Искаженный мир

Снег перестал, но тучи никуда не ушли. Тяжелыми свинцовыми тушами они нависали над крышами домов, само пространство окрашивая в ирреально–пронзительный иссиня–серый. Все клумбы в грязноватом снегу, цветы в холодных окнах удручающе тусклы. Ярко изукрашенные фасады казались выцветшими, как, впрочем, и все вокруг. Не видно людей на улицах. Время словно остановилось, застыло в вечном ожидании скорой бури.

Единственный островок жизни — место преступления. Мигали блеклыми огнями автомобили экстренных служб, периметр огородили агонизирующе подрагивающей бледно–желтой лентой, за ней молчали несколько осунувшихся зевак. Будто не своей воле, но чьему–то приказу.

Ашер вышел из машины и поежился, стылый воздух охотно накинулся на очередную жертву, ледяными щупальцами забрался под одежду и впился в теплую, податливую плоть. Изо рта вырвалось облачко пара.

Трагедия разыгралась в особняке на Первой линии. Почивший мистик, видимо, полностью выкупил некогда двухблочный кондо: с переделанного в незастекленную веранду широкого крыльца внутрь вела одна дверь. За домом виднелся высокий обрыв, скалистый берег и утопающие в липком тумане беспокойные воды залива. Очень атмосферно. У Джека на секунду даже дыхание перехватило от открывшегося вида. Казалось, в любую минуту грянет гром и произойдет нечто страшное, но грандиозное, сверхъестественно–непостижимое.

Плеск накатывающих на пляж волн органично сочетался в тягостной песне с тоскливыми, долгими криками чаек. На лице оседала соленая влага.

Надев и активировав устройство дополненной реальности, мистик громко чихнул. Еще заболеть не хватало.

Появление служебного транспорта Ковена людей заинтересовало, расшевелило. Они даже зашептались между собой. Ашер приосанился, сделал мужественное лицо.

— Сюда нельзя.

Стоило Джеку пройти под ограждением, дорогу ему заступил молодой офицер полиции. Первые дни после выпуска, однозначно, только у них в одном глазу — непоколебимая уверенность в своих действиях, в другом — мучительные сомнения.

— Уверен? — Вскинул брови Ашер, достал из нагрудного кармана удостоверение с жетоном. — Ковен.

Посчитав тему исчерпанной, Джек сделал шаг вперед. Но полицейский не унимался, схватив вновь прибывшего за рукав.

— Пожалуйста, на «вы». Без разрешения детектива не пущу.

Мистик перевел недоуменный взгляд с удерживавшей его руки на сосредоточенное лицо парня. Ашер с трудом удержался от того, чтобы на глазах почтенной публики не двинуть юному олуху в челюсть. Не со зла же он, а по скудоумию.

— Хорошо. — Без резких движений, но настойчиво высвободив руку, произнес ковенант. — В таком случае, позови главного.

— Не могу. Я должен охранять периметр.

Джек начал закипать. Случайно или намеренно, но парень разыгрывал целое юмористическое представление в совершенно не подходящих декорациях. Либо он неквалифицированный идиот, либо решил поиздеваться над ковенантом. И то, и другое совершенно недопустимо.

— Любезный. — Проникновенно начал Ашер. — Если ты действительно полицейский, должно быть известно, что при появлении ковенанта на месте происшествия, связанном с искажениями, искаженными, мистиками, руководство операцией переходит к нему. — Джек покосился на висящий на нагрудном кармане темно–синей униформы блестящий значок. — Так что, офицер Пятнадцать–три–пятьдесят тысяч восемьсот, жди дисциплинарного взыскания за препятствование осуществлению служебной деятельности сотрудника Ковена. А если еще раз попробуешь преградить мне дорогу, улетишь в залив.

Снисходительно похлопав недоумка по плечу, Ашер, наконец, прошел на место преступления.

Внутреннее убранство дома разительно отличалось от вида унылого района, где находилось. Жилище почившего мистика дышало любовно сотворенным семейным уютом, достатком и благополучием. Пастельные тона успокаивали. Всюду ухоженные цветы и мягкие игрушки, со вкусом подобранная мебель. С фото на стенах на гостей смотрели улыбающиеся люди. Поджарый мужчина с орлиным носом, красивая женщина с лукавым взглядом и девочка–подросток, всюду корчащая смешные рожицы, седые бабушки и дедушки. Счастливая семья.

Что же здесь произошло?

