Император Владимир
Часть 24 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Группа подполковника Лаврова ещё только осваивалась на новом месте, когда Великое княжество Финляндское стало объектом повышенного интереса со стороны банковского дома «Прометей». Точнее, не сама Финляндия, а её экономика в целом и финансовый сектор в частности.
Для начала подручные господ Гинцбургов и Поляковых провернули пару-тройку спекулятивных сделок, осенью 1902-го обанкротив одно из национальных финансовых учреждений. Финская марка, завязанная на пресловутый золотой стандарт, дрогнула, что лишь раззадорило стаю хищных еврейских банкиров. Перегруппировав капиталы и подкупив некоторое количество местных чиновников, акционеры банковского дома «Прометей» взялись за финнов всерьёз.
В начале 1903 года в компании с одиннадцатью диверсантами по Финляндии «прогулялась» мадам Константиниди-Шоуа собственной персоной.
Результатом полуторамесячного рейда тактического отряда «чёрного эскадрона» стало бесследное исчезновение Конни Циллиакуса, Арвида Неовиуса, Германа Гуммеруса, Арвида Мёрнэ и ещё двух дюжин националистов-русофобов шведского происхождения. Расследование, предпринятое полицией Великого княжества, не принесло каких-либо осязаемых результатов. Лишь спустя несколько месяцев сыщики пришли к выводу, что вышеупомянутые персоналии, скорее всего, стали жертвами своих политических взглядов.
Результативностью рейда «чёрного эскадрона» госпожа Константиниди-Шоуа целиком и полностью была обязана подполковнику Лаврову и его группе: именно контрразведчики чётко определили круг русофобов и террористов, связанных с иностранными разведками. Как с разведками Центральных держав, так и с разведками Швеции, Великобритании, Франции и далёкой Японии.
Подполковник Лавров, в свою очередь, быстренько догадался, что неуловимые диверсанты каким-то образом получили доступ к совершенно секретной информации из его же собственных отчётов, отправляемых на имя адмирала Дубасова. Принимая во внимания то, что над Фёдором Васильевичем имелся всего один-единственный непосредственный начальник… В общем, Владимир Николаевич предпочёл не афишировать свои выводы и догадки.
Проинспектировав ещё строившуюся военную базу в окрестностях Гельсингфорса, государь остался доволен – подготовка русских войск оказалась вполне на уровне. Чувствовалось, что генерал-майор фон Ренненкампф с полной ответственностью подошёл к делу, сумев донести до подчинённых замыслы императора.
Краеугольным камнем обороны военной базы являлись многочисленные и хорошо замаскированные пулемётные доты и дзоты. Доты прикрывали позиции для размещения гаубичных батарей и подходы к паровозному депо, построенному для обслуживания бронепоездов и железнодорожных батарей. Планировалось, что на военной базе под Гельсингфорсом хватит места для размещения пехотной дивизии с частями усиления. Пока же здесь базировались два пехотных полка, два сапёрных батальона и три батареи 190-пудовых крепостных 152-миллиметровых пушек.
Строительство большой военной базы пришлось не по нраву властям Великого княжества Финляндского; в Сейме росло недовольство политикой Кремля, явно направленной на ликвидацию суверенитетов на рубежах империи. Националистично настроенные интеллигенция и буржуазия роптали, несмотря на то, что простые финны не ощущали каких-либо ущемлений своих прав и свобод.
На следующий день после проверки боеготовности отряда генерал-майора Ренненкампфа Владимир Александрович присутствовал на учениях 1-го полка морской пехоты, организационно входившего в состав вновь созданной дивизии морской пехоты российского флота. Командиром дивизии и морской пехоты вообще был назначен контр-адмирал Молас Пётр Павлович, вызванный четыре месяца назад в Кремль для получения нового назначения и имевший доверительную беседу с монархом.
К середине 1903 года дивизия морской пехоты состояла из трёх полков, по одному на каждый из действующих флотов: Балтийский, Черноморский, Тихоокеанский. К указанному моменту в наличии имелись 1-й (Балтика) и 2-й (Чёрное море) полки; 3-й (Тихоокеанский) полк находился на стадии формирования. В начале следующего, 1904 года все три вышеуказанных полка планировалось развернуть в три дивизии, получив тем самым уже целый корпус морской пехоты.
В Финском заливе основательно штормило, поэтому вице-адмирал Старк принял решение проводить учебную высадку десанта в шхерах.
Кроме 1-го полка морпехов в учениях принимали участие крейсера «Память Азова», «Адмирал Корнилов» и корвет «Рында». Транспорты с морскими пехотинцами на борту конвоировали канонерские лодки «Храбрый» и «Грозящий», а также минный крейсер «Абрек».
Противника изображали несколько сапёрных команд, соорудившие на островах грубые муляжи орудий береговой обороны из брёвен, и пять номерных миноносцев типа «Пернов».
По легенде учений после артиллерийской подготовки с крейсеров батальонам морской пехоты предстояло захватить побережье условного противника. Обороняющейся стороне предписывалось контратаковать десантно-высадочные средства либо силы прикрытия нападающих.
Разыгранная моряками и десантниками учебная баталия пришлась по душе Владимиру Александровичу и не понравилась незваному гостю из будущего.
Вроде все шло как по маслу – эффектно, красиво, со стрельбой холостыми снарядами и слаженным маневрированием кораблей. Условно попав под огонь крейсеров и канонерских лодок, миноносцы условного противника один за другим картинно отворачивали назад, имитируя повреждения.
Растянувшись широким фронтом, три дюжины паровых катеров со шлюпками на буксирах красиво подходили к берегу; крича «ура», морпехи дружно прыгали в воду у самого уреза, в темпе неслись к лесу, где дымились условно уничтоженные муляжи орудий условного противника.
