Император Владимир
Часть 23 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Император прекрасно знал, что в 1897–1898 годах Фёдор Васильевич препирался по этому поводу с Адмиралтейством, а решение в пользу Квантуна принималось, видимо, кулуарно Николаем II и графом Муравьёвым при полном пофигизме генерал-адмирала.
Алексею Александровичу на тот момент было в принципе плевать на всё и вся, а управляющий Морским министерством Тыртов не собирался рисковать собственной карьерой, идя против царя и своего непосредственного начальства. Поэтому вполне разумные доводы Дубасова остались неуслышанными. Младший братец позднее признался, что их племянник вынашивал идею уволить героя Русско-турецкой войны со службы, и вице-адмиралу очень повезло, ибо смена власти в России спасла его от незаслуженного наказания.
С другой стороны, Владимир Александрович неплохо разбирался в стратегии и географии и всеми силами стремился отодвинуть вооружённый конфликт со Страной восходящего солнца на более поздний период. Поэтому государь велел принести в кабинет карты и лоции, после чего обрисовал Фёдору Васильевичу собственное видение стратегической ситуации на Дальнем Востоке.
Рассказал всё как есть, не утаивая ни капли правды, начиная от пропускной способности Транссиба и заканчивая реальными боевыми характеристиками всех типов снарядов в полевой и крепостной артиллерии. Затем перешёл к проблемам флота, коих имелось в предостаточном количестве, привёл конкретные факты и цифры из секретного отчёта вице-адмирала Макарова за 1900 год.
Слушая речь императора об уязвимости от ударов с моря Корейского полуострова, используемого в качестве стратегического плацдарма для наступления на континент, Дубасов призадумался.
Царь говорил настолько убедительно, словно десанты на побережье Кореи совершались в недавнем прошлом и он сам был тому свидетелем. На самом деле Владимир Александрович в очередной раз воспользовался знаниями вселенца, на сей раз историей Корейской войны, сведённой американцами вничью благодаря тотальному господству на море и способности обеспечивать высадку морских десантов стратегической важности.
Вице-адмирал прекрасно знал, что по сравнению с Японией Россия имеет на Дальнем Востоке ничтожно малое количество сухопутных сил, которых будет явно недостаточно для освобождения Кореи.
Указав на это, Фёдор Васильевич получил контраргумент со стороны монарха – в случае начала войны самураям придётся наступать по трём расходящимся направлениям, растягивая фронт и ставя себя в сложное стратегическое положение. Российское командование, в свою очередь, изначально готовит русскую армию к продолжительной военной кампании в Маньчжурии, делая ставку на действия от обороны и войну на истощение.
– Ресурсы Японии не безграничны, поэтому затягивание боевых действий на три-четыре года приведёт к краху экономики и финансов, – резюмировал Владимир Александрович. – Мы же сможем воевать и три, и четыре года при условии, что в стране не вспыхнут мятежи и волнения, финансируемые и организованные извне.
– Мятежи и волнения могут произойти лишь по одной причине – в случае поражений на суше и на море, – нахмурился Дубасов. – Я не могу говорить за наших генералов, но как моряк сообщаю вашему величеству следующее: если японцы нападут в обозримом будущем, в ближайшие два-три года, то нашему флоту придётся туго. Враг имеет качественное превосходство по броненосцам, по количеству броненосных и бронепалубных крейсеров, а также по кораблям минных флотилий.
– Чтобы выиграть время, нам пришлось сунуть самураям в пасть бедную Корею, и по этой же причине я приказал перевести на Тихий океан черноморские броненосцы и все боеспособные крейсера с Балтики, – тяжело вздохнул император[2]. – Надеюсь, что вкупе с дипломатическими манёврами нам удастся оттянуть конфликт годика на три-четыре.
– Ваше величество, именно поэтому я считаю, что моё место там, на Дальнем Востоке, а не в кабинетах Адмиралтейства, – заявил вице-адмирал. – Я готов уступить должность начальника МТК любому из претендентов, лишь бы вы позволили мне возвратиться обратно.
Чувствуя, что Дубасов вот-вот поставит вопрос ребром, царь сыграл на опережение:
– Фёдор Васильевич, у меня к вам имеется личная просьба, и я надеюсь, что вы не откажете государю всея Руси. Вы – один из немногих людей, кому я могу всецело доверять, посему хочу предложить вам возглавить вновь организованную спецслужбу империи.
Будучи человеком чести и долга, вице-адмирал никак не мог отказать императору в его личной просьбе, да ещё высказанной подобным образом. Засучив рукава, Фёдор Васильевич с ходу взялся за дело, самостоятельно вникая в тонкости и особенности работы и не стесняясь поучиться у профессионалов, переведённых ему в помощь из Тайного департамента при министерстве финансов.
Сравнительно быстро разобравшись в основных вопросах, Дубасов сделал вывод, аналогичный тому, который позднее сформулировал Иосиф Виссарионович – кадры решают всё. Перелопатив сотни личных дел жандармов и полицейских, вице-адмирал добился перевода под своё начало всех выбранных им сыщиков и агентов.
Кроме того, Фёдор Васильевич нашёл возможность применить свой богатый военный опыт, подойдя к организации оперативных мероприятий и комбинаций, как к планированию военных операций. Результаты не заставили себя ждать: в сети контрразведки стали периодически попадать особы дворянских кровей, революционеры, анархисты, а также иностранные агенты, в основном германские и австро-венгерские.
