Император Владимир

Двенадцати минут прицельной стрельбы главным калибром хватило, чтобы «Илластриес» с креном на левый борт отвернул вправо, заметно осев носом. Прикрыв флагман своими бронированными тушами, дымившийся «Цезарь» и почти неповреждённый «Ганнибал» отвернули чуть позже, разойдясь с русскими контркурсами. Ответный огонь «лайми» был безрезультативным.

Спустя какое-то время «Цезарь» и «Ганнибал» совершили поворот на шестнадцать румбов через левый борт и легли на параллельный курс, пытаясь догнать корабли Гильдебрандта. Не имея превосходства в скоростных характеристиках, англичане безуспешно пытались достать русских носовыми орудиями ГК.

Не меняя курса и скорости, «Ростислав» с «Потёмкиным» взяли на прицел «Альбион» и «Вендженс» – головные броненосцы эскадры командующего Средиземноморским флотом вице-адмирала Чарльза Бересфорда. К этому моменту, благодаря полученной от контр-адмирала Небогатова с борта «Екатерины II» радиограмме Яков Аполлонович уже знал, что остатки отряда Витгефта вступили в неравный бой с главными силами врага.

Британцы шли, не меняя курса, поэтому у Гильдебрандта появилась возможность преподать врагу повторный урок, сделав «crossing the Т». Расстояние между противниками стремительно сокращалось; первые пристрелочные залпы «Потёмкин» и «Ростислав» произвели с восьмидесяти кабельтовых. Когда дистанция сократилась до шестидесяти пяти кабельтовых, «Князь Потёмкин» открыл огонь на поражение; спустя пару минут то же самое сделал и «Ростислав».

Как только вокруг его «Альбиона» стали падать снаряды «Потёмкина», вице-адмирал Бересфорд отдал своей эскадре приказ повернуть последовательно на восемь румбов вправо. Во время поворота флагманский броненосец получил опасное попадание в корпус – «подарок» прилетел с «Ростислава» – и был вынужден снизить ход до двенадцати узлов, пропуская вперёд «Вендженс». Последний также получил попадание: снаряд угодил в барбет кормовой башни ГК, срикошетил, взорвавшись в кормовых помещениях.

Поворачивая один за другим, арьергард эскадры Бересфорда – «Оушен» и «Глори» – успел нанести тяжёлые повреждения «Николаю I» и смертельные – «Апраксину». Чуть раньше выпущенный «Канопусом» снаряд угодил в бронепояс напротив котельного отделения «Сенявина».

Опасаясь, что англичане лягут на параллельный курс, Яков Аполлонович отдал по радио приказание Небогатову немедленно повернуть на четыре румба влево, чтобы не позволить врагу занять выгодное тактическое положение – артиллерийская дуэль на параллельных курсах с пятью-шестью броненосцами грозила обернуться для отряда Гильдебрандта катастрофой. Получив слева за кормой угрозу в виде трёх «екатерин» с их сильным носовым залпом, «лайми» вряд ли рискнут разворачиваться на шестнадцать румбов, позволив расстреливать себя продольным огнём.

Исполняя приказ командующего, отряд Небогатова повернул, построившись пеленгом, но до лобового столкновения с англичанами дело не дошло – враг не стал лезть в расставленную для него тактическую ловушку.

Ведя артдуэль с расстояния в пятьдесят – шестьдесят пять кабельтовых, «Потёмкин» и «Ростислав» разошлись с шестёркой «канопусов» контркурсами; исправив повреждения, флагман Бересфорда встал в кильватер «Оушену», на котором держал флаг контр-адмирал Эштон Керзон-Хау Из-за этой заминки «лайми» потеряли драгоценное время, чем Гильдебрандт немедленно воспользовался: «Ростислав» с «Потёмкиным» развернулись через правый борт на шестнадцать румбов и легли на параллельный курс; расстояние увеличилось до семидесяти кабельтовых, корабли маневрировали самостоятельно, ведя пристрелку по «Оушену» и «Альбиону».

