Искушение

Но в его глазах есть что-то такое – они совершенно серьезны, несмотря на улыбку и подмигивание, – отчего у меня падает сердце.

– А сейчас еще не поздно сбежать? – спрашиваю я, и в моих словах есть только доля шутки. Что-то тут не так. Джексон сжимает мою руку.

– Я же говорил тебе, чтобы ты не приходила сюда, – шипит Хадсон. – Говорил, что случится что-нибудь плохое.

– Пока ничего плохого не случилось, – успокаиваю я его и себя, но мое сердце уже начало неистово стучать.

Даже у Джексона сейчас такой вид, будто он считает, что бегство – это хороший выход, особенно когда двери на противоположном конце актового зала распахиваются и по проходу к сцене гордо шествуют члены Круга.

Сайрус идет, словно Мик Джаггер, направляющийся к сцене на концерте «Роллинг Стоунз». Сегодня он одет в черный костюм в мелкую белую полоску и черно-лиловый галстук и выглядит на миллион долларов. Правда, глаза у него горят, как у одержимого, что слегка портит картину.

Как только остальные члены Круга рассаживаются по своим местам, он начинает собрание:

– Спасибо старшей школе Кэтмир за самый захватывающий турнир Лударес, который мы когда-либо видели. Было истинным наслаждением наблюдать за таким великолепным состязанием.

Он обводит публику взглядом, и я не знаю, что наводит на меня больше жути: серьезность, написанная на лицах, или щелчки замков на захлопнувшихся дверях.

Я подавляю поднимающуюся волну паники и приклеиваю к лицу улыбку. Мне сейчас хочется одного: со всех ног броситься к выходу, но вместо этого я остаюсь на месте, король тем временем продолжает то, что кроме как фарсом назвать нельзя, и все в нашей команде это уже поняли.

– Во-первых, мы должны отпраздновать победу этой блестящей команды. Они провели невероятную финальную игру Лударес, не так ли? От того маневра, когда Грейс увернулась сразу от двух драконов, у нас прямо-таки захватило дух. А как насчет момента, когда она обратила одного из этих драконов в камень? – Он качает головой. – Это было захватывающе.

Собравшиеся аплодируют с большим энтузиазмом, чем я ожидала.

– Так давайте без дальнейших церемоний призовем их на сцену, дабы вручить им специальный приз, предназначенный победителям Лударес в этом году, – кровяной камень из королевской коллекции.

Далила тоже стоит недалеко от микрофона, хотя ясно, что сегодня она желает, чтобы речи толкал только ее муж. Она одета во все белое и сияет красотой, от которой стынет кровь. Ее алые губы изогнуты в безупречной улыбке – которая кажется искренней, если не приглядываться к ней слишком внимательно.

Сайрус указывает на нас, сидящих в заднем ряду.

– Не могли бы наши победители, финалисты турнира Лударес, пройти на сцену и раскланяться под наши аплодисменты?

Мы тревожно переглядываемся – но Джексон расправляет плечи и спускается к сцене первым, а мы нехотя следуем за ним, идя гуськом.

– Поклонитесь, – говорит Сайрус, когда мы выходим на сцену, и мы раскланиваемся, а зал аплодирует нам.

Сайрус проходит за нами и хлопает по спине, называя каждого по имени. Я стою в самом конце, и, дойдя до меня, он делает остановку.

– Грейс. – Сайрус вручает мне шкатулку с кровяным камнем и окидывает меня взглядом, от которого меня охватывает гадливость. Не потому, что его взгляд похотлив – нет, это не так, – а потому, что он алчен. Как будто он желает заполучить меня, но только потому, что он уже придумал, как использовать меня в своих интересах.

– Мне так приятно познакомиться с тобой, – говорит он, подойдя ко мне сбоку и руками изображая радушный жест наподобие объятий. – Пара моего сына и горгулья. – Он качает головой. – Уму непостижимо, но так вдохновляет.

– Да, так вдохновляет, – вторит ему Далила, и безупречная улыбка ни на миг не сходит с ее алых губ.

Сайрус продолжает:

– Я не могу выразить, как нас впечатлила твоя игра на этом турнире.

– Хорошо играла вся моя команда, – замечаю я.

Далила вздергивает бровь точно так же, как это делают ее сыновья, но ничего не говорит.

– Это верно. Но их секретным оружием была именно ты. Мы все видели, как Грейс Фостер выступила на турнире Лударес, не так ли? – Голос Сайруса разносится по залу, и в ответ раздаются приветственные крики. – Мы все видели, какие потрясающие вещи она может делать, не так ли? – Опять приветственные крики.

– Но мы также видели, как она уязвима, бедняжка, – добавляет Сайрус, качая головой. – Мы видели, как ей было трудно, как человековолк волочил ее по полю, как она чуть не погибла от столкновения двух драконов. Грейс, наша единственная горгулья более чем за тысячу лет.

К чему он клонит? – спрашиваю я Хадсона, когда Сайрус продолжает перечислять все то, что произошло со мной с тех пор, как погибли мои родители.

