Искупление кровью
Часть 65 из 180 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он хотел отнести ее на руках, чтобы сократить мучения, но в такой час кто-нибудь непременно встретится, на это косо посмотрят. После демарша Маркизы Даниэль стал немного параноиком.
— Вперед, смелее! — сказал, поддерживая ее.
Марианна продолжила путь. Она легко отделалась. Сломанный палец на левой руке положен в великолепный лубок. Правая рука, вся разбитая, перевязана. На лбу два шва.
Еще один шрам. Вдобавок к ее потрясающей коллекции.
— Что на тебя нашло? Неужто думала пробить стену и сбежать!
Шутка успеха не имела. Марианна не отвечала, глядя себе под ноги. Наконец они добрались до лестницы. Марианна смерила ее таким взглядом, будто перед ней горная цепь Юра[9]. Она споткнулась на третьей ступеньке, начальник едва успел ее подхватить. Марианна почувствовала, как ее отрывают от земли. Так легко вдруг оказалось одолеть лестницу.
Дойдя до сто девятнадцатой, он обнаружил, что Марианна заснула у него на руках. Ему удалось отворить дверь, не разбудив ее, положить на койку и накрыть одеялом.
— Как она? — забеспокоилась Эмманюэль.
— Тсс! Она спит, постарайтесь ее не разбудить…
— Что с ней такое было? — шепотом спросила та.
— Не знаю… Ладно: она должна проспать до утра, ей вкатили лошадиную дозу. Если что-то не так, зовите нас, о’кей? Сегодня ночью дежурит Жюстина.
— Хорошо, месье. Надеюсь, она не проснется и не набросится на меня…
— Если бы она что-то имела против вас, вы бы уже были мертвы… Не думаю, чтобы вам грозила опасность.
Когда он запирал дверь, Марианна открыла глаза и увидела перед собой искаженное ужасом лицо своей мадам Фантом.
— Месье! — окликнула Эмманюэль. — Она проснулась!
Даниэль развернулся. Марианна протянула к нему правую руку, распухшую, почерневшую. Даниэль бережно взял ее в свою.
— Не оставляй меня, — взмолилась она.
— Хочешь поговорить со мной наедине?
Она кивнула.
— Я сейчас вернусь…
Он повернулся к Эмманюэль:
— Пойдемте со мной, мадам…
Он отвел ее в комнату надзирателей.
— Жюстина, ты не могла бы напоить мадам Оберже чаем? Марианна хочет поговорить со мной.
— Без проблем, — улыбнулась надзирательница. — Присаживайтесь, Эмманюэль.
Даниэль направился обратно к сто девятнадцатой. Марианна не пошевелилась. Он присел у изголовья на единственный целый стул.
— Я тебя напугала, да? — спросила Марианна печально.
— Еще бы!.. Что на тебя нашло, красавица?
Она устремила взгляд на верхнюю койку. Она даже не имеет права излить душу, назвать словами то, что терзает ее изнутри. Свою разбитую мечту. Она вдруг расплакалась, разрыдалась в голос.
— Марианна, пожалуйста, не плачь!
— Я проведу здесь всю жизнь, понимаешь?
В ее голосе настоящая паника. Он не знал, что ответить. Да, ты проведешь здесь всю жизнь. Разве что соврать, чтобы успокоить.
— Может быть, и нет, Марианна…
— Да! — ревела она. — Я состарюсь здесь, ты это себе представляешь?
— Мы состаримся вместе! Я несколько раньше! Я стану старой развалиной гораздо раньше тебя!
Марианна не переставала плакать, Даниэль обнял ее.
— Поплачь, если тебе от этого легче, — прошептал он.
Бурный соленый поток, минута за минутой. Еще одна рубашка, промокшая от слез Марианны. Жюстина заметит. Поймет, что она к нему прижималась. Тем хуже.
Он все равно был готов рискнуть чем угодно, только бы побыть с ней наедине.
