Император Владимир
Часть 22 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В отличие от прототипа, «Богатырь» имел полубак, нёс три слегка наклонные и более тонкие дымовые трубы и мог развить скорость в двадцать три узла. В отличие от «Якумо», все двенадцать 152-миллиметровых орудий Канэ располагались в индивидуальных казематах, защищённых шестидюймовой бронёй. Главный броневой пояс имел толщину 170 миллиметров, верхний – 120 миллиметров, оконечности защищали 100-миллиметровые бронеплиты. Барбеты и обе 203-миллиметровые двухорудийные башни защищались бронёй от 150 до 170 миллиметров, боевая рубка – броневыми плитами от 120 (крыша) до 200 миллиметров.
Сразу же после спуска на воду «Богатыря» на верфи в Штеттине заложили корпус второго корабля данного типа, названного «Олегом». Зная о невезучих судьбах последних двух кораблей, носивших название «Витязь», Владимир Александрович отменил постройку крейсера с данным названием на эллинге Галерного островка. Вместо этого при техническом содействии фирмы «Вулкан» на стапелях Николаевского и Лазаревского адмиралтейств началось строительство «Очакова» и «Кагула».
Датские кораблестроители также изъявили желание пойти навстречу пожеланиям заказчика, благо Морское министерство не поскупилось доплатить кругленькую сумму На «Боярине» установили котлы Шульца-Торникрофта, и, несмотря на увеличившееся на пятьсот тонн водоизмещение, корабль достиг скорости в двадцать четыре узла. Артиллерийское вооружение осталось прежним: шесть 120-миллиметровых орудий Канэ, столько же 75-миллиметровых скорострелок аналогичной системы. Один из торпедных аппаратов – кормовой – исключили, согласно изменившемуся мнению МТК.
«Ослябя» с «Авророй», также входившие в отряд контр-адмирала Моласа, практически не отличались от своих систершипов, пополнивших состав флота несколькими месяцами ранее. На «Ослябе» были заменены более лёгкими конструкциями фок- и грот-мачты, демонтирована часть практически бесполезных в современном эскадренном бою 75-миллиметровых скорострелок Канэ.
«Аврора», как и оба других корабля данного типа, после частичной переделки подводной части корпуса смогла достигнуть предусмотренной контрактом скорости. Корабль получил артиллерийское вооружение, практически аналогичное построенным за границей «Аскольду» и «Варягу», и мог принять на борт более сотни морских мин.
Построенные в Германии истребители типа «улучшенный “Кит”» в количестве восьми единиц были заказаны в конце 1900 года, практически одновременно с заказом во Франции десяти кораблей типа «улучшенная “Форель”». Как и в предыдущем случае, немецкие кораблестроители обогнали потомков галлов в скорости работ, весной 1903 года передав России все восемь истребителей.
В отличие от предыдущей четвёрки, корабли второй серии фирмы Шихау имели увеличенное до пятисот тонн водоизмещение и несли артиллерийское вооружение из трёх 75-миллиметровых скорострельных пушек Канэ. Восьмёрка шихауских истребителей без труда достигла на мерной мили контрактной скорости в двадцать девять узлов, что вполне удовлетворило заказчика.
Десять «форелей» – они же тип «Меткий», – строившиеся на верфях Жака Огюста Нормана и гаврского филиала «Форж э Шантье», должны были войти в строй к концу 1903 года и отправиться на Дальний Восток вместе с «Олафом» и «Олегом» либо с купленными в Италии броненосными крейсерами. Водоизмещение «Меткого» и его систершипов также приблизилось к пятистам тоннам, а их артиллерийское вооружение и скорость были аналогичны кораблям германской постройки. Единственное существенное отличие – «улучшенные “форели”» имели всего лишь два торпедных аппарата вместо трёх, стоящих на «улучшенных “китах”».
Пять истребителей отечественной постройки типа «Буйный», принятые летом в казну, смогли достигнуть скорости в двадцать семь узлов и по дальности плавания экономичным ходом практически не уступали «французам» и «немцам». Водоизмещение «Буйного» и его систершипов слегка превысило пятьсот тонн: корабли получили полубак и вооружались тремя 75-миллиметровыми скорострелками Канэ и парой торпедных аппаратов.
Как и ожидалось, рутинный поход отряда Моласа привлёк пристальное внимание со стороны «просвещённых мореплавателей». Сразу же после прохождения Ла-Манша на параллельном курсе обнаружились три британских крейсера из состава Отечественного флота, сопровождавшие русские корабли до самой Касабланки.
У побережья Африки соглядатаев сменили четыре крейсера из состава Атлантического флота, отвернувшие прочь лишь в Гвинейском заливе. Следующее появление «лайми» произошло на траверзе Кейптауна: вынырнувшие из темноты на восходе солнца «Пегасус» и «Ифигения» обогнули отряд Моласа по широкой дуге, какое-то время шли параллельным курсом и к вечеру затерялись далеко за кормой.
Любопытство англичан было вполне объяснимо, ибо новый русский броненосец ещё на стадии достройки на плаву произвёл фурор воистину мирового масштаба. Первым, как и следовало ожидать, на дерзкий вызов «двуглавого орла» отреагировал долго почивавший на лаврах старых побед «морской лев».
С появлением «Цесаревича» Королевский флот утрачивал наметившееся было качественное превосходство над одним из своих потенциальных противников – Россией. Заложив и построив шесть броненосцев типа «Канопус» и такое же количество броненосцев типа «Дункан», британцы по всем статьям превзошли потенциальную угрозу, исходящую от тройки «полтав» и парочки «пересветов».
Развернув строительство броненосцев классов «Формидебл» и «Лондон», англичане с полным на то основанием рассчитывали оставить позади всех своих потенциальных врагов. Далеко позади, так как в кулуарах Адмиралтейства обсуждались идеи, в конечном итоге вылившиеся в проект броненосца «Кинг Эдуард VII». В общем, в реальности Муромцева, понастроив за пять-семь лет более двух десятков броненосцев, Великобритания с лёгкостью перегоняла Россию как по количеству кораблей линии, так и по их индивидуальным боевым характеристикам.
«Цесаревич», при всех его недостатках в системе бронирования и всего лишь восемнадцатиузловой скорости, ещё на стадии достройки произвёл шокирующее впечатление на лордов Адмиралтейства. Настолько шокирующее, что, получив первые, сильно искажённые данные о русском броненосце, англичане отменили строительство двух последних кораблей типа «Лондон». Указанные линкоры – «Куин» и «Принс оф Уэллс» – были построены как второй и третий корабли серии «Кинг Эдуард VII».
Линкоры типа «Кинг Эдуард VII» проектировались и строились в огромной спешке и стали ответом Туманного Альбиона на появление «Цесаревича». Чтобы не позволить русским удержать качественное превосходство, главный строитель Королевского флота Уильям Уайт просто взял и скопировал состав вооружения детища Амбаля Лаганя. Как и «Цесаревич», перекроенные «книги» получили по восемь 305-миллиметровых орудий в четырёх линейно-возвышенных башнях плюс по дюжине казематных шестидюймовок.