– Ни к чему хорошему.

Сайрус делает паузу, и все затаивают дыхание. Повернувшись к своей жене, он делает ей знак.

– Не хочешь ли объявить всем хорошую новость, Далила?

Идя к микрофону, королева продолжает улыбаться, но ее улыбку нельзя назвать веселой, она скорее напряженная, и я гадаю, насколько долго Далиле удастся сохранять ее на лице.

Похоже, достаточно долго, поскольку улыбка остается на месте и тогда, когда Далила берет микрофон.

– Я с огромным удовольствием сообщаю вам эту волнительную новость.

Она поворачивается ко мне лицом, и я не знаю, кто из нас – Хадсон или я – испытывает большую тревогу относительно того, что она собирается сказать. Вероятно, я. Когда ее улыбка становится шире, мое сердце начинает стучать в ушах так громко, что я не знаю, смогу ли расслышать ее слова.

– Круг проголосовал и пришел к согласию. Король Сайрус и я собираемся увезти Грейс к нам в Лондон ко Двору Вампиров.


Ага. Я определенно расслышала то, что она сказала… хотя и жалею об этом.





Глава 91. Телесериал «Семейные разборки» отдыхает




– Черт, нет! – Все в Хадсоне отвергает слова его матери. Как и все во мне самой.

– Не беспокойся, Грейс. Я этого не допущу, – шепчет Джексон, и его рука сжимает мою, но я с трудом воспринимаю его слова.

По-моему, у меня шок. Мои ладони вспотели, и я уже не слышу стука своего сердца – оно бьется так быстро, что его биение превратилось в один непрерывный гул в моих ушах.

– Это было серьезное и трудное решение. – Сайрус снова берется за микрофон и добавляет: – Но, когда голоса разделились поровну – четыре против четырех, – решающим голосом стал мой, и Круг решил, что мы должны взять Грейс в Лондон, дабы оберегать ее, пока мы не научим ее защищаться самостоятельно.

Услышав эти слова, ученики начинают хлопать, хотя и не с таким воодушевлением, как раньше, но, похоже, ему все равно.

– Я знаю, Грейс дорога вам всем, как и нам, и я так рад, что вы согласны, что ее, это редкое существо, эту новую надежду для нашего ослабевшего мира, необходимо оберегать любой ценой.

– Ты не можешь этого сделать! – рычит Джексон на своего отца.

– Замолчи, мальчишка. Иначе пожалеешь.

– Мне плевать… – начинает Джексон, но осекается, когда я с силой сжимаю его руку. Потому что Хадсон кричит в моей голове, чтобы я остановила Джексона, потому что у него другой план.

Сайрус принимает молчание Джексона за согласие и, повернувшись к публике, продолжает свою речь, но я не обращаю внимания на то, что он вещает.

– Подожди, – шепчу я Джексону. – Дай Хадсону пару секунд, чтобы поговорить со мной.

– Хадсону? – На его лице отражается изумление. – Ты хочешь поверить ему? Любимчику и послушному орудию моих родителей?

– Дело не в этом, – отвечаю я, и когда он начинает возражать, делаю ему знак замолчать.

– Потребуй включения, – говорит мне Хадсон. – Сделай это громко, чтобы услышали все.

– Включения? Что это такое?

– Просто сделай это, пока они не закрыли собрание. У тебя мало времени.

– Подождите, – кричу я, и Сайрус поворачивается ко мне, причем его лицо, обычно такое безмятежное, сейчас выглядит свирепым, ведь я открыто бросила ему вызов.

Я делаю глубокий вдох. Неужели я и впрямь доверюсь Хадсону?

– А разве у тебя есть выбор? – фыркает он.

Выбора у меня нет. И я кричу, так громко и четко, как только могу:

– Я требую включения.

В зале наступает мертвая тишина. О черт. Что я натворила?

– Ты сделала то единственное, что могла сделать, – отвечает Хадсон, но он не смотрит на меня. Он смотрит на Сайруса, и на его губах играет хитрая улыбка, как будто он только что объявил своему отцу мат еще до начала партии.

– Включения? – шипит Сайрус, глядя на меня так, будто ему хочется меня убить.

Его реакция только раззадоривает меня.

– Да. Я требую включения, – повторяю я.

– На каком основании? – вопрошает он, а остальные члены Круга начинают переглядываться.

– Да, Хадсон, на каком основании?

– На основании того, что горгульи имеют законное право на членство в Круге и являлись его членами до своего истребления. Но не используй это слово, потому что оно только разозлит моего отца.

– Что? Так вот что значит включение? Я требую себе места в Круге? Я этого не хочу!

– Либо это, либо тебя навсегда запрут в подземной темнице моих родителей. Мне пришлось провести в ней немало времени, и должен сказать, что там не очень весело.

– На каком основании? – опять рявкает Сайрус, и, когда я не отвечаю сразу, криво ухмыляется и снова поворачивается к публике: – Во включении отказ…