«Хрень полная, гнилая показуха для дилетантов. Нормальный грамотный враг заминирует пляжи, понастроит дзоты, изрешетит паровые катера и шлюпки перекрёстным пулемётным огнём, – нещадно раскритиковал Муромцев ход манёвров. – Для нужд морской пехоты следует наклепать быстроходные пехотно-десантные катера, способные переправить на берег не только солдат, но и пушки. Нормальные батальонные гаубицы, а не эти хлопушки Барановского».
«Ладно тебе брюзжать; первый блин частенько бывает комом… Никто никого не протаранил, никто не утоп, никто никого не подстрелил. – Император был не в настроении распекать Старка и Моласа, главных организаторов учений. – Сам знаешь, что для хороших пехотнодесантных катеров нужны сильные бензиновые моторы, а с ними у нас дикий напряг… Господи, тёзка, твой сленг из будущего заразен, словно чума!»
«На первых порах обойдёмся паровыми машинами, – не переставал брюзжать старлей из будущего. – Разработаем проект, склепаем опытный образец, а серийную постройку спихнём в частные руки…»
«Уговорил, набросаю на скорую руку эскиз, спрошу мнение господ адмиралов. – Глянув на клонящееся к горизонту солнце, царь зябко поёжился. – Но сначала хороший ужин».
Изобразив на бумаге нечто похожее на лодку Хиггинса, по завершении ужина Владимир Александрович пустил рисунок по кругу, предложив флотоводцам высказать мнения и замечания.
Приглашённые на ужин господа адмиралы, недолго думая, дружно расхвалили эскиз императора, найдя его смелым и перспективным решением проблемы доставки морской пехоты с кораблей на берег. Такое отношение покоробило Муромцева, ожидавшего со стороны морских волков дельной и конструктивной критики. Так и не дождавшись оной, вселенец обиделся и не обменивался мыслями с хозяином тела до самого Санкт-Петербурга.
На следующий день «Штандарт» пришёл в Северную столицу. Сойдя с яхты на берег, Владимир Александрович вместе с родными братьями и свитой из высокопоставленных морских офицеров сразу же поехал на Балтийский завод, на котором готовились спустить на воду две подводные лодки – первые субмарины российского флота.
Визит на Балтийский завод стартовал с экскурсии-инспекции на строящиеся линкоры «Князь Суворов» и «Слава». Экскурсоводами выступили директор завода генерал-майор Инженерного корпуса Ратник Саверий Ксаверьевич, а также полковники-инженеры Пётр Филимонович Вешкурцев и Николай Николаевич Кутейников. К экскурсии нежданно-негаданно присоединился подполковник Александр Петрович Меллер с Обуховского сталелитейного завода, заскочивший на Балтийский завод по служебной необходимости.
Присутствие Меллера оказалось весьма кстати, дав монарху возможность оперативно, из первых рук получить информацию о сроках готовности 305-миллиметровых орудий главного калибра, а также о текущем состоянии дел на ОСЗ. Несмотря на плотный график визита, Владимир Александрович выкроил немного времени, чтобы поинтересоваться мнением Александра Петровича по нескольким вопросам технического характера. С прицелом на будущее.
Ответственными за строительство «Дельфина» и «Касатки» являлись инженер Иван Григорьевич Бубнов и капитан 2-го ранга Михаил Николаевич Беклемишев.
Получив в 1900 году предписание МТК о создании комиссии по подлодкам, Бубнов с Беклемишевым посетили в 1901–1902 годах САСШ, Англию, Францию, Германию и Италию, имея цель ознакомиться с зарубежными достижениями в данной сфере.
Обобщив по итогам загранкомандировок передовые технические решения иностранных инженеров-кораблестроителей, Иван Григорьевич и Михаил Николаевич разработали свой собственный оригинальный проект, одобренный… и положенный под сукно всесильным канцлером тире генерал-адмиралом.
Отвергнув авторский проект Бубнова и Беклемишева, Алексей Александрович повелел им строить «Дельфин» и «Касатку» согласно совместным техническим выкладкам и эскизам императора и генерал-адъютанта Алексеева.
В целях дезинформации вражеской агентуры вышеуказанные эскизы и выкладки выдавались за разработку неких гениев-теоретиков из Управления стратегических исследований. Действительно, на всей документации, полученной членами комиссии, стояла личная подпись руководителя УСИ, великого князя Петра Николаевича. Он же, Пётр Николаевич, курировал процесс постройки – дистанционно, ни разу не появившись на верфи за всё время работ.
В день закладки подлодок на завод как бы мимоходом наведались наследник престола Кирилл Владимирович и Николай Александрович Второв – влиятельнейший банкир и промышленник Российской империи.
Результатом сего визита стало финансово-техническое участие в строительстве корпорации «Посейдон», чьи совладельцы вознамерились получить в ближайшем будущем госзаказ как минимум на десяток подводных лодок. Второв, имевший невероятное чутьё на прибыльные дела, рассчитывал подмять под себя перспективное направлением целиком, став монополистом в отрасли подводного кораблестроения. Что же касается наследника престола, то он сыграл роль свадебного генерала, причём сыграл эту роль без нареканий.
В отличие от первых российских субмарин в реальности Муромцева, своим внешним видом напоминавших раздутых бочкообразных рыб, «Дельфин» и «Касатка» смотрелись типичными выходцами из середины двадцатого века. Этакая смесь «семёрок», «эсок», «щук», «ленинцев». Выбирая форму корпусов, незваные гости из будущего исходили из того, что в первой четверти двадцатого века подводные лодки, по сути, являлись ныряющими кораблями.
К примеру, субмарины Первой мировой выходили на позиции и вели поиск целей в основном в надводном положении, а погружались для торпедных атак и для уклонения от вражеских контратак и преследования со стороны противника. На первый план выходили хорошая мореходность, живучесть и автономность, надёжность работы двигателей, аккумуляторных батарей и всех систем оружия в целом. Безоружные и беззащитные гражданские корабли топились как торпедами, так и артиллерией. За время войны субмарины освоили роль минных заградителей и подводных транспортов.
