Игра в саботаж

— Нет. Они же все в Москве. Здесь так, пустые колечки. Я в Москву с ней поехать хотел. Хотел, чтобы она думала, что у нас все серьезно. И она думала! Если б не эта…

Актер снова грязно выругался. Емельянов смотрел на него даже с некоторым недоумением. Ему было совершенно непонятно, как может человек переродиться в такую мразь! Обмануть, обворовать влюбленную женщину…

— Только ты ничего не докажешь, сука! — вдруг рассмеялся Баров. — Жаль, что я тебя тогда не убил! Это ведь я стрелял в тебя возле квартиры того дурачка Левицкого! Перепугался, что раз ты к нему полез, то и на меня скоро выйдешь, из-за того, что я ту сучку замочил. Жаль, промазал…

Это был неправильный ход. Емельянов снова зашел актеру за спину. Сначала двинул его лицом об стол, а затем ударил кулаком в определенную точку спины. Однажды эту точку ему показал один врач. Баров закричал и вдруг осел на табурете. Емельянов очень надеялся, что от удара ноги актера окажутся парализованы. Впрочем, он не собирался это проверять. Стукнул кулаком в дверь, чтобы его выпустили. И ушел прочь. Никто ему не препятствовал.





Глава 26





Так уж получилось, что после разговора с Емельяновым Стеклов все время думал о том, сколько всего обычный человек не знает о КГБ, даже не представляет себе этого. И он бы не знал, не заставь его жизнь однажды лицом к лицу столкнуться с тем, о чем он больше не хотел вспоминать.

И не вспоминал. Время — великий лекарь и лучшее лекарственное средство, отшибающее память. Если бы не молодой, настырный и такой романтически-наивный Емельянов, до сих пор верящий в зло и добро. А что такое было злом на самом деле? Андрей не знал, как не знали и те, кто однажды столкнулся с тем, что так тщательно было спрятано и так смертельно опасно было все это отрыть там, под землей, под тоннами секретных бумаг и людских пороков.

Стеклов вспоминал самые опасные операции ликвидаторов из спецотряда КГБ, о которых он знал.

Однажды он сам чуть не стал ликвидатором. Ему предложили перейти на работу в госбезопасность. Тогда его вызвал в свой кабинет начальник, плотно закрыл дверь и, понизив голос, сказал, что есть такое вот предложение. Можно перейти на работу в КГБ, а потом пойти на курсы «повышения квалификации» для офицеров. При этом лицо начальника было белым, а руки его тряслись.

Стеклов прекрасно понимал, о чем идет речь. Он слышал разговоры и видел тех, кто однажды сделал такой выбор. Он помнил своего бывшего друга, который, соблазнившись высокой зарплатой и перспективами карьерного роста, перешел в страшный отдел. Ровно через полгода его нашли повешенным в собственной квартире. И Андрей точно знал, что это не самоубийство — несмотря ни на что. Просто его друг не сумел выполнить свое первое задание на новом месте работы.

Тогда, спокойно встретив взгляд начальника, смело глядя ему в глаза, Стеклов категорически отказался. Больше разговора об этом не было. И отказался Андрей не потому, что не хотел убивать людей. Проработав в уголовном розыске достаточный период времени, он был твердо уверен, что людей обязательно надо убивать — некоторых особенно! Он не хотел убивать себя. Это было бы гораздо страшней и больней.

Но с тех пор он следил за скудной информацией, которая поступала об этом. И слышал о делах, о которых в стране знали считаное количество людей.

12 октября 1957 года в Мюнхене агентом КГБ Богданом Сташинским выстрелом ядовитой струи из специально разработанного бесшумного газового пистолета был убит один из лидеров националистической организации «Заграничной ОУН» Лев Ребет. Руководители СССР намеренно пошли на такой рискованный шаг, как политические убийства за рубежом. Наивно было бы полагать, что заказные убийства ушли в сталинские времена. В период «оттепели» наоборот — начался почти расцвет этих убийств.

Богдан Сташинский, ликвидатор 13 отдела Первого главного управления КГБ СССР, по заданию КГБ бежал на Запад вечером 12 августа 1961 года. Отдел, в котором он работал, занимался террористическими и диверсионными операциями за рубежом.

