Император Владимир

В самом начале боя в носовую башню вышеуказанного крейсера попал 254-миллиметровый снаряд, вызвав сильный пожар; огонь добрался до погребов, произошла детонация кордита. Получивший крен и дифферент на нос корабль сбросил скорость, облегчив задачу русским артиллеристам – как минимум три снаряда проникли в котельные отделения.

Тотальную невезучесть «Монмута» частично компенсировал «Камберленд», успевший засадить в броненосец береговой обороны штук пять 152-миллиметровых снарядов. После этого британский крейсер вышел из боя и подошёл к борту «Монмута», положение которого уже было безнадёжным.

На «Ушакове» заклинило кормовую башню ГК, через подводные пробоины затопило носовую часть, скорость упала до десяти узлов. Радисты доложили, что перехватили переговоры «Камберленда» с кораблём, находившимся поблизости, и вскоре на горизонте появились дымы.

Понимая, что запас везучести исчерпан, капитан 1-го ранга Миклуха повёл «Ушаков» прямиком к берегу Евбеи, успев посадить броненосец на мель до подхода англичан. Подошедшие «Викториес», «Юпитер» и «Марс» около часа расстреливали неподвижную мишень на глазах у перебравшихся на берег русских моряков, превратив «Ушаков» в груду развалин.

На четвёртый день после сражения в Мраморном море в Константинополь пришёл «Георгий Победоносец», которого ультиматум Бальфура застал в сухом доке в Севастополе. Теперь этот корабль фактически оказался единственным полностью боеготовым броненосцем на южном ТВД.

Спустя неделю силы Черноморского флота в передовой базе в бухте Золотой Рог пополнил в спешном порядке принятый в казну броненосный крейсер «Кагул» – систершип «Очакова». На борту «Кагула» в Константинополь на правах триумфатора прибыл великий князь Николай Николаевич Младший, назначенный командующим Юго-Западным фронтом. Буквально на следующий день «Очаков» был отправлен в Севастополь – заменять разбитые орудия и исправлять повреждения дымовых труб и корпуса.

Наличие или отсутствие в Босфоре любого из вышеуказанных крейсеров уже не имело значения, так как вся тяжесть противостояния с врагом в ограниченной по размерам акватории Мраморного моря легла на подлодки, эсминцы и канонерские лодки. Сам факт наличия вражеских субмарин настолько сильно нервировал англичан, что те так и не рискнули использовать крейсера и броненосцы против приморского фланга русского эскпеди-ционного корпуса, двинувшегося в сторону Дарданелл.





* * *


В отличие от Балтийского и Черноморского флотов, на которые война с Великобританией свалилась словно снег на голову, на Тихом океане постоянно жили с мыслью, что нападение врага может произойти в любой момент.

Во-первых, тихоокеанцы соседствовали с передовой британской военно-морской базой в Вейхайвее, от которой до Ляодуна с Квантуном рукой подать. В случае объявления войны вражеский флот мог объявиться у Дальнего буквально на следующий день.

Во-вторых, добрососедские отношения с Японией за последнее время претерпели изменения в худшую сторону. Причиной того стала деятельность Камчатско-Чукотской и Сахалинской флотилий Пограничной стражи. Японские браконьеры, десятилетиями вольготно занимавшиеся незаконным рыбным промыслом в территориальных водах северного соседа, неожиданно для самих себя оказались объектом охоты; десятки браконьерских судов были конфискованы, разорились сотни семей. Изменение пограничной политики Российской империи пришлось не по нраву официальному Токио, но на все жалобы и протесты японцев не менее официальный Петербург неизменно отвечал в стиле: взгляните на карту, господа самураи, это наша корова, и мы её доим.

За неделю до объявленного Лондоном ультиматума в штаб в Харбине поступило донесение, что три британских броненосца и четыре крейсера покинули Гонконг, взяв курс на Формозу. На следующий день китайская агентура донесла, что из Вейхайвея вышли три броненосца и два крейсера; отряд якобы направлялся с дружеским визитом в Нагасаки. Практически одновременно из Нагасаки сообщили, что «Свифтшур» и «Трайэмф» покинули этот порт, уйдя в неизвестном направлении.

