Искушение

Поначалу мне кажется, что я сейчас начну двигаться назад, но затем я вдруг дергаюсь вперед.

– О боже! – визжу я, вне себя от радости… пока несколько секунд спустя не лечу прямо вниз.

Джексон подхватывает меня, а затем я неожиданно чувствую, что лечу. Вперед. По прямой.

– Я лечу! – кричу я Джексону, который, широко улыбаясь, все еще парит на том же месте, с которого мы начинали.

– Вижу, – отвечает он.

– Я лечу, Флинт! – кричу я, глядя вниз.

Флинт тоже улыбается и показывает мне два больших пальца.

– Хадсон! У меня получилось! Я лечу! – шепчу я, зная, что он услышит меня на любом расстоянии.

– Да, летишь. – Он вдруг оказывается в воздухе рядом со мной, паря на спине. – Может, полетим наперегонки к тому концу поля?

– Только если ты не будешь мне поддаваться.

Он приподнимает бровь.

– Ты плохо меня знаешь.

– В этом ты прав. – Я начинаю махать крыльями изо всех сил, чтобы посмотреть, что будет. И восторженно верещу, двигаясь вперед.

Хадсон смеется, поравнявшись со мной.

– Готова? – спрашивает он.

Я киваю.

– На старт.

Он переворачивается.

– Внимание.

Я встаю в позицию и кричу:

– Марш!

Мы мчимся вперед, и, хотя я знаю, что на самом деле он вовсе не летит рядом со мной, сейчас у меня такое чувство, будто он в воздухе – и это невероятно. Это ударяет в голову, пьянит.

Мы несемся по воздуху все быстрее, быстрее и быстрее, пока вместе не долетаем до линии ворот. Я останавливаюсь, быстро делаю мертвую петлю, задыхаюсь и смеюсь, а Хадсон делает сальто вперед.

Внизу Мэйси, Флинт и Мекай аплодируют, как и все остальные. Я машу им рукой, затем оглядываюсь, чтобы разделить свою радость с Хадсоном, но вижу, что он исчез. А если точнее, его вообще тут не было.

И наш полет наперегонки вдруг перестает казаться мне таким уж невероятным. Как и все остальное, хотя я не понимаю почему.

– Хадсон? – Может быть, он опять ушел туда, куда уходит, когда ему не хочется со мной говорить?

Я здесь, – отвечает он на мои мысли. – Ты смотрелась классно.

– Мы смотрелись классно.

Может быть.

Я чувствую, что он хочет сказать что-то еще, но не успевает он это сделать, как прямо передо мной оказывается Джексон и обнимает меня.

– Поздравляю. Это было великолепно.

Я поднимаю взгляд на его улыбающееся лицо.

– Правда? Поверить не могу, что я это сделала. А ты можешь?

– Конечно, могу. Мне начинает казаться, что ты можешь все, Грейс.

– Хм-м, нет. Но скажи мне правду – сколько из этого делала я, а сколько ты?

Джексон ухмыляется.

– Это на все сто процентов была ты.

– В конце? – спрашиваю я, думая о сделанной мертвой петле.


– Нет, все это время. Это была только ты. Это и была моя последняя идея. Отпустить тебя и посмотреть, что будет, если я не буду тебя держать.





Глава 64. Извини, но у меня кризис




В том, как Джексон говорит, что он меня не держал, есть нечто такое, что вызывает у меня нервозность. Я не понимаю, что это – ведь он неизменно готов прийти мне на помощь, – и это не дает мне покоя весь день, пока Флинт и остальные учат меня правилам и тактике Лударес.

Вернее, пытаются учить, поскольку у каждого игрока нашей команды есть свое собственное представление о том, как надо правильно играть в эту игру – и раз так, то у нас наверняка получится действительно интересная стратегия командной игры.

– Тут все дело в порталах, – говорит мне Зевьер. – Разумеется, иногда они будут гадить тебе, но тебе придется их использовать. Если ты попадешь в нужный портал, то ты выиграешь игру на раз-два, вот так. – Для наглядности он щелкает пальцами. – К тому же это очень нравится зрителям.

– Зрителям также очень нравится, когда ты остаешься в окружении врагов совсем одна со жгущим тебя мячом, – не соглашается Иден и закатывает глаза. – Все дело в том, чтобы переместить мяч в конец поля, Грейс. Сделай это, и ты понравишься зрителям, несмотря ни на что. Может быть, порталы и эффектны, но отличное впечатление производит и прямой удар.

