История с привидениями
Часть 38 из 87 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Зайдите на минутку ко мне в кабинет, мистер Вандерлей, будьте добры.
Он тоже был зол, но с его злостью я мог бороться; я хочу сказать, что злость его была всего лишь человеческой, но разве бывает злость другого характера? Оборотня?
– Я знаю, что разочаровал вас, – сказал я. – Дело в том, что у меня серьезные проблемы в личной жизни. Я болен. Я закончу курс по возможности достойно.
– Разочаровал? Это слишком мягко сказано! – Профессор выпрямился в кожаном кресле, глаза его сверкали. – По-моему, нас никогда еще так не подводил ни один временный работник. Я доверил вам проведение очень важной лекции, а вы наплевательски отнеслись к ней и устроили из нее цирк… – Он взял себя в руки. – И вы умудрились пропустить столько занятий, сколько никто не пропустил за всю историю университета, за исключением одного поэта-алкоголика, пытавшегося поджечь отдел кадров. Короче, вы были необязательны, небрежны, ленивы – вы были отвратительны. Я просто хотел, чтобы вы знали, что я о вас думаю. Кроме того, вы поставили под угрозу срыва всю программу воспитания новых писателей. А эта программа, как вам известно, инспектируется. Мы отчитываемся о ней перед руководством. И мне придется защищать вас перед ним, хоть мне противна сама мысль об этом.
– Что ж, я не виню вас за ваши чувства, – сказал я. – Просто я попал в странное положение… Я, так сказать, разваливаюсь на части.
– Интересно, когда же вы, так называемые люди творчества, поймете, насколько недалеко вы ушли от преступников? – выговорившись, он почувствовал себя спокойнее. Он сцепил пальцы рук и взглянул поверх них на меня. – Надеюсь, вы не ждете от меня блестящей рекомендации?
– Разумеется, – ответил я. Затем кое-что пришло мне в голову: – Разрешите задать вам вопрос?
Он кивнул.
– Вы слышали когда-нибудь о профессоре факультета английской литературы чикагского университета Алане Маккични? – Его глаза расширились; он расцепил пальцы. – Я, честно говоря, не знаю точно, в чем смысл моего вопроса. Просто скажите, что вам о нем известно?
– О чем вы, черт возьми?
– Интересуюсь им, вот и все.
– Ну что ж… – Профессор поднялся. Подошел к окну, открывающему прекрасный вид на площадь. – Видите ли, я терпеть не могу сплетни. – Однако я знал, что он их обожает, как и все работники университета. – Алана я едва знал. Известная личность. Пять лет назад мы встречались на симпозиуме по Роберту Фросту. Он сдержан, приятен в общении. Наверное, хороший семьянин.
– У него была жена, дети?
Либерман взглянул на меня с подозрением:
– Ну конечно. В этом вся трагедия. Помимо его вклада в науку, разумеется.
– Да, конечно, я забыл.
– Послушайте, а что вам известно? Я не собираюсь перемывать кости коллеги ради… ради…
– Там была замешана девушка… – сказал я.
Он кивнул:
– Да, это так. Мне рассказывал один из его знакомых по факультету. Его соблазнили. Эта девушка прямо-таки преследовала, упорно домогалась его. La Belle Dame Sans Merci[12], одним словом, он поддался и потерял голову. Она была его аспиранткой. Такие вещи, конечно, не редкость, они были и будут. Девушка присматривает себе профессора, умудряется его соблазнить, порой вынуждает его бросить жену, чаще ей это не удается… Большинство из нас не лишено здравого смысла. – Он кашлянул. Я подумал: лицемер. – Ну… а он, выходит, им не обладал. Девушка просто опустошила его. В итоге он убил себя. А девица неожиданно упорхнула – как говорят наши английские друзья. Только какое отношение это все имеет к вам?
Почти все рассказанное Альмой о Маккични было неправдой. Я гадал, что же еще было в ее рассказах ложью. Придя домой, я позвонил де Пейсер, Ф. А. Ответила женщина.
– Миссис де Пейсер?
Это была она.
