Искушение

Я жду несколько минут, затем сажусь рядом с ним.

– Ты же понимаешь, что Флинт не хотел тебя обидеть, не так ли? – тихо говорю я.

– Я не шестерка, – отвечает он. – Я не для того проделал с вами весь этот путь, чтобы предать вас, чтобы облегчить себе жизнь. Это не про меня.

– Я знаю, – говорю я, когда с другой стороны от него садится Мэйси.

– Ты очень храбрый, если готов пойти против Коула, – ободряет его она, и он принимает еще более гордый вид. И, поскольку теперь он в хороших руках, я возвращаюсь к Джексону – и тут раздается предупредительный удар колокола, вызывая нас на поле.

– Ты справишься, – говорит Джексон, обняв меня. – Ты крутая, Грейс, так что действуй.

Когда мы спускаемся с трибуны, оказывается, что на поле нас будет сопровождать сам Сайрус. Ну еще бы. Разве заключительный матч можно провести без него?

До сих пор мне удавалось его избегать, так что сейчас мне впервые предстоит увидеть его вблизи, что совершенно меня не прельщает.

При виде Джексона он улыбается, но в его улыбке нет ни капли теплоты. И хотя его холодные голубые глаза, окидывающие меня взглядом, имеют тот же оттенок, что и глаза Хадсона, от его взгляда у меня мороз пробегает по коже.

Я пытаюсь игнорировать его – и не думать о том, как высоки ставки в предстоящем матче – но, когда я становлюсь на лиловой линии между Зевьером и Мэйси, меня охватывает ужасный мандраж.

Потому что, хотя для остальных это всего лишь игра, для меня она значит намного больше. Я подаюсь вперед, чтобы посмотреть на Джексона, но они с Флинтом ведут напряженную дуэль взглядов с парнями из команды-соперника, стоящими напротив. В другое время мне было бы смешно, но сейчас мне просто нужно удержаться, чтобы не блевануть пирожными и не опозориться перед всеми.

– Ты справишься, – говорит мне Хадсон. – Просто летай так быстро, как можешь, и у тебя все получится.

Ну, не знаю. Я окидываю взглядом команду Коула, которая целиком состоит из самых мерзких говнюков в школе – что нисколько меня не удивляет. Я смотрю на Джексона, который отлично держался весь день, и вижу явные признаки утомления, хотя и куда меньшие, чем можно было бы ожидать, если учесть, что Хадсон продолжает кормиться за счет наших уз сопряжения.

Меня не оставляет чувство, что сейчас мне навешают люлей.

Вот увидишь, это не тебе навешают, а ты сама навешаешь им всем. – На его лице играет лукавая улыбка.

Значит, вот каковы твои мудрые слова?

Я еще недостаточно стар, чтобы быть мудрым, но, в общем, да. – Я чувствую, как его улыбка гаснет. – Кстати, это не единственный кровяной камень в мире. Да, этот заполучить легче всего, но на нем свет клином не сошелся. Так что чем бы ни кончилась эта игра, все будет хорошо. Согласна?

Стеснение в моей груди проходит.

Спасибо.

Вот и ладушки. А теперь давай, надери зад этому самовлюбленному человековолку.

Я сжимаю зубы.

Я сделаю для этого все, что смогу.

Я делаю глубокий вдох и смотрю на команду Коула. Да, это такие говнюки, каких еще поискать.

Но мой мандраж проходит, и в голове я слышу слова Хадсона снова и снова. Что бы сейчас ни случилось, все будет хорошо. Я справлюсь.

– Готовы? – спрашивает стоящий в центре нашей шеренги Флинт. Мы все киваем, и он ухмыляется. – Хорошо. Тогда надерем зад этому вожаку человековолков.

Через две секунды звучит свисток.

У Сайруса не меньше силы, чем у его сыновей, – когда он подбрасывает мяч, тот летит вверх, вверх, вверх и почти долетает до потолка. А когда начинает падать, вокруг разверзается настоящий ад.