В отличие от большинства русских подлодок времён Первой мировой в реальности Муромцева, «Дельфин» и «Касатка» получили двухкорпусную конструкцию с несколькими межотсечными водонепроницаемыми переборками. Нормальное надводное водоизмещение субмарин достигало 350 тонн, подводное составляло чуть больше 500 тонн. Два бензиновых мотора позволяли развить в надводном положении скорость до одиннадцати узлов. Скорость в подводном положении составляла около семи узлов – не самый плохой показатель среди зарубежных «одноклассников». Вооружение подводных лодок состояло из четырёх торпедных аппаратов – двух носовых и пары кормовых, а также одной 47-миллиметровой пушки.
Согласно замыслам императора, «Дельфину» с «Касаткой» предстояло стать платформами для отработки заложенных в них конструкторских решений, а также «учебными партами» как для инженеров, так и для первых офицеров-подводников. При наличии у России трёх действующих флотов пара учебно-боевых подлодок являлась каплей в море, поэтому ещё во время достройки этих кораблей Балтийский завод получил заказ на четыре субмарины II серии. Им планировалось присвоить «рыбьи» названия – «Скат», «Налим», «Макрель», «Окунь» – и перевезти на пароходах во Владивосток и Дальний.
Забегая вперёд, скажем, что полгода спустя Невский завод, организационно входивший в корпорацию «Посейдон», также получил заказ на строительство шести подводных лодок II серии. «Щука», «Судак», «Стерлядь», «Пескарь», «Белуга» и «Лосось» одна за другой вошли в строй осенью 1904 года.
На Балтийском заводе к тому времени, благодаря внедрённому Кутейниковым методу секционной постройки, в хорошем темпе клепали шесть новых боевых единиц II серии для тихоокеанцев: «Осётр», «Сиг», «Кефаль», «Бычок», «Палтус» и «Плотву».
– Степан Осипович, а почему бы вам, морякам, не превратить новые линкоры в носителей подводных миноносцев? Помнится, у вас в своё время была хорошая практика на «Великом князе Константине», на котором Вы гоняли турок по всему Чёрному морю.
Потоптавшись на узкой палубе «Касатки», Павел Александрович с видимым облегчением протопал по перекинутому через полоску воды мостику назад на набережную. И сразу же обратился к управляющему Морским министерством.
– Что скажете?
Макаров бросил беспомощный взгляд на Алексея Александровича: Адмиралтейство закрыло тему носимых миноносцев ещё несколько лет назад. Канцлер стоял в сторонке, о чём-то негромко беседуя с начальником МТК, оба посматривали на лейтенанта, суетившегося в тесном «лимузине» рубки «Дельфина».
– Э-э-э… Видите ли, ваше высочество, в России внимательно отслеживают различные новшества в мировом кораблестроении. Мы не стали повторять эксперимент Бенедетто Брина с подпалубным ангаром-доком для миноноски, как это сделали итальянцы на своём «Кайо Дуилио». Нам прекрасно известно то, что французы далеко не в восторге от построенного ими крейсера-носителя миноносок «Фудр».
– Степан Осипович, напоминаю: с некоторых пор французы не пользуются в России прежним авторитетом, – ехидно вставил командующий Гвардейским корпусом.
– Совершенно верно, вашевысочество. Мы, Россия, стали застрельщиками новых веяний в морских делах, и не только, – мгновенно согласился с мнением собеседника управляющий Морским министерством. – Что же касается вашей идеи использовать новые линкоры в качестве носителей подводных лодок, то я предложу его высочеству Алексею Александровичу обсудить данный вопрос с его величеством.
Генерал-адмирал и канцлер в одном лице наконец-то оторвался от разговора с Мессером.
– Павел, никаких обсуждений не будет. Все наши линкоры и броненосцы проектировались как артиллерийские корабли. Я скажу прямо как есть: лягушатники сели в лужу со своим «Фудром». Хорошо, что мы не попались на эту удочку.
– Покорнейше прошу меня извинить, господа, я прямо сейчас могу назвать броненосцы, идеально подходящие в качестве носителей подводных лодок. – Несмотря на едва заметную усмешку на губах, вице-адмирал Дубасов говорил громким и уверенным голосом.
«Эх, не сдержался наш Фёдор Васильевич, пнул-таки своих коллег по цеху при всём честном народе, – мысленно восхитился старлей из будущего. – Энергичному и опытному адмиралу тяжело смириться с ролью стороннего наблюдателя на обочине кораблестроения… Мыслю, что сейчас наши славные флотоводцы вдрызг переругаются прямо на глазах у штатских и собственных же подчинённых».
«Взрослые же люди, чёрт подери… – Выбравшись из люка, ведущего внутрь лодки, Владимир Александрович задержался в “лимузине” рубки, чтобы задать пару-тройку вопросов лейтенанту Черкасову, командиру “Дельфина”. – Сейчас я дам им прикурить…»
– Удачи вам, лейтенант, в командовании вашей «рыбкой».
Пожав руку Черкасову, вытянувшемуся по стойке смирно, император повернулся лицом к набережной.
– Господа адмиралы, над водой звуки разносятся ой как далеко! Не желаете ли продолжить обмен любезностями после торжественного обеда?
– Да-да, немедленно жду всех к себе во дворец! – Бросив быстрый взгляд на старшего брата, Алексей Александрович расплылся в широкой улыбке; в глазах генерал-адмирала мелькали огоньки гнева и недовольства. – Отказы не принимаются, обижусь!
Пока ехали во дворец канцлера, государь всея Руси приватно побеседовал с Павлом Александровичем.
– Павел, позволь, я напомню тебе, что жандармы и контрразведка сбились с ног, ежемесячно отлавливая десятки иностранных шпионов, террористов, революционеров и просто болтливых придурков. Наши враги давным-давно вычислили, что именно в нашей семье рождаются революционные технические решения и идеи, способные перевернуть тактику и стратегию. Понимаешь, о чём я говорю?
