Искушение

– Стало быть, ты вспомнила? – спрашивает он таким робким тоном, что я удивляюсь.

– Нет. – Я смотрю на картину, и у меня замирает сердце при мысли о том, что, возможно, я что-то вспомнила… хотя я пока не могу сказать наверняка, что именно. Речь идет о моем подсознании, и это оно пытается мне что-то сказать. Пытается заставить меня сделать то, что я так отчаянно хочу сделать – вспомнить. – Тебе это знакомо?

– Это невозможно. – Хадсон качает головой. – Ты никак не могла это изобразить, если не помнишь. Не могла передать это так точно. Так достоверно.

– Я это почувствовала, – говорю я ему, пытаясь подобрать слова, которые имели бы смысл для нас обоих. – Не знаю, как еще можно это описать. С момента моего возвращения образ этого места проявлялся в моей голове, пока мне не стало ясно, что я не могу не написать его. Я должна была написать его именно таким.

Больше я ничего не говорю – тут нечего добавить, – и Хадсон тоже молчит несколько долгих секунд. Однако, в конце концов, он наклоняет голову и говорит:

– Это потрясающе.

– Ты знаешь, где находится это место. – Это не вопрос, а утверждение.

– Да, – отвечает он.

У меня перехватывает дыхание. Наконец я что-то знаю. Наконец у меня есть одно воспоминание. Это немного, но это больше того, что у меня было сегодня утром. Больше, чем когда я чистила зубы, или принимала душ, или выбирала в кафетерии мои любимые печеньки.

Но время идет, а Хадсон продолжает молчать, пока я наконец не чувствую, что больше не могу терпеть.

– Ты мне скажешь? – спрашиваю я. Мои нервы натянуты до предела.

Опять следует пауза, еще дольше предыдущей.

– Это мое логово, – отвечает он, и в этих трех словах заключена целая жизнь.





Глава 89. Гнись, пока не сломаешься




– Не стоит нервничать, – успокаивает меня Джексон несколько часов спустя, когда я, наверное, в сотый раз пытаюсь завязать свой галстук. Но я ничего не могу с собой поделать.

Тревога овладела мной с того момента, как Мэйси сказала мне, что сегодня у нас будет собрание. И усилилась, когда Хадсон сообщил, что я по памяти написала его логово, так что теперь я чувствую себя так, будто вот-вот взорвусь.

– Стоит нервничать, и еще как, – говорит Хадсон, стоящий, прислонившись к стене, у двери. – Может быть, тебе вообще было бы лучше сказаться больной и не пойти.

У Джексона звонит телефон – это его мать, – и он проходит в спальню, чтобы ответить ей.

– По-моему, ты нервничаешь еще больше, чем я, – отвечаю я, как только Джексон оказывается вне пределов слышимости.

– Хм-м-м, да. Потому что по меньшей мере двое в актовом зале желают тебя убить. А может быть, и больше. – Хадсон делает паузу. – Да, определенно больше.

– Тогда я вынуждена их огорчить, поскольку сегодня у меня нет намерения умирать. И в ближайшее время тоже.

– Посмотрим, – бормочет он.

– Тебе нужен более позитивный настрой, ты это знаешь? – Я так раздражена, что говорю громче, чем хотела, и ко мне подходит Джексон.

– Что такого я сделал? – растерянно спрашивает он.

– Я сказала это не тебе, – объясняю я. – А твоему брату.

– Ах, вот оно что. – Джексон ощетинивается. Похоже, он забыл о существовании Хадсона. Или не может поверить, что я могу одновременно разговаривать и с ним и с его братом. Как будто после моего возвращения в человеческое обличье я не делаю это каждый день.

– И что же он говорит?

– Что мне не стоит идти на это собрание. Но то же самое он говорил и о предыдущем, так что я не очень-то доверяю его мнению. Да и как еще мы сможем получить кровяной камень?

– Вас же восемь, – брюзгливо говорит Хадсон. – Ты могла бы предоставить это дело остальным семерым.

– И дать Сайрусу понять, что я его боюсь? – Я смотрю на Хадсона и качаю головой. – Ну уж нет.

– Тебе следует его бояться. А если ты не боишься, то тебе все равно надо притвориться, будто он внушает тебе страх. Иначе он будет взбешен.

– По-видимому, его взбесит все, что бы я ни сделала. – Я упираю руки в бедра. – Так не все ли равно?