– Прошу извинить меня за звонок, который может оказаться ошибочным, миссис де Пейсер, это Ричард Вильямс из «Ферст Нэшнл», Калифорния. Мы получили запрос на ссуду от мисс Мобли, упомянувшей ваше имя для связи с ней. Я провожу обычную в таких случаях проверку. Она упомянула вас как свою тетю.
– Как свою… что? Как ее имя?
– Альма Мобли. Дело в том, что она забыла сообщить ваш адрес и телефон, а в этом районе несколько миссис де Пейсер, и мне необходимо уточнить информацию.
– Ну, тогда это не я! Я никогда не слышала ни о какой Альме Мобли. Уверяю вас.
– У вас нет племянницы по имени Альма Мобли, аспирантки Беркли?
– Конечно, нет. Советую вам обратиться к мисс Мобли и спросить у нее адрес ее тети, а не терять время понапрасну.
– Я прямо сейчас так и сделаю, миссис де Пейсер.
Весь второй семестр лил дождь. Я бился над книгой, но дело не двигалось. Я не знал, что делать с образом Альмы: была ли она, как выразился Либерман, La Belle Dame Sans Merci или девушкой на грани безумия? Я не знал, как описать ее, и первый набросок получился настолько неверным, что больше напоминал упражнение ненадежного рассказчика. Я чувствовал, что книге не хватает какого-то элемента, который мне еще лишь предстоит увидеть, прежде чем что-то получится.
Дэвид позвонил мне в апреле. Он был возбужден, счастлив и казался совсем юным:
– У меня потрясающие новости, – сообщил он. – Сногсшибательные. Я даже не знаю, с чего начать.
– Роберт Редфорд купил твою биографию для экранизации?
– Что? О, прекращай. Нет, правда, мне трудно говорить тебе об этом.
– Тогда начни с начала.
– О’кей. Ладно, так и сделаю, умник. Два месяца назад, третьего февраля, – он вещал как адвокат на процессе, – я встречался с клиентом на площади Колумба. Погода была жуткая, и мне пришлось взять такси, чтобы вернуться на Уолл-стрит. Невеселое начало, да? Однако, забравшись в машину, я обнаружил, что сижу рядом с красивейшей из женщин. То есть она была так хороша, что у меня пересохло во рту. Не знаю, откуда взялась смелость, но к тому времени, когда мы подъехали к парку, я уже пригласил ее поужинать со мной. Ты знаешь, я обычно такими вещами не занимаюсь!
– Знаю, – Дэвид был слишком законопослушен, чтобы назначать свидания незнакомкам. Он никогда не посещал бары для одиноких.
– Вот так и начались наши отношения. Ту неделю я встречался с ней каждый вечер. И встречаюсь сейчас. И мы собираемся пожениться. Это половина новостей.
– Поздравляю, – сказал я. – Надеюсь, тебе повезет больше, чем мне.
– Теперь самое трудное. Имя этой потрясающей девушки Альма Мобли.
– Не может быть, – сказал я.
– Погоди, погоди секунду. Дон, я знаю, ты шокирован. Она рассказала мне обо всем, что произошло между вами, и я думаю, тебе просто необходимо знать, как она сожалеет, что все так получилось. Мы много говорили об этом. Она сознает, что сделала тебе больно, но уверена, что она не та девушка, какая нужна тебе. И ты не совсем подходишь ей. А еще ей было не по себе в Калифорнии. Она говорит, была там сама не своя. Она боится, что у тебя о ней сложилось не совсем верное впечатление.
– Вот именно, – сказал я. – Все, что касается ее – неправильно. Она своего рода ведьма. Она погубит тебя…
– Остановись. Я решил жениться на ней, Дон. Ты заблуждаешься на ее счет. Господи, сколько мы с ней говорили об этом! Нам с тобой точно надо встретиться и о многом поговорить. Вообще-то я надеюсь, что ты мог бы сесть на самолет и прилететь в Нью-Йорк в эту пятницу, и мы все обсудим. Я буду рад отплатить тебе добром.
– Странно. Спроси ее о Маккични. Что, интересно, она расскажет тебе. И тогда я скажу тебе правду.
