимы.

– Похоже, он услышал тебя, – сказал уже опьяневший Льюис. – Может, именно это и видел Фредди Робинсон – как Грегори превращается в волка. Ха!





Взлом, часть третья




10




Питер, как в тумане, поднялся по ступеням и остановился рядом с Джимом на площадке.

Оборотень медленно, неумолимо приблизился к ним:

– Хотите повидаться с ней, не так ли? – его ухмылка была совершенно дикой. – Она будет так рада. Уверяю, вас ожидает теплый прием.

Питер в смятении огляделся вокруг; из-под двери комнаты сочился фосфоресцирующий свет.

– Правда, сейчас она не совсем готова принять вас, она немножко не в форме, но это как раз и интересно, не так ли? Все мы любим видеть друзей без масок.

«Он нас заговаривает, чтобы мы не двигались, – подумал Питер. – Гипнотизирует».

– Вы, молодые люди, любите научные эксперименты, исследования, наблюдения? Например, с помощью подзорной трубы? Как приятно познакомиться со столь пытливыми умами, такими любознательными, постоянно расширяющими свой кругозор. А ведь так много праздной молодежи, так много тех, кто боится рисковать. Но про вас такого не скажешь, правда?


Питер взглянул на Джима: тот стоял с раскрытым ртом.

– Нет, вы настоящие смельчаки! Я присоединюсь к вам буквально через минутку, а вы пока постарайтесь расслабиться и, пожалуйста, дождитесь меня… просто расслабьтесь и подождите.

Питер стукнул Джима тыльной стороной ладони по ребрам, но тот не двигался. Он посмотрел через плечо на приближающуюся жуткую фигуру и сделал страшную ошибку: взглянул прямо в пустые золотисто-желтые глазницы. И тут Питер услышал голос, звучащий прямо в его мыслях: «Расслабься, Питер, расслабься, сейчас ты увидишь ее…»

– Джим! – закричал он.

Харди весь содрогнулся, и Питер понял, что друга он уже потерял.

«Тихо, мальчик, успокойся, зачем так шуметь…»

Человек с золотыми глазами был уже совсем рядом и тянул к ним левую руку. Питер шагнул назад, слишком объятый ужасом, чтобы связно мыслить.

Белая ладонь человека плавно скользила все ближе и ближе к левой руке Джима.

Питер развернулся и проскочил следующие полпролета наверх. Оглянувшись, он увидел, что свет из-под двери полился таким мощным потоком, что уже и стены стали зеленеть: в этом свете Джим тоже казался зеленым.

– Возьми мою руку, – сказал человек. Он стоял на две ступеньки ниже Джима, и руки их почти соприкасались.

Джим протянул руку.

В отчаянии Питер взглянул на ступени, идущие наверх, но не в силах был бросить Джима.

Человек внизу гадко захихикал. Сердце Питера екнуло, и он посмотрел вниз. Человек сжимал запястье Джима левой рукой. Волчьи глаза расширились и засветились ярче.

Джим пронзительно завизжал.

Человек отпустил его руку, схватил Джима за горло, и с такой невероятной силой крутанул его тело, что голова ударилась о стену. Он сделал еще шаг наверх и, утвердившись покрепче на площадке, еще раз с силой ударил Джима головой о стену.

«Теперь твоя очередь».

Джим сполз по стене на площадку, и человек отшвырнул его в сторону, как будто невесомый бумажный куль. Яркий мазок крови, словно ребенок провел пятерней, остался на стене.



Питер несся по коридору с множеством дверей; открыл одну наугад и влетел в комнату.

И замер на пороге. Контур головы человека показался на фоне окна.

– Добро пожаловать, – прозвучал его бесстрастный голос. – Так ты еще не познакомился с ней? – Он поднялся с кровати. – Не успел? Это незабываемое впечатление! Потрясающая женщина.

Человек, вернее лишь его контур на сером фоне окна, начал перемещаться в сторону Питера, застывшего у двери. Когда он приблизился, Питер узнал его: Фредди Робинсон.

«Попался».

Шаги в коридоре остановились за дверью спальни.

«Время. Время. Время».

– Знаешь, я не очень хорошо помню…

В панике Питер бросился на Робинсона, вытянув вперед руки, чтобы сбить его с дороги: в первое мгновение пальцы почувствовали его рубашку, затем Робинсон вдруг рассыпался в бесформенное облако светящихся точек, оставив лишь покалывание в пальцах. Он исчез полностью, в одно мгновение, и Питер пронесся через место, где тот только что стоял.

– Выходи, Питер, – донеслось из-за двери. – Мы все ждем тебя.

А другой голос бился в мозгу: «Время, время, время».

Замерев перед кроватью, Питер услышал, как поворачивается дверная ручка. Он вскочил на кровать и ребрами ладоней врезал по верхней части оконной рамы.

Рама поднялась без усилий, словно хорошо смазанная. Морозный воздух ударил в лицо. Чей-то мысленный приказ догнал его, велел вернуться к двери и не дурить, спросил, не хочет ли он пойти убедиться, что с Джимом все в порядке.

Джим!

В то самое мгновение, как открылась дверь, он уже выбрался из окна. Что-то устремилось к нему, но он уже бежал по крыше, затем спрыгнул на нижний уступ. Отсюда он перепрыгнул на крышу гаража, а с гаража – в сугроб.

Пробегая мимо машины Джима, он покосился на дом, однако здание выглядело таким же обыкновенным, как и в самом начале: и только лестница и гостиная отбрасывали манящий прямоугольник желтого света на тротуар. И это словно говорило Питеру Барнсу: «Представь себя мирно лежащим со скрещенными на груди руками, представь себя спящим под толщей льда…»

Всю дорогу домой он бежал сломя голову.





11