Во всяком случае, так может показаться, если ты находишься рядом с вампиром, человековолком, драконом и ведьмой, которые устремляются к одному и тому же мячу.

Флинт извергает лавину льда на Коула и играющую вместе с ним ведьму по имени Жаклин. Она ненадолго обращается в лед, но Коул уворачивается и бросается к мячу. Однако Джексон опережает его и с помощью своего телекинеза перемещает мяч туда, где Коулу его не достать. Но сила Джексона так велика, что мяч опять летит к крыше.

Зрители издают стон, увидев эту ошибку, как ее вижу и я сама, но в то же время, используя узы нашего сопряжения, я посылаю ему слова поддержки. Он смеется, и тут до меня доходит, что он бросил мяч так высоко отнюдь не по ошибке. Потому что Флинт частично сменил обличье и уже взлетел, чтобы поймать мяч в воздухе.

Коул яростно рычит, но Флинт ловит мяч, полностью превращается в дракона и быстро летит к линии ворот. Он находится в воздухе около десяти секунд и за оставшиеся двадцать, вероятно, сумеет добраться до линии ворот, но мяч в его руках уже покраснел. И до того, как он успевает преодолеть половину расстояния до линии ворот, боль от раскаленного мяча становится нестерпимой, и по его телу пробегает заметная дрожь. Ему приходится сделать пас Иден, которая поднялась в воздух вслед за ним.

Она тянется за мячом с широкой улыбкой на лице, поскольку видит, что до линии ворот осталось всего ничего. Даже я затаиваю дыхание – неужели этот матч закончится такой легкой победой?

Но один из вампиров команды-соперника подпрыгивает и перехватывает мяч.

Флинт вопит, когда вампир приземляется и начинает переноситься к линии ворот нашей команды. Он уже почти достиг ее, и от радости я перехожу к страху – мне кажется, что теперь нам его уже не перехватить. Но тут в нескольких футах от нашей линии ворот из портала выныривает Мекай и врезается в него.

Ура!

Я охвачена таким восторгом, что начинаю хлопать в ладоши, меж тем как от их столкновения на поле остается воронка. Зрители ахают, думая, что один из них, возможно, получил травму, но Мекай просто откатывается, выхватив мяч из-под второго вампира, и исчезает в другом портале.

На этот раз он выныривает в центре поля, но мяч в его руках уже раскалился докрасна. Мекай морщится, оглядываясь по сторонам – надо думать, ищет глазами Джексона или Флинта, – однако они оба провалились в порталы, пытаясь добраться до вампира-соперника.


К Мекаю подбегает Зевьер – которого догоняет Коул, – и хватает мяч, после чего делает сальто и бросается в ближайший портал, прижав мяч к боку.

– Где он, где он? – кричит Мэйси, быстро вертя головой, но никто из нас не может ей ответить, поскольку он еще не показался. Бегут секунды, и я начинаю паниковать, потому что если рядом с ним, когда он вынырнет, не окажется кого-то из наших, то нам крышка.

Я смотрю на стадионные часы. Зевьер появляется из портала через двадцать семь секунд, значит, у него есть три секунды, чтобы отдать мяч до того, как он начнет жечь его руки. А я стою от него в трех футах.

Черт.

Он кидает мне мяч, и я едва не роняю его. Зрители беснуются, но я не слушаю их, пытаясь схватить мяч и видя, что Коул несется прямо на меня.

Черт, черт, черт.

После нескольких часов игры начинает сказываться напряжение. Мне надо схватить мяч и быстро превратиться в горгулью, но что, если смена обличья заберет последние остатки моих сил? Тогда Коул наконец сможет мне отомстить. Однако я стискиваю зубы и хватаю мяч в ту самую секунду, когда Коул оказывается рядом, на бегу обращаюсь в камень, взмываю в воздух, но, как только взмахиваю крыльями, Коул вцепляется в мою ногу, и мне не удается сбросить его вниз.