Последняя серия (пара) британских линкоров с вертикальными паровыми машинами тройного расширения – «Агамемнон» и «Лорд Нельсон» – представляла собой всё те же «книги», имевшие более солидную броневую защиту. Полное водоизмещение «Лорда Нельсона» и «Агамемнона» достигало почти 20 000 тонн, толщина главного бронепояса увеличилась до 305 миллиметров, а вот скорость максимального хода оставалась прежней – восемнадцать узлов.
В 1905 году время паровых машин тройного расширения подошло к концу, уступив место эпохе паровых турбин. Построенные сразу в четырёх экземплярах первые в мире турбинные линкоры – «Дредноут», «Беллерофон», «Сьюперб», «Темерер» – имели существенные отличия от кораблей, оставшихся в реальности старшего лейтенанта Муромцева. Стремясь любой ценой удержать своё тающее, словно весенний снег, превосходство в линейных силах, англичане разместили все пять башен ГК в диаметральной плоскости. В качестве противоминного калибра вместо практически бесполезных 76-миллиметровых скорострелок на линкорах разместили четырнадцать четырёхдюймовок.
Следующими в мичигано-дредноутную гонку включились потомки галлов. Будучи ознакомленными с задумками Владимира Александровича ещё на стадии проектирования «Цесаревича», французские адмиралы размышляли почти полтора года, после чего приостановили строительство броненосцев «Патри» и «Репюблик». Указанные корабли были перепроектированы и перезаложены, но уже с совершенно иным составом вооружения.
Не мудрствуя лукаво, Эмиль Бертен использовал оригинальные наработки французской школы кораблестроения, разместив десять 305-миллиметровых пушек в двух- и одноорудийных башнях. Последние располагались побортно, по три башни с каждого борта. Теоретически любой из шести линкоров типа «Патри» имел возможность сосредоточить на носовых и кормовых курсовых углах огонь шести 305-миллиметровых орудий, а в бортовом залпе могли участвовать семь орудий ГК. Артиллерия среднего калибра была представлена дюжиной 164-миллиметровых пушек, распиханных по казематам по всей длине корпуса.
На следующем типе линкоров французы решили отказаться от экспериментов, перейдя к классике – четыре линейно-возвышенные двухорудийные башни в оконечностях. Шестёрка «дантонов» должна была получить паротурбинные ЭУ, мощные 194-миллиметровые орудия среднего калибра, а их водоизмещение по проекту достигало 23 000 тонн.
Следом за «дантонами» и «патри» потомки галлов проектировали четвёрку ещё более мощных линкоров типа «Курбэ», с двенадцатью орудиями ГК в шести башнях. Из-за недостатков береговой инфраструктуры французы сочли возможным расположить пару башен ГК побортно, что теоретически позволило бы вести огонь всем бортом из десятка 305-миллиметровых орудий.
Третьими из европейцев на проект «Цесаревича» отреагировали потомки тевтонов и алеманов, до этого момента даже не мечтавшие сравняться с Британией по числу кораблей линии. Почуяв реальный шанс обнулить подавляющее преимущество англичан на море, Альфред фон Тирпиц призвал депутатов германского парламента срочно пересмотреть, а ещё лучше – отправить в мусорную корзину так называемый закон о флоте. Депутаты рейхстага, как это часто водится в демократических странах, сочли, что они разбираются в военно-морской стратегии и кораблестроении не хуже, чем какой-то там адмирал, и дружно проигнорировали просьбы флотоводца-русофоба.
Кайзер Вильгельм II, соображавший в морских делах на порядок лучше, чем избираемые демократическим путём болтуны, пришёл в тихое бешенство. Несколько резких и гневных выступлений донельзя обозлённого монарха привели к тому, что в Германии разгорелся парламентский скандал, приведший к правительственному кризису и внеочередным выборам в рейхстаг.
Члены нового парламента учли печальный опыт своих недалёких предшественников и наступили на горло собственной песне, точнее смачно плюнули на принятые ранее законодательные акты. Получив в свои руки карт-бланш, адмирал фон Тирпиц взялся за дело с небывалой для своего возраста энергией.
Первым делом немцы, известные любители чёткого планирования и идеального порядка, отменили строительство пяти броненосцев типа «Брауншвейг». Проект был полностью переработан согласно новому техза-данию, и осенью 1905 года в строй вступил первый из пяти германских линкоров с восемью 280-миллиметровыми орудиями в четырёх башнях в оконечностях корпуса, унаследовавший название «Брауншвейг». В качестве среднего калибра немцы избрали мощные 170-миллиметровые орудия, установив в казематах четырнадцать пушек указанного калибра.
Следующая серия линкоров – пять кораблей типа «Дойчланд» – стала развитием «Брауншвейгов» с той же скоростью и тем же составом вооружения. Изменения коснулись схемы бронирования корпуса, а водоизмещение «дойчландов» превысило 19 000 тонн.
Затем последовали две четвёрки улучшенных и более быстроходных мичигано-дредноутов – «нассау» и «ост-фрисланды». На этих линкорах немцы добавили по две башни ГК, как и французы, расположив их побортно в средней части корпуса. На «Нассау» и его систершипах установили новые 280-миллиметровые орудия с длиной ствола в сорок пять калибров, а «остфрисланды» получили ещё более мощные 305-миллиметровые орудия очень удачной модели с длиной ствола в пятьдесят калибров. На «нассау» и «остфрисландах» германцы вновь вернулись к 150-миллиметровому среднему калибру, неожиданно отказавшись от 88-миллиметровых противоминных пушек.
Мичигано-дредноутная линкорная гонка, спровоцированная Владимиром Александровичем, не обошла стороной и Италию с Австро-Венгрией. Итальянцы в авральном порядке перепроектировали свои быстроходные броненосцы «Реджина Елена» и «Витторио Эмануэле», заменив на них двухорудийные башни с 203-миллиметровыми пушками одноорудийными с 305-миллиметровыми орудиями. Таким образом, оба корабля формально сравнялись по количеству двенадцатидюймовок с «Цесаревичем» и прочими линкорами с линейно-возвышенной схемой расположения орудий ГК.
Пока корпуса вышеупомянутых броненосцев стояли на стапелях, итальянцы разработали совершенно новый проект и в конце 1903 года заложили «Рому» и «Наполи» – первые линкоры с восемью орудиями ГК в четырёх башнях в диаметральной плоскости.
Сильно ограниченные в финансовом плане военные моряки Австро-Венгрии также желали получить новые броненосцы, вооружённые по схеме «all big guns». Флот Двуединой монархии не имел денег, чтобы укрупнить старые и построить новые доки, поэтому австрийские инженеры ограничились водоизмещением около 16 000 тонн.
Спроектированные корабли типа «Фельдмаршал Радецкий» получили вооружение из восьми 305-миллиметровых орудий в одно- и двухорудийных башнях. Четыре одноорудийные башни располагались побортно, что позволяло обеспечить бортовой залп всего из шести пушек ГК – меньше, чем у французских линкоров типа «Патри». Зато австрийцы сумели втиснуться в ограничения, продиктованные береговой инфраструктурой в портах Адриатического побережья.