– Нет, погоди, дружище, мне все это уже известно. Я знаю, что она тебе все наврала про Маккични. Представляешь, как она переживала? Дон, пожалуйста, приезжай! Нам троим очень надо поговорить.
– Ни за что, – сказал я. – Альма настоящая Цирцея.
– Слушай, я сейчас говорю из офиса, но потом перезвоню тебе на неделе, хорошо? Надо поставить точки над «i». Я не хочу, чтоб мой брат плохо думал о моей жене.
Плохо думал? Да когда я о ней думал, меня охватывал ужас.
Вечером Дон позвонил опять. Я спросил его, не успел ли он познакомиться с Таскером? Или не узнал ли о связи Альмы с Xala Xalior Xlati?
– Послушай, откуда ты набрался этих странных мыслей? Альма мне все объяснила. Она была немножко не в себе на побережье. Да и кто воспримет всерьез все это? Никто здесь, в Нью-Йорке, даже не слыхал о Х. Х. Х. В Калифорнии любят болтать о пустяках.
– Разреши спросить тебя, Дэвид, – сказал я. – Когда-нибудь, может лишь однажды, ты, приглядываясь или прикасаясь к ней, не чувствовал… ну, что-то необычное? Как будто, независимо, насколько ты увлечен ею, что-то в ней отталкивало тебя?
– Ты шутишь, что ли?
Дэвид не давал мне полностью избавиться от мыслей об Альме, как мне хотелось бы. Он названивал мне из Нью-Йорка по два-три раза в неделю, все больше расстраиваясь, что я не вижу смысла в нашей встрече.
– Дон, нам необходимо обсудить это. Я ужасно беспокоюсь за тебя.
– Не стоит.
– Мне просто непонятна твоя позиция. И уверен, что ты страшно обижен. Господи, да если б все обернулось по-другому и Альма ушла из моей жизни и вышла за тебя замуж, я бы умер с горя! Но до тех пор, пока в тебе живет обида, мы так и не сможем уладить наши отношения.
– Я ни на кого не обижаюсь, Дэвид.
– Оставь, братишка, приезжай, поговорим… Мы оба, я и Альма, так считаем.
Одной из моих проблем было то, что я не знал, до какой степени верны предположения Дэвида. Я в самом деле обижался на них обоих; но только ли обида заставляла меня с отвращением думать об их свадьбе?
Примерно через месяц, после беспрестанно повторяющихся телефонных переговоров, Дэвид позвонил мне и сказал:
– Ты можешь отдохнуть от докучливого брата. У меня небольшое дельце в Амстердаме, так что завтра я вылетаю туда на пять дней. Альма не была в Амстердаме с детства и летит со мной. Я пришлю тебе открытку оттуда. Но прошу тебя, обдумай пока нашу ситуацию, хорошо?
– Постараюсь, – ответил я. – Однако и я тебя попрошу: отнесись серьезно ко всему, что я об этом думаю, и будь осторожен.
– Для меня всегда было важным то, что ты думаешь.
– Хорошо, – сказал я. – Будь осторожен.
Что я имел в виду?
Порой мне казалось, что мы оба, я и Дэвид, недооценили ее. Предположим, думал я, что Альма заранее спланировала свою встречу с Дэвидом. Предположим, что она сознательно вычислила его. Когда я думал об этом, Грег Бентон и рассказы о Таскере Мартине казались более зловещими – словно они, как и сама Альма, охотились за Дэвидом.
Через четыре дня мне позвонили из Нью-Йорка и сообщили, что Дэвид мертв. Звонил один из его партнеров, Брюс Путнэм; ему в офис пришло сообщение от голландской полиции.
– Вы полетите туда, мистер Вандерлей? – поинтересовался Путнэм. – Нам бы хотелось, чтобы вы нам сообщили обо всем. Просто держите нас в курсе, хорошо? Мы так любили и уважали вашего брата. Никто не понимает, что там стряслось. Сказали только, что он выпал из окна.
– Это вам сказала его невеста?