Вышеуказанные передислокации англичан, разумеется, не представляли для русского флота какой-либо опасности, но многоопытный вице-адмирал Скрыдлов на всякий случай приказал установить местонахождение английских отрядов.

Выполняя приказ командующего, вице-адмирал Чухнин выслал на поиски «лайми» три крейсера: «Аскольд», «Варяг», «Рюрик». Командиру «Рюрика» была поставлена задача продемонстрировать в омывающих Шаньдун водах Андреевский флаг, посетить Циндао и, после получения соответствующей радиограммы, встретить отряд контр-адмирала Фелькерзама.

В свою очередь, «Варяг» с «Аскольдом» направились к Цусимскому проливу, где должны были пересечься с «Россией» и «Громобоем», идущими из Владивостока. После рандеву объединённому отряду предписывалось провести манёвры между Квельпартом и архипелагом Гото и, если от командования не поступит никаких других указаний, тихо-мирно разойтись по своим базам. Если же удастся обнаружить британцев, то крейсерам следовало сопровождать «лайми», нервируя и раздражая самим фактом своего присутствия.

Ещё один отряд, состоявший из пяти эсминцев французской постройки, отправился к островам Мяо-Дао, чтобы произвести разведку. После выхода этого отряда в море каперанг Щенснович решил провести внеплановые учения и привёл в состояние повышенной боевой готовности подчинённые ему силы береговой обороны Дальнего и Порт-Артура.

Соединившись в указанном районе с двумя владивостокскими крейсерами, «Аскольд» с «Варягом» поступили в подчинение контр-адмирала Рейценштейна, державшего флаг на борту «России».

Следующие трое суток отряд околачивался южнее Цусимского пролива, производя различные эволюции и учения, пока в вечерних сумерках третьего дня неожиданно не произошёл визуальный контакт с большой эскадрой японского Императорского флота, идущей на запад.

Подданные микадо также обнаружили русские корабли, и после некоторого замешательства их эскадра – шесть эскадренных броненосцев, четыре бронепалубных и четыре вспомогательных крейсера, шестнадцать эсминцев – разделилась на несколько отрядов, расходившихся разными курсами. Одновременно японцы разразились потоком радиограмм, расшифровать которые не удалось.

Не зная, что и думать, Рейценштейн отдал приказ сворачивать учения и расходиться по базам; две пары крейсеров разошлись каждая своим курсом. За «Россией» и «Громобоем» сразу же увязались парочка японских вспомогательных крейсеров, а утром следующего дня обнаружилось, что «Аскольда» с «Варягом» сопровождает четвёрка японских эсминцев.

После полудня на русских кораблях приняли радиограмму из штаба флота, в которой сообщалось об ультиматуме Бальфура и о начале боевых действий по его истечении. За «Россией» и «Громобоем» к этому времени следили уже не вооружённые пароходы, а «Цусима» и «Нийтака».

«Варягу» и «Аскольду» также не удалось стряхнуть с хвоста соглядатаев, а ближе к вечеру японцев сменили броненосные крейсера «Кинг Альфред» и «Левиафан», наведённые самураями по радио. «Лайми» следовали за русскими до глубокой ночи и отстали лишь тогда, когда командиры «Аскольда» и «Варяга» резко изменили курс, и оба крейсера полным ходом скрылись во тьме.

Рассудив, что, кроме Дальнего, русским идти больше некуда, британцы направились к Талиенванскому заливу, на подходе к которому были встречены «Алмазом» и четвёркой эсминцев. Опознав англичан, дозорные корабли 2-й эскадры отошли под прикрытие береговых батарей, по пути проинформировав по радио командование о появлении гостей.

Подойдя к Дальнему, «Кинг Альфред» с «Левиафаном» крейсировали туда-сюда, благоразумно держась вне досягаемости 254-миллиметровых орудий береговых батарей. После трёх часов дня силы «лайми» значительно увеличились – из Вейхайвея подтянулись четыре эсминца типа «Ривер», «Дрейк» и «Гуд Хоуп» под флагом контр-адмирала Фоукса.

