Император Владимир

Крейсерские силы на Чёрном море были представлены всего лишь одним броненосным крейсером – «(Знаковым»; его систершип «Кагул» всё еще достраивался в Севастополе.

Из находившихся в строю кораблей Черноморского флота системой центральной артиллерийской наводки Каменского-Гейслера были оборудованы «Очаков», «Ростислав» и «Потёмкин»; данная система была смонтирована и находилась в процессе доводки и на крейсере «Кагул».

В составе флота имелись девять эсминцев типа «Буйный», четыре «сокола», три минных крейсера и четыре номерных миноносца; для замены последних в Николаеве строилась первая четвёрка «добровольцев».

Боевую службу исправно тянули шесть модернизированных канонерок: «Донец», «Терец», «Кубанец», «Черноморец», «Уралец», «Запорожец». В Севастополе базировались минзаги «Дунай», «Буг» и шесть подводных лодок II серии: «Карп», «Карась», «Камбала», «Минога», «Язь», «Угорь».

Флотилия на Средиземном море имела переменный состав и к указанному периоду состояла из броненосца «Наварин» и броненосных крейсеров «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах».

«Наварин», на котором держал флаг капитан 1-го ранга Иван Николаевич Лебедев, задержался на Средиземном море почти на два года. Броненосцу давным-давно требовался капитальный ремонт машин и механизмов, после которого адмиралтейство собиралось превратить «Наварин» в учебно-артиллерийский корабль Балтфлота.

Крейсера «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах» прошли ремонт и модернизацию артиллерии и прибыли с Балтики всего три с половиной недели назад. Организационно оба эти корабля входили в состав эскадры контр-адмирала Вильгельма Карловича Витгефта, сосредотачивавшейся на Средиземном море в рамках подготовки к войне с Турцией.

Согласно плану Адмиралтейства, эскадра Витгефта выдвигалась на ТВД тремя эшелонами. Первый – «Донской» с «Мономахом». Второй – броненосцы «Николай I», «Александр II», броненосцы береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин», «Адмирал Ушаков», «Адмирал Сенявин» и броненосный крейсер «Адмирал Нахимов». Третий эшелон состоял из шести вспомогательных крейсеров с десантом и должен был прибыть на Средиземное море перед объявлением войны Турции.

Объявленный Великобританией ультиматум ломал планы комбинированной операции по захвату Босфора и Дарданелл. Два батальона Еврейской национальной армии и 2-я полубригада Иностранного легиона изображали учения в Курляндии, ожидая подхода в Либаву вспомогательных крейсеров, «Георгий Победоносец» заканчивал текущий ремонт машин, а 2-я дивизия морской пехоты была разбросана по полевым лагерям от Одессы до Батума.

Ультиматум официального Лондона буквально загонял в угол отряд контр-адмирала фон Фитингофа, который от самого Сингапура постоянно сопровождали два-три английских крейсера. В ещё более тяжёлом положении оказались Витгефт и «Наварин» Лебедева – британский Средиземноморский флот имел подавляющее количественное превосходство в виде дюжины броненосцев и почти двух десятков броненосных и бронепалубных крейсеров разных типов.

Первым, потерянным Россией боевым кораблём, стал «Сисой Великий», три недели назад наконец-то отозванный со Средиземного моря. Броненосец совершал переход по маршруту Копенгаген – Либава, когда поломка в машине вынудила капитана 1-го ранга Озерова снизить скорость до шести узлов. «Сисой» находился где-то между Борнхольмом и Эландом.

В отправленной штабом Балтфлота радиограмме сообщалось, что война между Англией и Россией неминуема. Вице-адмирал Андреев приказал Озерову изменить курс, чтобы укрыться в Данциге либо в Мемеле. Озеров выбрал Мемель. К сожалению, в Кронштадте не знали, что в момент отправки радиограммы Борнхольм с юга огибали шесть английских крейсеров и пять броненосцев – Экспедиционные силы из состава Отечественного флота под командованием вице-адмирала Артура Уилсона.

Авангард соединения Уилсона, состоявший из трёх броненосных крейсеров, вошёл в Балтийское море ещё четыре дня назад, чтобы посетить с официальным визитом Стокгольм. Через два дня после объявления Бальфуром ультиматума «Сатлей», «Баккант» и «Юриалус» покинули столицу Шведского королевства, направляясь к устью Финского залива.