Эскадра Бересфорда, имевшая преимущество в скорости на пару узлов, последовательно повернула влево на три румба, сближаясь и угрожая сделать «crossing the Т». Яков Аполлонович парировал вражеский манёвр аналогичным поворотом на три румба влево, в результате чего противник вновь оказался на параллельном курсе, с каждой пройденной милей всё дальше и дальше удаляясь от остатков отряда Витгефта. Впереди замаячили Принцевы острова, а стороны вновь приступили к пристрелке.





* * *


Разойдясь с Бересфордом контркурсами, «Цезарь» и «Ганнибал» полным ходом пошли на сближение с отрядом контр-адмирала Небогатова. Получивший пробоину в носу «Илластриес» покинул поле боя.

Имея эскадренную скорость всего лишь в одиннадцать узлов, «Екатерина II», «Синоп» и «Чесма» не имели шансов догнать «канопусы» даже теоретически, поэтому Небогатов приказал повернуть к едва плетущимся кораблям Витгефта.

Затем, разглядев приближавшиеся «Цезарь» и «Ганнибал», Николай Иванович повернул на них, сближаясь строем фронта; британские броненосцы повернули на четыре румба вправо, намереваясь отсечь Небогатова от Гильдебрандта.

Навстречу англичанам со стороны Константинополя, напрягая машины, спешил «Александр II», передавший «Нахимов» пароходу «Москва».

Прекрасно зная сильные и слабые стороны «екатерин», контр-адмирал Небогатов не стал вести бой по чужим правилам. Развернувшись на шестнадцать румбов, Николай Иванович поставил свои корабли между «Цезарем» с «Ганнибалом» и отрядом Витгефта и довернул на пару румбов влево. В результате «лайми», имея ход на три-четыре узла больше, не смогли реализовать своё преимущество в скорости, так как были вынуждены двигаться по внешней дуге воображаемой окружности.

Командиры обоих британских броненосцев быстро осознали бесперспективность предпринятого ими манёвра и решили атаковать идущий встречным курсом «Александр II». Русский корабль сразу же повернул обратно. Погоня за ним грозила обернуться неожиданностями, так как справа с носовых курсовых углов приближалась четвёрка эсминцев.

На левой раковине находилась тройка сравнительно тихоходных «екатерин», поэтому англичане развернулись на шестнадцать румбов, чтобы разойтись с отрядом Небогатова на контркурсах. Во время этого расхождения на контркурсах нанесли повреждения «Синопу» и «Чесме», затем, обрезав «Екатерине II» корму, сосредоточили огонь на флагмане Небогатова, засыпая его снарядами всех калибров.

Чтобы парировать угрозу с кормовых углов, Николай Иванович перестроил свой отряд строем фронта, и спустя некоторое время врагу стали отвечать шесть двенадцатидюймовок вместо двух. Несколько близких разрывов вкупе с предыдущими повреждениями вынудили, наконец, командиров «Цезаря» и «Ганнибала» удалиться за пределы досягаемости русских орудий.





* * *


Контр-адмирал Витгефт к этому времени погиб, и командование остатками отряда принял Лебедев. «Сенявин» с «Навариным» отстреливались из уцелевших орудий ГК от «Ланкастера», маневрировавшего на почтительном расстоянии, «Апраксин» и «Николай I» едва ползли, горя и погружаясь.

Видя, что Небогатов, не дойдя каких-то пары миль, вступил в бой с «Цезарем» и «Ганнибалом», Лебедев приказал снять экипаж бывшего флагмана, который потерял обе дымовые трубы, и идти к мысу Беюк-Чекмедже, до которого было около трёх с половиной миль по прямой. Чтобы ускорить погружение, после эвакуации личного состава старший механик «Николая» открыл кингстоны. Броненосец ушёл на дно на ровном киле.