Изменения коснулись и строившихся на британских верфях японских броненосцев «Касима» и «Катори». Получив информацию, что северные варвары вырвались вперёд в военно-морской гонке, адмиралы Страны восходящего солнца потребовали от фирм «Виккерс» и «Армстронг» спроектировать корабли, способные противостоять «Цесаревичу».
Британским кораблестроителям не оставалось ничего другого, кроме как пойти навстречу заказчику. В результате «Катори» с «Касимой» были построены как классические восемнадцатиузловые мичигано-дредноуты с четырьмя линейно-возвышенными башнями ГК. Восемь 305-миллиметровых орудий дополняли дюжина казематных шестидюймовок и такое же количество две-надцатифунтовок.
Применение линейно-возвышенной схемы размещения башен на новых линкорах оказало влияние и на проектирование и строительство кораблей других классов, в частности броненосных крейсеров.
Первыми с использованием данной схемы были построены «Блэк Принс» и «Дюк оф Эдинбург», получившие шесть 234-миллиметровых и десять 152-миллиметровых орудий. Последние размещались в казематах, а две пушки ГК установили в одноорудийных башнях в средней части корпуса. Таким образом, крейсера могли сосредоточить огонь четырёх орудий ГК прямо по носу и по корме, а по целям на траверзе могли стрелять пять 234-миллиметровых пушек ГК и столько же шестидюймовок.
На следующей серии броненосных крейсеров из четырёх единиц – тип «Уорриор» – англичане повторили схему размещения шести 234-миллиметровых орудий в шести башнях, заменив десяток 152-миллиметровых пушек восемью 190-миллиметровыми орудиями в одноорудийных башнях, по четыре с каждого борта.
Последняя серия – три броненосных крейсера типа «Минотавр» с паровыми машинами тройного расширения – получила восемь 234-миллиметровых пушек в двухорудийных башнях в оконечностях корпуса и десять одноорудийных башен со 190-миллиметровыми пушками, размещённых побортно.
Построив «Роон» и «Йорк» согласно изначально задуманному проекту, потомки тевтонов также перешли к линейно-возвышенной схеме расположения башен ГК. «Шарнхорст» и «Гнейзенау» получили по восемь 210-миллиметровых орудий в четырёх башнях плюс десять 150-миллиметровых пушек в казематах в средней части корпуса.
Первым французским крейсером с линейно-возвышенными башнями ГК стал «Жюль Мишле». На нём установили четыре двухорудийные башни со 194-миллиметровыми орудиями и дюжину 164-миллиметровых пушек в казематах.
Следом за «Жюлем Мишле» был построен вооружённый аналогичным образом «Эрнест Ренан», за которым последовали «Эдгар Кинэ» и «Вальдек-Руссо». Оба последних крейсера могли похвастаться четырнадцатью 194-миллиметровыми орудиями, расположенными в четырёх двухорудийных и шести одноорудийных башнях.
Не отставали и итальянцы. Перепроектированные «Амальфи» и «Пиза» строились с четырьмя двухорудийными башнями, несли восемь десятидюймовок плюс аналогичное количество 190-миллиметровых пушек в четырёх башнях, расположенных побортно.
Американские и японские адмиралы также перекроили свои проекты, подойдя к делу творчески и со вкусом. Четвёрку броненосных крейсеров типа «Теннесси» вооружили восемью 254-миллиметровыми орудиями в четырёх башнях и шестнадцатью 152-миллиметровыми пушками в казематах. Заложенные в 1905 году в Стране восходящего солнца корабли, названные «Касуга» и «Ниссин», получили по восемь 305-миллиметровых и по дюжине шестидюймовок, сравнявшись по мощи артиллерийского вооружения с русскими линкорами класса «Цесаревич» и «Бородино».
В первой половине следующего дня император имел продолжительную беседу с Иваном Христофоровичем Озеровым. Министр финансов представил государю ежемесячный отчёт о ситуации в российской экономике, проинформировал о росте инфляции и текущих выплатах по внешнему долгу. Затем разговор коснулся банковского сектора, затянулся, и Владимир Александрович пригласил Озерова остаться на обед.
После обеда император позвонил генерал-майору Нечволодову, обсудил с ним некоторые аспекты деятельности банковского дома «Гефест», учреждённого Константином и Дмитрием Константиновичами совместно с князем Абамелек-Лазаревым и предпринимателем Александром Манташевым.
Следуя примеру монарха, за последние три года практически каждый представитель царствующей династии счёл своим долгом поучаствовать в организации своего собственного «карманного» финансового учреждения. Не обошла сия мода и братьев Константиновичей, объединившихся с представителями армянской буржуазии и аристократии.
«Налицо скрытое соперничество еврейских и армянских банкиров за влияние при дворе посредством практически узаконенного подкупа великих князей, – мысленно прокомментировал Муромцев. – В моё время были “новые русские”, в твоём времени будут “новые армяне”…»
«Пусть лучше это будут наши доморощенные армянские капиталисты, чем подконтрольные известно кому транснациональные корпорации. – В ответе Владимира Александровича содержался недвусмысленный намёк на банковскую империю Ротшильдов, с которыми у царя складывались вполне приемлемые отношения. – В целом я доволен тем, как Дмитрий и Константин ведут дела…»
«Дела ведут Семён Семёныч с Александром Ивановичем, а Константин с Дмитрием снимают сливки с нефтяного бизнеса господина Манташева, – засмеялся вселенец. – Знаешь, тёзка, а из твоих родственничков со временем выйдут классические буржуа… Если не нагрянут эсеры с большевиками и не порешат всех во имя всеобщего равенства и братства…»
Император мысленно промолчал, а вечером, сломав текущие рабочие планы, в Кремль неожиданно нагрянули оба упомянутых родственничка плюс родной брат царя, Павел Александрович в придачу с Николаем Николаевичем Младшим. Нагрянули всей толпой, прямиком с учений, пропылённые, голодные, разгорячённые спором о достоинствах и недостатках тачанок. Да-да, самых обыкновенных тачанок, появившихся в гвардейских кавалерийских частях весной этого года.
– Словно дети, – покачал головой государь, когда великие князья сели за стол и попытались втянуть его в спор, апеллируя к авторитету монарха. – С бричками и тарантасами, господа генералы, разбирайтесь сами, меня же интересуют исключительно авто… Давайте рассказывайте, как показали себя французские и американские машины.
Пару месяцев назад Владимир Александрович велел Павлу сформировать для освоения закупленных в САСШ и Франции автомобилей отдельную гвардейскую техническую роту, с прицелом развернуть её в ближайшем будущем в батальон.
Павел Александрович, недолго думая, кинул клич по всем гвардейским полкам и буквально за пару недель набрал достаточное количество добровольцев-энтузиастов, готовых возиться с моторами и носить пахнущую бензином военную форму. Заодно (возиться) и с пулемётами системы Мадсена на шкворне, которыми в обязательном порядке вооружались все купленные для армейских нужд авто без исключения.