За три часа до заката 28 мая сигнальщики «Сисоя Великого» обнаружили впереди слева по курсу большое облако дыма, а вскоре разглядели силуэты нескольких боевых кораблей. Пересекая курс британской эскадры далеко за её кормой, броненосец расходился с англичанами.

Сигнальщики «Аметиста» заметили двухтрубный корабль минут на сорок позднее своих русских визави. Ещё полтора часа ушло на опознание, так как «Сисой» поначалу почему-то приняли за догонявший эскадру «Венерэбл» – этот броненосец вынужденно отстал от отряда в Скагерраке из-за неполадок с рулевым управлением. Осознав, наконец, что проходящий за кормой их соединения корабль – это действительно «Сисой Великий», за которым «лайми» гнались от самого Копенгагена, англичане изменили курс, отсекая русских от родных берегов.

Понимая, что его броненосец обречён, Озеров повернул в сторону Данцига и приказал готовиться к бою. К последнему бою. В штаб флота была отправлена радиограмма, частично заглушенная противником. Машинная команда не покладая рук устраняла неисправность, и к двум часам ночи корабль мог дать двенадцать узлов хода.

Увы, наличие у врага четырёх лёгких крейсеров свело на нет попытку отрыва – англичане висели на хвосте словно привязанные, нагло резали курс, вынуждая менять его под угрозой тарана. Не помог даже предутренний туман, в котором «Сисой» навалился на борт «Топаза», помяв тому обшивку.

В 09:00 утра по Гринвичу на лёгком крейсере «Сапфир» замигал ратьер: «лайми» любезно сообщили о начале боевых действий между двумя державами и потребовали спустить флаг и сдаться. Русские отказались.

В разгоревшемся бою, продолжавшемся до 10:20, пять броненосцев Уилсона превратили «Сисой Великий» в груду искорёженного железа. Британские снаряды разрушили мостик и надстройку, снесли мачты, искорёжили дымовые трубы; обе 305-миллиметровые башни заклинило, часть шестидюймовок вышли из строя, шлюпки и катера были разбиты вдребезги.

Следуя на грохот канонады, примерно в половине одиннадцатого в район боя подошли два миноносца под германскими флагами; на горизонте виднелись дымы ещё двух. Немцы просигналили англичанам, что те вот-вот войдут в территориальные воды нейтрального государства.

Не желая прямо здесь и сейчас начинать войну ещё и с потомками тевтонов, Уилсон приказал лёгким крейсерам добить «Сисой» торпедами. Британская эскадра вновь открыла огонь, «камушки» понеслись в атаку с носовых курсовых углов. Русские ответили изо всех уцелевших орудий, в том числе из двух двенадцатидюймовок кормовой башни – исправили горизонтальную наводку.

«Сапфир» и «Аметист» дружно промазали, «Даймонд» угодил под огонь пары казематных 152-миллиметровых пушек и попал всего лишь одной торпедой, которая не взорвалась. В атаку вышел слегка помятый «Топаз», которому удалось отомстить за ночной навал: торпеда угодила броненосцу в корму.

Следом за четвёркой миноносцев с юга подтягивались «Аркона» и «Медуза», в радиоэфире слышались переговоры других германских кораблей. Так и не увидев белого флага, Уилсон велел лечь на курс отхода.

Англичане ушли, а немецкие миноносцы подошли к борту «Сисоя Великого». Положение русского броненосца было безнадёжным: вода неотвратимо затапливала внутренние отсеки, волны омывали носовую башню, рулевое управление не работало; кочегары гасили топки и поднимались наверх. Договорившись с немецкими офицерами об эвакуации, Озеров отдал команде приказ покинуть корабль.





* * *


Утром 28 мая в устье Финского залива патрульным судном пограничной стражи были замечены три четырёхтрубных крейсера. Визуальный контакт произошёл примерно в семи милях южнее Гангута, и, так как на борту «Кондора» не имелось радиостанции, информация о появлении британцев дошла до командования Балтфлота через четыре с половиной часа. За это время отряд контр-адмирала Берни Милна успел захватить и потопить два рыбацких парусника и остановить для досмотра германский пароход.