До Беюк-Чекмедже дотащились, потеряв по дороге «Апраксин» – из-за полученных пробоин вода подступила к топкам, которые пришлось погасить, а лишившийся хода корабль – затопить. Команда перебралась на борт систершипа. Сопровождаемые «Ланкастером», державшимся мористее вне досягаемости артиллерии, добрались до берега. «Наварин» выбросился на мель (над водой едва возвышалась верхняя палуба), «Сенявин» встал на якорь, практически касаясь днищем грунта.

Когда подошли «Чесма», «Синоп», «Екатерина II» и четыре эсминца, отогнавшие надоедливый «Ланкастер», началась эвакуация всех уцелевших русских моряков. После эвакуации на «Наварине» открыли кингстоны и взорвали погреба; «Сенявин» был взят на буксир «Александром II».





* * *


Вступая в бой с трёхкратно превосходящей его силы эскадрой Бересфорда, вице-адмирал Гильдебрандт прекрасно осознавал, что помочь ему может только чудо, так как разозлённые британцы ни за что не отступят. И не уступят. Они и не уступали, методично выбивая орудия, разрушая небронированные борта и надстройки.

Ожидаемое рукотворное чудо произошло, когда «Потёмкин» лишился четверти своей артиллерии, а «Ростислав», редко отвечая из уцелевших пушек, полыхал пожарами от носовой башни ГК до кормового балкона.

Торпеду, проскочившую между «Канопусом» и «Голиафом», хорошо разглядели сигнальщики обоих броненосцев. Следующая шла прямо в корму «Вендженса», но его командир умудрился отвернуть свой корабль от смертоносной стальной сигары. После резкого манёвра «Вендженса» головным оказался «Голиаф», и хотя его сигнальщики разглядели опасность, этот броненосец не смог увернуться от попадания – торпеда «Миноги» настигла цель.

После взрыва у борта «Голиафа» доклады о замеченных торпедах посыпались, словно из рога изобилия – испуганным сигнальщикам «рыбки» мерещились на всех курсовых углах.

Придя к выводу, что его корабли атакованы многочисленными русскими подводными лодками, Чарльз Бересфорд отдал приказ лечь на обратный курс. Четыре броненосца повернули «все вдруг» вправо, ведя огонь из орудий противоминного калибра по любому предмету, замеченному на поверхности воды. «Потёмкин» и «Ростислав» были оставлены в покое.


Во время поворота «Оушен» полным ходом налетел на пару внезапно вынырнувших из глубины торпед. Командир «Карпа», лейтенант Белкин, целился в «Альбион», наблюдая того в перископ, и очень удивился, когда после пуска «рыбок» намеченную им цель заслонил высоченный борт другого корабля. Последовавшие один за другим близкие взрывы встряхнули субмарину так, что рубка подлодки показалась из воды – лишь быстрое заполнение балластных цистерн спасло от ответного удара.

В следующие пять-шесть минут «лайми» дважды обнаружили реальные торпедные «усы», и оба раза успели отвернуть в сторону. «Потёмкин» и «Ростислав», побитые, но не побеждённые, задробили стрельбу, постепенно удаляясь в сторону Босфора.

Торпедированный «Оушен» был взят на буксир «Вендженсом», а «Голиаф» получил вторую торпеду, на этот раз выпущенную «Камбалой». Увидев во время очередного всплытия под перископ медленно ползущий в сторону островка Яссыада вражеский броненосец, лейтенант Заботкин потратил на сближение четверть часа, после чего нанёс точный удар. Десять минут спустя команда «Голиафа» оставила лёгший на борт корабль.

Для обеспечения буксировки «Оушена» вице-адмирал Бересфорд отправил на помощь «Вендженсу» «Глори», а также вызвал по радио в район боя «Саффолк» и «Донегол», околачивавшиеся подле сидевшего на мели систершипа.

Помощь «Глори» не понадобилась, а крейсера опоздали: стремительно распространяясь по внутренним отсекам «Оушена», вода затопила погреба носовой башни ГК, котельные отделения, и через час броненосец ушёл под воду носом вперёд.

Недостаток, по его мнению, инициативных действий со стороны подчинённых и понесённые обидные потери взбесили Чарльза Бересфорда. Расхаживая по мостику флагмана, аристократ поносил чудо-оружие варваров-московитов последними словами; доставалось и своим офицерам.