Существуя всего месяц с небольшим, отдельная Гвардейская техническая рота успела стать для жителей столицы и Подмосковья притчей во языцех. Почувствовав к себе особое расположение вышестоящего начальства (одним из добровольцев являлся исполняющий обязанности командира роты великий князь Андрей Владимирович), молодые гвардейские офицеры устроили ночные гонки по улицам первопрестольной, распугивая мещан и обывателей рёвом почти двух десятков моторов. Затем, получив после многочисленных жалоб москвичей втык от командира Гвардейского корпуса, переключились на округу, пугая помещиков и крестьян ночными и дневными марш-бросками.
Будучи приданной на время учений Гвардейской кавалерии, отдельная Гвардейская техническая рота изображала подразделение бронемашин, коих ещё не имелось в составе российской армии. Для большей достоверности на полтора десятка авто установили лёгкие реечные каркасы и обтянули их парусиной, покрашенной в чёрный цвет. Получилось нечто, напоминавшее небезызвестное «корыто» вермахта времён Второй мировой, сильно уступавшее продукции фирмы «Даймлер-Бенц» по мощности двигателей и проходимости.
Фальшивые броневики то и дело застревали, будучи не в силах справиться с родимым российским бездорожьем, и для их вызволения из грязи приходилось прибегать к помощи сослуживцев-кавалеристов. Вдобавок пехотинцы условного противника, опрокинутые, согласно легенде учений, ударом механизированного подразделения, исподтишка тыкали штыками парусину, изодрав её в клочья почти на всех машинах.
– Кончилось это тем, что Андрей приказал впрячь в своё авто тройку лошадок и так и ездил до самого конца учений, – закончил рассказ Павел Александрович, следом за котлетой отправляя в рот ломтик сыра. – Ты, брат, говорил, что будущее за механизацией армии, но пока этими новомодными автомобилями лучше всего удаётся поражать воображение неискушённых провинциальных дамочек.
«Обойдёмся без цитирования Горацио Китченера или того, что ему приписывают в будущем, – на мгновение опередил вселенца император. – Первый блин комом – это великолепный результат в наших условиях…»
– А где сам Андрей? – вопросительно поднял бровь царь. – Почему не приехал вместе с вами?
– Племянник засел за бумаги, пишет подробный рапорт о действиях своей роты, – с набитым ртом ответил командующий Гвардейским корпусом. – Сказал, что хороший командир обязан опросить личный состав сразу же после боя, чтобы учесть все ошибки и нюансы для систематизации опыта.
– Как командир Андрей Владимирович не по годам умён и мудр, весь в отца, – подольстил Николай Николаевич Младший, лихо расправляясь с жареной куропаткой. – Лет пять назад ни за что не подумал бы, что Андрей Владимирович станет одним из пионеров нового рода войск.
– Льстец ты, Николаша, лукавый льстец, – покачал головой Константин Константинович, вступая в беседу. – Скажу как есть, честно и откровенно: на данный момент пулемётные авто представляют собой ничтожную боевую ценность по причине недостаточной проходимости шасси и общего технического несовершенства их конструкции. Самодвижущиеся пулемёты – вот что это такое.
– Прогресс не остановить, – задумчиво произнёс Дмитрий Константинович, беря вазочку с красной икрой. – К тому же мы ещё не научились правильно использовать машины, несмотря на новые уставы и наставления.
Великие князья дружно скрестили взоры на Владимире Александровиче – авторе тех самых новых уставов и наставлений, по которым училась воевать русская армия.
У монарха возникло нехорошее ощущение, что родственникам что-то известно о его тайне, как и о тайнах его сподвижников. Однако уже через десяток секунд гости вновь вернулись к прерванной было трапезе, и разговор автоматом возвратился на круги своя. Ближе к полуночи царь получил достаточно подробную информацию о том, насколько инициативен тот или иной генерал, как проявили себя пулемёты Максима на опытном станке Соколова, как отстрелялась единственная пока батарея 122-миллиметровых полковых мортир и тому подобном.
Заночевав в Кремле, на следующий день великие князья разъехались по своим дворцам. Все, кроме Павла Александровича, который по просьбе старшего брата должен был сопровождать государя в предстоящей поездке в Ревель, Гельсингфорс и Санкт-Петербург.
Павел сразу же предупредил, что хочет взять с собой супругу, небезызвестную Ольгу Пистолькорс. Ольга, мол, давно мечтает увидеть вживую кайзера Вильгельма II и быть представленной германскому императору в качестве жены брата царя.
Владимир Александрович мысленно поморщился, но не возражал. Хочет ехать – пусть едет, но Павлу самому придётся представлять императору Вильгельму свою любимую Ольгу. Государь и так постоянно благоволил младшему брату – разрешил вступить в брак с разведённой женщиной, приставил к нему опытных генералов, благодаря уму и стараниям которых Павел смотрелся более-менее толковым военачальником.
Вояж на Балтику, как и все остальные, достаточно редкие поездки монарха по стране, организовывал и обеспечивал директор службы контрразведки империи вице-адмирал Дубасов Фёдор Васильевич. Назначение Дубасова на должность начальника спецслужбы произвело в своё время эффект почище разорвавшейся бомбы, ибо боевому адмиралу пророчили большое будущее в Морском министерстве.
Перемены в вотчине Алексея Александровича вкупе с коронацией нового императора вынудили уйти со службы по состоянию здоровья Николая Васильевича Копытова, вскоре отошедшего в мир иной.
Затем наступила очередь и Николая Ивановича Казнакова, который плохо ладил с подчинёнными – энергичным и упрямым Макаровым и склонным рубануть правду-матку Мессером. Летом 1901 года Казнаков попросил монарха удовлетворить его просьбу об отставке, и Владимир Александрович не стал уговаривать вице-адмирала остаться, поблагодарив Николая Ивановича за службу парочкой орденов, а также солидными пенсионными выплатами и прочими материальными бонусами.
Как и ожидалось, кресло управляющего Морским министерством занял Степан Осипович, к которому государь по неизвестным причинам относился с заметной симпатией, а Дубасов оказался одним из претендентов на должность начальника МТК, причём шансы Фёдора Васильевича смотрелись предпочтительнее шансов Владимира Павловича (Мессера).
Командующего Тихоокеанским флотом вызвали в Петербург, до которого вице-адмирал так и не доехал. Во время короткой остановки в Москве Дубасов неожиданно получил приглашение императора посетить Кремль для приватной беседы государственной важности.
Разговор с царём привёл к тому, что количество претендентов на кресло начальника МТК сократилось до одного, а Фёдор Васильевич взвалил на свои адмиральские плечи бремя стража империи и самодержавия. Вместе с бароном Меллер-Закомельским Александром Николаевичем, назначенным директором Следственного комитета, и генерал-майором Нечволодовым, руководившим Тайным департаментом при министерстве финансов.