Самым же громким успехом Дубасова стала ликвидация весной 1903 года группы эсеров-террористов, напавших на фальшивый императорский поезд. Точнее, на поезд-ловушку, специально организованный тремя спецслужбами в рамках масштабной операции по выявлению каналов утечки информации о передвижениях лиц из числа правящей династии.
Во время перестрелки с террористами погибли машинист поезда и трое гражданских, случайно угодившие под пули, плюс все шестеро нападавших. Двое жандармов и трое гражданских получили ранения. Контрразведчики вычислили и задержали пару наводчиков-наблюдателей, по горячим следам вышли на цепочку организаторов, а затем арестовали агентуру эсеров на железной дороге.
Кроме того, совместными усилиями Дубасова и Нечволодова были изобличены несколько промышленников, финансировавших терроризм и подрывную деятельность эсеров и анархистов. Благодаря межведомственной операции подчинённых вице-адмирала и барона Меллер-Закомельского, за решёткой оказались Савва Морозов и Александр Коновалов, взятые, как говорится, с поличным.
Через четыре дня после окончания военных манёвров столичного гарнизона и войск московского военного округа императорский поезд заскрипел тормозами на ревельском железнодорожном вокзале.
На оцепленном жандармами вокзале царя встречали генерал-губернатор Эстляндии генерал-лейтенант Бобриков Николай Иванович, армейские и флотские военачальники, а также канцлер империи великий князь Алексей Александрович собственной персоной. Генерал-адмирал прибыл в Ревель на сутки раньше на яхте «Штандарт», подаренной ему пару лет назад старшим братом по случаю начала нового столетия.
Потратив на официоз с военачальниками некоторое количество драгоценного времени, около часу дня Владимир Александрович наконец-то поднялся на борт линейного корабля «Александр III».
Являясь головным кораблём серии из пяти однотипных единиц, «Александр III» только что завершил приёмные испытания и через несколько недель должен был убыть на Дальний Восток, где ему предстояло сменить безнадёжно устаревший броненосец «Наварин».
Вместе с новым линкором на Тихий океан планировалось отправить броненосные крейсера итальянской постройки «Полкан» и «Соломбала», они же «Морено» и «Ривадавия» в девичестве, купленные по случаю у итальянской фирмы «Ансальдо», а также крейсер 2-го ранга «Жемчуг» и пять истребителей типа «Буйный».
Затем, в начале зимы, должна была наступить очередь «Олафа», «Олега», «Изумруда» и десятка истребителей типа «Меткий», строящихся во Франции.
Договорившись с Вильгельмом II о встрече в Ревеле, государь приказал привести из Кронштадта «Александр III», чтобы, с одной стороны, похвастаться перед кайзером, с другой – намекнуть германскому императору на открывающийся перед немцами шанс в противостоянии с Англией. Впрочем, Вильгельм и сам, безо всяких намёков и подсказок со стороны, прекрасно осознавал, что, благодаря затеянной русскими мичигано-дредноутной гонке, Германии выпал редкостный шанс догнать и «замочить в сортире» спесивого и наглого британского «морского льва». Благо судостроительные мощности потомков тевтонов и общее состояние их промышленности позволяли немцам быстро развернуть строительство однотипных линкоров по четыре-пять единиц в серии.
«Количество заменяет качество, – мысленно хмыкнул Владимир Александрович, рассматривая с мостика “Александра III” чёткий походный ордер германского отряда. – Хорошо идут, красиво…»
– Колонну возглавляет броненосный крейсер «Принц Генрих», за ним следуют броненосцы «Веттин», «Виттельсбах», «Мекленбург», – перечислил названия немецких кораблей стоявший рядом командир линкора, капитан 1-го ранга Бухвостов. – На траверзах колонны держатся бронепалубные крейсера «Амазон», «Нимфа», «Медуза», «Тетис», «Ариадна», «Ниобе».
– Спасибо, Николай Михайлович, очень познавательная информация, – слегка насмешливым тоном произнёс управляющий Морским министерством. – К сведению на будущее: Его Императорское Величество не хуже нас разбирается в силуэтах кораблей германского флота.
– Прошу прощения, ваше величество, – отозвался каперанг, на всякий случай щёлкая каблуками.
– Полно вам, Степан Осипович, стращать подчинённых, выдавая военные тайны своего родного монарха, – рассмеялся царь, оборачиваясь в сторону отряда из трёх скромных броненосцев береговой обороны, тащившихся в кильватере «Александра III».
Низкобортные «адмиралы» то и дело зарывались в набегающие валы, ворвавшаяся на их палубы вода вспенивалась у волноломов перед баковыми башнями ГК.
– Словно утята за уткой… Николай Михайлович, готовьтесь отсалютовать гостям и не тянитесь по стойке смирно, мы же не на параде.
– Слушаюсь, ваше величество, – произнёс Бухвостов, удивлённо покосившись на Макарова; капитан 1-го ранга слышал, что, находясь в хорошем настроении, государь любит общаться с подданными, как говорится, без чинов, и особенно благосклонен к военнослужащим.
– Надо было брать «Корнилов» и «Память Азова», – с нотками грусти в голосе пробурчал Алексей Александрович, недовольный мореходными качествами броненосцев береговой обороны.
Канцлер протянул руку в сторону, вице-адмирал Старк моментально вложил в ладонь генерал-адмирала подзорную трубу.