Ближе к закату сигнальщики флагмана обнаружили приближающиеся со стороны русской базы подлодки в количестве пяти единиц. Субмарины шли развёрнутым строем в надводном положении, но могли погрузиться в любой момент, после чего теоретически незаметно подкрасться.

Война ещё не была объявлена, но наличие скрытой подводной угрозы нервировало Фоукса куда больше, чем вероятность сойтись в прямом бою с вражескими линкорами. Не желая становиться лёгкой мишенью, контр-адмирал послушал собственную интуицию и приказал отойти мористее.

Проведя ночь в двадцати пяти милях к зюйд-осту от Квантунского полуострова, с первыми лучами солнца британский отряд вновь направился к Дальнему. Помня о подлодках, сэр Уилмот Фоуке решил противопоставить субмаринам скоростные и маневренные качества своих кораблей.

Выписывая зигзаги и восьмёрки двадцатиузловым ходом, англичане пытались рассмотреть в Талиенванском заливе мачты русских линкоров и крейсеров. Тщетно: все крупные боевые корабли бесследно исчезли под покровом ночи, а ходившие под берегом тут и там эсминцы и миноносцы недвусмысленно указывали на то, что главная база российского флота готова встретить врага во всеоружии.

Отправив в Вейхайвей предупреждающую радиограмму, Фоуке с тяжёлым сердцем направился обратно к берегам Шаньдуна.

Нехорошие предчувствия не обманули контр-адмирала: во второй половине дня внезапно появившаяся у Вейхайвея 2-я эскадра российского Тихоокеанского флота подошла на дальность открытия огня. Пять линкоров, семь крейсеров и двадцать два эсминца, разделённые на несколько отрядов, маневрировали на малых ходах в нескольких милях от берега.

После истечения срока ультиматума русские занялись тем, зачем пришли – разгромом британской военно-морской базы.

Размеренно пристрелявшись, линкоры накрыли главным калибром береговые батареи Люгундао, Хуандао, Жидао, портовые сооружения и находившиеся на внутреннем рейде суда и корабли. Портовые склады и мастерские заполыхали пожарами, четыре эсминца типа «Ривер» избежали попаданий, разбежавшись по гавани, а крейсера «Талбот» и «Джуно» получили повреждения от близких разрывов.

Английские береговые батареи, вооружённые 152-миллиметровыми пушками, вели ответный огонь, но он оказался малорезультативен – сигнальщики зафиксировали лишь близкие разрывы в кабельтове от «Баяна» и «Олафа».

Под прикрытием огня 203-миллиметровых орудий броненосных крейсеров русские эсминцы сделали попытку прорваться на внутренний рейд, но внезапно повернули назад, даже не дойдя до линии боновых заграждений. Затем, неожиданно и к огромному облегчению «лайми», задробив стрельбу, эскадра вице-адмирала Чухнина в полном составе удалилась в восточном направлении. Отряд Фоукса примчался к Вейхайвею после захода солнца, когда русских уже и след простыл.

Своим чудесным спасением главный форпост британских военно-морских сил в Жёлтом море был обязан радиограмме крейсера «Рюрик», который сообщил Чухнину о неравном сражении с английской эскадрой в девяноста милях к зюйд-осту от Циндао.






* * *


Выполняя приказ командования, капитан 1-го ранга Хлодовский подошёл к точке рандеву с отрядом контр-адмирала фон Фитингофа, где обнаружил «Славу» и основные силы британского Восточного флота, которым командовал вице-адмирал Артур Мур.

Шесть броненосцев, два броненосных, шесть бронепалубных крейсеров и восемь эсминцев, которые присоединились к флоту, выйдя из Шанхая, окружили одиночный линкор со всех сторон, готовясь по команде с флагмана засыпать русский корабль снарядами. Радиостанцию «Славы» британцы успешно заглушили работой множества собственных радиотелеграфов, орудия были заряжены и наведены на цель, канониры с нетерпением посматривали на часы. До заката оставалось часа полтора, до истечения срока ультиматума – двадцать минут.

Далеко за кормой линкора, идущего полным ходом, сгруппировались несколько шлюпок, на которые перебрались экипажи «Печоры» и «Тунгуски», затопившие свои минзаги по приказу фон Фитингофа – набитые минами корабли не имели шансов уцелеть в артиллерийском бою, не могли и убежать от более быстроходных «лайми».