– Владимир, если ты всерьёз веришь в то, что подводные лодки способны изменить тактику и стратегию войны на море, то зачем мы строим и строим сверхдорогущие надводные корабли? Зачем тратим десятки миллионов рублей на линкоры, когда армия ещё не насыщена современной полевой артиллерией? – Младший брат императора, как говорится, бил не в бровь, а в глаз. – Из-за флота мы перестали вкладывать деньги в модернизацию крепостей, из-за флота мы никак не сформируем новые пехотные и кавалерийские дивизии.
«Ну и ну, флот виноват во всём и вся… Я уже слышал подобное… от Николаши! – Владимир Александрович невольно восхитился талантом Николая Николаевича Младшего загребать жар чужими руками. – Ну, Лукавый, держись!»
«М-да, твой братишка однозначно пал жертвой харизматичной каланчи пожарной, – удручённо констатировал Муромцев. – Но в целом Павел мыслит стратегически, зрит в корень…»
«Один шибко умный вселенец прожужжал мне все мозги про то, что в его реальности Николаша фактически работал во благо Англии, – мстительно напомнил хозяин тела. – Сейчас я кое-кому организую стратегию…»
– Ты прав, брат, флот «съедает» десятки миллионов рублей, которые мы могли бы пустить на пушки и пулемёты. Я обещаю тебе, что мы ограничимся постройкой десяти линкоров класса «Цесаревич» и отменим модернизацию всех устаревших броненосцев. – Сделав вид, что задумался, император принял решение переиграть Лукавого на его же поле. – Очень хорошо, что ты напомнил мне про крепости. Крепости на нашей западной границе, в Польше, уже не соответствуют требованиям новой эпохи. В случае войны с Германией и Австрией враг применит крупнокалиберные мортиры, которые похоронят наши гарнизоны в обломках укреплений и фортов…
Спустя четверть часа командующий Гвардейским корпусом в расстроенных чувствах перешагнул порог резиденции Алексея Александровича.
С одной стороны, раскрыв планы развития российского флота, государь развеял опасения младшего брата, зародившиеся у того во время одной доверительной беседы с Николаем Николаевичем Младшим.
С другой, столь красочно обрисовал безрадостную и мрачную перспективу русских крепостей в Привисленском крае, что Павел Александрович внутренне содрогнулся. Он словно наяву увидел, как германские бронебойные снаряды проламывают стены и крыши фортов, а затем взрываются в заполненных солдатами коридорах и казематах… Это было страшно.
Здесь следует отметить, что Николай Николаевич Младший периодически озвучивал перед подчинёнными мысли о том, что сухопутной державе, коей, без сомнения, является Россия, совершенно не обязательно обзаводиться многочисленным военным флотом. Сравнивал в качестве примеров Германию, потенциального противника на континенте, и Великобританию, давнего недруга России.
Германская нация, обделённая при колониальном разделе мира, по мнению Николая Николаевича Младшего, в обозримом будущем созреет для большой войны ради расширения жизненного пространства в Европе. Оставшаяся в гордом одиночестве Франция неизбежно будет побеждена, после чего немцы обратят хищный тевтонский взор на восток, в сторону необъятных русских просторов. Вот тогда-то народ горько пожалеет о том, что властители вбухали несколько годовых военных бюджетов страны в плавающие казармы, обделив вниманием сухопутные силы. Ну и так далее в том же духе.
В несколько годовых военных бюджетов Павел Александрович, разумеется, не верил, так как имел доступ к реальным цифрам доходов и расходов империи. А вот в необходимости строить «кэпиталшипы» усомнился. Усомнился после ознакомления с новым видом морского оружия – подводными лодками. В свете оборонительной стратегии, принятой Россией на океанских просторах, сравнительно дешёвые и многочисленные субмарины смотрелись отличной альтернативой дорогущим броненосцам и броненосным крейсерам.
Озвучивая младшему брату приоритеты кораблестроительной программы на период с 1905-го по 1910 год, Владимир Александрович говорил чистую правду. По завершении постройки пяти линкоров типа «Бородино», броненосца «Князь Потёмкин» и двух крейсеров по образцу «Богатыря», на ведущих судостроительных заводах страны предстояло разместить заказы ещё на четыре линкора. Пару на предприятиях Северной столицы и два «для нужд Черноморского флота»: в Николаеве на верфях корпорации «Прометей» и, возможно, на стапеле Лазаревского адмиралтейства.
Основные параметры технического задания на новые линкоры были заранее определены лично самим царём: скорость – восемнадцать-двадцать узлов, вооружение – восемь 305-миллиметровых орудий в четырёх башнях, дюжина казематных шестидюймовок, главный броневой пояс – 270 миллиметров. В качестве силовой установки предписывалось использовать паровые машины тройного расширения, так как годных для монтажа на корабли турбин не имелось от слова совсем. В Адмиралтействе и МТК потихоньку скрипели шестерёнки технической мысли – адмиралы, офицеры и инженеры жонглировали цифрами, определяясь с водоизмещением, весом и толщиной брони и переборок. Никто никуда особо не торопился.
Перераспределив Высочайшим рескриптом заказы на строительство броненосных крейсеров и крейсеров 2-го ранга в пользу германских и французских компаний, император вскоре столкнулся с недовольством со стороны отечественных судостроителей и непониманием со стороны определённой группы морских офицеров.
Господ предпринимателей можно было легко понять – в России стремительно разрастался капитализм, а потенциальная прибыль со свистом пролетела мимо карманов российских промышленников. Словно пресловутая фанера над Парижем.
Хорошо образованные морские офицеры, в массе своей искренне радеющие за Отечество, прекрасно осознавали, что крейсерский тайм-аут грозит отечественному кораблестроению ещё большим отставанием от передового мирового уровня. Критическим отставанием на многие годы, так как промышленный потенциал России и культура производства бледно смотрелись на фоне тех же Англии, САСШ, Германии.