Ответ ждал Джека в гостиной на первом этаже. Воздух пропитал тошнотворный, душный металлический смрад. Липкий, сладковатый. Кровь, экскременты и токсины. Стало трудно дышать.

Ашер сглотнул. Меньше всего на свете он желал видеть, что произошло с людьми с фотографий. Печаль от сознания того, что ребенок, у которого впереди вся жизнь, более не улыбнется, любящие родители никогда не обнимут друг друга, разрывала сердце. А понимание сопровождавшего их в последние часы ужаса, боли и безысходного отчаяния пугало до оцепенения.

На широком кремовом диване безвольными изломанными куклами лежали мать и дочь. Обе обнажены, лишь на девочке носок и задранный до горла топик. Волосы у женщин спутаны, все в засохшей крови, на нежной коже не счесть ссадин и ожогов. Никаких сомнений, что с ними сотворили. Но что за монстр?

В кресле, через стеклянный кофейный столик от дивана, полулежал мужчина. Горло вскрыто до позвоночника. Словно консервная банка. Остекленевшие глаза с мукой смотрят перед собой. Брызги крови на мебели, стенах и полу, как следы от дождя в пыли.

Мистик мечтал о моменте, когда станет менее восприимчивым к подобным отвратительным картинам. Надеялся, что ненужные, несвоевременные в работе сочувствие и сопереживание притупятся со временем. Напрасно. До сих пор его в кошмарах преследовали мертвые лица тех, кого не спас или убил. Исполненные страданий, они наперебой винили Джека в трусости и слабости. Жуткие образы и видения, порою, преследовали парня и наяву, и он даже подумывал обратиться к психологу. Лучше не становилось.

К счастью, собой Ашер владел неплохо, эмоции от дела отделять научился и вне зависимости от того, что чувствовал, выглядел пусть не бесстрастно, но серьезно, собранно, как пристало ковенанту при исполнении. Пережить шок от сегодняшнего вечера он еще успеет.

— Это еще кто? Риггинс, убери его на хрен отсюда. Профессионалы, чтоб вас.

В гостиной кипела работа. Эксперты–криминалисты фотографировали, изучали, собирали и описывали. У трупов стояло двое в штатском: смуглая женщина в отутюженном брючном костюме и невысокий мужчина с отталкивающей внешностью. Удивительно, но приказывал именно он.

Джек уже привычным движением продемонстрировал детективам удостоверение, с удовлетворением отметив, как перекосило мужчину.

— Ну и что ты здесь забыл, мальчик?

— Кастер… — Предупреждающе начала женщина, но напарник не слушал.

— Дело наше. Двойное убийство и самоубийство, отчет я пришлю, если надо. Шагай дальше.

Откровенно говоря, парень был несколько сбит с толку. Ему доводилось слышать о негласном противостоянии силовых структур, но чтобы так откровенно выражать агрессию и пренебрежение в отношении непосредственного в данный момент начальства? Нонсенс. Местным полицейским следовало преподать урок хороших манер.

— Не «ты», а «вы», уважаемый. И не «мальчик», а ковенант Ашер. Или «мистер Ашер», если угодно. — Наставительно заметил Джек, медленно подходя к детективам. — Соблюдайте, пожалуйста, субординацию. И я сам решу, что следует делать. Пока здесь представитель моего ведомства, все подчиняются ему, не забывайте.

В помещении стало тихо, свидетели перепалки, не сговариваясь, прекратили работу, переводя взгляд с молодого мистика на детектива. В одно мгновение ковенанту показалось, что его оппонент взорвется, но тот внезапно успокоился и даже выдавил некое подобие улыбки.

— Конечно. Прошу меня извинить. Просто… не каждый день видишь подобное. Моя фамилия Хойт.

— Рад, что мы поняли друг друга. — Ашер настороженно кивнул, в любой момент ожидая подвоха.

— Риггинс. — В отличие от напарника, женщина выглядела вполне приветливо и явно обрадовалась тому факту, что словесный конфликт на ровном месте не перерос во что–то большее.


Полицейские и мистик обменялись рукопожатиями.

— Что удалось узнать?

Сославшись на необходимость перекурить, Хойт ретировался, оставив напарницу вводить Джека в курс дела. Напоследок он пробуравил ковенанта долгим, пристальным взглядом. Будто пытался запомнить его облик в мельчайших деталях.

— Бенджамин Райс. — Риггинс провела Ашера на кухню, подальше от трупов и тошнотворных запахов. — Сорок восемь лет. Проживал вместе с супругой, Аланой, и дочерью, Меган. Часть дома принадлежала еще родителям Райса.