Отдадим должное вице-адмиралу Андрееву – он отреагировал оперативно, сразу же отдав все необходимые приказы и распоряжения. Два дивизиона подводных лодок, семь эсминцев и бригада крейсеров покинули Ревель и Гельсингфорс в течение часа, к выходу в море готовились «Севастополь», «Полтава», «Петропавловск» и шесть миноносцев; на всех береговых батареях Финского залива объявили боевую тревогу.

Англичан обнаружили быстро; те, не особо скрываясь, занимались своим излюбленным ремеслом – борьбой с торговым судоходством. К ранее потопленным парусникам добавили ещё парочку, захватили в качестве призов три русских и один голландский пароход. «Баккант» с дальней дистанции безрезультатно обстрелял береговую батарею на Оденсхольме.

Появление с нескольких разных направлений русских крейсеров и эсминцев нисколько не смутило Милна, так как «богини» уступали британцам по целому ряду боевых параметров. А вот контр-адмирал Кригер, державший флаг на «Авроре», думал иначе; пользуясь разобщённостью вражеских сил, русские вступили в огневую дуэль с «Юриалусом», обратив того в бегство. За двадцать минут боя противники обменялись попаданиями, после чего флагман Милна разорвал дистанцию.

В течение следующих пятидесяти минут к «Юриалусу» один за другим присоединились «Сатлей» и «Баккант», изменив соотношение сил в пользу «лайми».

Полагая, что из Ревеля к месту боя на всех парах спешат броненосцы контр-адмирала Рожественского, Кригер решил связать врага боем на отходе, чтобы подвести британцев под главные калибры «полтав», а также дать эсминцам возможность выйти в торпедную атаку.

Рожественский, имея в авангарде шесть «соколов», действительно полным ходом шёл к месту боя; с фок-мачты «Петропавловска» хорошо видели, как «Паллада» получила два попадания и загорелась. Прикрывая повреждённый крейсер, «Вольный», «Волевой» и «Видный» дружно пошли на сближение с англичанами, ставя дымовую завесу; их поддержала четвёрка «добровольцев», атаковавшая врага с норд-оста.

Выписывающие рваные зигзаги трёхтрубники показались Берни Милну большей угрозой, чем отчаянно дымившие эсминцы типа «Буйный». «Лайми» развернулись «все вдруг» через правый борт, ложась на обратный курс, после чего с флагмана Милна разглядели в клубах дыма на зюйд-осте мачты и трубы русских броненосцев.

«Соколы» хорошенько надымили, до поры до времени скрыв от противника приближение главных сил, и теперь артиллеристы «полтав» страстно жаждали применить в реальном бою систему центральной наводки Каменского-Гейслера. Снаряды «Петропавловска» и «Севастополя» раз за разом ложились в непосредственной близости от «Сатлея» и «Юриалуса», но прямых попаданий добиться не удалось. Идущая в арьергарде «Полтава» не открывала огня из-за плохой видимости целей.

Покинув Финский залив, отряд контр-адмирала Милна продолжил операцию по блокированию торговых путей в Балтийском море. Крейсируя западнее островов Даго и Эзель, британцы в течение следующего дня захватили ещё два русских парохода и потопили рыболовный парусник.


Эскадра и бригада крейсера Балтийского флота даже не пытались противодействовать англичанам, так как все наличные силы были заняты обеспечением минных постановок. «Ладога», «Нарова», «Онега» и «Волга» совместно с четырьмя канонерскими лодками «засеяли» акваторию Финского залива многими сотнями морских мин, фактически перегородив его пятью линиями, тянувшимися от Наргена до Порккала-Удд.





* * *


Утром 29 мая пять броненосцев Уилсона занялись обстрелом мирно спавшего городка Виндава, а за час до полудня в Ирбенском проливе были замечены два четырёхтрубных крейсера. Это были «Кресси» и «Абукир», направлявшиеся в Рижский залив. Восьмиорудийная береговая батарея на мысе Церель, вооружённая 152-миллиметровыми орудиями с длиной ствола в тридцать пять калибров, безрезультатно выпустила три десятка снарядов, не попав по врагу ни разу.