– Смотри, смотри, как хитро поворачивают! Вот же выпендрёжники.
Идущие по обоим траверзам колонны две тройки лёгких крейсеров дружно отвернули «все вдруг», затем повернули на восемь румбов, расходясь на контркурсах с «Принцем Генрихом» и лидируемым им отрядом из трёх броненосцев.
Несколько минут спустя германские лёгкие крейсера ещё раз продемонстрировали высокую выучку и слаженность действий командиров и экипажей, один за другим становясь в кильватер броненосной колонне. Со стороны манёвр немцев смотрелся красиво и весьма эффектно.
В отличие от гостей, русские предпочли не выпендриваться, поражая воображение кайзера сложными и искусными перестроениями.
Оказавшись на траверзе «Принца Генриха», «Александр III» повернул на шестнадцать румбов, ложась на параллельный германцам курс. Манёвр флагмана чётко повторили все три броненосца береговой обороны, продемонстрировав потомкам тевтонов и алеманов свои посредственные мореходные качества.
После этого на мачты русских кораблей взлетели приветственные сигналы; плюнув клубами дыма, загрохотала артиллерия, салютуя кайзеру и его флоту. Борта германских броненосцев и крейсеров расцвели дымами ответных салютов в честь приглашающей стороны, над морем разнеслось гулкое эхо, напугавшее чаек и альбатросов.
Войдя на ревельский рейд, оба отряда застопорили ход. Корабли, наконец, замерли, встав на якорях.
С «Принца Генриха» спустили паровой катер, который быстро доставил кайзера и немецкую делегацию к борту «Александра III». Владимир Александрович лично встретил дорогого гостя у трапа. Выстроенные на верхней палубе русского флагмана моряки трижды выдохнули раскатистое и дружное «Ура!», оркестр грянул гимн Германской империи.
Вильгельм II, как и ожидалось, страстно горел желанием осмотреть новый русский линкор, поэтому после традиционных расшаркиваний и прочего церемониального этикета государь предложил гостям совершить экскурсию по кораблю, которую сам же и провёл. Показал немцам всё, начиная с машинного отделения и заканчивая боевой рубкой и боевым отделением одной из башен ГК. Экскурсия завершилась в адмиральском салоне, где хозяев и делегацию кайзера ожидал небольшой фуршет.
После дружеских выпивонов и закусонов за здравие и во славу народов России и Германии оба монарха, как говорится, созрели для дружеской беседы с глазу на глаз.
Разговор, по предложению Владимира Александровича решили продолжить в более комфортабельной атмосфере, для чего перебрались на борт «Штандарта». На борту бывшей царской яхты стараниями генерал-адмирала гостей ожидал роскошный и изысканный ужин, приготовленный лучшими поварами империи согласно индивидуальным вкусам каждого из присутствующих.
Первый раунд переговоров с Вильгельмом II в формате тет-а-тет, как и ожидалось, затянулся до глубокой ночи. Услышав о намерениях и желаниях русского царя, кайзер не смог сдержать радостной улыбки: раскинувшаяся от Балтики до Японского моря огромная континентальная держава резко меняла курс, отказываясь от военного противостояния с Тройственным союзом. Ура, ура, и ещё раз ура!
Немного успокоившись, германский император попросил государя всея Руси прояснить несколько моментов первостепенной важности, таких как союзнические отношения Петербурга с Парижем, как военные, так и финансово-политические. России, по мнению Вильгельма, предстояло долгое и мучительное избавление от цепких финансовых объятий лягушатников, которым жизненно необходим сильный союзник, иначе… Иначе Германия в любой момент разнесёт Францию в пух и прах, повторив разгром более чем тридцатилетней давности.
Мысленно усмехнувшись, Владимир Александрович предложил вариант вхождения немецкого капитала в экономику Российской империи.
Вильгельм подумал-подумал и выдвинул встречное предложение, грамотно сманеврировав цифрами и фактами финансового дисбаланса в текущем сотрудничестве двух государств. Дипломатично намекнул на недавний отказ России от золотого обеспечения своей валюты и, как следствие, сложности с обеспечением стопроцентной конвертируемости рубля, что не особо нравилось германским банкирам и капиталистам-промышленникам. Не удержавшись, похвастался промышленной мощью Второго рейха, явно позабыв, что пару часов назад искренне восторгался детищем российской судостроительной отрасли – линкором «Александр III».
«Как же, детище российской промышленности… Держи карман шире, – недовольно проворчал Муромцев. – Заказы на высокотехнологичные девайсы типа подшипников для машин размещали по всей Европе, а практически вся оптика этого корабля приобретена у всё той же немчуры…»
«Не ной, на Карле Цейссе свет клином не сошёлся, – отмахнулся хозяин тела от недовольства вселенца. – Если немцы станут тянуть и набивать себе цену, мы привлечём американцев с их евреями».
«Евреи, евреи… Пора, чёрт возьми, создавать государство под названием Израиль. – Старлей из будущего постоянно ожидал подвохов и предательств со стороны представителей “богоизбранного” народа. – Начать следует с информационной обработки самих евреев: мол, пора бы им подумать о восстановлении своего любимого Иерусалимского храма…»
«Сначала разрешим проблему с японцами. – Владимир Александрович кивнул головой, по ходу беседы соглашаясь с аргументацией кайзера. – Не хотел, но придётся сделать фрицам предложение, от которого они не смогут отказаться… Не сейчас, а зимой, во время моего визита в Кёнигсберг…»
На следующий день во время совместного завтрака оба монарха утрясли последние детали Ревельского соглашения. В полдень сделали совместное политическое заявление, демонстративно пожали друг другу руки, позируя для специально приглашённых на данное мероприятие фотографов. Фотографы из ведущих газет двух стран впервые работали на таком уровне, поэтому страшно волновались из-за освещения и качества снимков в целом.