– О, у него была невеста? Представьте себе, он не упоминал об этом. Она была с ним?
Он тоже был зол, но с его злостью я мог бороться; я хочу сказать, что злость его была всего лишь человеческой, но разве бывает злость другого характера? Оборотня?
– Я знаю, что разочаровал вас, – сказал я. – Дело в том, что у меня серьезные проблемы в личной жизни. Я болен. Я закончу курс по возможности достойно.
– Разочаровал? Это слишком мягко сказано! – Профессор выпрямился в кожаном кресле, глаза его сверкали. – По-моему, нас никогда еще так не подводил ни один временный работник. Я доверил вам проведение очень важной лекции, а вы наплевательски отнеслись к ней и устроили из нее цирк… – Он взял себя в руки. – И вы умудрились пропустить столько занятий, сколько никто не пропустил за всю историю университета, за исключением одного поэта-алкоголика, пытавшегося поджечь отдел кадров. Короче, вы были необязательны, небрежны, ленивы – вы были отвратительны. Я просто хотел, чтобы вы знали, что я о вас думаю. Кроме того, вы поставили под угрозу срыва всю программу воспитания новых писателей. А эта программа, как вам известно, инспектируется. Мы отчитываемся о ней перед руководством. И мне придется защищать вас перед ним, хоть мне противна сама мысль об этом.
– Что ж, я не виню вас за ваши чувства, – сказал я. – Просто я попал в странное положение… Я, так сказать, разваливаюсь на части.
– Интересно, когда же вы, так называемые люди творчества, поймете, насколько недалеко вы ушли от преступников? – выговорившись, он почувствовал себя спокойнее. Он сцепил пальцы рук и взглянул поверх них на меня. – Надеюсь, вы не ждете от меня блестящей рекомендации?
– Разумеется, – ответил я. Затем кое-что пришло мне в голову: – Разрешите задать вам вопрос?
Он кивнул.
– Вы слышали когда-нибудь о профессоре факультета английской литературы чикагского университета Алане Маккични? – Его глаза расширились; он расцепил пальцы. – Я, честно говоря, не знаю точно, в чем смысл моего вопроса. Просто скажите, что вам о нем известно?
– О чем вы, черт возьми?
– Интересуюсь им, вот и все.
– Ну что ж… – Профессор поднялся. Подошел к окну, открывающему прекрасный вид на площадь. – Видите ли, я терпеть не могу сплетни. – Однако я знал, что он их обожает, как и все работники университета. – Алана я едва знал. Известная личность. Пять лет назад мы встречались на симпозиуме по Роберту Фросту. Он сдержан, приятен в общении. Наверное, хороший семьянин.
– У него была жена, дети?
Либерман взглянул на меня с подозрением:
– Ну конечно. В этом вся трагедия. Помимо его вклада в науку, разумеется.
– Да, конечно, я забыл.
– Послушайте, а что вам известно? Я не собираюсь перемывать кости коллеги ради… ради…
– Там была замешана девушка… – сказал я.
Он кивнул:
– Да, это так. Мне рассказывал один из его знакомых по факультету. Его соблазнили. Эта девушка прямо-таки преследовала, упорно домогалась его. La Belle Dame Sans Merci[12], одним словом, он поддался и потерял голову. Она была его аспиранткой. Такие вещи, конечно, не редкость, они были и будут. Девушка присматривает себе профессора, умудряется его соблазнить, порой вынуждает его бросить жену, чаще ей это не удается… Большинство из нас не лишено здравого смысла. – Он кашлянул. Я подумал: лицемер. – Ну… а он, выходит, им не обладал. Девушка просто опустошила его. В итоге он убил себя. А девица неожиданно упорхнула – как говорят наши английские друзья. Только какое отношение это все имеет к вам?
Почти все рассказанное Альмой о Маккични было неправдой. Я гадал, что же еще было в ее рассказах ложью. Придя домой, я позвонил де Пейсер, Ф. А. Ответила женщина.
– Миссис де Пейсер?
Это была она.
