Искушение

– Я жду не дождусь того дня, когда он наконец оставит нас навсегда.

– Я тоже, – отвечаю я и говорю это всерьез. Я правда жду не дождусь того дня, когда мой разум и мое тело будут принадлежать только мне и больше никому. Но все же мне кажется, что в словах Джексона и в его голосе что-то не так. Только я не могу сказать что.

Может быть, поэтому, когда он наклоняется, чтобы коротко поцеловать меня в губы, я уклоняюсь и вместо этого крепко обнимаю его. А может быть, дело в моем чересчур живом воображении, потому что, когда он с силой обнимает меня в ответ, на минуту – всего лишь на минуту – я впервые за долгое время чувствую себя безопасно и хорошо.

Но, взглянув на Хадсона, я вижу в его взгляде ярость, которую он не успел скрыть. Он взбешен, таким я его еще не видела, и не только взбешен, но и задет. Взгляд его прищуренных глаз сверлит Джексона, и тот вдруг шатается и опирается рукой о стену.

– Ничего себе. Видимо, я устал сильнее, чем думал.

Что-то не так. Я это чувствую. Но прежде, чем я успеваю задать ему вопрос, он выпрямляется и смотрит на меня с уверенной улыбкой.

– Увидимся утром? – спрашивает он, наконец отстранившись от меня.

– Да. Встретимся за завтраком в кафетерии до начала уроков.

– Хорошо. – Он начинает поворачиваться, но в последнюю секунду останавливается и говорит: – Передай Хадсону вот это. – И показывает средний палец.

– Какое ребячество, – растягивая слова, комментирует Хадсон, прислонясь к двери.

– Он это видел, – говорю я Джексону.

– В самом деле? – Эта новость явно приободряет его. – Так вот ему еще. – На этот раз он показывает своему брату оба средних пальца прежде, чем наконец повернуться и уйти.

Я смотрю ему вслед, а Хадсон тем временем делает вид, будто играет на скрипке какой-то печальный мотив.

– И злодей исчез вдали, и больше о нем не слыхали…

– В этой истории злодей не он, а ты. – Я хмурюсь. – И Джексон никуда не уходит.

– Ага. – Хадсон мелодраматически вздыхает и отходит от двери. – Ты постоянно мне это твердишь.

– Тебе это еще не надоело? – спрашиваю я, войдя в комнату. – Может, ты вздремнешь?

– Я совсем не устал. Я дремал весь день, чтобы мы смогли провести этот вечер вместе. – Он улыбается до ушей. – Я чувствую себя просто великолепно.

И тут все кусочки пазла встают на свои места, и до меня доходит ужасная правда: я понимаю, что произошло сейчас с моим парнем.

– Ты высасываешь из Джексона силы, не так ли? Как ты это делаешь? – Но тут до меня доходит и это. – О боже, ты используешь мои узы сопряжения, чтобы выкачивать энергию из того, с кем я сопряжена. Как ты можешь?

Он вскидывает руки.

– Это не совсем так.

К моему горлу подкатывает тошнота. Как же я не поняла этого раньше? Поверить не могу, что я не раскусила Хадсона, не сообразила, что к чему. А ведь я начинала ему доверять. Мне становится дурно.

– У меня не было выбора. Будучи живым и в то же время не совсем живым, я должен был черпать откуда-то энергию, и по какой-то причине вселенная подключила меня к нити уз твоего сопряжения. Возможно, для того, чтобы я мог получать энергию от вас обоих, а не только от тебя, и таким образом не истощал твои силы.

– Погоди. – Его объяснение становится для меня еще одним потрясением. – Выходит, ты паразитируешь и на мне?

Надо отдать ему должное – он не пытается лгать. Вместо этого он смотрит мне прямо в глаза и говорит:

– Да.

– Все это время? С самого момента моего возвращения?

– В общем-то, да. Но у него я забираю куда больше сил, чем у тебя.

– Ты говоришь это так, словно это хорошо… а не ужасно. – Я мотаю головой, пытаясь разогнать заполнивший ее туман. – Зачем ты это делаешь? Зачем причиняешь ему вред?

– Затем, что у него больше сил, чем у тебя. И я не причиняю ему вред. – Он вздыхает. – Я всего лишь беру у него жизненную силу, чтобы жить самому.

– Значит, ты забираешь его жизненную силу, как… как Дарт Вейдер? О боже, ты намеренно причиняешь ему вред, и в этом виновата я.

– В этом никто не виноват. У Джексона больше сил, чем у тебя, поэтому я автоматически забираю больше энергии у него, чем у тебя.

– А как насчет того, что произошло сейчас? Когда он пошатнулся? Я знаю, ты что-то ему сделал. Что?

Он вздыхает опять.

– Я забрал у него сгусток энергии. И даже не очень-то большой.

Я смотрю на него, подозрительно щурясь.


– А по-моему, очень большой. Мне показалось, что он вот-вот упадет.

Хадсон долго не отвечает, а, прервав наконец молчание, небрежно говорит:

– Обычно я стараюсь не забирать слишком много сил ни у тебя, ни у него. Наверное, на сей раз я был чуть менее осторожен.