Для убийства профессора Льва Ребета Сташинский использовал специальный пневматический пистолет. Когда Ребет спускался по лестнице в доме, в котором размещалась редакция газеты «Український самостiйник», убийца подстерег его и выстрелил с близкого расстояния ему в лицо из спецпистолета, завернутого в газету. Затем принял вторую особую таблетку (первую он выпил перед совершением преступления), которая нейтрализует действие на организм синильной кислоты, и незамеченный удалился. А Ребет, вдохнув смертельную дозу паров яда, рухнул замертво. Синильная кислота вызывает очень сильное сужение сосудов, от этого человек моментально умирает. Медики констатировали смерть от внезапного сердечного приступа. Поэтому в КГБ и Степана Бандеру, знаковую фигуру в национальном украинском движении, кость в горле у советской власти, решили убить с помощью этого же оружия. Операцию поручили тому же Сташинскому.

15 октября 1959 года Бандера собрался ехать домой на обед. Перед этим он со своей секретаршей заехал на рынок, где кое-что купил, а домой отправился уже один. Возле дома к нему присоединились телохранители. Бандера оставил свой автомобиль в гараже, открыл ключом дверь в подъезде дома № 7 по Крайттманштрассе, где жил с семьей, и вошел внутрь.

Здесь его уже ждал агент КГБ Богдан Сташинский, следивший за будущей жертвой с самого января. Он опознал Бандеру на службе в эмигрантской церкви, узнал его имя и адрес. Орудие убийства — пистолет-шприц с цианистым калием — спрятал в свернутой в трубку газете. Всегда осторожный и бдительный, в тот день Степан Бандера отпустил телохранителей, прежде чем войти в подъезд, и те уехали.

Незнакомец выстрелил жертве в лицо. Хлопок, раздавшийся в результате выстрела, был еле слышен — внимание соседей привлек крик упавшего на ступеньки Бандеры. К тому моменту, когда соседи выглянули из своих квартир, Сташинский уже покинул место преступления.

По свидетельству соседей, лежащий на полу Бандера, которого они знали под вымышленным именем Степана Попеля, был залит кровью и, вероятно, еще жив. Так или иначе, по пути в больницу лидер ОУН(б) скончался, не приходя в сознание. Первичный диагноз — трещина в основании черепа в результате падения. Рассматривая возможные версии случившегося, врачи остановились на параличе сердца. Установить реальную причину смерти Бандеры помогло вмешательство правоохранительных структур. Экспертиза показала, что смерть его наступила вследствие отравления цианистым калием.

Советская официальная пропаганда поспешила обвинить в совершении этого преступления министра по делам беженцев ФРГ Теодора Оберлендера, с которым Степан Бандера тесно сотрудничал в годы Второй мировой войны. Якобы руководителя ОУН ликвидировали по приказу этого политика. В Бонне к этой версии отнеслись скептически.

Также среди украинских эмигрантов начали стремительно распространяться слухи о том, что Степан Бандера стал жертвой западногерманских спецслужб. Эту версию полиция сразу же отвергла — руководитель ОУН активно сотрудничал с британской разведкой. Маловероятно, что Бонн решил спровоцировать конфликт с Лондоном.

20 октября 1959 года в 9 часов утра в мюнхенской церкви св. Иоанна Крестителя на Кирхенштрассе началась заупокойная служба по Степану Бандере, которую справил настоятель церкви Петр Голинский в присутствии экзарха Кира-Платона Корниляка, а в 15 часов того же дня на кладбище Вальдфридхоф в Мюнхене состоялись похороны. Как в церкви, так и на кладбище собралось много людей, прибыли делегации из разных уголков мира. В присутствии тысяч человек гроб с телом Бандеры опустили в могилу, засыпав сверху привезенной с Украины землей и окропив водой из Черного моря. На могилу лидера ОУН(б) было возложено 242 венка.

После совершения двух этих громких убийств руководитель КГБ АН. Шелепин лично вручил Сташинскому орден Красного Знамени «за успешное выполнение особо важного задания правительства».

Еще раньше, во время работы в Германской Демократической Республике, Сташинский познакомился на танцах с симпатичной местной жительницей, парикмахером Инге Поль, у них завязались отношения. Безусловно, он доложил об этом своему начальству. Руководство КГБ весьма настороженно относилось к такого рода контактам своих агентов. Но все же Сташинскому разрешили связь с Инге. А когда он убил Бандеру, влюбленным позволили пожениться. Пара поселилась в Москве. Но Инге вскоре опостылела унылая российская столица, и молодая женщина, несмотря на беременность, в январе 1961 года решила вернуться к родителям в пригород Берлина. КГБ этому не препятствовало.