Ещё дальше лежал в дрейфе зафрахтованный германский угольщик, захваченный англичанами. С борта «Рюрика» не разглядели ни шлюпок, ни немецкий пароход, поэтому в штабе Чухнина какое-то время считали, что «Печоре» и «Тунгуске» удалось избежать гибели.

Появление на горизонте русского крейсера несколько огорчило Артура Мура, не желавшего дробить свои силы. Тем не менее вице-адмирал тотчас распорядился отрядить для уничтожения новой цели «Аргайлл», «Эн-трим», «Ниобе», «Андромеду», «Амфитрит», «Аргонот» и четыре эсминца. Указанные корабли, набирая ход, тремя отрядами двинулись на норд-вест, стремясь до захода солнца взять «Рюрик» в кольцо.

Так и не дождавшись белого флага, английские броненосцы громыхнули двенадцатидюймовками. Описывать ход боя не имеет смысла, так как «лайми» имели трёхкратное превосходство в количестве 305-миллиметровых орудий и шестикратное в 152-миллиметровых пушках.

Открыв огонь с пятидесяти кабельтовых, по мере умолкания башен ГК «Славы» британские броненосцы сократили дистанцию боя до тридцати, а затем и вовсе до каких-то пятнадцати кабельтовых. Избиваемый со всех сторон русский корабль горел, но не сдавался, упорно отстреливаясь из двух-трёх чудом уцелевших шестидюймовок. С наступлением темноты Артур Мур послал в атаку четвёрку эсминцев, которые добились четырёх торпедных попаданий, после чего английская эскадра взяла курс на Вейхайвей.

«Слава» ушёл на дно после полуночи, а сутки спустя американский пароход подобрал в море самодельный плотик, на котором находились тела пяти погибших матросов с геройского линкора.

Подтянувшийся на закате германский угольщик принял на борт шлюпки и команды минзагов; русские моряки были объявлены военнопленными, а захваченный «лайми» пароход потащился в Гонконг.

Капитан 1-го ранга Хлодовский, как, вероятно, и весь экипаж «Рюрика», очень хотел помочь своим боевым товарищам, но объективно оценив ситуацию, Николай Николаевич понял, что, вступив в бой, он просто бессмысленно погубит вверенный ему корабль. Отход в Циндао, до которого было часов пять на полном ходу, также означал неравный ночной бой, так как «Энтрим» с «Аргайллом» имели превосходство в скорости и с помощью эсминцев могли и должны были загнать «Рюрик» между молотом и наковальней. Чисто интуитивно Хлодовский решил уходить на север, надеясь прорваться с боем, а затем затеряться ночью в открытом море.

«Рюрик» повернул, набирая ход. С мостика с тревогой наблюдали, как в погоню устремляются британские крейсера: один, второй… шестой, да ещё и четвёрка эсминцев до кучи; последние вскоре вырвались вперёд. План англичан был прост, как три копейки: обложить русский корабль со всех сторон, чтобы потопить его, как «Славу». Здесь следует заметить, что гибель линкора с «Рюрика» не наблюдали, но не сомневались в исходе неравного боя.

Через полчаса, когда Хлодовский приказал начать пристрелку правым бортом по эсминцам «лайми», радисты приняли радиограмму из штаба эскадры, в которой крейсеру предписывалось полным ходом идти к мысу Шантунг. Спустя несколько минут «Энтрим» выплюнул несколько снарядов из башенных 190-миллиметровых пушек, на что «Рюрик» быстро ответил кормовыми восьмидюймовками.





* * *


Муромцев считал, что вице-адмирал Чухнин являлся наиболее способным и грамотным флотоводцем России начала двадцатого века, ставя Григория Павловича выше самого Макарова. Именно по этой причине Владимир Александрович назначил Чухнина командующим 2-й эскадрой. И как только началась война, вице-адмирал доказал, что выбор императора оказался верным.

Получив радиограмму Хлодовского, Чухнин сразу же понял, что «Слава» обречена – контр-адмирал Бруно Александрович фон Фитингоф, которому царь лично вручил погоны с орлами, предпочтёт смерть потере нового корабля и собственной чести.