Ещё до вступления в новую должность вице-адмирал в очередной раз продемонстрировал свою храбрость и сложный характер, в беседе с Владимиром Александровичем подвергнув критике как договор Розена – Ито, так и идею строительства военно-морской базы в Талиенванском заливе вообще. Дубасов без обиняков заявил, что вместо Квантунского полуострова русским следовало занимать Мозампо и архипелаг Каргодо, а фактическая сдача японцам Кореи – ошибка, за которую рано или поздно придётся платить большой кровью.
Сразу же после спуска на воду «Богатыря» на верфи в Штеттине заложили корпус второго корабля данного типа, названного «Олегом». Зная о невезучих судьбах последних двух кораблей, носивших название «Витязь», Владимир Александрович отменил постройку крейсера с данным названием на эллинге Галерного островка. Вместо этого при техническом содействии фирмы «Вулкан» на стапелях Николаевского и Лазаревского адмиралтейств началось строительство «Очакова» и «Кагула».
Датские кораблестроители также изъявили желание пойти навстречу пожеланиям заказчика, благо Морское министерство не поскупилось доплатить кругленькую сумму На «Боярине» установили котлы Шульца-Торникрофта, и, несмотря на увеличившееся на пятьсот тонн водоизмещение, корабль достиг скорости в двадцать четыре узла. Артиллерийское вооружение осталось прежним: шесть 120-миллиметровых орудий Канэ, столько же 75-миллиметровых скорострелок аналогичной системы. Один из торпедных аппаратов – кормовой – исключили, согласно изменившемуся мнению МТК.
«Ослябя» с «Авророй», также входившие в отряд контр-адмирала Моласа, практически не отличались от своих систершипов, пополнивших состав флота несколькими месяцами ранее. На «Ослябе» были заменены более лёгкими конструкциями фок- и грот-мачты, демонтирована часть практически бесполезных в современном эскадренном бою 75-миллиметровых скорострелок Канэ.
«Аврора», как и оба других корабля данного типа, после частичной переделки подводной части корпуса смогла достигнуть предусмотренной контрактом скорости. Корабль получил артиллерийское вооружение, практически аналогичное построенным за границей «Аскольду» и «Варягу», и мог принять на борт более сотни морских мин.
Построенные в Германии истребители типа «улучшенный “Кит”» в количестве восьми единиц были заказаны в конце 1900 года, практически одновременно с заказом во Франции десяти кораблей типа «улучшенная “Форель”». Как и в предыдущем случае, немецкие кораблестроители обогнали потомков галлов в скорости работ, весной 1903 года передав России все восемь истребителей.
В отличие от предыдущей четвёрки, корабли второй серии фирмы Шихау имели увеличенное до пятисот тонн водоизмещение и несли артиллерийское вооружение из трёх 75-миллиметровых скорострельных пушек Канэ. Восьмёрка шихауских истребителей без труда достигла на мерной мили контрактной скорости в двадцать девять узлов, что вполне удовлетворило заказчика.
Десять «форелей» – они же тип «Меткий», – строившиеся на верфях Жака Огюста Нормана и гаврского филиала «Форж э Шантье», должны были войти в строй к концу 1903 года и отправиться на Дальний Восток вместе с «Олафом» и «Олегом» либо с купленными в Италии броненосными крейсерами. Водоизмещение «Меткого» и его систершипов также приблизилось к пятистам тоннам, а их артиллерийское вооружение и скорость были аналогичны кораблям германской постройки. Единственное существенное отличие – «улучшенные “форели”» имели всего лишь два торпедных аппарата вместо трёх, стоящих на «улучшенных “китах”».
Пять истребителей отечественной постройки типа «Буйный», принятые летом в казну, смогли достигнуть скорости в двадцать семь узлов и по дальности плавания экономичным ходом практически не уступали «французам» и «немцам». Водоизмещение «Буйного» и его систершипов слегка превысило пятьсот тонн: корабли получили полубак и вооружались тремя 75-миллиметровыми скорострелками Канэ и парой торпедных аппаратов.
Как и ожидалось, рутинный поход отряда Моласа привлёк пристальное внимание со стороны «просвещённых мореплавателей». Сразу же после прохождения Ла-Манша на параллельном курсе обнаружились три британских крейсера из состава Отечественного флота, сопровождавшие русские корабли до самой Касабланки.
У побережья Африки соглядатаев сменили четыре крейсера из состава Атлантического флота, отвернувшие прочь лишь в Гвинейском заливе. Следующее появление «лайми» произошло на траверзе Кейптауна: вынырнувшие из темноты на восходе солнца «Пегасус» и «Ифигения» обогнули отряд Моласа по широкой дуге, какое-то время шли параллельным курсом и к вечеру затерялись далеко за кормой.
Любопытство англичан было вполне объяснимо, ибо новый русский броненосец ещё на стадии достройки на плаву произвёл фурор воистину мирового масштаба. Первым, как и следовало ожидать, на дерзкий вызов «двуглавого орла» отреагировал долго почивавший на лаврах старых побед «морской лев».
С появлением «Цесаревича» Королевский флот утрачивал наметившееся было качественное превосходство над одним из своих потенциальных противников – Россией. Заложив и построив шесть броненосцев типа «Канопус» и такое же количество броненосцев типа «Дункан», британцы по всем статьям превзошли потенциальную угрозу, исходящую от тройки «полтав» и парочки «пересветов».
Развернув строительство броненосцев классов «Формидебл» и «Лондон», англичане с полным на то основанием рассчитывали оставить позади всех своих потенциальных врагов. Далеко позади, так как в кулуарах Адмиралтейства обсуждались идеи, в конечном итоге вылившиеся в проект броненосца «Кинг Эдуард VII». В общем, в реальности Муромцева, понастроив за пять-семь лет более двух десятков броненосцев, Великобритания с лёгкостью перегоняла Россию как по количеству кораблей линии, так и по их индивидуальным боевым характеристикам.
«Цесаревич», при всех его недостатках в системе бронирования и всего лишь восемнадцатиузловой скорости, ещё на стадии достройки произвёл шокирующее впечатление на лордов Адмиралтейства. Настолько шокирующее, что, получив первые, сильно искажённые данные о русском броненосце, англичане отменили строительство двух последних кораблей типа «Лондон». Указанные линкоры – «Куин» и «Принс оф Уэллс» – были построены как второй и третий корабли серии «Кинг Эдуард VII».
Линкоры типа «Кинг Эдуард VII» проектировались и строились в огромной спешке и стали ответом Туманного Альбиона на появление «Цесаревича». Чтобы не позволить русским удержать качественное превосходство, главный строитель Королевского флота Уильям Уайт просто взял и скопировал состав вооружения детища Амбаля Лаганя. Как и «Цесаревич», перекроенные «книги» получили по восемь 305-миллиметровых орудий в четырёх линейно-возвышенных башнях плюс по дюжине казематных шестидюймовок.
Последняя серия (пара) британских линкоров с вертикальными паровыми машинами тройного расширения – «Агамемнон» и «Лорд Нельсон» – представляла собой всё те же «книги», имевшие более солидную броневую защиту. Полное водоизмещение «Лорда Нельсона» и «Агамемнона» достигало почти 20 000 тонн, толщина главного бронепояса увеличилась до 305 миллиметров, а вот скорость максимального хода оставалась прежней – восемнадцать узлов.