31 марта Инге родила мальчика. Богдана к семье не отпускали. Но в августе того года из-за болезни ребенок умер. Руководству пришлось позволить Сташинскому поехать на похороны. За день до погребения сына Богдан и Инге сумели совершить побег в Западный Берлин и сразу же обратились в полицию. Благодаря этому стала известна правда об убийствах Льва Ребета и Степана Бандеры. На следственных экспериментах, проводившихся на местах преступлений, Сташинский во всех деталях рассказал о своих злодеяниях.

Во время судебного процесса в Карлсруэ в октябре 1962 года Богдан Сташинский признался в двух политических убийствах, за что был приговорен к восьми годам тюремного заключения, причем судья заявил, что главным виновником этих убийств является правительство Советского Союза, которое узаконило подобную практику и давало подобные спецзадания своим агентам.

Результат разгоревшегося международного скандала после этого процесса явился одной из причин ухода в отставку с поста председателя КГБ СССР А. Шелепина. Руководство СССР до самого последнего момента отрицало свою причастность к убийству Бандеры.

На самом деле решение о проведении спецоперации против Ребета и Бандеры выглядит вполне логичным и обоснованным: с точки зрения руководства как государства, так и КГБ СССР, лидеры ОУН являлись злейшими врагами советской власти. Однако подобная уверенность не учитывает следующие обстоятельства.

Политическая ситуация на Западной Украине являлась более стабильной, чем во все остальные годы. Уже к началу 1950-х годов там практически прекратилось массовое и открытое вооруженное противостояние. Согласно некоторым данным, только через ряды УПА прошло около 400 тысяч человек. О масштабах карательной политики советской власти на Западной Украине говорят следующие цифры, озвученные 26 мая 1953 года на заседании Президиума ЦК КПСС: «С 1944 по 1952 г. в западных областях Украины подвергнуто различным видам репрессий до 500 тыс. человек, в том числе арестовано более 134 тыс., убито более 153 тыс., выселено пожизненно за пределы УССР более 203 тыс. человек».

К середине 1950-х годов благодаря активным пропагандистским мероприятиям советской власти у части населения Украины произошел определенный сдвиг сознания, особенно среди молодежи. Существующие настроения можно проследить на примере ее реакции на общественно-политические события. Разумеется, что многое зависело от уровня осведомленности о них. Молодежь, которая знакомилась лишь с отечественной пропагандистской прессой, преимущественно воспринимала все государственные мероприятия на веру. И наоборот — те, кто имел возможность и желание знакомиться с иностранными источниками информации, в основном критически относились к внутренней и внешней политике советского правительства.

Но нельзя категорически утверждать, что все, даже принадлежащие к наиболее образованной части молодежи, например, студенты, были критически настроены относительно существующей системы.

Самой неожиданной была реакция у студентов Одесского университета. В то время, когда общество находилось в состоянии прострации, паники и горя, вызванной смертью Сталина, 12 марта 1953 года на юридическом факультете этого вуза группой неизвестных была повреждена университетская стенгазета, посвященная памяти вождя. В течение 1953 года такие факты не были единичными: неизвестные студенты срывали стенгазеты, вырезали отдельные статьи, рисовали на стенах сионистские знаки.

Однако среди большинства студенчества авторитет И. В. Сталина был действительно безоговорочным. Советская власть достигла некоторых успехов в политическом воспитании ряда западноукраинских студентов.


Согласно Постановлению ЦК КПСС от 12 марта 1954 года, основными задачами оперативной деятельности органов госбезопасности во второй половине 1950-х годов были: борьба с подрывной деятельностью империалистических разведок и зарубежных антисоветских центров; ликвидация остатков буржуазно-националистического подполья на территории Западной Украины, Белоруссии и Прибалтики; борьба с антисоветскими элементами из числа церковников и сектантов и с другими враждебными элементами внутри страны.