Вице-адмирал прекрасно понимал, что на его карьере смело можно поставить крест: Фишер не простит ему гибели двух броненосцев и того, что русских не удалось вымести из Босфора – попробуй войди в пролив, на входе в который тебя, словно акулы, поджидают в засаде подлодки. Поэтому когда Бересфорду принесли радиограмму с «Ланкастера», командующий Средиземноморским флотом воспрял духом – у него появился отличный шанс отомстить!

Бересфорд не мешкал ни минуты. Оставив «Вендженс», принимавший на борт моряков «Оушена», вице-адмирал повёл «Альбион», «Канопус» и «Глори» к Беюк-Чекмедже; по пути к отряду присоединились «Донегол», «Цезарь», «Ганнибал» и «Ланкастер». «Саффолк», получив предупреждение о подводной угрозе, был отправлен вылавливать из воды команду «Голиафа».

Русских перехватили, когда они были уже на полпути к Константинополю. До конца светового дня оставалось не так уж много времени, поэтому «лайми» не заморачивались маневрированием, сразу же пойдя на сближение.

Создав по правому борту противолодочную завесу из «Донегола» и «Ланкастера», командующий Средиземноморским флотом навязал отряду Небогатова бой на параллельных курсах, где сполна использовали тактико-техническое превосходство пяти английских броненосцев.





* * *


Прекрасно отдавая себе отчёт в том, что он делает, Николай Иванович поставил свои корабли между буксирующим «Сенявин» «Александром II» и британцами. «Синоп» и «Чесма» были вынуждены сражаться против двух противников каждый, а «Екатерина II» вступила в артиллерийскую дуэль с флагманом Бересфорда. Дистанция боя, поначалу составлявшая сорок кабельтовых, быстро сократилась до тридцати.

Четыре эсминца, державшиеся под берегом, ушли вперёд, чтобы через четверть часа выйти в атаку с носовых курсовых углов. «Донегол» и «Ланкастер» отбили эту атаку, потопив «Живучий» и нанеся повреждения «Жуткому». Запаривший эсминец направился к берегу, а «Живой» и «Жаркий» отступили.

От Босфора подошли «Очаков» под флагом вице-адмирала Гильдебрандта и «Князь Потёмкин», на котором была заклинена кормовая башня ГК, а также ещё семь эсминцев: четыре «сокола» и три типа «Буйный». Носовая башня была исправна, и несколькими выстрелами «Потёмкин» вынудил вражеские крейсера отойти к югу. По сигналу командующего все наличные эсминцы устремились во вторую атаку.





* * *


Бересфорду больше всего на свете хотелось довести артиллерийский бой с тройкой «екатерин» до логического финала – устаревшие русские броненосцы красиво горели и всё реже и реже отвечали на залпы «лайми». К сожалению, русские эсминцы беспардонно сорвали честолюбивый план вице-адмирала.

Повернув на восемь румбов, «Альбион» открыл огонь из 305-миллиметровых орудий по «Князю Потёмкину», оказавшемуся на траверзе, а пушками других калибров – по атакующим эсминцам. Следом за флагманом один за другим повернули «Канопус», «Глори», «Цезарь» и «Ганнибал», аналогично «Альбиону» распределившие цели для своей артиллерии. «Ланкастер» и «Донегол» вступили в жаркую перестрелку с «Очаковым».

Угодив под сосредоточенный огонь пяти английских броненосцев, шесть русских эсминцев пустили торпеды с дальней дистанции, после чего повернули назад. «Сметливый», «Свирепый» и «Строгий» сблизились на десять-пятнадцать кабельтовых. Одна из выпущенных «Свирепым» торпед угодила в борт «Альбиона», но не взорвалась; сам эсминец и оба его систершипа погибли.