Воскресенье, 19 июня, — 11:00 — двор для прогулок
Маркиза демонстрировала новую прическу. Очень удачную, как всегда. С другой стороны, ей все шло, она, зараза, умела себя выставить в выгодном свете. Марианна, сидя рядом с ВМ, горестно щурилась на нее.
— Ты как будто не в своей тарелке…
Марианна вздрогнула. Не то слово! После того как комиссар ее надул, она утратила веру. Он не вернется, вся эта история — чистая химера. На миг мелькнула надежда… Планы на будущую жизнь. Сладость воображаемой свободы. Тем более жестоким оказалось падение. Прыжок с парашютом. Без парашюта.
Нет, он не вернется. По моей вине. Если бы я согласилась! Сейчас уже была бы на воле. Теперь все кончено. Полный провал. Я проведу всю жизнь за решеткой. По собственной вине.
— Я потеряла надежду…
ВМ с удивительной ловкостью свернула папиросу:
— Надежду нужно всегда хранить, Марианна. Никогда не опускать руки.
Несколько дней она плакала денно и нощно. Глаза распухли, покраснели, воспалились. Изнемогли. Никогда еще отчаяние не было таким жестоким. Все потому, что она поддалась мечте. Имела слабость поверить в будущее. Ничто не могло ее утешить. Разогнать сумрак. Даже сверкающее солнце летнего утра.
Даже героин. Даже взгляд Даниэля. Его поцелуи, его нежность. Даже дружба ВМ или сочувствие ее дорогой мадам Фантом. Ничто. Больше ничто.
Соленый жемчуг покатился привычной дорогой. Марианна спрятала лицо в ладонях. Мощная рука ВМ опустилась ей на плечи.
— Потерпи до камеры! — приказала подруга.
Но Марианна не в силах была остановить волну уныния. Подогнув под себя ноги, уткнувшись лбом в колени, она содрогалась от рыданий. Страдание нескончаемое. Неодолимое.
— Все на тебя смотрят, — добавила ВМ. — Возьми себя в руки, Марианна. Прошу тебя.
ВМ по-прежнему обнимала ее за плечи. Чувствовала сотрясения, подобные подземным толчкам. Вдруг увидала, что нарисовалась проблема.
— О! Так это Марианна Ужасная разнюнилась, как девчонка!
Марианна узнала голос Маркизы. Подняла залитое слезами лицо.
— Тоска накатила, де Гревиль?
— Оставьте ее в покое! — буркнула ВМ.
— К вам, к вам я не обращалась, так что помолчите!
ВМ стиснула зубы, но, решив не играть в эти игры, пошла на попятную.
— Итак, де Гревиль? Ты затопишь весь двор, если будешь так хлюпать! Видела бы ты свою рожу, — издевалась Маркиза. — Так-то ты не страшная, но нынче…
Марианна отвернулась. Постаралась сдержать слезы. Вот бы оглохнуть и ослепнуть. Но никуда не деться от этой новой обиды.
— Кстати, ты, кажется, хотела работы? — продолжала Париотти. — Когда я об этом узнала, сразу пошла к директору. Напомнила ему, на что ты способна, как безрассудно было бы допустить тебя в мастерские. Как опасно смешивать половые тряпки с салфетками, всякую шваль с порядочными людьми. Твое дурное влияние на заключенных… Паршивых сук нужно держать на карантине, понимаешь?
Марианна сжала кулаки.
— Короче, я ему все это изложила, и он согласился: лучше тебе не давать работу…
— У тебя нет такого права! — вдруг заорала Марианна.
— Я так поступаю ради безопасности других заключенных… Это мой долг! К тому же и шеф Бахман со мной согласен…
Марианна хотела вскочить, но ВМ схватила ее и силой усадила на землю.
— Не отвечай на провокацию, — шепнула она, буравя охранницу взглядом.
— Твоя подруга права, Марианна! Лучше тебе заткнуть пасть! Работой вознаграждаются те, кто это заслужил… У кого есть шанс однажды реинтегрироваться… На других, тех, кто никогда отсюда не выйдет, незачем терять время.