Заведующий административным отделом ЦК компартии Украины в марте 1955 года Н. Кузнецов отмечал, что в 1954 г. в западных областях имело место 13 бандитских проявлений, а из 29 случаев распространения антисоветских листовок было раскрыто только 12. «До настоящего времени не раскрыто 15 бандитских проявлений и 44 случая распространения антисоветских листовок, что имели место в 1952–1953 годах», — констатировал он. По данным оперативного учета по состоянию на 1 января 1955 года по УССР насчитывалось 17 бандгрупп (все в западных районах), а по Литовской ССР, Латвийской ССР и Эстонской ССР — еще 14.

Эти цифры не идут ни в какое сравнение с тем масштабом вооруженного противостояния, имевшего место на Западной Украине ранее. В 1956 году в СССР внутренними войсками было проведено 33 операции или боевых столкновения. В учебнике «История советских органов государственной безопасности» говорится, что именно в этом году «была завершена ликвидация остатков националистического подполья» на территории Украины, Литвы, Латвии и Эстонии.

Вооруженное подполье на Западной Украине к середине 1950-х годов практически перестало существовать. В связи с этим теракты против лидеров ОУН за рубежом могли лишь привлечь внимание населения к национальной проблеме. Лидеры ОУН превратились в мучеников, погибших в борьбе с чекистами за освобождение своего народа.

Необходимо отметить еще один фактор, который мог служить препятствием проведения ликвидаций лидеров ОУН — опасность международной огласки и скандала в случае срыва операции из-за разоблачения или измены исполнителя.

20 апреля 1954 года в Западной Германии разгорелся грандиозный скандал. Корреспондентам, собравшимся со всего мира, представили советского ликвидатора — капитана госбезопасности СССР Хохлова, который сдался западногерманской полиции еще в феврале 1954 года. Он рассказал, что ему поручили убить во Франкфурте-на-Майне Георгия Сергеевича Околовича, руководителя эмигрантского Народно-трудового союза (НТС), и продемонстрировал специальную технику, которой его снабдили для проведения этой операции. Эта пресс-конференция вызвала оживленные комментарии по всему миру и привлекла внимание к деятельности только что созданного КГБ СССР, первым председателем которого был назначен И. А. Серов.

В 1955 году для ликвидации президента НТС Владимира Поремского КГБ нанял профессионального убийцу Вильдпретта. Но, так же, как и Хохлов, он отказался от проведения этой акции и сообщил обо всем западногерманской полиции. Неудачей закончилась и попытка КГБ в сентябре 1957 года отравить самого Хохлова радиоактивным таллием.

Что же стало причиной, которая заставила советское руководство отречься от провозглашенной политики отказа органов госбезопасности от «бериевских методов» работы, подтверждением которой являлась «чистка» самих органов, да и просто не обращать внимания на возможность серьезного международного скандала, способного резко ухудшить имидж СССР?

Позиция советских спецслужб, доносимая до сведения советского руководства и, несомненно, влиявшая на позиции последнего, заключалась в указании на рост националистических настроений на западе СССР.

Ситуация усугублялась и позицией США. 22 апреля 1957 года госсекретарь СШ Дж. Ф. Даллес выступил в агентстве «Ассошиэйтед Пресс» с первой крупной после вторичного избрания Д. Эйзенхауэра на пост президента США программной речью по вопросам внешней политики, в которой он обосновывал тезис об особой миссии США в системе международных отношений, оправдывая вмешательство Америки в дела других государств, высказался за укрепление военных блоков НАТО, СЕАТО, Багдадского пакта. Антисоветский подтекст этой речи заключался и в том, что Даллес подчеркнул озабоченность США отсутствием свободы у «порабощенных наций» Восточной Европы и, касаясь Венгерских событий 1956 года, отметил, что «события прошедшего года свидетельствуют о том, что наступление на свободу все больше возрастает».

Именно опасность распространения «буржуазного национализма» и силовое давление США стали причинами принятия советским руководством жестких действий против зарубежных организаций ОУН, за спинами которых стояли западные спецслужбы.

Приказ об уже упоминавшемся устранении Льва Ребета подписал Председатель КГБ Серов.

Сорокапятилетний Ребет, выпускник факультета права Львовского университета, арестованный гестапо и сидевший в Освенциме с осени 1941-го по конец 1944 года, стал первым объектом спецопераций. С 1948 года он вместе с Миколой Лебедем, Иваном Бутковским и Мирославом Прокопом был одним из руководителей организации, выделившейся из ОУН(б), так называемой «Заграничной ОУН», или ОУН(з), а с 1956 года возглавлял ее вместе с Зиновием Матлой.