Получив донесения, что англичане безнаказанно громят Виндаву, вице-адмирал Андреев приказал Рожественскому и Кригеру выдвинуться к побережью Курляндии и попытаться заманить врага в район патрулирования 2-го дивизиона подлодок; субмарины этого дивизиона занимали позиции к западу от острова Даго. Взаимодействие с подводными лодками предписывалось осуществлять по радио.

Через Моонзунский пролив в Рижский залив спешно отправили две канонерские лодки и три «сокола», из Кронштадта в Ревель вышли «Абрек», «Светлана» и вспомогательный крейсер «Океан». Вице-адмирал Макаров отдал приказ командиру Кронштадтской военно-морской базы контр-адмиралу Нидермиллеру в срочном порядке подготовить к выходу в море ещё не принятые в казну эсминцы «Охотник» и «Пограничник».





* * *


Между тем британское соединение пополнилось броненосцем «Венерэбл», лёгкими крейсерами «Эттентив» и «Эдвенчер», бронепалубными «Тезеус», «Гибралтар», «Графтон» и «Эндимион»; последние были замечены входящими в Ирбенский пролив.

Превратив несколько десятков объектов недвижимости Виндавы в пылающие руины, Уилсон присоединил к своей эскадре «Венерэбл», «Эттентив», «Эдвенчер» и пошёл на рандеву с отрядом Милна. Встреча состоялась в пятнадцати милях западнее Виндавы, после чего англичане двинулись к Аландскому архипелагу.

Взаимное обнаружение произошло случайным образом. С идущего на правом траверзе эскадры Рожественского «Москвитянина» увидели лежавший в дрейфе пароход, и эсминец повернул в его сторону. С противоположной стороны к пароходу шёл лёгкий крейсер «Сапфир», с которого чуть ранее датчанам приказали остановиться. Противники увидели друг друга практически одновременно.

Прочитав радиограмму с «Сапфира», Артур Уилсон предположил, что четыре русских эсминца – это авангард основных сил Балтфлота. Контр-адмирал Рожественский, в свою очередь, пришёл к аналогичному выводу по причине того, что «Аврора» и «Диана» с тремя эсминцами добежали уже до Ирбенского пролива, так и не обнаружив врага. Ни минуты не мешкая, Рожественский отдал броненосцам приказ немедленно лечь на обратный курс; аналогичный приказ получили и корабли Кригера.

Какое-то время отряды броненосцев противоборствующих флотов шли параллельными курсами, совершенно не подозревая об этом.

Три британских «самоцвета» стали теснить четвёрку «добровольцев» к северо-западу, пока взору англичан не открылась кильватерная колонна из трёх броненосцев и нескольких миноносцев. Отряд Кригера «лайми» в тот момент не заметили.

Вице-адмирал Уилсон с превеликим трудом поверил очередному донесению с «Сапфира»: почти весь русский флот находился рядом, практически в ловушке, и ему, Уилсону остаётся только прижать врага к берегу и не дать русским обогнуть мыс Ристна.

Несколько быстрых и чётких распоряжений, и вот уже вся шестёрка «формидеблов» резко поворачивает вправо; пополнившийся «Эттентивом» и «Эдвенчером» отряд Берни Милна меняет курс, чтобы с новыми силами заглянуть в Финский залив.

Обнаружив идущего параллельно-сходящимся курсом врага, Рожественский принял единственно правильное в данной ситуации решение – прорываться с боем. Все три броненосца увеличили ход до максимума и, когда британцы оказались в зоне поражения, открыли огонь главным калибром. До точки поворота у мыса Ристна оставалось пройти около пяти миль.

«Просвещённые мореплаватели» ответили с некоторым опозданием. Зато по каждому русскому броненосцу стреляли по два британских. И пристрелялись они довольно-таки быстро: уже через четыре минуты с начала боя перешли на беглый огонь, а дистанция сократилась до сорока кабельтовых. В боевой рубке флагманского «Лондона» в тот момент никто не сомневался в исходе боя.

Всё стало меняться на тринадцатой минуте боя, когда перед форштевнем «Венерэбла» проскочила никем не замеченная торпеда – «Аллигатор» стрелял с дальней дистанции и промахнулся. «Полтава» и «Севастополь» к тому времени получили по полудюжине попаданий, на «Петропавловске» вовсю полыхало на шканцах и на юте.