Марианна больше не могла сдерживаться. Она разрыдалась. Соланж наконец отошла, а ВМ ласково погладила Марианну по спине:
— Что за дрянная баба!
— Вперед, смелее! — сказал, поддерживая ее.
Марианна продолжила путь. Она легко отделалась. Сломанный палец на левой руке положен в великолепный лубок. Правая рука, вся разбитая, перевязана. На лбу два шва.
Еще один шрам. Вдобавок к ее потрясающей коллекции.
— Что на тебя нашло? Неужто думала пробить стену и сбежать!
Шутка успеха не имела. Марианна не отвечала, глядя себе под ноги. Наконец они добрались до лестницы. Марианна смерила ее таким взглядом, будто перед ней горная цепь Юра[9]. Она споткнулась на третьей ступеньке, начальник едва успел ее подхватить. Марианна почувствовала, как ее отрывают от земли. Так легко вдруг оказалось одолеть лестницу.
Дойдя до сто девятнадцатой, он обнаружил, что Марианна заснула у него на руках. Ему удалось отворить дверь, не разбудив ее, положить на койку и накрыть одеялом.
— Как она? — забеспокоилась Эмманюэль.
— Тсс! Она спит, постарайтесь ее не разбудить…
— Что с ней такое было? — шепотом спросила та.
— Не знаю… Ладно: она должна проспать до утра, ей вкатили лошадиную дозу. Если что-то не так, зовите нас, о’кей? Сегодня ночью дежурит Жюстина.
— Хорошо, месье. Надеюсь, она не проснется и не набросится на меня…
— Если бы она что-то имела против вас, вы бы уже были мертвы… Не думаю, чтобы вам грозила опасность.
Когда он запирал дверь, Марианна открыла глаза и увидела перед собой искаженное ужасом лицо своей мадам Фантом.
— Месье! — окликнула Эмманюэль. — Она проснулась!
Даниэль развернулся. Марианна протянула к нему правую руку, распухшую, почерневшую. Даниэль бережно взял ее в свою.
— Не оставляй меня, — взмолилась она.
— Хочешь поговорить со мной наедине?
Она кивнула.
— Я сейчас вернусь…
Он повернулся к Эмманюэль:
— Пойдемте со мной, мадам…
Он отвел ее в комнату надзирателей.
— Жюстина, ты не могла бы напоить мадам Оберже чаем? Марианна хочет поговорить со мной.
— Без проблем, — улыбнулась надзирательница. — Присаживайтесь, Эмманюэль.
Даниэль направился обратно к сто девятнадцатой. Марианна не пошевелилась. Он присел у изголовья на единственный целый стул.
— Я тебя напугала, да? — спросила Марианна печально.
— Еще бы!.. Что на тебя нашло, красавица?
Она устремила взгляд на верхнюю койку. Она даже не имеет права излить душу, назвать словами то, что терзает ее изнутри. Свою разбитую мечту. Она вдруг расплакалась, разрыдалась в голос.
— Марианна, пожалуйста, не плачь!
— Я проведу здесь всю жизнь, понимаешь?
В ее голосе настоящая паника. Он не знал, что ответить. Да, ты проведешь здесь всю жизнь. Разве что соврать, чтобы успокоить.
— Может быть, и нет, Марианна…
— Да! — ревела она. — Я состарюсь здесь, ты это себе представляешь?
— Мы состаримся вместе! Я несколько раньше! Я стану старой развалиной гораздо раньше тебя!
Марианна не переставала плакать, Даниэль обнял ее.
— Поплачь, если тебе от этого легче, — прошептал он.
Бурный соленый поток, минута за минутой. Еще одна рубашка, промокшая от слез Марианны. Жюстина заметит. Поймет, что она к нему прижималась. Тем хуже.
Он все равно был готов рискнуть чем угодно, только бы побыть с ней наедине.
Воскресенье, 19 июня, — 11:00 — двор для прогулок
Маркиза демонстрировала новую прическу. Очень удачную, как всегда. С другой стороны, ей все шло, она, зараза, умела себя выставить в выгодном свете. Марианна, сидя рядом с ВМ, горестно щурилась на нее.