На явные и мнимые обиды доморощенных капиталистов монарх клал с прибором с высокой колокольни, а с плюрализмом мнений среди морских офицеров покончил одним махом.
Для начала подручные господ Гинцбургов и Поляковых провернули пару-тройку спекулятивных сделок, осенью 1902-го обанкротив одно из национальных финансовых учреждений. Финская марка, завязанная на пресловутый золотой стандарт, дрогнула, что лишь раззадорило стаю хищных еврейских банкиров. Перегруппировав капиталы и подкупив некоторое количество местных чиновников, акционеры банковского дома «Прометей» взялись за финнов всерьёз.
В начале 1903 года в компании с одиннадцатью диверсантами по Финляндии «прогулялась» мадам Константиниди-Шоуа собственной персоной.
Результатом полуторамесячного рейда тактического отряда «чёрного эскадрона» стало бесследное исчезновение Конни Циллиакуса, Арвида Неовиуса, Германа Гуммеруса, Арвида Мёрнэ и ещё двух дюжин националистов-русофобов шведского происхождения. Расследование, предпринятое полицией Великого княжества, не принесло каких-либо осязаемых результатов. Лишь спустя несколько месяцев сыщики пришли к выводу, что вышеупомянутые персоналии, скорее всего, стали жертвами своих политических взглядов.
Результативностью рейда «чёрного эскадрона» госпожа Константиниди-Шоуа целиком и полностью была обязана подполковнику Лаврову и его группе: именно контрразведчики чётко определили круг русофобов и террористов, связанных с иностранными разведками. Как с разведками Центральных держав, так и с разведками Швеции, Великобритании, Франции и далёкой Японии.
Подполковник Лавров, в свою очередь, быстренько догадался, что неуловимые диверсанты каким-то образом получили доступ к совершенно секретной информации из его же собственных отчётов, отправляемых на имя адмирала Дубасова. Принимая во внимания то, что над Фёдором Васильевичем имелся всего один-единственный непосредственный начальник… В общем, Владимир Николаевич предпочёл не афишировать свои выводы и догадки.
Проинспектировав ещё строившуюся военную базу в окрестностях Гельсингфорса, государь остался доволен – подготовка русских войск оказалась вполне на уровне. Чувствовалось, что генерал-майор фон Ренненкампф с полной ответственностью подошёл к делу, сумев донести до подчинённых замыслы императора.
Краеугольным камнем обороны военной базы являлись многочисленные и хорошо замаскированные пулемётные доты и дзоты. Доты прикрывали позиции для размещения гаубичных батарей и подходы к паровозному депо, построенному для обслуживания бронепоездов и железнодорожных батарей. Планировалось, что на военной базе под Гельсингфорсом хватит места для размещения пехотной дивизии с частями усиления. Пока же здесь базировались два пехотных полка, два сапёрных батальона и три батареи 190-пудовых крепостных 152-миллиметровых пушек.
Строительство большой военной базы пришлось не по нраву властям Великого княжества Финляндского; в Сейме росло недовольство политикой Кремля, явно направленной на ликвидацию суверенитетов на рубежах империи. Националистично настроенные интеллигенция и буржуазия роптали, несмотря на то, что простые финны не ощущали каких-либо ущемлений своих прав и свобод.
На следующий день после проверки боеготовности отряда генерал-майора Ренненкампфа Владимир Александрович присутствовал на учениях 1-го полка морской пехоты, организационно входившего в состав вновь созданной дивизии морской пехоты российского флота. Командиром дивизии и морской пехоты вообще был назначен контр-адмирал Молас Пётр Павлович, вызванный четыре месяца назад в Кремль для получения нового назначения и имевший доверительную беседу с монархом.
К середине 1903 года дивизия морской пехоты состояла из трёх полков, по одному на каждый из действующих флотов: Балтийский, Черноморский, Тихоокеанский. К указанному моменту в наличии имелись 1-й (Балтика) и 2-й (Чёрное море) полки; 3-й (Тихоокеанский) полк находился на стадии формирования. В начале следующего, 1904 года все три вышеуказанных полка планировалось развернуть в три дивизии, получив тем самым уже целый корпус морской пехоты.
В Финском заливе основательно штормило, поэтому вице-адмирал Старк принял решение проводить учебную высадку десанта в шхерах.
Кроме 1-го полка морпехов в учениях принимали участие крейсера «Память Азова», «Адмирал Корнилов» и корвет «Рында». Транспорты с морскими пехотинцами на борту конвоировали канонерские лодки «Храбрый» и «Грозящий», а также минный крейсер «Абрек».
Противника изображали несколько сапёрных команд, соорудившие на островах грубые муляжи орудий береговой обороны из брёвен, и пять номерных миноносцев типа «Пернов».
По легенде учений после артиллерийской подготовки с крейсеров батальонам морской пехоты предстояло захватить побережье условного противника. Обороняющейся стороне предписывалось контратаковать десантно-высадочные средства либо силы прикрытия нападающих.
Разыгранная моряками и десантниками учебная баталия пришлась по душе Владимиру Александровичу и не понравилась незваному гостю из будущего.
Вроде все шло как по маслу – эффектно, красиво, со стрельбой холостыми снарядами и слаженным маневрированием кораблей. Условно попав под огонь крейсеров и канонерских лодок, миноносцы условного противника один за другим картинно отворачивали назад, имитируя повреждения.
Растянувшись широким фронтом, три дюжины паровых катеров со шлюпками на буксирах красиво подходили к берегу; крича «ура», морпехи дружно прыгали в воду у самого уреза, в темпе неслись к лесу, где дымились условно уничтоженные муляжи орудий условного противника.
«Хрень полная, гнилая показуха для дилетантов. Нормальный грамотный враг заминирует пляжи, понастроит дзоты, изрешетит паровые катера и шлюпки перекрёстным пулемётным огнём, – нещадно раскритиковал Муромцев ход манёвров. – Для нужд морской пехоты следует наклепать быстроходные пехотно-десантные катера, способные переправить на берег не только солдат, но и пушки. Нормальные батальонные гаубицы, а не эти хлопушки Барановского».