– Я так и знала! – Меня пронзает гнев. – Зачем?

– С ним все в порядке. – Сейчас глаза и голос Хадсона не выражают ничего.

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда, что у него много сил. Он может себе это позволить.

– Это ты так считаешь! – Мною владеют одновременно ярость и страх. Что, если с Джексоном что-то произойдет из-за этого? Из-за меня? Это ужасная мысль.

– Ты что, предпочла бы, чтобы я забрал всю твою энергию? – вопрошает Хадсон. – Или чтобы я вообще не кормился и просто умер?

Я не отвечаю ему, но это означает, что он делает свои собственные выводы, и на секунду его глаза мрачнеют, но затем к нему возвращается его обычный сарказм.

– Думаю, ты предпочла бы именно это. Какая жалость, что мы с тобой связаны воедино, да? Все твои проблемы были бы решены, если бы ты могла просто дать мне умереть.





Глава 65. Нет выхода: биография




Сейчас Хадсон впервые так прямо заговорил о своей смерти, и я не знаю, что ему сказать – и что чувствовать. Доводы Джексона в пользу того, чтобы убить его, были убедительны и неоспоримы, и я понимаю, почему он это сделал. Я также понимаю, что ничто никогда не давалось ему так тяжело, и неважно, признается он в этом самому себе или нет.

– Ну, конечно. Давайте жалеть Джексона. Мне так жаль, что мое убийство задело его чувства.

Все в этой фразе бесит меня. Нет, я не дам ему выставить себя жертвой.

– Пора тебе оставить свои попытки переписать историю, – говорю я ему.

– Ведь нельзя сказать, что Джексон решил убить тебя ни с того ни с сего. Ты заставил сотни сверхъестественных существ нападать друг на друга. Ради забавы. Ради осуществления какого-то дурацкого плана по установлению господства прирожденных вампиров.

– Нет. – Хадсон сердито смотрит на меня. – Нет, нет, нет. В своей жизни я совершил много скверных дел, и не снимаю с себя ответственности ни за одно из них. Но я не стану брать на себя ответственность за это. – Он начинает ходить по комнате.

У меня нет сил раздумывать над тем, что он сейчас сказал. Я слишком занята, припоминая все те случаи, когда Джексон выглядел уставшим в последние дни. И все из-за того, что Хадсон кормился за его счет, используя узы моего сопряжения с ним. Я знаю, что он не хотел причинить вред Джексону или мне, но от этого мне не легче. Ведь это я виновата в том, что кто-то причиняет вред моей паре прямо у меня под носом. Мне вдруг становится дурно, я, спотыкаясь, подхожу к моей кровати и плюхаюсь на край. Я должна это исправить.

Мне кажется, что моя голова сейчас взорвется. И сердце тоже. Я закрываю глаза и вижу внутри себя черно-зеленую нить уз моего сопряжения, к которой я уже так привыкла за эти два дня. Я беру ее в руку и сжимаю, одну за другой посылая Джексону волны энергии, вспоминая все те моменты, когда я видела под его глазами темные круги, смотрела на его напряженную улыбку и думала, что ему просто нужно выспаться.

Это была моя вина. Я была так занята своими собственными проблемами, что не видела, как мой суженый страдает и старается это скрыть – притом прямо у меня на глазах. И тут до меня доходит еще кое-что… Джексон знал, что Хадсон вытягивает энергию из наших уз. И ничего мне не сказал.

У меня разрывается сердце. Он не хотел, чтобы я испытывала чувство вины. И не хотел, чтобы мне пришлось выбирать.

– Прекрати. Ты должна прекратить.

Вряд ли я могу прекратить. Потому что это ужасно. Совершенно ужасно.

– Грейс! – Голос Хадсона гремит в моей голове, и я не могу делать вид, будто его нет. – Прекрати!

– Это же из-за тебя я думаю обо всем этом, а теперь ты говоришь мне прекратить? Иди ты на хрен.

– Я говорю о твоей энергии! – Он кладет свою ладонь на мою. – Ты не можешь продолжать перекачивать в него свою энергию, иначе у тебя ничего не останется. Ты должна это прекратить.

Он прав. Я чувствую себя так, будто могла бы проспать целый год. И отпускаю черно-зеленую нить, но из-за этого на меня наваливается чувство утраты.

– Черт возьми, – ворчит Хадсон. – Ты убьешь себя, если не побережешься. С такими вещами экспериментировать нельзя.

И прежде чем я успеваю ответить, посылает мне заряд своей собственной энергии, чтобы восполнить ту, которую я отдала Джексону.

– Тебе было вовсе не обязательно это делать, – говорю я, чувствуя, как в меня вливаются силы.

– Кто-то же должен, – рявкает он. – Раз уж ты сама вообще неспособна думать о себе.

– Неправда.

– Правда. И то, что мой брат позволяет тебе заниматься такими вещами, – это тоже черт знает что. Узы сопряжения существуют не для этого.