В 1905 году время паровых машин тройного расширения подошло к концу, уступив место эпохе паровых турбин. Построенные сразу в четырёх экземплярах первые в мире турбинные линкоры – «Дредноут», «Беллерофон», «Сьюперб», «Темерер» – имели существенные отличия от кораблей, оставшихся в реальности старшего лейтенанта Муромцева. Стремясь любой ценой удержать своё тающее, словно весенний снег, превосходство в линейных силах, англичане разместили все пять башен ГК в диаметральной плоскости. В качестве противоминного калибра вместо практически бесполезных 76-миллиметровых скорострелок на линкорах разместили четырнадцать четырёхдюймовок.
Следующими в мичигано-дредноутную гонку включились потомки галлов. Будучи ознакомленными с задумками Владимира Александровича ещё на стадии проектирования «Цесаревича», французские адмиралы размышляли почти полтора года, после чего приостановили строительство броненосцев «Патри» и «Репюблик». Указанные корабли были перепроектированы и перезаложены, но уже с совершенно иным составом вооружения.
Не мудрствуя лукаво, Эмиль Бертен использовал оригинальные наработки французской школы кораблестроения, разместив десять 305-миллиметровых пушек в двух- и одноорудийных башнях. Последние располагались побортно, по три башни с каждого борта. Теоретически любой из шести линкоров типа «Патри» имел возможность сосредоточить на носовых и кормовых курсовых углах огонь шести 305-миллиметровых орудий, а в бортовом залпе могли участвовать семь орудий ГК. Артиллерия среднего калибра была представлена дюжиной 164-миллиметровых пушек, распиханных по казематам по всей длине корпуса.
На следующем типе линкоров французы решили отказаться от экспериментов, перейдя к классике – четыре линейно-возвышенные двухорудийные башни в оконечностях. Шестёрка «дантонов» должна была получить паротурбинные ЭУ, мощные 194-миллиметровые орудия среднего калибра, а их водоизмещение по проекту достигало 23 000 тонн.
Следом за «дантонами» и «патри» потомки галлов проектировали четвёрку ещё более мощных линкоров типа «Курбэ», с двенадцатью орудиями ГК в шести башнях. Из-за недостатков береговой инфраструктуры французы сочли возможным расположить пару башен ГК побортно, что теоретически позволило бы вести огонь всем бортом из десятка 305-миллиметровых орудий.
Третьими из европейцев на проект «Цесаревича» отреагировали потомки тевтонов и алеманов, до этого момента даже не мечтавшие сравняться с Британией по числу кораблей линии. Почуяв реальный шанс обнулить подавляющее преимущество англичан на море, Альфред фон Тирпиц призвал депутатов германского парламента срочно пересмотреть, а ещё лучше – отправить в мусорную корзину так называемый закон о флоте. Депутаты рейхстага, как это часто водится в демократических странах, сочли, что они разбираются в военно-морской стратегии и кораблестроении не хуже, чем какой-то там адмирал, и дружно проигнорировали просьбы флотоводца-русофоба.
Кайзер Вильгельм II, соображавший в морских делах на порядок лучше, чем избираемые демократическим путём болтуны, пришёл в тихое бешенство. Несколько резких и гневных выступлений донельзя обозлённого монарха привели к тому, что в Германии разгорелся парламентский скандал, приведший к правительственному кризису и внеочередным выборам в рейхстаг.
Члены нового парламента учли печальный опыт своих недалёких предшественников и наступили на горло собственной песне, точнее смачно плюнули на принятые ранее законодательные акты. Получив в свои руки карт-бланш, адмирал фон Тирпиц взялся за дело с небывалой для своего возраста энергией.
Первым делом немцы, известные любители чёткого планирования и идеального порядка, отменили строительство пяти броненосцев типа «Брауншвейг». Проект был полностью переработан согласно новому техза-данию, и осенью 1905 года в строй вступил первый из пяти германских линкоров с восемью 280-миллиметровыми орудиями в четырёх башнях в оконечностях корпуса, унаследовавший название «Брауншвейг». В качестве среднего калибра немцы избрали мощные 170-миллиметровые орудия, установив в казематах четырнадцать пушек указанного калибра.
Следующая серия линкоров – пять кораблей типа «Дойчланд» – стала развитием «Брауншвейгов» с той же скоростью и тем же составом вооружения. Изменения коснулись схемы бронирования корпуса, а водоизмещение «дойчландов» превысило 19 000 тонн.
Затем последовали две четвёрки улучшенных и более быстроходных мичигано-дредноутов – «нассау» и «ост-фрисланды». На этих линкорах немцы добавили по две башни ГК, как и французы, расположив их побортно в средней части корпуса. На «Нассау» и его систершипах установили новые 280-миллиметровые орудия с длиной ствола в сорок пять калибров, а «остфрисланды» получили ещё более мощные 305-миллиметровые орудия очень удачной модели с длиной ствола в пятьдесят калибров. На «нассау» и «остфрисландах» германцы вновь вернулись к 150-миллиметровому среднему калибру, неожиданно отказавшись от 88-миллиметровых противоминных пушек.
Мичигано-дредноутная линкорная гонка, спровоцированная Владимиром Александровичем, не обошла стороной и Италию с Австро-Венгрией. Итальянцы в авральном порядке перепроектировали свои быстроходные броненосцы «Реджина Елена» и «Витторио Эмануэле», заменив на них двухорудийные башни с 203-миллиметровыми пушками одноорудийными с 305-миллиметровыми орудиями. Таким образом, оба корабля формально сравнялись по количеству двенадцатидюймовок с «Цесаревичем» и прочими линкорами с линейно-возвышенной схемой расположения орудий ГК.
Пока корпуса вышеупомянутых броненосцев стояли на стапелях, итальянцы разработали совершенно новый проект и в конце 1903 года заложили «Рому» и «Наполи» – первые линкоры с восемью орудиями ГК в четырёх башнях в диаметральной плоскости.
Сильно ограниченные в финансовом плане военные моряки Австро-Венгрии также желали получить новые броненосцы, вооружённые по схеме «all big guns». Флот Двуединой монархии не имел денег, чтобы укрупнить старые и построить новые доки, поэтому австрийские инженеры ограничились водоизмещением около 16 000 тонн.
Спроектированные корабли типа «Фельдмаршал Радецкий» получили вооружение из восьми 305-миллиметровых орудий в одно- и двухорудийных башнях. Четыре одноорудийные башни располагались побортно, что позволяло обеспечить бортовой залп всего из шести пушек ГК – меньше, чем у французских линкоров типа «Патри». Зато австрийцы сумели втиснуться в ограничения, продиктованные береговой инфраструктурой в портах Адриатического побережья.
Изменения коснулись и строившихся на британских верфях японских броненосцев «Касима» и «Катори». Получив информацию, что северные варвары вырвались вперёд в военно-морской гонке, адмиралы Страны восходящего солнца потребовали от фирм «Виккерс» и «Армстронг» спроектировать корабли, способные противостоять «Цесаревичу».