Женщина периодически заглядывала в папку с документами в руках. Ковенант, сложив руки за спиной, сквозь тонкие светлые занавески молча смотрел на переделанный в игровую площадку для ребенка задний двор.

— Соседями характеризуются исключительно положительно, конфликтов с ними не возникало. Жители близлежащих домов в один голос заявляют, что внутри семьи тоже царили мир и согласие.

Джек задумчиво жевал губу.

— Райс — ваш пенсионер, в настоящее время нигде не работал. Алана… — Риггинс сделала паузу, прочистила горло. — Служила у нас в отделе кадров.

Парень не стал перебивать женщину, хотя сей факт ему показался любопытным.

— В последний раз семью видели два дня назад, никаких признаков, предпосылок произошедшего, приветствовали соседей, улыбались, шутили, обсуждали совместный просмотр фильма вечером.

Ашер прикрыл глаза. В ушах его звучали крики, которых мистик никогда не слышал, отчаянные мольбы обреченных.

— Их обнаружила мать Райса, сын долго не выходил на связь, что для него не характерно. Ее увезли в больницу — инфаркт. — Детектив переступила с ноги на ногу. — Примерное время смерти — сегодня ночью, около полуночи. Перед смертью женщины… — Голос Риггинс дрогнул. — Были изнасилованы.

Мистик напряженно размышлял. Странно, неправильно, невозможно. Чудовищно.

— Следы борьбы?

— Их… — Детектив замялась. — Нет.

— Совсем? — Удивленно переспросил ковенант, поворачиваясь к собеседнице. — Царапины на Райсе? Укусы? Может, кровь или плоть под ногтями жертв? Следы связывания? Семя? Разбитая мебель или посуда?

— Ничего. Только телесные повреждения у женщин.

— А костяшки пальцев Райса?

— Чистые.

Джек свел брови к переносице, провел пятерней по волосам.

— То есть, выходит, что примерный семьянин внезапно сошел с ума, сутки мучал жену и дочь, при этом никакого сопротивления те не оказывали, соседи ничего не слышали. Потом он убивает их и кончает с собой не самым, скажем, тривиальным способом. Чушь какая–то.

Детектив развела руками.

— Знаете, мистер Ашер, я много чего за годы службы повидала, ничему уже не удивляюсь.

— Просто Джек. — Отмахнулся ковенант, пытаясь переварить собственные абсурдные выводы.

— К тому же, Райс — мистик, а вы, насколько мне известно, на многие чудеса способны. — Женщина закрыла папку, выжидательно уставилась на собеседника.

— Это да. — Рассеянно согласился парень.

— Что–то еще?

— Если вы не против, я осмотрюсь. — Ашер настроил виртуальный интерфейс устройства дополненной реальности, и мир преобразился.

— Ваша песочница, сами же сказали. — Беззлобно усмехнулась Риггинс. — Только у меня к вам просьба.

— Чем смогу.

— Понимаю, напарник вел себя с вами неподобающе, но, пожалуйста, не подавайте жалобу. Для Хойта подобные преступления — личное, что–то похожее произошло в семье брата. На самом деле он — один из лучших детективов в Полисе.

Джеку почувствовал себя несколько неловко. Извиняться за свою реакцию на хамство он, само собой, не собирался. Хойт — профессионал и должен держать себя в руках, что бы не произошло. Но и раздувать из мухи слона парень счел лишним.

— Я не злопамятный.

Поблагодарив ковенанта за понимание, женщина вышла к напарнику, а мистик принялся за исследование дома.

На первый взгляд — ничего необычного, все на своих местах, мирное, спокойное. Складывалось ощущение, что здание отгородилось от произошедшего в гостиной, и все еще ждало хозяев, дабы порадовать их бережно хранимым теплом и уютом.

Тем не менее, внимание Ашера привлекло два весьма любопытных обстоятельства.

В гостиной, на широком подоконнике, стояло две грязных тарелки. Без следов ДНК или отпечатков. Само по себе наблюдение и выеденного яйца не стоило, посуду могли оставить когда и кто угодно, пусть место и не самое подходящее. Если не одно «но» — вымытая ложка, сиротливо приютившаяся в углу раковины на кухне. Допустим, то — следы трапезы отца–садиста. Но где отпечатки на тарелках? Зачем нужно было мыть столовый прибор? Не с целью сокрытия улик ведь, право слово. И так все ясно.