После 1949 года Ребет защитил докторскую диссертацию на тему «Государство и нация» и до самой смерти занимался научной разработкой этой темы.

Страшным совпадением стало и следующее обстоятельство. Командир вооруженных формирований Литовской освободительной армии (ЛЛА) Союза литовских партизан Адольфас Раманаускас («Ванагас»), который еще в 1952 году приказал прекратить организованное сопротивление, был арестован в октябре 1956 года в Вильнюсе вместе с женой. Смертный приговор Раманаускасу был вынесен 25 сентября 1957 года. Случайно или нет, но смерть Льва Ребета 12 октября 1957 года и вынесение смертного приговора А. Раманаускасу, во-первых, практически совпали по времени, а во-вторых, произошли незадолго до празднования 40-летия Октябрьской революции, во время которого руководство советских спецслужб не могло не опасаться инцидентов на националистической почве. Эти акции еще раз показывают единство жесточайших действий советского руководства против лидеров националистических движений, причем не только в Украине.

Именно для таких жестких действий отбирались агенты, способные не останавливаться ни перед чем. В том числе — и перед собственной совестью.





Глава 27





Вечером вторника зал ресторана был почти пуст. Заняты были лишь несколько центральных столиков. Унылая певица скучала на сцене, под аккомпанемент расстроенного фортепиано исполняя модную эстрадную песенку. Песенка получалась бесцветной и скучной. Было ясно, что для дорогого ресторана «Киев» на площади Мартыновского вторник — не тот день.

У одного из столиков в глубине зала сидел Печерский. Он нетерпеливо посматривал на дорогие часы. Было видно, как он издерган. Невыспавшийся, с осунувшимся лицом, с глубокими тенями под глазами… У него был вид человека крайней степени морального истощения, живущего на механическом заводе, готовом сломаться в любой момент.

Однако если вид Печерского оставлял желать лучшего, то все остальное явно было хорошо. Перед ним на столике стояла бутылка дорогого грузинского вина, свежие фрукты, бутерброды с красной и черной икрой… Стол был накрыт на двоих.

Печерский нервничал. Он сидел лицом ко входу в зал, и было очень заметно, что кого-то ждет. Наконец, когда прошло уже достаточно много времени, в зале появилась официантка, ведущая под руку мужчину в черных очках с белой тростью.

Она подвела его к столику, где уже почти дергался в нервной истерике Печерский, помогла слепому сесть и ушла.

— Наконец-то! — выдохнул Печерский. — Думал, ты не придешь.

— Хотел, чтобы ты помучился. Зачем звал? — ответил Стеклов, наливая себе вина.

— А ты не так слеп, как кажешься, — прищурился кагэбист.

— Вещи все не такие, какими кажутся, — отрезал Андрей. — О чем разговор?

— Я хочу предложить тебе работу. Ты догадываешься, чего я хочу, — прямо сказал Печерский. — Я хочу, чтобы ты был среди нас.

— Среди вас… А вы — это кто? — усмехнулся Стеклов.

— Это те, кого не устраивает эта власть. Люди, которые хотят убрать из власти сумасшедшего наркомана и прийти к власти в свою очередь. По-другому.

— Брежнев наркоман? — удивился Стеклов. — Хотя, наверное, лучше без фамилий. Сам всегда говорил. Моя оплошность.

— Нембутал, — поджал губы Печерский, — без него он уже давно жить не может. А снабжает его личная медсестра, с которой у него связь. Об этом секрете знают всего несколько человек в стране.

— В том числе и Андропов… Ой, лучше все-таки без фамилий! — ехидно улыбнулся Стеклов.

— Без фамилий, — кивнул Печерский.

— Значит, все-таки государственный переворот путем видимых терактов, — вздохнул Андрей. — Теракт — это лучший способ отвлечь народ от того, что происходит в стране. А если теракт замалчивают и о нем намеренно не говорят, это лучший способ власть свергнуть. Поэтому теракт готовится теми, на кого ты работаешь, для свержения стареющего больного генсека. А политический переворот пытаются сделать методами КГБ.