И я лечу над полем с висящим на мне Коулом. Что ж, так тому и быть, но мяч начинает сильно вибрировать, так что мне надо приземлиться, но я не могу этого сделать, пока на мне висит этот чертов человековолк.

К счастью, ко мне летит Иден, махая фиолетовыми крыльями, однако мяч вибрирует уже так мощно, что вряд ли я смогу долго его держать. К тому же я боюсь потерять один из моих пальцев. Но это нужно для того, чтобы заполучить кровяной камень и выдворить Хадсона из моей головы. И я делаю то единственное, что может избавить меня от Коула – сгибаю вторую ногу и что есть сил пинаю его в лицо.

Он истошно вопит, отпускает меня и падает на землю, находящуюся футах в пятнадцати внизу, а я поворачиваюсь и бросаю мяч Иден.

Она с ревом ловит его и несется к линии ворот. Она уже почти долетела, и зрители начинают скандировать ее имя – как и мы, – но тут одна из ведьм команды Коула насылает на нее заклятье, и она, беспорядочно вращаясь, летит к земле.

Черт!

Мое горло сдавливает страх – она может здорово пострадать, ведь, хотя она и дракон, падать ей высоко, и, если ей грозит смерть, она будет дисквалифицирована и с помощью магии изъята из игры. Но Джексон оказывается рядом посредством своего телекинеза и не дает ей удариться о землю. Однако прежде чем кто-то из наших успевает принять у нее мяч, его хватает второй человековолк из команды Коула.

Мы с Мэйси несемся к нему, но он успевает нырнуть в портал. К моему удивлению, Мэйси ныряет туда вслед за ним. Двадцать пять секунд спустя они оба появляются снова, но он, оглушенный, лежит на земле, а она держит мяч. Однако тот уже раскалился, и она кидает его Зевьеру, который ловит его на лету.

Правда, есть одна загвоздка. Они находятся на другом конце поля, и между ними и линией ворот сосредоточилась команда Коула. Однако здесь же находимся и мы.

Зевьер бежит двадцать секунд, уворачиваясь от заклятий, драконьего огня и даже укуса вампира, пока Мекай и Джексон пытаются отбиться от ведьмы и дракона, чтобы один из них смог перенестись к нему.

Мы с Гвен мчимся вперед, радуясь тому, что можем внести свой вклад, но, прежде чем кто-то из нас добирается до Зевьера, Коул проводит борцовский бросок, и Зевьер оказывается на земле. От нас его отделяет половина поля. Он не собирается сдаваться и откатывается в сторону, продолжая прижимать мяч к груди, хотя тот становится все горячее и сильно вибрирует, издавая гул.

Коул заносит когтистую лапу, нацелившись на бицепс Зевьера, и я морщусь, представив себе, как это будет больно, несмотря на то, что от получения настоящей раны Зевьера защищает магический браслет.

Но оказывается, что Коул метил не в его бицепс, а как раз в браслет. Его коготь рассекает пластмассу, и мы видим, словно в замедленной съемке, как предохранительный браслет падает на землю. Глаза Зевьера округляются, когда он понимает то, что уже поняли мы все – следующий удар когтей Коула нацелен прямо в его ничем не защищенное горло.

У меня падает сердце. Гвен приблизилась к Зевьеру, но она все еще слишком далеко, чтобы помочь ему. И я тоже. Никто из наших не сможет его выручить.

Зрители повскакивали со своих мест, наблюдая, как острые когти Коула вот-вот вонзятся в горло Зевьера. Все ахают. Это верная смерть. Ничто его уже не спас…

Но тут публика разражается ревом, потому что… Коул превратился в белого цыпленка, и его тельце с сердитым кудахтаньем падает с трехфутовой высоты.