«Ладно тебе брюзжать; первый блин частенько бывает комом… Никто никого не протаранил, никто не утоп, никто никого не подстрелил. – Император был не в настроении распекать Старка и Моласа, главных организаторов учений. – Сам знаешь, что для хороших пехотнодесантных катеров нужны сильные бензиновые моторы, а с ними у нас дикий напряг… Господи, тёзка, твой сленг из будущего заразен, словно чума!»
«На первых порах обойдёмся паровыми машинами, – не переставал брюзжать старлей из будущего. – Разработаем проект, склепаем опытный образец, а серийную постройку спихнём в частные руки…»
«Уговорил, набросаю на скорую руку эскиз, спрошу мнение господ адмиралов. – Глянув на клонящееся к горизонту солнце, царь зябко поёжился. – Но сначала хороший ужин».
Изобразив на бумаге нечто похожее на лодку Хиггинса, по завершении ужина Владимир Александрович пустил рисунок по кругу, предложив флотоводцам высказать мнения и замечания.
Приглашённые на ужин господа адмиралы, недолго думая, дружно расхвалили эскиз императора, найдя его смелым и перспективным решением проблемы доставки морской пехоты с кораблей на берег. Такое отношение покоробило Муромцева, ожидавшего со стороны морских волков дельной и конструктивной критики. Так и не дождавшись оной, вселенец обиделся и не обменивался мыслями с хозяином тела до самого Санкт-Петербурга.
На следующий день «Штандарт» пришёл в Северную столицу. Сойдя с яхты на берег, Владимир Александрович вместе с родными братьями и свитой из высокопоставленных морских офицеров сразу же поехал на Балтийский завод, на котором готовились спустить на воду две подводные лодки – первые субмарины российского флота.
Визит на Балтийский завод стартовал с экскурсии-инспекции на строящиеся линкоры «Князь Суворов» и «Слава». Экскурсоводами выступили директор завода генерал-майор Инженерного корпуса Ратник Саверий Ксаверьевич, а также полковники-инженеры Пётр Филимонович Вешкурцев и Николай Николаевич Кутейников. К экскурсии нежданно-негаданно присоединился подполковник Александр Петрович Меллер с Обуховского сталелитейного завода, заскочивший на Балтийский завод по служебной необходимости.
Присутствие Меллера оказалось весьма кстати, дав монарху возможность оперативно, из первых рук получить информацию о сроках готовности 305-миллиметровых орудий главного калибра, а также о текущем состоянии дел на ОСЗ. Несмотря на плотный график визита, Владимир Александрович выкроил немного времени, чтобы поинтересоваться мнением Александра Петровича по нескольким вопросам технического характера. С прицелом на будущее.
Ответственными за строительство «Дельфина» и «Касатки» являлись инженер Иван Григорьевич Бубнов и капитан 2-го ранга Михаил Николаевич Беклемишев.
Получив в 1900 году предписание МТК о создании комиссии по подлодкам, Бубнов с Беклемишевым посетили в 1901–1902 годах САСШ, Англию, Францию, Германию и Италию, имея цель ознакомиться с зарубежными достижениями в данной сфере.
Обобщив по итогам загранкомандировок передовые технические решения иностранных инженеров-кораблестроителей, Иван Григорьевич и Михаил Николаевич разработали свой собственный оригинальный проект, одобренный… и положенный под сукно всесильным канцлером тире генерал-адмиралом.
Отвергнув авторский проект Бубнова и Беклемишева, Алексей Александрович повелел им строить «Дельфин» и «Касатку» согласно совместным техническим выкладкам и эскизам императора и генерал-адъютанта Алексеева.
В целях дезинформации вражеской агентуры вышеуказанные эскизы и выкладки выдавались за разработку неких гениев-теоретиков из Управления стратегических исследований. Действительно, на всей документации, полученной членами комиссии, стояла личная подпись руководителя УСИ, великого князя Петра Николаевича. Он же, Пётр Николаевич, курировал процесс постройки – дистанционно, ни разу не появившись на верфи за всё время работ.
В день закладки подлодок на завод как бы мимоходом наведались наследник престола Кирилл Владимирович и Николай Александрович Второв – влиятельнейший банкир и промышленник Российской империи.
Результатом сего визита стало финансово-техническое участие в строительстве корпорации «Посейдон», чьи совладельцы вознамерились получить в ближайшем будущем госзаказ как минимум на десяток подводных лодок. Второв, имевший невероятное чутьё на прибыльные дела, рассчитывал подмять под себя перспективное направлением целиком, став монополистом в отрасли подводного кораблестроения. Что же касается наследника престола, то он сыграл роль свадебного генерала, причём сыграл эту роль без нареканий.
В отличие от первых российских субмарин в реальности Муромцева, своим внешним видом напоминавших раздутых бочкообразных рыб, «Дельфин» и «Касатка» смотрелись типичными выходцами из середины двадцатого века. Этакая смесь «семёрок», «эсок», «щук», «ленинцев». Выбирая форму корпусов, незваные гости из будущего исходили из того, что в первой четверти двадцатого века подводные лодки, по сути, являлись ныряющими кораблями.
К примеру, субмарины Первой мировой выходили на позиции и вели поиск целей в основном в надводном положении, а погружались для торпедных атак и для уклонения от вражеских контратак и преследования со стороны противника. На первый план выходили хорошая мореходность, живучесть и автономность, надёжность работы двигателей, аккумуляторных батарей и всех систем оружия в целом. Безоружные и беззащитные гражданские корабли топились как торпедами, так и артиллерией. За время войны субмарины освоили роль минных заградителей и подводных транспортов.