– Прошу извинить меня за звонок, который может оказаться ошибочным, миссис де Пейсер, это Ричард Вильямс из «Ферст Нэшнл», Калифорния. Мы получили запрос на ссуду от мисс Мобли, упомянувшей ваше имя для связи с ней. Я провожу обычную в таких случаях проверку. Она упомянула вас как свою тетю.
– Как свою… что? Как ее имя?
– Альма Мобли. Дело в том, что она забыла сообщить ваш адрес и телефон, а в этом районе несколько миссис де Пейсер, и мне необходимо уточнить информацию.
– Ну, тогда это не я! Я никогда не слышала ни о какой Альме Мобли. Уверяю вас.
– У вас нет племянницы по имени Альма Мобли, аспирантки Беркли?
– Конечно, нет. Советую вам обратиться к мисс Мобли и спросить у нее адрес ее тети, а не терять время понапрасну.
– Я прямо сейчас так и сделаю, миссис де Пейсер.
Весь второй семестр лил дождь. Я бился над книгой, но дело не двигалось. Я не знал, что делать с образом Альмы: была ли она, как выразился Либерман, La Belle Dame Sans Merci или девушкой на грани безумия? Я не знал, как описать ее, и первый набросок получился настолько неверным, что больше напоминал упражнение ненадежного рассказчика. Я чувствовал, что книге не хватает какого-то элемента, который мне еще лишь предстоит увидеть, прежде чем что-то получится.
Дэвид позвонил мне в апреле. Он был возбужден, счастлив и казался совсем юным:
– У меня потрясающие новости, – сообщил он. – Сногсшибательные. Я даже не знаю, с чего начать.
– Роберт Редфорд купил твою биографию для экранизации?
– Что? О, прекращай. Нет, правда, мне трудно говорить тебе об этом.
– Тогда начни с начала.
– О’кей. Ладно, так и сделаю, умник. Два месяца назад, третьего февраля, – он вещал как адвокат на процессе, – я встречался с клиентом на площади Колумба. Погода была жуткая, и мне пришлось взять такси, чтобы вернуться на Уолл-стрит. Невеселое начало, да? Однако, забравшись в машину, я обнаружил, что сижу рядом с красивейшей из женщин. То есть она была так хороша, что у меня пересохло во рту. Не знаю, откуда взялась смелость, но к тому времени, когда мы подъехали к парку, я уже пригласил ее поужинать со мной. Ты знаешь, я обычно такими вещами не занимаюсь!
– Знаю, – Дэвид был слишком законопослушен, чтобы назначать свидания незнакомкам. Он никогда не посещал бары для одиноких.
– Вот так и начались наши отношения. Ту неделю я встречался с ней каждый вечер. И встречаюсь сейчас. И мы собираемся пожениться. Это половина новостей.
– Поздравляю, – сказал я. – Надеюсь, тебе повезет больше, чем мне.
– Теперь самое трудное. Имя этой потрясающей девушки Альма Мобли.
– Не может быть, – сказал я.
– Погоди, погоди секунду. Дон, я знаю, ты шокирован. Она рассказала мне обо всем, что произошло между вами, и я думаю, тебе просто необходимо знать, как она сожалеет, что все так получилось. Мы много говорили об этом. Она сознает, что сделала тебе больно, но уверена, что она не та девушка, какая нужна тебе. И ты не совсем подходишь ей. А еще ей было не по себе в Калифорнии. Она говорит, была там сама не своя. Она боится, что у тебя о ней сложилось не совсем верное впечатление.
– Вот именно, – сказал я. – Все, что касается ее – неправильно. Она своего рода ведьма. Она погубит тебя…
– Остановись. Я решил жениться на ней, Дон. Ты заблуждаешься на ее счет. Господи, сколько мы с ней говорили об этом! Нам с тобой точно надо встретиться и о многом поговорить. Вообще-то я надеюсь, что ты мог бы сесть на самолет и прилететь в Нью-Йорк в эту пятницу, и мы все обсудим. Я буду рад отплатить тебе добром.
– Странно. Спроси ее о Маккични. Что, интересно, она расскажет тебе. И тогда я скажу тебе правду.