Британским кораблестроителям не оставалось ничего другого, кроме как пойти навстречу заказчику. В результате «Катори» с «Касимой» были построены как классические восемнадцатиузловые мичигано-дредноуты с четырьмя линейно-возвышенными башнями ГК. Восемь 305-миллиметровых орудий дополняли дюжина казематных шестидюймовок и такое же количество две-надцатифунтовок.
Применение линейно-возвышенной схемы размещения башен на новых линкорах оказало влияние и на проектирование и строительство кораблей других классов, в частности броненосных крейсеров.
Первыми с использованием данной схемы были построены «Блэк Принс» и «Дюк оф Эдинбург», получившие шесть 234-миллиметровых и десять 152-миллиметровых орудий. Последние размещались в казематах, а две пушки ГК установили в одноорудийных башнях в средней части корпуса. Таким образом, крейсера могли сосредоточить огонь четырёх орудий ГК прямо по носу и по корме, а по целям на траверзе могли стрелять пять 234-миллиметровых пушек ГК и столько же шестидюймовок.
На следующей серии броненосных крейсеров из четырёх единиц – тип «Уорриор» – англичане повторили схему размещения шести 234-миллиметровых орудий в шести башнях, заменив десяток 152-миллиметровых пушек восемью 190-миллиметровыми орудиями в одноорудийных башнях, по четыре с каждого борта.
Последняя серия – три броненосных крейсера типа «Минотавр» с паровыми машинами тройного расширения – получила восемь 234-миллиметровых пушек в двухорудийных башнях в оконечностях корпуса и десять одноорудийных башен со 190-миллиметровыми пушками, размещённых побортно.
Построив «Роон» и «Йорк» согласно изначально задуманному проекту, потомки тевтонов также перешли к линейно-возвышенной схеме расположения башен ГК. «Шарнхорст» и «Гнейзенау» получили по восемь 210-миллиметровых орудий в четырёх башнях плюс десять 150-миллиметровых пушек в казематах в средней части корпуса.
Первым французским крейсером с линейно-возвышенными башнями ГК стал «Жюль Мишле». На нём установили четыре двухорудийные башни со 194-миллиметровыми орудиями и дюжину 164-миллиметровых пушек в казематах.
Следом за «Жюлем Мишле» был построен вооружённый аналогичным образом «Эрнест Ренан», за которым последовали «Эдгар Кинэ» и «Вальдек-Руссо». Оба последних крейсера могли похвастаться четырнадцатью 194-миллиметровыми орудиями, расположенными в четырёх двухорудийных и шести одноорудийных башнях.
Не отставали и итальянцы. Перепроектированные «Амальфи» и «Пиза» строились с четырьмя двухорудийными башнями, несли восемь десятидюймовок плюс аналогичное количество 190-миллиметровых пушек в четырёх башнях, расположенных побортно.
Американские и японские адмиралы также перекроили свои проекты, подойдя к делу творчески и со вкусом. Четвёрку броненосных крейсеров типа «Теннесси» вооружили восемью 254-миллиметровыми орудиями в четырёх башнях и шестнадцатью 152-миллиметровыми пушками в казематах. Заложенные в 1905 году в Стране восходящего солнца корабли, названные «Касуга» и «Ниссин», получили по восемь 305-миллиметровых и по дюжине шестидюймовок, сравнявшись по мощи артиллерийского вооружения с русскими линкорами класса «Цесаревич» и «Бородино».
В первой половине следующего дня император имел продолжительную беседу с Иваном Христофоровичем Озеровым. Министр финансов представил государю ежемесячный отчёт о ситуации в российской экономике, проинформировал о росте инфляции и текущих выплатах по внешнему долгу. Затем разговор коснулся банковского сектора, затянулся, и Владимир Александрович пригласил Озерова остаться на обед.
После обеда император позвонил генерал-майору Нечволодову, обсудил с ним некоторые аспекты деятельности банковского дома «Гефест», учреждённого Константином и Дмитрием Константиновичами совместно с князем Абамелек-Лазаревым и предпринимателем Александром Манташевым.
Следуя примеру монарха, за последние три года практически каждый представитель царствующей династии счёл своим долгом поучаствовать в организации своего собственного «карманного» финансового учреждения. Не обошла сия мода и братьев Константиновичей, объединившихся с представителями армянской буржуазии и аристократии.
«Налицо скрытое соперничество еврейских и армянских банкиров за влияние при дворе посредством практически узаконенного подкупа великих князей, – мысленно прокомментировал Муромцев. – В моё время были “новые русские”, в твоём времени будут “новые армяне”…»
«Пусть лучше это будут наши доморощенные армянские капиталисты, чем подконтрольные известно кому транснациональные корпорации. – В ответе Владимира Александровича содержался недвусмысленный намёк на банковскую империю Ротшильдов, с которыми у царя складывались вполне приемлемые отношения. – В целом я доволен тем, как Дмитрий и Константин ведут дела…»
«Дела ведут Семён Семёныч с Александром Ивановичем, а Константин с Дмитрием снимают сливки с нефтяного бизнеса господина Манташева, – засмеялся вселенец. – Знаешь, тёзка, а из твоих родственничков со временем выйдут классические буржуа… Если не нагрянут эсеры с большевиками и не порешат всех во имя всеобщего равенства и братства…»
Император мысленно промолчал, а вечером, сломав текущие рабочие планы, в Кремль неожиданно нагрянули оба упомянутых родственничка плюс родной брат царя, Павел Александрович в придачу с Николаем Николаевичем Младшим. Нагрянули всей толпой, прямиком с учений, пропылённые, голодные, разгорячённые спором о достоинствах и недостатках тачанок. Да-да, самых обыкновенных тачанок, появившихся в гвардейских кавалерийских частях весной этого года.
– Словно дети, – покачал головой государь, когда великие князья сели за стол и попытались втянуть его в спор, апеллируя к авторитету монарха. – С бричками и тарантасами, господа генералы, разбирайтесь сами, меня же интересуют исключительно авто… Давайте рассказывайте, как показали себя французские и американские машины.
Пару месяцев назад Владимир Александрович велел Павлу сформировать для освоения закупленных в САСШ и Франции автомобилей отдельную гвардейскую техническую роту, с прицелом развернуть её в ближайшем будущем в батальон.
Павел Александрович, недолго думая, кинул клич по всем гвардейским полкам и буквально за пару недель набрал достаточное количество добровольцев-энтузиастов, готовых возиться с моторами и носить пахнущую бензином военную форму. Заодно (возиться) и с пулемётами системы Мадсена на шкворне, которыми в обязательном порядке вооружались все купленные для армейских нужд авто без исключения.