– Возможно, ты права. А значит, тебе точно не стоит туда идти, – раздраженно ворчит Хадсон.

– Почему бы тебе не навестить кого-нибудь еще и не захватить свои мрачные предсказания с собой? – Я скорчиваю нахальную гримасу. – Ах да, ты же не можешь. Поэтому-то нам и нужен кровяной камень.


Он выгибает бровь.

– Ты же понимаешь, что эта шутка устарела еще до того, как ты использовала ее впервые, да?

– Ну…

– Извини, что прерываю вашу занимательную беседу, – ледяным тоном говорит Джексон, – но, по-моему, ты вполне могла бы побеседовать не с моим братом, а со мной. Раз уж ты находишься в моей комнате.

Само собой. Не хватало еще разозлить сразу обоих братьев Вега, пусть и по разным причинам.

– Ну, я бы не злился, если бы ты несколько серьезнее относилась к своей безопасности, – ворчит Хадсон. – Я не смогу тебе помочь, если ты не хочешь помочь себе сама.

Я не просила тебя мне помогать! – отвечаю ему я, отвечаю про себя, чтобы не огорчать Джексона.

– Возможно, тебе следовало бы попросить, – бросает он.

– Неужели ты не можешь перестать говорить с ним даже на две секунды? – вопрошает Джексон. – Я же пытаюсь беседовать с тобой.

– Конечно, могу. Прости. – Я делаю глубокий вдох и медленный выдох. – О чем ты хочешь побеседовать, Джексон?

– Он всегда такой нытик? – спрашивает Хадсон. – Если честно, я не понимаю, как ты можешь это терпеть.

– Прекрати. – Я демонстративно поворачиваюсь к нему спиной, не желая продолжать разговор.

Но куда там. Он обходит вокруг Джексона, так что теперь я смотрю на обоих братьев.

– Я просто пытаюсь помочь тебе, Грейс. Я лучше всех знаю, каким избалованным может быть Джексон.

– Он вовсе не избалован. – Я бросаюсь на защиту Джексона и почти сразу же понимаю, что этого Хадсон и хотел – хотел вывести меня из себя. Ты скотина, ты это знаешь? Знаешь, да?

– Знаю ли я? – Он смотрит на меня игриво и нахально. – Да я этим горжусь.

Да, но…

– Ну так как? – Джексон явно нервничает. – Что ты об этом думаешь?

– О чем? – вырывается у меня.

– Ты меня не слушала? – У него делается такой вид, будто ему хочется кого-то убить. – Ты не слышала ничего из того, что я сказал?

– Я просто…

Он брезгливо вздыхает.

– Я сказал, что есть и другой способ выдворить Хадсона из твоей головы. Не тот, для которого нужны пять магических предметов.

– В самом деле? И ты говоришь мне об этом только сейчас? – Я хватаю его за руку. – Что это за способ?

– Он довольно радикален…

– А что, бросить вызов Неубиваемому Зверю – это не радикально? – без тени улыбки отвечаю я. – Почему ты не сказал мне раньше? С другой стороны, у нас же уже есть все четыре необходимых…

– Пять, – ворчит он. – Нам необходимы пять предметов. Нам никак нельзя вернуть его в этот мир, не превратив в обыкновенного человека. Никак.

Я вспоминаю, что говорила Кровопускательница, что говорили мне о Хадсоне все – кроме него самого. Всякий раз, когда я начинаю думать, что он, возможно, не так уж плох, я заставляю себя вспомнить, каково мне было во время того собрания, когда я не владела своим телом.

– Хорошо, хорошо. Я понимаю, что ты прав насчет лишения его силы. Так каков этот второй способ?

Джексон явно чувствует себя не в своей тарелке, и теперь уже он делает глубокий вдох. У меня все внутри обрывается.

– Каков этот способ? – спрашиваю я, внезапно ощутив страх, которого не чувствовала еще минуту назад.

– Мы могли бы разорвать наши узы сопряжения.

Эти слова падают между нами, как атомная бомба, потрясение и боль пронзают меня, как прежде не пронзало ничто – даже весть о гибели моих родителей.

– Я не… Я не могу…

– Ни хрена себе. Насколько же мой брат меня ненавидит? – шепчет Хадсон.

Я делаю паузу, чтобы ответить Хадсону и… попытаться заставить себя дышать.

– Ты это серьезно? Ты задаешь этот вопрос? Думаю, сильно, раз он убил тебя.