После торжественного обеда, будучи в приподнятом настроении, Вильгельм II понараздавал русским морякам на несколько орденов больше, чем это было предусмотрено предварительным соглашением обеих сторон. Импровизируя на ходу, самодержец Российской империи прикрепил ещё по одной награде к мундирам командиров «Веттина», «Виттельсбаха» и «Мекленбурга», сравняв с немцами счёт по числу высочайше пожалованных красивых и блестящих висюлек.
Наконец, под громкие крики «ура» и буханье салютных пушек германская эскадра взяла курс к родным берегам, и Владимир Александрович получил возможность переговорить со своими родными братьями. Благо, благодаря кайзеру, изрядно прибавилось тем для срочного обсуждения в узком кругу.
Беседа с Алексеем и Павлом Александровичами продолжалась до ночи с перерывом на ужин, по завершении которого «Штандарт» снялся с якоря и дал ход в шесть узлов, держа курс на Гельсингфорс.
Финский залив изрядно штормило, поэтому генерал-адмирал повелел Степану Осиповичу оставить неказистые низкобортные броненосцы береговой обороны в Ревеле.
Яхту сопровождал «Александр III», в гордом одиночестве держась строго в кильватере «Штандарта». Лучи боевых прожекторов нового линкора плавно скользили по свинцовым волнам, несколько раз выхватив из темноты силуэты торговых судов, следовавших в основном на восток и на запад.
Рассвет застал маленький отряд на подходах к Гельсингфорсу, где бывшую царскую яхту встретили крейсера «Память Азова» и «Адмирал Корнилов», сменившие «Александр III» в качестве почётных конвоиров.
Отсалютовав императорскому штандарту – невольный каламбур, – новый линкор направился в Кронштадт, где ему предстояло догрузить боекомплект и принять на борт контр-адмирала Дмитрия Густавовича фон Фёлькерзама, назначенного командовать отрядом «Б» – так Муромцев окрестил вторую волну пополнения Тихоокеанского флота.
Стоя на мостике «Штандарта», Владимир Александрович делал вид, что любуется видом со стороны залива на Гельсингфорс.
«Если всё пойдёт, как идёт сейчас, то “Суворов” и “Бородино” отправим на Дальний Восток в начале лета, следовательно, им придётся прорываться в Дальний с боями. Не успеваем мы, тёзка, так же, как и в твоей реальности…»
«Думаю, первым на прорыв пойдёт отряд “В” – “Олаф”, “Олег” и “Изумруд”, – отреагировал вселенец. – Начальником этого соединения следует поставить грамотного и инициативного адмирала. Никаких Вирениусов и Рожественских!»
«Назначим Иессена. По твоим словам, он проявил себя храбрым и инициативным военачальником, – отозвался хозяин тела. – А вот “Орёл” и “Слава” запаздывают на год, как и в твоей реальности».
«Ничего, если мы протолкнём в Дальний отряды “Б” и “В”, то у нас будут четыре линкора нового класса, “Ретвизан”, три “пересвета”, три “полтавы”, “Наварин” и “Сисой” с “Тремя Святителями” против шести броненосцев у самураев, – в мгновение ока подсчитал Муромцев предполагаемое соотношение сил. Из подсчёта исключил тихоходный “Двенадцать Апостолов” и пару старых кораблей со стороны Японии. – Далее, по шесть штук примерно равноценных броненосных крейсеров у них и у нас, плюс модернизированные “Россия” и “Громобой” с “Рюриком” до кучи. Это намного лучший расклад, чем в оставленной мною реальности».
В Гельсингфорсе императора и его свиту встречала небольшая группа военных во главе с генерал-губернатором Великого княжества Финляндского генерал-майором фон Ренненкампфом Павлом-Георгом Карловичем.
Получив информацию об истории взаимоотношений Советской России (СССР) с отколовшейся от развалин империи Финляндией, Владимир Александрович с трудом удержался от желания организовать финнам Варфоломеевскую ночь. Ночь длиной в целую зиму. Либо лето, но не менее страшное и кровавое, чем вышеупомянутая средневековая резня во Франции.
Поостыв и отбросив эмоции, государь постепенно склонился в сторону иного решения проблемы – в чисто британском стиле.
Первым шагом стало назначение генерал-губернатором Финляндии новоиспечённого генерал-майора Ренненкампфа, получившего во время высочайшей аудиенции в Кремле подробные предписания и инструкции. Ссылаясь на агентурные сведения по линии контрразведки и Следственного комитета, царь в чёрных красках обрисовал Павлу Карловичу ситуацию на северо-западном фланге империи, затем нарезал круг задач на ближайшие пару лет и пообещал поддержку на самом высочайшем уровне.
Действительно, следом за Ренненкампфом в страну озёр прибыла большая группа жандармских офицеров во главе с подполковником Лавровым Владимиром Николаевичем. Офицеры добирались до Гельсингфорса инкогнито, пересекая границу в разных местах и поодиночке, словно пробирались на территорию враждебного государства. Впрочем, в отношении Финляндии так оно, по сути, и было – в среде финляндской буржуазии давным-давно зрели мысли о национальной независимости и отделении от России.