Зато взорвались те пять снарядов, которые «Князь Потёмкин» успел всадить в флагман Бересфорда, прежде чем британцы жестоко отомстили. К сожалению, достигнутых попаданий оказалось недостаточно, чтобы пустить «Альбион» ко дну.

Прямо скажем: «Потёмкину» не повезло. Ведя артиллерийскую дуэль с пятью противниками, следовавшими практически параллельным курсом, он попал под огонь «Вендженса» и «Саффолка», подошедших со стороны островка Сивриадар. «Вендженс» шёл наперерез, вынудив «Потёмкин» повернуть к северу, «Саффолк» присоединился к «Донеголу» и «Ланкастеру», которые смогли отвлечь на себя «Очаков», хорошенько получив в ответ от его 203-миллиметровых пушек.

Во время поворота на норд в корму русского броненосца угодил 305-миллиметровый снаряд, повредивший рулевое управление. Руль заклинило в положении «лево на борт», и «Князь Потёмкин» совершил полную циркуляцию, став отличной мишенью для вражеских канониров. Попадания следовали одно за другим, убивая и калеча моряков и выводя из строя орудия.

Разглядев неуправляемую циркуляцию русского корабля, вице-адмирал Бересфорд приказал довернуть на пару румбов, сближаясь. «Вендженс» обрезал курс, ведя меткий огонь, и после попадания 305-миллиметрового снаряда рядом с амбразурой боевой рубки «Потёмкин» окончательно лишился управления. В следующие четверть часа шесть английских броненосцев превратили «Князь Потёмкин» в груду горящего и тонущего металла.

Подтянувшись в район сражения в надводном положении, подводные лодки «Угорь» и «Карп» погрузились, сближаясь с противником. Однако на сей раз «лайми» были начеку: стреляя по замеченным перископам, вражеские корабли интенсивно маневрировали. Командующий Средиземноморским флотом, хорошо усвоивший предыдущий урок, отдал приказ всем вымпелам выйти из боя и полным ходом идти к острову Мармора.





* * *


Итоги сражения в Мраморном море штаб Черноморского флота подводил пять дней подряд. Список потерь в личном и корабельном составе ужасал, а объём работ по ремонту повреждённых боевых единиц заставлял шевелиться волосы не только на голове.

Из числа принимавших участие в сражении броненосцев меньше всего пострадала «Чесма» – кораблю был необходим месячный ремонт у стенки завода. Куда более серьёзный ремонт в сухом доке требовался «Ростиславу».

Тратить ресурсы и время на восстановление «Синопа» и «Екатерины II» не имело смысла, так как полученные ими повреждения были слишком велики. Оба броненосца не могли сражаться на равных с более современными британскими кораблями аналогичного класса, построенными по иным концепциям и для решения широкого спектра тактических задач. «Екатерину» с «Синопом» было решено использовать в роли самоходных плавучих фортов в системе обороны Босфора.

На «Очакове» требовалось срочно заменить вышедшие из строя орудия, «Нахимов» с «Сенявиным» нуждались в сухом доке, «Александр II» решили частично перевооружить, заменив вышедние из строя устаревшие 305-миллиметровые орудия парой современных восьмидюймовок Канэ.

Прояснились судьбы «Донского» и «Ушакова», которые, не придя в точку рандеву, не принимали участие в прорыве через Дарданеллы. Окружённый отрядом из четырёх более быстроходных вражеских крейсеров – «Латона», «Сцилла», «Найяд» и «Интрепид», – «Донской» принял неравный бой, отбиваясь от этой четвёрки до конца светового дня. В наступившей темноте капитан 1-го ранга Блохин довёл едва державшийся на плаву корабль до побережья Скироса. Все уцелевшие моряки эвакуировались на берег, а так и не спустивший флаг «Дмитрий Донской» был затоплен на глубине.

«Адмирал Ушаков» также был вынужден вступить в неравный бой, но, в отличие от «Донского», с двумя противниками – броненосными крейсерами «Монмут» и «Камберленд». Бой разгорелся в нескольких милях от острова Евбея, и «лайми» получили тяжелейшую оплеуху, потеряв «Монмут».