В отличие от большинства русских подлодок времён Первой мировой в реальности Муромцева, «Дельфин» и «Касатка» получили двухкорпусную конструкцию с несколькими межотсечными водонепроницаемыми переборками. Нормальное надводное водоизмещение субмарин достигало 350 тонн, подводное составляло чуть больше 500 тонн. Два бензиновых мотора позволяли развить в надводном положении скорость до одиннадцати узлов. Скорость в подводном положении составляла около семи узлов – не самый плохой показатель среди зарубежных «одноклассников». Вооружение подводных лодок состояло из четырёх торпедных аппаратов – двух носовых и пары кормовых, а также одной 47-миллиметровой пушки.
Согласно замыслам императора, «Дельфину» с «Касаткой» предстояло стать платформами для отработки заложенных в них конструкторских решений, а также «учебными партами» как для инженеров, так и для первых офицеров-подводников. При наличии у России трёх действующих флотов пара учебно-боевых подлодок являлась каплей в море, поэтому ещё во время достройки этих кораблей Балтийский завод получил заказ на четыре субмарины II серии. Им планировалось присвоить «рыбьи» названия – «Скат», «Налим», «Макрель», «Окунь» – и перевезти на пароходах во Владивосток и Дальний.
Забегая вперёд, скажем, что полгода спустя Невский завод, организационно входивший в корпорацию «Посейдон», также получил заказ на строительство шести подводных лодок II серии. «Щука», «Судак», «Стерлядь», «Пескарь», «Белуга» и «Лосось» одна за другой вошли в строй осенью 1904 года.
На Балтийском заводе к тому времени, благодаря внедрённому Кутейниковым методу секционной постройки, в хорошем темпе клепали шесть новых боевых единиц II серии для тихоокеанцев: «Осётр», «Сиг», «Кефаль», «Бычок», «Палтус» и «Плотву».
– Степан Осипович, а почему бы вам, морякам, не превратить новые линкоры в носителей подводных миноносцев? Помнится, у вас в своё время была хорошая практика на «Великом князе Константине», на котором Вы гоняли турок по всему Чёрному морю.
Потоптавшись на узкой палубе «Касатки», Павел Александрович с видимым облегчением протопал по перекинутому через полоску воды мостику назад на набережную. И сразу же обратился к управляющему Морским министерством.
– Что скажете?
Макаров бросил беспомощный взгляд на Алексея Александровича: Адмиралтейство закрыло тему носимых миноносцев ещё несколько лет назад. Канцлер стоял в сторонке, о чём-то негромко беседуя с начальником МТК, оба посматривали на лейтенанта, суетившегося в тесном «лимузине» рубки «Дельфина».
– Э-э-э… Видите ли, ваше высочество, в России внимательно отслеживают различные новшества в мировом кораблестроении. Мы не стали повторять эксперимент Бенедетто Брина с подпалубным ангаром-доком для миноноски, как это сделали итальянцы на своём «Кайо Дуилио». Нам прекрасно известно то, что французы далеко не в восторге от построенного ими крейсера-носителя миноносок «Фудр».
– Степан Осипович, напоминаю: с некоторых пор французы не пользуются в России прежним авторитетом, – ехидно вставил командующий Гвардейским корпусом.
– Совершенно верно, вашевысочество. Мы, Россия, стали застрельщиками новых веяний в морских делах, и не только, – мгновенно согласился с мнением собеседника управляющий Морским министерством. – Что же касается вашей идеи использовать новые линкоры в качестве носителей подводных лодок, то я предложу его высочеству Алексею Александровичу обсудить данный вопрос с его величеством.
Генерал-адмирал и канцлер в одном лице наконец-то оторвался от разговора с Мессером.
– Павел, никаких обсуждений не будет. Все наши линкоры и броненосцы проектировались как артиллерийские корабли. Я скажу прямо как есть: лягушатники сели в лужу со своим «Фудром». Хорошо, что мы не попались на эту удочку.
– Покорнейше прошу меня извинить, господа, я прямо сейчас могу назвать броненосцы, идеально подходящие в качестве носителей подводных лодок. – Несмотря на едва заметную усмешку на губах, вице-адмирал Дубасов говорил громким и уверенным голосом.
«Эх, не сдержался наш Фёдор Васильевич, пнул-таки своих коллег по цеху при всём честном народе, – мысленно восхитился старлей из будущего. – Энергичному и опытному адмиралу тяжело смириться с ролью стороннего наблюдателя на обочине кораблестроения… Мыслю, что сейчас наши славные флотоводцы вдрызг переругаются прямо на глазах у штатских и собственных же подчинённых».
«Взрослые же люди, чёрт подери… – Выбравшись из люка, ведущего внутрь лодки, Владимир Александрович задержался в “лимузине” рубки, чтобы задать пару-тройку вопросов лейтенанту Черкасову, командиру “Дельфина”. – Сейчас я дам им прикурить…»
– Удачи вам, лейтенант, в командовании вашей «рыбкой».
Пожав руку Черкасову, вытянувшемуся по стойке смирно, император повернулся лицом к набережной.
– Господа адмиралы, над водой звуки разносятся ой как далеко! Не желаете ли продолжить обмен любезностями после торжественного обеда?
– Да-да, немедленно жду всех к себе во дворец! – Бросив быстрый взгляд на старшего брата, Алексей Александрович расплылся в широкой улыбке; в глазах генерал-адмирала мелькали огоньки гнева и недовольства. – Отказы не принимаются, обижусь!
Пока ехали во дворец канцлера, государь всея Руси приватно побеседовал с Павлом Александровичем.
– Павел, позволь, я напомню тебе, что жандармы и контрразведка сбились с ног, ежемесячно отлавливая десятки иностранных шпионов, террористов, революционеров и просто болтливых придурков. Наши враги давным-давно вычислили, что именно в нашей семье рождаются революционные технические решения и идеи, способные перевернуть тактику и стратегию. Понимаешь, о чём я говорю?