– Нет, погоди, дружище, мне все это уже известно. Я знаю, что она тебе все наврала про Маккични. Представляешь, как она переживала? Дон, пожалуйста, приезжай! Нам троим очень надо поговорить.
– Ни за что, – сказал я. – Альма настоящая Цирцея.
– Слушай, я сейчас говорю из офиса, но потом перезвоню тебе на неделе, хорошо? Надо поставить точки над «i». Я не хочу, чтоб мой брат плохо думал о моей жене.
Плохо думал? Да когда я о ней думал, меня охватывал ужас.
Вечером Дон позвонил опять. Я спросил его, не успел ли он познакомиться с Таскером? Или не узнал ли о связи Альмы с Xala Xalior Xlati?
– Послушай, откуда ты набрался этих странных мыслей? Альма мне все объяснила. Она была немножко не в себе на побережье. Да и кто воспримет всерьез все это? Никто здесь, в Нью-Йорке, даже не слыхал о Х. Х. Х. В Калифорнии любят болтать о пустяках.
– Разреши спросить тебя, Дэвид, – сказал я. – Когда-нибудь, может лишь однажды, ты, приглядываясь или прикасаясь к ней, не чувствовал… ну, что-то необычное? Как будто, независимо, насколько ты увлечен ею, что-то в ней отталкивало тебя?
– Ты шутишь, что ли?
Дэвид не давал мне полностью избавиться от мыслей об Альме, как мне хотелось бы. Он названивал мне из Нью-Йорка по два-три раза в неделю, все больше расстраиваясь, что я не вижу смысла в нашей встрече.
– Дон, нам необходимо обсудить это. Я ужасно беспокоюсь за тебя.
– Не стоит.
– Мне просто непонятна твоя позиция. И уверен, что ты страшно обижен. Господи, да если б все обернулось по-другому и Альма ушла из моей жизни и вышла за тебя замуж, я бы умер с горя! Но до тех пор, пока в тебе живет обида, мы так и не сможем уладить наши отношения.
– Я ни на кого не обижаюсь, Дэвид.
– Оставь, братишка, приезжай, поговорим… Мы оба, я и Альма, так считаем.
Одной из моих проблем было то, что я не знал, до какой степени верны предположения Дэвида. Я в самом деле обижался на них обоих; но только ли обида заставляла меня с отвращением думать об их свадьбе?
Примерно через месяц, после беспрестанно повторяющихся телефонных переговоров, Дэвид позвонил мне и сказал:
– Ты можешь отдохнуть от докучливого брата. У меня небольшое дельце в Амстердаме, так что завтра я вылетаю туда на пять дней. Альма не была в Амстердаме с детства и летит со мной. Я пришлю тебе открытку оттуда. Но прошу тебя, обдумай пока нашу ситуацию, хорошо?
– Постараюсь, – ответил я. – Однако и я тебя попрошу: отнесись серьезно ко всему, что я об этом думаю, и будь осторожен.
– Для меня всегда было важным то, что ты думаешь.
– Хорошо, – сказал я. – Будь осторожен.
Что я имел в виду?
Порой мне казалось, что мы оба, я и Дэвид, недооценили ее. Предположим, думал я, что Альма заранее спланировала свою встречу с Дэвидом. Предположим, что она сознательно вычислила его. Когда я думал об этом, Грег Бентон и рассказы о Таскере Мартине казались более зловещими – словно они, как и сама Альма, охотились за Дэвидом.
Через четыре дня мне позвонили из Нью-Йорка и сообщили, что Дэвид мертв. Звонил один из его партнеров, Брюс Путнэм; ему в офис пришло сообщение от голландской полиции.
– Вы полетите туда, мистер Вандерлей? – поинтересовался Путнэм. – Нам бы хотелось, чтобы вы нам сообщили обо всем. Просто держите нас в курсе, хорошо? Мы так любили и уважали вашего брата. Никто не понимает, что там стряслось. Сказали только, что он выпал из окна.
– Это вам сказала его невеста?
– О, у него была невеста? Представьте себе, он не упоминал об этом. Она была с ним?