Алексею Александровичу на тот момент было в принципе плевать на всё и вся, а управляющий Морским министерством Тыртов не собирался рисковать собственной карьерой, идя против царя и своего непосредственного начальства. Поэтому вполне разумные доводы Дубасова остались неуслышанными. Младший братец позднее признался, что их племянник вынашивал идею уволить героя Русско-турецкой войны со службы, и вице-адмиралу очень повезло, ибо смена власти в России спасла его от незаслуженного наказания.
С другой стороны, Владимир Александрович неплохо разбирался в стратегии и географии и всеми силами стремился отодвинуть вооружённый конфликт со Страной восходящего солнца на более поздний период. Поэтому государь велел принести в кабинет карты и лоции, после чего обрисовал Фёдору Васильевичу собственное видение стратегической ситуации на Дальнем Востоке.
Рассказал всё как есть, не утаивая ни капли правды, начиная от пропускной способности Транссиба и заканчивая реальными боевыми характеристиками всех типов снарядов в полевой и крепостной артиллерии. Затем перешёл к проблемам флота, коих имелось в предостаточном количестве, привёл конкретные факты и цифры из секретного отчёта вице-адмирала Макарова за 1900 год.
Слушая речь императора об уязвимости от ударов с моря Корейского полуострова, используемого в качестве стратегического плацдарма для наступления на континент, Дубасов призадумался.
Царь говорил настолько убедительно, словно десанты на побережье Кореи совершались в недавнем прошлом и он сам был тому свидетелем. На самом деле Владимир Александрович в очередной раз воспользовался знаниями вселенца, на сей раз историей Корейской войны, сведённой американцами вничью благодаря тотальному господству на море и способности обеспечивать высадку морских десантов стратегической важности.
Вице-адмирал прекрасно знал, что по сравнению с Японией Россия имеет на Дальнем Востоке ничтожно малое количество сухопутных сил, которых будет явно недостаточно для освобождения Кореи.
Указав на это, Фёдор Васильевич получил контраргумент со стороны монарха – в случае начала войны самураям придётся наступать по трём расходящимся направлениям, растягивая фронт и ставя себя в сложное стратегическое положение. Российское командование, в свою очередь, изначально готовит русскую армию к продолжительной военной кампании в Маньчжурии, делая ставку на действия от обороны и войну на истощение.
– Ресурсы Японии не безграничны, поэтому затягивание боевых действий на три-четыре года приведёт к краху экономики и финансов, – резюмировал Владимир Александрович. – Мы же сможем воевать и три, и четыре года при условии, что в стране не вспыхнут мятежи и волнения, финансируемые и организованные извне.
– Мятежи и волнения могут произойти лишь по одной причине – в случае поражений на суше и на море, – нахмурился Дубасов. – Я не могу говорить за наших генералов, но как моряк сообщаю вашему величеству следующее: если японцы нападут в обозримом будущем, в ближайшие два-три года, то нашему флоту придётся туго. Враг имеет качественное превосходство по броненосцам, по количеству броненосных и бронепалубных крейсеров, а также по кораблям минных флотилий.
– Чтобы выиграть время, нам пришлось сунуть самураям в пасть бедную Корею, и по этой же причине я приказал перевести на Тихий океан черноморские броненосцы и все боеспособные крейсера с Балтики, – тяжело вздохнул император[2]. – Надеюсь, что вкупе с дипломатическими манёврами нам удастся оттянуть конфликт годика на три-четыре.
– Ваше величество, именно поэтому я считаю, что моё место там, на Дальнем Востоке, а не в кабинетах Адмиралтейства, – заявил вице-адмирал. – Я готов уступить должность начальника МТК любому из претендентов, лишь бы вы позволили мне возвратиться обратно.
Чувствуя, что Дубасов вот-вот поставит вопрос ребром, царь сыграл на опережение:
– Фёдор Васильевич, у меня к вам имеется личная просьба, и я надеюсь, что вы не откажете государю всея Руси. Вы – один из немногих людей, кому я могу всецело доверять, посему хочу предложить вам возглавить вновь организованную спецслужбу империи.
Будучи человеком чести и долга, вице-адмирал никак не мог отказать императору в его личной просьбе, да ещё высказанной подобным образом. Засучив рукава, Фёдор Васильевич с ходу взялся за дело, самостоятельно вникая в тонкости и особенности работы и не стесняясь поучиться у профессионалов, переведённых ему в помощь из Тайного департамента при министерстве финансов.
Сравнительно быстро разобравшись в основных вопросах, Дубасов сделал вывод, аналогичный тому, который позднее сформулировал Иосиф Виссарионович – кадры решают всё. Перелопатив сотни личных дел жандармов и полицейских, вице-адмирал добился перевода под своё начало всех выбранных им сыщиков и агентов.
Кроме того, Фёдор Васильевич нашёл возможность применить свой богатый военный опыт, подойдя к организации оперативных мероприятий и комбинаций, как к планированию военных операций. Результаты не заставили себя ждать: в сети контрразведки стали периодически попадать особы дворянских кровей, революционеры, анархисты, а также иностранные агенты, в основном германские и австро-венгерские.
