Императрица Ядов

Нико присел на корточки, посасывая кусочек дыни. Сок потек по его пальцам и кофте.

— Хорошо, папа.

Елена застыла на месте.

Я схватил ее за руку и послал ей мягкую улыбку. Она ожила, улыбнувшись мне, что у меня замерло сердце.

Нико заметил что-то вдалеке и бросился прочь.

— Папа? — сказала Елена, когда он ушел. — Когда это произошло?

— Сегодня утром.

Ее глаза скользнули по моему лицу, видя больше, чем я хотел показать.

— Ты выглядишь обеспокоенным. — она склонила голову набок. — Почему?

— Почему ты думаешь, что я обеспокоен?

Она прижала пальцы к моему лбу, прослеживая признаки старения.

— Я вижу это.

Я схватил ее за запястье, прижимаясь губами к ее руке.

— Я не хочу быть ужасным отцом, — честно ответил я. — Мой отец не был хорошим человеком, и я убил его голыми руками, наказывая за это.

— Руки Николая слишком малы, чтобы причинить тебе боль.

Я послал ей многозначительный взгляд.

Губы Елены изогнулись, и она прижалась своим носом к моему. Я наклонился к ее прикосновению.

— Не волнуйся, Кон. Наши отцы заботились только о себе и своих собственных удовольствиях. С того момента, как ты встретил Николая, ты посвятил себя его счастью и комфорту. — ее взгляд был глубоким и манящим, заманивая в ловушку своей орбиты. — Я бы не подпустила тебя к нему близко, если бы думала, что ты будешь представлять угрозу для его взросления.

Я ни секунды в этом не сомневался. Елена яростно защищала благополучие Николая, и хотя она могла быть немного небрежной, когда дело касалось трюков и обращения с миром, как с тренажерным залом в джунглях, она не допустила бы, чтобы ее сыну причинили какой-либо вред. Не важно, что она должна была сделать.

Нико прибежал обратно, сжимая ромашку в ладони.

— Для тебя, мама.

— Для меня? — она сделала вид, что нюхает цветок. — Он великолепен. Спасибо, малыш. Поцелуй?

Он подставил ей щеку, и она осыпала его поцелуями.

Я провел день с Еленой и моим сыном. Мы почистили лошадей, и Нико помог конюхам приготовить корм. Мы нарвали цветов и позагорали на мягком солнечном свете, прежде чем вернуться в дом на обед. Мое сердце было переполнено, ухаживая за своей будущей женой и сыном, заставляя их смеяться и расслабляться.

Темное облако Татьяны бросало тень на наше счастье, но никто не осмеливался произнести ее имя. Даже в ту ночь, когда мы с Еленой были одни в темноте, запутавшись под одеялами, мы избегали этой темы, чтобы ее имя не испортило весь день.

План Елены сидел в глубине моего сознания. Я был против этого, против того, чтобы Елена подвергала себя опасности. Но если я взгляну сквозь призму своих инстинктов, рационально, я пойму, что это один из лучших планов, который у нас был. Татьяна перехитрила нас на каждом углу. Единственным человеком, который когда-либо ловил ее на лжи, была Елена.

Ночью я прижался губами к голове Елены, глубоко дыша. Она еще не спала, но не пошевелилась, когда я провел пальцами по ее руке, прослеживая слова, которые извивались на оливковой коже.

Грязь, сад, защищённый.

Между ее большим и указательным пальцами выделялось слово «семья». Она несколько раз провела по нему разными цветными ручками. Я прослеживал петли и линии, пока движение не стало подсознательным.

Планы и реальность держали мой разум в плену. Я хотел, чтобы Татьяна умерла, но как я собирался обхватить ее руками за шею, когда она исчезла вместе с ветром? За три года, прошедшие с тех пор, как она ушла, она ни разу не подала знак. Только когда Елена вернулась ко мне, она тоже дала о себе знать.

— Засыпай, Кон, — прошептала Елена, прерывая мои мысли. — Подумай о ней завтра.

Я повиновался.





29




Константин Тарханов




Николай скорчил гримасу, высунул язык и сморщил нос.

— Это отвратительно?

Мой сын решил, что крем для бритья достаточно похож на сахарную вату, чтобы попробовать его на вкус. Я поймал его как раз в тот момент, когда он сунул палец в рот, лицо мгновенно исказилось, когда вкус ошеломил его чувства.

Он сидел на скамейке в ванной и смотрел, как я бреюсь. Я дал ему тупую бритву, чтобы он скопировал меня, но его желудок заговорил громче, и он решил попробовать съесть белую пену.

— Выпей немного воды, — уговаривал я, когда он начал плеваться.

Я убрал остатки пены у него изо рта, затем сложил ладони чашечкой под раковиной и поднес ее к его рту. Он быстро проглотил, все еще корча лицо.

— Фу-у-у, — заскулил он.

— Ты не должен это есть, — задумчиво произнес я. — Крем для того, чтобы брить волосы на лице.

Нико потер гладкий подбородок.

— Это отвратительно на вкус.

— Держу пари. — я вытер лицо. — Ты взволнован предстоящей свадьбой?

Он кивнул.

— Ммм. Мама сказала, что будет свет, еда, loshadi — лошади и Баба.

— Не думаю, что лошади присоединятся, — размышлял я. — Они не поместятся на стульях.

— Мама так сказала.

— Ох, хорошо. Моя ошибка. — я взъерошил его волосы, и он хихикнул. — Твоя мама специально сказала, что хочет расчесать эти волосы на церемонию. Что думаешь об этом?

— Никакой расчески.

— Нет? — я рассмеялся. — Очень хорошо. Это твои волосы.

Из ванной доносились голоса, в основном раздраженный тон Романа.

— Не понимаю, почему мы должны надеть эти дурацкие гребаные наряды, — говорил он. — Елена, вероятно, появится в свитере и босиком. И все же я должен надеть смокинг.

Обращаясь к Николаю, я спросил:

— Ты почистил зубы?

Он ухмыльнулся.

— Да.

— Ты уверен?

Он колебался.

— Да.

— Если я пощупаю твою зубную щетку, она будет мокрой?

Нико вздохнул.

— Сделаю это сейчас.

Я помог ему подняться на ноги, наблюдая, как он чистит зубы, убеждаясь, что он это делает. Он разозлился, когда я добавил еще зубной пасты в его щетку, так как он едва успел ее намазать.

— У тебя выпадут зубы, если ты не будешь пользоваться большим количеством зубной пасты, — напомнил я ему.

— Это ужасно.

— Так же ужасно, как крем для бритья?

Он выглядел так, словно размышлял над этим.

Как только наши зубы были почищены, волосы аккуратно причесаны, а щетина выбрита, мы пошли в спальню. Мои люди слонялись по комнате, включая Антона, который стоял неподвижно, ожидая своего отца, пока Дмитрий завязывал галстук-бабочку.

Артем хлопнул меня по плечу в знак приветствия.