Несколько минут спустя «Иррезистибл» содрогнулся от сильного взрыва – торпеда угодила в корму, и корабль резко вывалился из строя вправо; этот взрыв поначалу приписали удачному попаданию 305-миллиметрового снаряда. Ещё через три минуты «рыбка» поразила «Бульвары», и лишь после этого до англичан дошло, что что-то идёт не так.

Сомкнутый строй британской эскадры неожиданно разрушился: ведя артиллерийскую дуэль с «Полтавой», «Лондон» держал заданный курс, «Имплекейбл» с «Венерэблом» обходили стопоривший ход «Бульвары», а потерявший управление «Иррезистибл» на циркуляции едва не протаранил «Формидебл». Последний отвернул в сторону, снижая ход и маневрируя, чтобы избежать столкновения, чем невольно облегчил лейтенанту Гадду задачу по расчёту стрельбы. «Крокодил» выпустил две торпеды с дистанции, промах с которой был исключён.

Успешные торпедные атаки «Варана», «Дракона» и «Крокодила» радикально изменили соотношение сил – теперь трём изрядно побитым «полтавам» противостояло равное количество потрёпанных кораблей противника. Не прекращая посылать во врага снаряд за снарядом, русские броненосцы один за другим обогнули мыс Ристна.

К борту «Формидебла» подошёл «Топаз», чтобы снять экипаж тонущего броненосца. Во время боя лёгкий крейсер держался слева и за кормой боевой линии англичан, поэтому до этого самого момента с него не видели ни перископов, ни торпед. А когда заметили и то и другое, было уже поздно: «Кайман» выпустил «рыбку», которая спустя пару минут настигла едва ползущий «Бульварк».

Заметим, что командир «Каймана», лейтенант Янович, великодушно не стал стрелять по стоявшему без хода «Топазу», занятому спасением экипажа «Формидебла», хотя мог использовать торпеды из кормовых аппаратов.

На зюйд-зюйд-осте из клубов дыма появились мачты каких-то кораблей. Тем временем в боевой рубке «Лондона» наконец-то разобрались в ситуации – та неожиданно превратилась в критическую. Ожидаемо прогнозируемая победа обернулась катастрофическим разгромом со страшными для репутации британского флота потерями.

Надо отдать должное Артуру Уилсону, который в столь сложный момент не потерял самообладания. Первым делом вице-адмирал велел сосредоточить огонь всех трёх броненосцев на «Петропавловске». После этого приказал «Сапфиру» и «Даймонду» идти к торпедированным кораблям, а Берни Милну – немедленно выдвинуться на помощь своей уполовиненной эскадре.

Положение Рожественского было не менее критическим: контр-адмирал полностью потерял управление боем, не знал, где находится отряд Кригера, все три броненосца получили тяжёлые повреждения, шесть «соколов» держались под берегом, а четвёрка «добровольцев» исчезла где-то за горизонтом. Единственным желанием Зиновия Петровича было пройти меридиан мыса Такхона, севернее которого патрулировали субмарины 1-го дивизиона. Повезло один раз – авось повезёт и во второй.





* * *


Выполняя приказ Уилсона, пятёрка крейсеров Берни Милна вошла в Финский залив, стараясь держаться вне видимости береговых постов. С мыса Такхона, действительно, разглядели лишь лёгкое облачко дыма на горизонте. Сами того не ведая, англичане прошли севернее района патрулирования 1-го дивизиона подплава; на «Белуге» кроме дыма наблюдали силуэты пары-тройки вражеских кораблей.

А вот сигнальщики «Паллады» не только увидели, но и сосчитали крейсера противника. Получив в предыдущем бою повреждения, «Паллада» не могла дать больше шестнадцати узлов хода, поэтому была оставлена в дозоре между Гангутом и Оденсхольмом. В районе Оденсхольма дозор также несли канонерские лодки «Храбрый» и «Грозящий».

В погоню за «Палладой», которая сразу же стала удирать к финским шхерам, Милн отрядил «Эттентив» и «Эдвенчер», поставив им задачу просто оттеснить одиночный крейсер как можно дальше. Далее отряд Берни Милна шуганул две русские канонерки и немного пострелял по береговым батареям на Оденсхольме. Получив приказ Уилсона, он пошёл выручать командующего.