Самым же громким успехом Дубасова стала ликвидация весной 1903 года группы эсеров-террористов, напавших на фальшивый императорский поезд. Точнее, на поезд-ловушку, специально организованный тремя спецслужбами в рамках масштабной операции по выявлению каналов утечки информации о передвижениях лиц из числа правящей династии.
Во время перестрелки с террористами погибли машинист поезда и трое гражданских, случайно угодившие под пули, плюс все шестеро нападавших. Двое жандармов и трое гражданских получили ранения. Контрразведчики вычислили и задержали пару наводчиков-наблюдателей, по горячим следам вышли на цепочку организаторов, а затем арестовали агентуру эсеров на железной дороге.
Кроме того, совместными усилиями Дубасова и Нечволодова были изобличены несколько промышленников, финансировавших терроризм и подрывную деятельность эсеров и анархистов. Благодаря межведомственной операции подчинённых вице-адмирала и барона Меллер-Закомельского, за решёткой оказались Савва Морозов и Александр Коновалов, взятые, как говорится, с поличным.
Через четыре дня после окончания военных манёвров столичного гарнизона и войск московского военного округа императорский поезд заскрипел тормозами на ревельском железнодорожном вокзале.
На оцепленном жандармами вокзале царя встречали генерал-губернатор Эстляндии генерал-лейтенант Бобриков Николай Иванович, армейские и флотские военачальники, а также канцлер империи великий князь Алексей Александрович собственной персоной. Генерал-адмирал прибыл в Ревель на сутки раньше на яхте «Штандарт», подаренной ему пару лет назад старшим братом по случаю начала нового столетия.
Потратив на официоз с военачальниками некоторое количество драгоценного времени, около часу дня Владимир Александрович наконец-то поднялся на борт линейного корабля «Александр III».
Являясь головным кораблём серии из пяти однотипных единиц, «Александр III» только что завершил приёмные испытания и через несколько недель должен был убыть на Дальний Восток, где ему предстояло сменить безнадёжно устаревший броненосец «Наварин».
Вместе с новым линкором на Тихий океан планировалось отправить броненосные крейсера итальянской постройки «Полкан» и «Соломбала», они же «Морено» и «Ривадавия» в девичестве, купленные по случаю у итальянской фирмы «Ансальдо», а также крейсер 2-го ранга «Жемчуг» и пять истребителей типа «Буйный».
Затем, в начале зимы, должна была наступить очередь «Олафа», «Олега», «Изумруда» и десятка истребителей типа «Меткий», строящихся во Франции.
Договорившись с Вильгельмом II о встрече в Ревеле, государь приказал привести из Кронштадта «Александр III», чтобы, с одной стороны, похвастаться перед кайзером, с другой – намекнуть германскому императору на открывающийся перед немцами шанс в противостоянии с Англией. Впрочем, Вильгельм и сам, безо всяких намёков и подсказок со стороны, прекрасно осознавал, что, благодаря затеянной русскими мичигано-дредноутной гонке, Германии выпал редкостный шанс догнать и «замочить в сортире» спесивого и наглого британского «морского льва». Благо судостроительные мощности потомков тевтонов и общее состояние их промышленности позволяли немцам быстро развернуть строительство однотипных линкоров по четыре-пять единиц в серии.
«Количество заменяет качество, – мысленно хмыкнул Владимир Александрович, рассматривая с мостика “Александра III” чёткий походный ордер германского отряда. – Хорошо идут, красиво…»
– Колонну возглавляет броненосный крейсер «Принц Генрих», за ним следуют броненосцы «Веттин», «Виттельсбах», «Мекленбург», – перечислил названия немецких кораблей стоявший рядом командир линкора, капитан 1-го ранга Бухвостов. – На траверзах колонны держатся бронепалубные крейсера «Амазон», «Нимфа», «Медуза», «Тетис», «Ариадна», «Ниобе».
– Спасибо, Николай Михайлович, очень познавательная информация, – слегка насмешливым тоном произнёс управляющий Морским министерством. – К сведению на будущее: Его Императорское Величество не хуже нас разбирается в силуэтах кораблей германского флота.
– Прошу прощения, ваше величество, – отозвался каперанг, на всякий случай щёлкая каблуками.
– Полно вам, Степан Осипович, стращать подчинённых, выдавая военные тайны своего родного монарха, – рассмеялся царь, оборачиваясь в сторону отряда из трёх скромных броненосцев береговой обороны, тащившихся в кильватере «Александра III».
Низкобортные «адмиралы» то и дело зарывались в набегающие валы, ворвавшаяся на их палубы вода вспенивалась у волноломов перед баковыми башнями ГК.
– Словно утята за уткой… Николай Михайлович, готовьтесь отсалютовать гостям и не тянитесь по стойке смирно, мы же не на параде.
– Слушаюсь, ваше величество, – произнёс Бухвостов, удивлённо покосившись на Макарова; капитан 1-го ранга слышал, что, находясь в хорошем настроении, государь любит общаться с подданными, как говорится, без чинов, и особенно благосклонен к военнослужащим.
– Надо было брать «Корнилов» и «Память Азова», – с нотками грусти в голосе пробурчал Алексей Александрович, недовольный мореходными качествами броненосцев береговой обороны.
Канцлер протянул руку в сторону, вице-адмирал Старк моментально вложил в ладонь генерал-адмирала подзорную трубу.
– Смотри, смотри, как хитро поворачивают! Вот же выпендрёжники.