Что же касается «Рюрика» – взгляд на карту, – то ему нужно продержаться десять-одиннадцать часов – именно столько времени потребуется русским крейсерам, чтобы двадцатиузловым ходом дойти до заданного квадрата; эсминцы добегут туда ещё быстрее. «Рюрик» способен выжать семнадцать узлов максимум, следовательно, не десять-одиннадцать, а восемь-девять часов; но лучше не рассчитывать на то, что он останется на плаву… С одной стороны, ночью британцы вряд ли смогут потопить корабль артогнём, особенно если цель будет огрызаться изо всех калибров, а «Рюрик» будет вести огонь до последнего, с другой – эсминцы представляют смертельную опасность… Радиостанция крейсера, скорее всего, будет выведена из строя, и эскадра пойдёт вслепую.

Минуту спустя вице-адмирал Чухнин велел плюнуть на Вейхайвей, который никуда не денется, и выдвигаться навстречу британскому флоту. Ознакомив офицеров штаба эскадры со своей задумкой, командующий передал под начало контр-адмирала Иессена все наличные крейсера и эсминцы, и попросил – именно попросил – Карла Петровича спешить изо всех сил.

Следует отметить, что радиограмму Хлодовского приняли почти на всех кораблях 2-й эскадры, и весть о гибели в неравном бою отряда фон Фитингофа (а в этом не оставалось никаких сомнений) лучше любых приказов сплотила личный состав ради одной общей цели – мести за погибших товарищей.





* * *


Как и опасался Григорий Павлович, четыре английских эсминца сделали своё чёрное дело – всадили в борт «Рюрика» торпеду. Атаковали уже в полутьме, потеряли от артогня «Фойла» и «Ди» и попали всего лишь раз, но это попадание оказалось золотым – на крейсере заклинило руль, и он потерял управление. Далее последовал ожесточённый трёхчасовой ночной бой, после подхода шести броненосцев завершившийся гибелью русского корабля – 305-миллиметровые снаряды с лёгкостью крушили конструкции корпуса «Рюрика».

«Энтрим», а также «Кеннет» и «Итчен» получили повреждения, причём эсминцам требовался серьёзный ремонт. Британская эскадра задержалась в районе боя ещё два часа, пока «лайми» не отыскали шлюпки с остатками команд «Фойла» и «Ди». Выжившие члены экипажа русского крейсера также были подняты из воды, раненым была оказана медицинская помощь.

Вице-адмирал Артур Мур был проинформирован о появлении у Вейхайвея русского флота, сравнительно оперативно он получил радиограмму и о внезапном уходе противника. Это известие встревожило Мура, но ночью, когда англичане топили «Рюрик», вице-адмирал Того Хейхатиро сообщил по радио, что корабли его эскадры установили визуальный контакт с русскими крейсерами.

Японские отряды шли из Чемульпо в Вейхайвей и находились восточнее Шантунга, поэтому было логично предположить, что союзники пересеклись с эскадрой Чухнина. Это, в свою очередь, означало, что русские готовы встретить основные силы Восточного флота в открытом море, а отряд контр-адмирала Фоукса имеет все шансы натолкнуться на превосходящие силы вражеского флота и прекратить своё существование.

Телеграфировав Фоуксу приказ оставаться в Вейхайвее до прихода японцев, Артур Мур приказал строиться в походный ордер. Вперёд, в авангард выдвинулись «Энтрим» и «Аргайлл», в десяти кабельтовых по траверзам флагмана заняли позиции две тройки бронепалубников, в арьергарде тащились эсминцы. «Джед» и «Уэл-ланд» вели на буксирах «Кеннет» и «Итчен». «Челмер» и «Арун» обеспечивали буксировку.

Того и Мур ошиблись. Третий боевой отряд контр-адмирала Девы, состоявший из четырёх бронепалубных крейсеров, действительно имел визуальный контакт с «Варягом» и «Аскольдом». Разглядев в темноте смутные силуэты, частично перекрывавшие один другого, японцы сочли, что им повстречались четырёхтрубные «Баян» и «Олаф». Последние в это время стремительно шли на юг, как и вся эскадра вице-адмирала Чухнина.





* * *