– На данный момент, – говорит мне моя кузина, когда мы через некоторое время идем на наши места, – главное состоит в том, чтобы мы работали вместе и создали единую команду. Если мы это сделаем, остальное приложится.

– Никакой пощады! – говорит Флинт Джексону, Гвен и мне, когда мы в последний раз за сегодняшний день встречаемся для обсуждения нашей стратегии. Теперь, когда, сдав свой экзамен, к нам присоединилась Гвен, я радуюсь тому, что среди нас появилась ведьма. Потому что в моей голове уже несколько часов крутились мысли о том, как бы Мэйси не превратила нас всех в черепах. – Когда речь идет о Лударес, милосердие, пощада – это для слабаков. Сейчас будет последний розыгрыш, и мы сокрушим их в пыль.

– А что, если я не хочу сокрушать их в пыль? – спрашиваю я, подмигнув Джексону, который закатывает глаза за спиной Флинта.

– Сделай это все равно, – приказывает Флинт. – Раздави их, затопчи своими каменными ногами.

Я утруждаюсь сказать ему, что не буду никого затаптывать, но он наверняка видит это по моему лицу.

Мы играем весь день – оказывается, благодаря своему обаянию Флинт сумел уговорить ведьм на школьной кухне приготовить нам сухой паек – и, когда темнеет, я уже чувствую себя как выжатый лимон и хромаю. Но я также обнаружила, что могу послать мяч в противоположный конец поля, так что это определенно можно назвать достижением.

Около девяти вечера Джексон провожает меня и Мэйси в нашу комнату, и я хочу пригласить его к нам, чтобы посмотреть фильм, но он выглядит усталым, и видно, что энергия, которую я передала ему утром, уже кончилась.

Зная его и его дурацкую гордость, я не предлагаю подпитать его еще, а вместо этого, дождавшись, когда Мэйси зайдет в нашу комнату, обнимаю его, целую в шею и отправляю ему струю энергии по нити уз нашего сопряжения, прежде чем до него доходит, что это такое.

Он сразу же отстраняется.

– Ты должна перестать делать такие вещи.

– Не перестану. Ведь я вижу, что тебе это нужно.

– Со мной все будет в порядке, – говорит он, прижавшись своим лбом к моему. – Мне отнюдь не в первый раз приходится так уставать и иметь столько проблем.

Я знаю, что сейчас он думает о том времени, когда они с Хадсоном вели войну, и чувствую стеснение в груди.

– На этот раз все будет иначе, я тебе обещаю.

Он смеется не очень-то приятным смехом и говорит:

– Да, будем надеяться, что на сей раз для моего брата это кончится иначе для его же блага.

– К тому же мне надо, чтобы ты был в отличной форме, – шепчу я, засунув руки в задние карманы его джинсов и прижавшись к нему.

– В самом деле? – Он ухмыляется. – Мне тоже. – И наклоняется, чтобы поцеловать меня, но прежде, чем наши губы соприкасаются, Хадсон издает театральный вздох.

– Я все время пытаюсь переключить канал, но у меня ничего не выходит.

Хотя я и знаю, что это всего лишь уловка, я не могу не отреагировать. Такова магия – и ужас – Хадсона.

– Какой такой канал? – вопрошаю я.

– Вот этот. – Он делает вид, что нажимает кнопку на пульте дистанционного управления. – Сплошные поцелуи в то время, как мне хочется посмотреть на старую добрую автомобильную погоню. Или на попытку убийства. Или на что-нибудь вроде «чумы на оба ваши дома». Что угодно, только не это, – он машет рукой в сторону нас с Джексоном, прижавшихся друг к другу, – притом ежедневно и все дни напролет.

– Ты это серьезно? Значит, вот чего ты хочешь после всей этой лабуды с пьесой «Нет выхода», которой ты пудрил мне мозги на поле?

– Не понимаю, в чем тут проблема, – надменно говорит он. – Это великое произведение литературы.

– Ага, вот только ты его вовсе не читал.

Я отстраняюсь от Джексона с печальной улыбкой на лице.

– К нам опять заявился Хадсон.

На секунду на лице Джексона отражается гнев. Настоящий гнев, который, однако, тут же проходит, и он невесело улыбается мне.