Идущие по обоим траверзам колонны две тройки лёгких крейсеров дружно отвернули «все вдруг», затем повернули на восемь румбов, расходясь на контркурсах с «Принцем Генрихом» и лидируемым им отрядом из трёх броненосцев.
Несколько минут спустя германские лёгкие крейсера ещё раз продемонстрировали высокую выучку и слаженность действий командиров и экипажей, один за другим становясь в кильватер броненосной колонне. Со стороны манёвр немцев смотрелся красиво и весьма эффектно.
В отличие от гостей, русские предпочли не выпендриваться, поражая воображение кайзера сложными и искусными перестроениями.
Оказавшись на траверзе «Принца Генриха», «Александр III» повернул на шестнадцать румбов, ложась на параллельный германцам курс. Манёвр флагмана чётко повторили все три броненосца береговой обороны, продемонстрировав потомкам тевтонов и алеманов свои посредственные мореходные качества.
После этого на мачты русских кораблей взлетели приветственные сигналы; плюнув клубами дыма, загрохотала артиллерия, салютуя кайзеру и его флоту. Борта германских броненосцев и крейсеров расцвели дымами ответных салютов в честь приглашающей стороны, над морем разнеслось гулкое эхо, напугавшее чаек и альбатросов.
Войдя на ревельский рейд, оба отряда застопорили ход. Корабли, наконец, замерли, встав на якорях.
С «Принца Генриха» спустили паровой катер, который быстро доставил кайзера и немецкую делегацию к борту «Александра III». Владимир Александрович лично встретил дорогого гостя у трапа. Выстроенные на верхней палубе русского флагмана моряки трижды выдохнули раскатистое и дружное «Ура!», оркестр грянул гимн Германской империи.
Вильгельм II, как и ожидалось, страстно горел желанием осмотреть новый русский линкор, поэтому после традиционных расшаркиваний и прочего церемониального этикета государь предложил гостям совершить экскурсию по кораблю, которую сам же и провёл. Показал немцам всё, начиная с машинного отделения и заканчивая боевой рубкой и боевым отделением одной из башен ГК. Экскурсия завершилась в адмиральском салоне, где хозяев и делегацию кайзера ожидал небольшой фуршет.
После дружеских выпивонов и закусонов за здравие и во славу народов России и Германии оба монарха, как говорится, созрели для дружеской беседы с глазу на глаз.
Разговор, по предложению Владимира Александровича решили продолжить в более комфортабельной атмосфере, для чего перебрались на борт «Штандарта». На борту бывшей царской яхты стараниями генерал-адмирала гостей ожидал роскошный и изысканный ужин, приготовленный лучшими поварами империи согласно индивидуальным вкусам каждого из присутствующих.
Первый раунд переговоров с Вильгельмом II в формате тет-а-тет, как и ожидалось, затянулся до глубокой ночи. Услышав о намерениях и желаниях русского царя, кайзер не смог сдержать радостной улыбки: раскинувшаяся от Балтики до Японского моря огромная континентальная держава резко меняла курс, отказываясь от военного противостояния с Тройственным союзом. Ура, ура, и ещё раз ура!
Немного успокоившись, германский император попросил государя всея Руси прояснить несколько моментов первостепенной важности, таких как союзнические отношения Петербурга с Парижем, как военные, так и финансово-политические. России, по мнению Вильгельма, предстояло долгое и мучительное избавление от цепких финансовых объятий лягушатников, которым жизненно необходим сильный союзник, иначе… Иначе Германия в любой момент разнесёт Францию в пух и прах, повторив разгром более чем тридцатилетней давности.
Мысленно усмехнувшись, Владимир Александрович предложил вариант вхождения немецкого капитала в экономику Российской империи.
Вильгельм подумал-подумал и выдвинул встречное предложение, грамотно сманеврировав цифрами и фактами финансового дисбаланса в текущем сотрудничестве двух государств. Дипломатично намекнул на недавний отказ России от золотого обеспечения своей валюты и, как следствие, сложности с обеспечением стопроцентной конвертируемости рубля, что не особо нравилось германским банкирам и капиталистам-промышленникам. Не удержавшись, похвастался промышленной мощью Второго рейха, явно позабыв, что пару часов назад искренне восторгался детищем российской судостроительной отрасли – линкором «Александр III».
«Как же, детище российской промышленности… Держи карман шире, – недовольно проворчал Муромцев. – Заказы на высокотехнологичные девайсы типа подшипников для машин размещали по всей Европе, а практически вся оптика этого корабля приобретена у всё той же немчуры…»
«Не ной, на Карле Цейссе свет клином не сошёлся, – отмахнулся хозяин тела от недовольства вселенца. – Если немцы станут тянуть и набивать себе цену, мы привлечём американцев с их евреями».
«Евреи, евреи… Пора, чёрт возьми, создавать государство под названием Израиль. – Старлей из будущего постоянно ожидал подвохов и предательств со стороны представителей “богоизбранного” народа. – Начать следует с информационной обработки самих евреев: мол, пора бы им подумать о восстановлении своего любимого Иерусалимского храма…»
«Сначала разрешим проблему с японцами. – Владимир Александрович кивнул головой, по ходу беседы соглашаясь с аргументацией кайзера. – Не хотел, но придётся сделать фрицам предложение, от которого они не смогут отказаться… Не сейчас, а зимой, во время моего визита в Кёнигсберг…»
На следующий день во время совместного завтрака оба монарха утрясли последние детали Ревельского соглашения. В полдень сделали совместное политическое заявление, демонстративно пожали друг другу руки, позируя для специально приглашённых на данное мероприятие фотографов. Фотографы из ведущих газет двух стран впервые работали на таком уровне, поэтому страшно волновались из-за освещения и качества снимков в целом.