Я оглядываю поле и вижу Мэйси, которая вынырнула из портала футах в тридцати от Зевьера и ударила в Коула заклятьем. Она побелела, как простыня. И взбешена. А также довольна тем, что унизила Коула, пытавшегося провернуть такой трусливый и почти смертельный трюк.

Но времени для того, чтобы насладиться образом кудахчущего Коула, у нас нет, потому что скоро действие заклятья закончится. Зевьер уже вскочил на ноги, и «комета» светится красным в его руках. Зрители разражаются приветственными криками и топают изо всех сил.

Быстро оглядевшись по сторонам, он видит Иден и кидает ей «комету», когда она пикирует сзади. А затем, махая мощными крыльями, она взлетает на пятьдесят футов за несколько секунд. Но команда Коула не сдается, одна из их ведьм бьет в Иден молнией, и Иден, кувыркаясь, падает, а «комета», выпав из ее рук, летит к земле.

Я лечу к ней, но туда же летит и один из драконов команды-соперника, и каждый из нас старается добраться до нее первым. Мое сердце бьется тем быстрее, чем ближе мы подлетаем к мячу, и тут я чувствую, как по узам сопряжения в меня вливается сила, которую прислал мне Джексон.

Я лечу быстрее, чем когда-либо прежде, но дракон-соперник все равно долетает до мяча первым.

Что ж, есть ли смысл быть горгульей, если ты не можешь время от времени превращать кого-то в камень? Молясь о том, чтобы это сработало, я одной рукой хватаю его за крыло, а второй берусь за платиновую нить внутри меня. Дракон мгновенно обращается в камень… и начинает падать на землю.

Я выхватываю мяч из его каменных рук, и, когда до земли остается футов двадцать, отпускаю платиновую нить.

Каменный дракон мигом превращается в живого, и он вне себя от ярости. Он обрушивает на меня весь имеющийся у него огонь, но я же горгулья и ничего не чувствую. И, сделав сальто назад, вдруг проваливаюсь в портал, о существовании которого не подозревала.

И, черт возьми, меня сразу же начинает растягивать некая незримая сила, как будто я какая-то резиновая игрушка. Это не больно, но ощущение очень странное, и мне с трудом удается удерживать мяч, поскольку начинают растягиваться даже кисти моих рук.

Но я не выпущу этот мяч. Ни за что. И я сжимаю его изо всех сил. Тут-то и возникает боль – когда я начинаю противиться растяжению, – но мне все равно. Я не оплошаю, только не теперь, когда мы так близки к победе.

Затем боль внезапно прекращается, и портал извергает меня обратно на поле. Мне не удается удержаться на ногах, и я опрокидываюсь на спину. Но мяч остается у меня, а только это и имеет значение. Даже если он вибрирует так сильно, что мне кажется, у меня вот-вот переломятся пальцы.

Я переворачиваюсь, ища глазами, кому бы бросить мяч, и прямо передо мной приземляется Джексон, улыбаясь и подмигивая мне. Я кидаю ему мяч, он переносится в другой конец поля и бежит к линии ворот. Опять.

Эти порталы просто жесть.

Я бегу за ним – далеко позади, – не зная, чем еще помочь, поскольку летать я не смогу следующие тридцать секунд. Но тут мимо меня пробегают Коул и второй человековолк команды-соперника, принявшие обличье волков, и оба они мчатся прямо на Джексона. Я не могу разобраться с ними обоими, но справиться с одним мне под силу. И я врезаюсь в бок Коула.

Он рычит, словно бешеный пес, и его зубы сжимают мою ладонь. Но камень есть камень, так что мне не больно. Опять, уже во второй раз, он не желает меня отпускать и теперь волочет за руку по полю, точно тряпичную куклу.

Не на такое я рассчитывала, когда бросалась Джексону на помощь. Не зная, что еще можно предпринять, я свободной рукой хватаю Коула за хвост и тяну изо всех сил.