— Ты как будто не в своей тарелке…
Марианна вздрогнула. Не то слово! После того как комиссар ее надул, она утратила веру. Он не вернется, вся эта история — чистая химера. На миг мелькнула надежда… Планы на будущую жизнь. Сладость воображаемой свободы. Тем более жестоким оказалось падение. Прыжок с парашютом. Без парашюта.
Нет, он не вернется. По моей вине. Если бы я согласилась! Сейчас уже была бы на воле. Теперь все кончено. Полный провал. Я проведу всю жизнь за решеткой. По собственной вине.
— Я потеряла надежду…
ВМ с удивительной ловкостью свернула папиросу:
— Надежду нужно всегда хранить, Марианна. Никогда не опускать руки.
Несколько дней она плакала денно и нощно. Глаза распухли, покраснели, воспалились. Изнемогли. Никогда еще отчаяние не было таким жестоким. Все потому, что она поддалась мечте. Имела слабость поверить в будущее. Ничто не могло ее утешить. Разогнать сумрак. Даже сверкающее солнце летнего утра.
Даже героин. Даже взгляд Даниэля. Его поцелуи, его нежность. Даже дружба ВМ или сочувствие ее дорогой мадам Фантом. Ничто. Больше ничто.
Соленый жемчуг покатился привычной дорогой. Марианна спрятала лицо в ладонях. Мощная рука ВМ опустилась ей на плечи.
— Потерпи до камеры! — приказала подруга.
Но Марианна не в силах была остановить волну уныния. Подогнув под себя ноги, уткнувшись лбом в колени, она содрогалась от рыданий. Страдание нескончаемое. Неодолимое.
— Все на тебя смотрят, — добавила ВМ. — Возьми себя в руки, Марианна. Прошу тебя.
ВМ по-прежнему обнимала ее за плечи. Чувствовала сотрясения, подобные подземным толчкам. Вдруг увидала, что нарисовалась проблема.
— О! Так это Марианна Ужасная разнюнилась, как девчонка!
Марианна узнала голос Маркизы. Подняла залитое слезами лицо.
— Тоска накатила, де Гревиль?
— Оставьте ее в покое! — буркнула ВМ.
— К вам, к вам я не обращалась, так что помолчите!
ВМ стиснула зубы, но, решив не играть в эти игры, пошла на попятную.
— Итак, де Гревиль? Ты затопишь весь двор, если будешь так хлюпать! Видела бы ты свою рожу, — издевалась Маркиза. — Так-то ты не страшная, но нынче…
Марианна отвернулась. Постаралась сдержать слезы. Вот бы оглохнуть и ослепнуть. Но никуда не деться от этой новой обиды.
— Кстати, ты, кажется, хотела работы? — продолжала Париотти. — Когда я об этом узнала, сразу пошла к директору. Напомнила ему, на что ты способна, как безрассудно было бы допустить тебя в мастерские. Как опасно смешивать половые тряпки с салфетками, всякую шваль с порядочными людьми. Твое дурное влияние на заключенных… Паршивых сук нужно держать на карантине, понимаешь?
Марианна сжала кулаки.
— Короче, я ему все это изложила, и он согласился: лучше тебе не давать работу…
— У тебя нет такого права! — вдруг заорала Марианна.
— Я так поступаю ради безопасности других заключенных… Это мой долг! К тому же и шеф Бахман со мной согласен…
Марианна хотела вскочить, но ВМ схватила ее и силой усадила на землю.
— Не отвечай на провокацию, — шепнула она, буравя охранницу взглядом.
— Твоя подруга права, Марианна! Лучше тебе заткнуть пасть! Работой вознаграждаются те, кто это заслужил… У кого есть шанс однажды реинтегрироваться… На других, тех, кто никогда отсюда не выйдет, незачем терять время.
Марианна больше не могла сдерживаться. Она разрыдалась. Соланж наконец отошла, а ВМ ласково погладила Марианну по спине:
— Что за дрянная баба!