После торжественного обеда, будучи в приподнятом настроении, Вильгельм II понараздавал русским морякам на несколько орденов больше, чем это было предусмотрено предварительным соглашением обеих сторон. Импровизируя на ходу, самодержец Российской империи прикрепил ещё по одной награде к мундирам командиров «Веттина», «Виттельсбаха» и «Мекленбурга», сравняв с немцами счёт по числу высочайше пожалованных красивых и блестящих висюлек.
Наконец, под громкие крики «ура» и буханье салютных пушек германская эскадра взяла курс к родным берегам, и Владимир Александрович получил возможность переговорить со своими родными братьями. Благо, благодаря кайзеру, изрядно прибавилось тем для срочного обсуждения в узком кругу.
Беседа с Алексеем и Павлом Александровичами продолжалась до ночи с перерывом на ужин, по завершении которого «Штандарт» снялся с якоря и дал ход в шесть узлов, держа курс на Гельсингфорс.
Финский залив изрядно штормило, поэтому генерал-адмирал повелел Степану Осиповичу оставить неказистые низкобортные броненосцы береговой обороны в Ревеле.
Яхту сопровождал «Александр III», в гордом одиночестве держась строго в кильватере «Штандарта». Лучи боевых прожекторов нового линкора плавно скользили по свинцовым волнам, несколько раз выхватив из темноты силуэты торговых судов, следовавших в основном на восток и на запад.
Рассвет застал маленький отряд на подходах к Гельсингфорсу, где бывшую царскую яхту встретили крейсера «Память Азова» и «Адмирал Корнилов», сменившие «Александр III» в качестве почётных конвоиров.
Отсалютовав императорскому штандарту – невольный каламбур, – новый линкор направился в Кронштадт, где ему предстояло догрузить боекомплект и принять на борт контр-адмирала Дмитрия Густавовича фон Фёлькерзама, назначенного командовать отрядом «Б» – так Муромцев окрестил вторую волну пополнения Тихоокеанского флота.
Стоя на мостике «Штандарта», Владимир Александрович делал вид, что любуется видом со стороны залива на Гельсингфорс.
«Если всё пойдёт, как идёт сейчас, то “Суворов” и “Бородино” отправим на Дальний Восток в начале лета, следовательно, им придётся прорываться в Дальний с боями. Не успеваем мы, тёзка, так же, как и в твоей реальности…»
«Думаю, первым на прорыв пойдёт отряд “В” – “Олаф”, “Олег” и “Изумруд”, – отреагировал вселенец. – Начальником этого соединения следует поставить грамотного и инициативного адмирала. Никаких Вирениусов и Рожественских!»
«Назначим Иессена. По твоим словам, он проявил себя храбрым и инициативным военачальником, – отозвался хозяин тела. – А вот “Орёл” и “Слава” запаздывают на год, как и в твоей реальности».
«Ничего, если мы протолкнём в Дальний отряды “Б” и “В”, то у нас будут четыре линкора нового класса, “Ретвизан”, три “пересвета”, три “полтавы”, “Наварин” и “Сисой” с “Тремя Святителями” против шести броненосцев у самураев, – в мгновение ока подсчитал Муромцев предполагаемое соотношение сил. Из подсчёта исключил тихоходный “Двенадцать Апостолов” и пару старых кораблей со стороны Японии. – Далее, по шесть штук примерно равноценных броненосных крейсеров у них и у нас, плюс модернизированные “Россия” и “Громобой” с “Рюриком” до кучи. Это намного лучший расклад, чем в оставленной мною реальности».
В Гельсингфорсе императора и его свиту встречала небольшая группа военных во главе с генерал-губернатором Великого княжества Финляндского генерал-майором фон Ренненкампфом Павлом-Георгом Карловичем.
Получив информацию об истории взаимоотношений Советской России (СССР) с отколовшейся от развалин империи Финляндией, Владимир Александрович с трудом удержался от желания организовать финнам Варфоломеевскую ночь. Ночь длиной в целую зиму. Либо лето, но не менее страшное и кровавое, чем вышеупомянутая средневековая резня во Франции.
Поостыв и отбросив эмоции, государь постепенно склонился в сторону иного решения проблемы – в чисто британском стиле.
Первым шагом стало назначение генерал-губернатором Финляндии новоиспечённого генерал-майора Ренненкампфа, получившего во время высочайшей аудиенции в Кремле подробные предписания и инструкции. Ссылаясь на агентурные сведения по линии контрразведки и Следственного комитета, царь в чёрных красках обрисовал Павлу Карловичу ситуацию на северо-западном фланге империи, затем нарезал круг задач на ближайшие пару лет и пообещал поддержку на самом высочайшем уровне.
Действительно, следом за Ренненкампфом в страну озёр прибыла большая группа жандармских офицеров во главе с подполковником Лавровым Владимиром Николаевичем. Офицеры добирались до Гельсингфорса инкогнито, пересекая границу в разных местах и поодиночке, словно пробирались на территорию враждебного государства. Впрочем, в отношении Финляндии так оно, по сути, и было – в среде финляндской буржуазии давным-давно зрели мысли о национальной независимости и отделении от России.