– Владимир, если ты всерьёз веришь в то, что подводные лодки способны изменить тактику и стратегию войны на море, то зачем мы строим и строим сверхдорогущие надводные корабли? Зачем тратим десятки миллионов рублей на линкоры, когда армия ещё не насыщена современной полевой артиллерией? – Младший брат императора, как говорится, бил не в бровь, а в глаз. – Из-за флота мы перестали вкладывать деньги в модернизацию крепостей, из-за флота мы никак не сформируем новые пехотные и кавалерийские дивизии.
«Ну и ну, флот виноват во всём и вся… Я уже слышал подобное… от Николаши! – Владимир Александрович невольно восхитился талантом Николая Николаевича Младшего загребать жар чужими руками. – Ну, Лукавый, держись!»
«М-да, твой братишка однозначно пал жертвой харизматичной каланчи пожарной, – удручённо констатировал Муромцев. – Но в целом Павел мыслит стратегически, зрит в корень…»
«Один шибко умный вселенец прожужжал мне все мозги про то, что в его реальности Николаша фактически работал во благо Англии, – мстительно напомнил хозяин тела. – Сейчас я кое-кому организую стратегию…»
– Ты прав, брат, флот «съедает» десятки миллионов рублей, которые мы могли бы пустить на пушки и пулемёты. Я обещаю тебе, что мы ограничимся постройкой десяти линкоров класса «Цесаревич» и отменим модернизацию всех устаревших броненосцев. – Сделав вид, что задумался, император принял решение переиграть Лукавого на его же поле. – Очень хорошо, что ты напомнил мне про крепости. Крепости на нашей западной границе, в Польше, уже не соответствуют требованиям новой эпохи. В случае войны с Германией и Австрией враг применит крупнокалиберные мортиры, которые похоронят наши гарнизоны в обломках укреплений и фортов…
Спустя четверть часа командующий Гвардейским корпусом в расстроенных чувствах перешагнул порог резиденции Алексея Александровича.
С одной стороны, раскрыв планы развития российского флота, государь развеял опасения младшего брата, зародившиеся у того во время одной доверительной беседы с Николаем Николаевичем Младшим.
С другой, столь красочно обрисовал безрадостную и мрачную перспективу русских крепостей в Привисленском крае, что Павел Александрович внутренне содрогнулся. Он словно наяву увидел, как германские бронебойные снаряды проламывают стены и крыши фортов, а затем взрываются в заполненных солдатами коридорах и казематах… Это было страшно.
Здесь следует отметить, что Николай Николаевич Младший периодически озвучивал перед подчинёнными мысли о том, что сухопутной державе, коей, без сомнения, является Россия, совершенно не обязательно обзаводиться многочисленным военным флотом. Сравнивал в качестве примеров Германию, потенциального противника на континенте, и Великобританию, давнего недруга России.
Германская нация, обделённая при колониальном разделе мира, по мнению Николая Николаевича Младшего, в обозримом будущем созреет для большой войны ради расширения жизненного пространства в Европе. Оставшаяся в гордом одиночестве Франция неизбежно будет побеждена, после чего немцы обратят хищный тевтонский взор на восток, в сторону необъятных русских просторов. Вот тогда-то народ горько пожалеет о том, что властители вбухали несколько годовых военных бюджетов страны в плавающие казармы, обделив вниманием сухопутные силы. Ну и так далее в том же духе.
В несколько годовых военных бюджетов Павел Александрович, разумеется, не верил, так как имел доступ к реальным цифрам доходов и расходов империи. А вот в необходимости строить «кэпиталшипы» усомнился. Усомнился после ознакомления с новым видом морского оружия – подводными лодками. В свете оборонительной стратегии, принятой Россией на океанских просторах, сравнительно дешёвые и многочисленные субмарины смотрелись отличной альтернативой дорогущим броненосцам и броненосным крейсерам.
Озвучивая младшему брату приоритеты кораблестроительной программы на период с 1905-го по 1910 год, Владимир Александрович говорил чистую правду. По завершении постройки пяти линкоров типа «Бородино», броненосца «Князь Потёмкин» и двух крейсеров по образцу «Богатыря», на ведущих судостроительных заводах страны предстояло разместить заказы ещё на четыре линкора. Пару на предприятиях Северной столицы и два «для нужд Черноморского флота»: в Николаеве на верфях корпорации «Прометей» и, возможно, на стапеле Лазаревского адмиралтейства.
Основные параметры технического задания на новые линкоры были заранее определены лично самим царём: скорость – восемнадцать-двадцать узлов, вооружение – восемь 305-миллиметровых орудий в четырёх башнях, дюжина казематных шестидюймовок, главный броневой пояс – 270 миллиметров. В качестве силовой установки предписывалось использовать паровые машины тройного расширения, так как годных для монтажа на корабли турбин не имелось от слова совсем. В Адмиралтействе и МТК потихоньку скрипели шестерёнки технической мысли – адмиралы, офицеры и инженеры жонглировали цифрами, определяясь с водоизмещением, весом и толщиной брони и переборок. Никто никуда особо не торопился.
Перераспределив Высочайшим рескриптом заказы на строительство броненосных крейсеров и крейсеров 2-го ранга в пользу германских и французских компаний, император вскоре столкнулся с недовольством со стороны отечественных судостроителей и непониманием со стороны определённой группы морских офицеров.
Господ предпринимателей можно было легко понять – в России стремительно разрастался капитализм, а потенциальная прибыль со свистом пролетела мимо карманов российских промышленников. Словно пресловутая фанера над Парижем.
Хорошо образованные морские офицеры, в массе своей искренне радеющие за Отечество, прекрасно осознавали, что крейсерский тайм-аут грозит отечественному кораблестроению ещё большим отставанием от передового мирового уровня. Критическим отставанием на многие годы, так как промышленный потенциал России и культура производства бледно смотрелись на фоне тех же Англии, САСШ, Германии.
На явные и мнимые обиды доморощенных капиталистов монарх клал с прибором с высокой колокольни, а с плюрализмом мнений среди морских офицеров покончил одним махом.