Существуя всего месяц с небольшим, отдельная Гвардейская техническая рота успела стать для жителей столицы и Подмосковья притчей во языцех. Почувствовав к себе особое расположение вышестоящего начальства (одним из добровольцев являлся исполняющий обязанности командира роты великий князь Андрей Владимирович), молодые гвардейские офицеры устроили ночные гонки по улицам первопрестольной, распугивая мещан и обывателей рёвом почти двух десятков моторов. Затем, получив после многочисленных жалоб москвичей втык от командира Гвардейского корпуса, переключились на округу, пугая помещиков и крестьян ночными и дневными марш-бросками.
Будучи приданной на время учений Гвардейской кавалерии, отдельная Гвардейская техническая рота изображала подразделение бронемашин, коих ещё не имелось в составе российской армии. Для большей достоверности на полтора десятка авто установили лёгкие реечные каркасы и обтянули их парусиной, покрашенной в чёрный цвет. Получилось нечто, напоминавшее небезызвестное «корыто» вермахта времён Второй мировой, сильно уступавшее продукции фирмы «Даймлер-Бенц» по мощности двигателей и проходимости.
Фальшивые броневики то и дело застревали, будучи не в силах справиться с родимым российским бездорожьем, и для их вызволения из грязи приходилось прибегать к помощи сослуживцев-кавалеристов. Вдобавок пехотинцы условного противника, опрокинутые, согласно легенде учений, ударом механизированного подразделения, исподтишка тыкали штыками парусину, изодрав её в клочья почти на всех машинах.
– Кончилось это тем, что Андрей приказал впрячь в своё авто тройку лошадок и так и ездил до самого конца учений, – закончил рассказ Павел Александрович, следом за котлетой отправляя в рот ломтик сыра. – Ты, брат, говорил, что будущее за механизацией армии, но пока этими новомодными автомобилями лучше всего удаётся поражать воображение неискушённых провинциальных дамочек.
«Обойдёмся без цитирования Горацио Китченера или того, что ему приписывают в будущем, – на мгновение опередил вселенца император. – Первый блин комом – это великолепный результат в наших условиях…»
– А где сам Андрей? – вопросительно поднял бровь царь. – Почему не приехал вместе с вами?
– Племянник засел за бумаги, пишет подробный рапорт о действиях своей роты, – с набитым ртом ответил командующий Гвардейским корпусом. – Сказал, что хороший командир обязан опросить личный состав сразу же после боя, чтобы учесть все ошибки и нюансы для систематизации опыта.
– Как командир Андрей Владимирович не по годам умён и мудр, весь в отца, – подольстил Николай Николаевич Младший, лихо расправляясь с жареной куропаткой. – Лет пять назад ни за что не подумал бы, что Андрей Владимирович станет одним из пионеров нового рода войск.
– Льстец ты, Николаша, лукавый льстец, – покачал головой Константин Константинович, вступая в беседу. – Скажу как есть, честно и откровенно: на данный момент пулемётные авто представляют собой ничтожную боевую ценность по причине недостаточной проходимости шасси и общего технического несовершенства их конструкции. Самодвижущиеся пулемёты – вот что это такое.
– Прогресс не остановить, – задумчиво произнёс Дмитрий Константинович, беря вазочку с красной икрой. – К тому же мы ещё не научились правильно использовать машины, несмотря на новые уставы и наставления.
Великие князья дружно скрестили взоры на Владимире Александровиче – авторе тех самых новых уставов и наставлений, по которым училась воевать русская армия.
У монарха возникло нехорошее ощущение, что родственникам что-то известно о его тайне, как и о тайнах его сподвижников. Однако уже через десяток секунд гости вновь вернулись к прерванной было трапезе, и разговор автоматом возвратился на круги своя. Ближе к полуночи царь получил достаточно подробную информацию о том, насколько инициативен тот или иной генерал, как проявили себя пулемёты Максима на опытном станке Соколова, как отстрелялась единственная пока батарея 122-миллиметровых полковых мортир и тому подобном.
Заночевав в Кремле, на следующий день великие князья разъехались по своим дворцам. Все, кроме Павла Александровича, который по просьбе старшего брата должен был сопровождать государя в предстоящей поездке в Ревель, Гельсингфорс и Санкт-Петербург.
Павел сразу же предупредил, что хочет взять с собой супругу, небезызвестную Ольгу Пистолькорс. Ольга, мол, давно мечтает увидеть вживую кайзера Вильгельма II и быть представленной германскому императору в качестве жены брата царя.
Владимир Александрович мысленно поморщился, но не возражал. Хочет ехать – пусть едет, но Павлу самому придётся представлять императору Вильгельму свою любимую Ольгу. Государь и так постоянно благоволил младшему брату – разрешил вступить в брак с разведённой женщиной, приставил к нему опытных генералов, благодаря уму и стараниям которых Павел смотрелся более-менее толковым военачальником.
Вояж на Балтику, как и все остальные, достаточно редкие поездки монарха по стране, организовывал и обеспечивал директор службы контрразведки империи вице-адмирал Дубасов Фёдор Васильевич. Назначение Дубасова на должность начальника спецслужбы произвело в своё время эффект почище разорвавшейся бомбы, ибо боевому адмиралу пророчили большое будущее в Морском министерстве.
Перемены в вотчине Алексея Александровича вкупе с коронацией нового императора вынудили уйти со службы по состоянию здоровья Николая Васильевича Копытова, вскоре отошедшего в мир иной.
Затем наступила очередь и Николая Ивановича Казнакова, который плохо ладил с подчинёнными – энергичным и упрямым Макаровым и склонным рубануть правду-матку Мессером. Летом 1901 года Казнаков попросил монарха удовлетворить его просьбу об отставке, и Владимир Александрович не стал уговаривать вице-адмирала остаться, поблагодарив Николая Ивановича за службу парочкой орденов, а также солидными пенсионными выплатами и прочими материальными бонусами.
Как и ожидалось, кресло управляющего Морским министерством занял Степан Осипович, к которому государь по неизвестным причинам относился с заметной симпатией, а Дубасов оказался одним из претендентов на должность начальника МТК, причём шансы Фёдора Васильевича смотрелись предпочтительнее шансов Владимира Павловича (Мессера).
Командующего Тихоокеанским флотом вызвали в Петербург, до которого вице-адмирал так и не доехал. Во время короткой остановки в Москве Дубасов неожиданно получил приглашение императора посетить Кремль для приватной беседы государственной важности.
Разговор с царём привёл к тому, что количество претендентов на кресло начальника МТК сократилось до одного, а Фёдор Васильевич взвалил на свои адмиральские плечи бремя стража империи и самодержавия. Вместе с бароном Меллер-Закомельским Александром Николаевичем, назначенным директором Следственного комитета, и генерал-майором Нечволодовым, руководившим Тайным департаментом при министерстве финансов.
Ещё до вступления в новую должность вице-адмирал в очередной раз продемонстрировал свою храбрость и сложный характер, в беседе с Владимиром Александровичем подвергнув критике как договор Розена – Ито, так и идею строительства военно-морской базы в Талиенванском заливе вообще. Дубасов без обиняков заявил, что вместо Квантунского полуострова русским следовало занимать Мозампо и архипелаг Каргодо, а фактическая сдача японцам Кореи – ошибка, за которую рано или поздно придётся платить большой кровью.