Идеальная иллюзия

После короткой паузы Дэниел продолжает:

– Я собираюсь сделать себе имя без помощи Гарри. Он больше не будет властвовать над моей жизнью. Я устал играть по его правилам. Он тиран, а «Кэррингтон Энтерпрайзес» заслуживает каждую гре-ПИИП-ную претензию в свой адрес, как только это шоу закончится. С меня хватит.

– Я хочу увидеть тебя. Пожалуйста, позволь мне загладить свою вину перед тобой. Потому что ты прошла через ад, а я ничего не хотел так сильно, как пройти его вместе с тобой, – говорит он умоляющим, отчаянным голосом. – Однажды ты сказала мне, что я заслуживаю любви. Что ж, ты тоже ее заслуживаешь. И многого другого.

Я закрываю глаза, чувствуя, как из них вот-вот польются слезы.

Затем как ни в чем не бывало Дэниел отворачивается от камеры и смотрит на Шарлиз, ожидая ответа.

Шарлиз смотрит на него опустошенным взглядом, широко распахнув глаза и открыв рот. Как только она осознает, что он закончил свое признание в любви, возвращается в реальность, натягивает на лицо улыбку и вновь обращается в камеру.

– Ну, – начинает она, – это было, к-хм, познавательно. И необычно. Итак, пожалуй, это было ради нашего специального новогоднего выпуска «Шоу с Шарлиз Мэтсон». Оставайтесь с нами, чтобы узнать больше.

А затем экран гаснет.





Глава тридцатая




Следующие несколько дней были для меня сущим адом после того, как новогодний эпизод «Шоу с Шарлиз Мэтсон» набрал миллион просмотров.

Эпизод завирусился в Интернете, и теперь каждый чувствует себя обязанным высказать свое мнение относительно моих отношениях. Буквально вчера ко мне в продуктовом магазине подошла какая-то девушка и сказала:

– Ты должна снова сойтись с ним.

Услышать подобное от Кары – одно дело, но от незнакомцев, которые меня не знают? Не уверена, что меня устраивает такое положение вещей.

Мало того, что Дэниел снова подставил меня под пристальное внимание прессы, так еще и «Вудс энд Ко» втянул в это. Имена моих родителей были вымазаны в грязи в различных статьях, но меня в первую очередь беспокоит, не повлияет ли это на состояние компании, но мама уверяет, что все будет в порядке. Она продолжит следить за развитием ситуации.

Возможно, мне следует сделать заявление в защиту своих родителей, чтобы они вышли из этой истории кристально чистыми, потому что последнее, чего бы мне хотелось, – это нанести очередной финансовый ущерб компании. Я попросила одного знакомого пиарщика помочь мне составить текст, который будет разослан по всем крупнейшим новостным каналам.

И хотя я ценю этот романтический жест Дэниела, последствия его интервью могут затронуть не только Гарри, но и нас. Я знаю, что он пообещал сохранить совместный проект «Вудс энд Ко» и «Кэррингтон Энтерпрайзес», но кто знает, насколько переменчивым может оказаться Гарри? Я заставила маму связаться с адвокатами, чтобы подготовить компанию к возможному худшему сценарию, если Гарри снова решит нас кинуть. Пока все выглядит так, как сказал Дэниел: мы действительно юридически защищены, поэтому «Вудс энд Ко» не понесет ответственность за какую-либо утечку информации от третьих лиц. Если Гарри захочет подать в суд, у него не найдется оснований на это.

– Хочешь встретиться с Дэниелом? – спрашивает мама, скрестив руки на груди. Она смотрит на меня сверху вниз, пока я валяюсь на диване, весь последний час пролистывая новостные статьи и общественное мнение о «Вудс энд Ко». Когда я не отвечаю, мама выхватывает телефон у меня из рук, и я вскакиваю на ноги, бросив на нее суровый взгляд. Она крепко сжимает телефон. – Алекс, – предупреждает она.

– Зачем? Его интервью принесло больше вреда, чем пользы, – бормочу я. – Я не могу этого простить.

– О каком вреде ты говоришь? Адвокаты сообщили, что все в порядке и волноваться не о чем. И я тоже говорила тебе не переживать по этому поводу.

– Как я могу не переживать? Речь идет о наших средствах к существованию. – Я опускаю руки на бедра. – А теперь нам приходится возиться с очередным медиацирком.

– Все будет хорошо. И это больше не твои заботы, – уверяет она, протягивая мне телефон. Я, поджав губы, забираю смартфон и прячу его в карман. Мамины губы дрожат, и она делает шаг вперед, положив руки мне на плечи, успокаивающе сжимая их. – Я очень сильно люблю тебя, Алекс, и знаю, что ты хочешь для меня и компании только лучшего, но это больше не твое дело. Мы с твоим отцом взвалили на твои плечи столько ненужного бремени, а ведь тебе вообще не стоило справляться с подобным. Я думаю, тебе пора отступить от прежних идей и начать жить так, как хочешь ты.

– Но…

– Ты сказала, что хочешь взять под контроль свою жизнь. Так сделай это. – Она бросает на меня строгий взгляд. – Я вижу, как твое сердце взывает к нему. Ты хочешь его вернуть. Поэтому я требую, чтобы ты пошла и нашла его.

Я заранее чувствую, что в этой битве мне не выиграть. Учитывая, что я так сильно влюбилась в парня вопреки всему, что происходило между нами с Дэниелом, что избавиться от этих чувств практически невозможно.

Я вырываюсь из маминых рук и крепко обхватываю себя за талию, кружа по гостиной.

– Ты забыла о той части, где мне по закону запрещено приближаться к нему ближе, чем на двадцать футов, – напоминаю ей. – Так что нет никакой возможности пойти и найти его. Если Гарри узнает, тут же прикажет арестовать меня. И конец сделке, что мы заключили друг с другом.

– Он не сможет арестовать тебя, если Дэниел захочет тебя видеть.

Я, задумавшись, поджимаю губы.

– Думаю, все гораздо сложнее, чем ты себе представляешь. Мне нужно подумать.

– Хорошо, – отзывается она, вполне довольная моим ответом, чтобы оставить эту тему. – Подумай поскорее, хорошо? Возможно, пора начинать снова выходить из дома.

Я притворно задыхаюсь.

– Пытаешься избавиться от меня, мам?

– Конечно, нет, – восклицает она. Но затем опускает голову и продолжает, избегая смотреть мне в глаза: – Но я подумала, что тебе следует переехать. Прошло шесть недель с тех пор, как умер твой отец, и, хотя я еще скорблю по нему, сейчас я чувствую себя намного лучше наедине. Так что тебе больше не нужно нянчиться со мной.

Мое сердце замирает, когда чувство вины за то, что заставила маму считать, что я здесь только ради присмотра за ней, переполняет меня.


– Да ладно. Ты ведь знаешь, что это не так, – защищаюсь я, нахмурив брови. – Я хочу проводить с тобой время, мама.

– Знаю, что хочешь. И я надеюсь, что ты будешь навещать меня так же часто, как я собираюсь навещать тебя. Но ты не сможешь совершенствоваться, если останешься здесь, со мной, – отвечает она, медленно приближаясь ко мне. – И я не хочу, чтобы ты оставалась, потому что ты чувствуешь себя обязанной заботиться обо мне. Я не хочу быть той матерью, которая тормозит твои успехи. По крайней мере больше не хочу быть такой. У тебя есть неограниченные возможности, Алекс. И я не я буду той, кто сдерживает тебя.

Волна благодарности захлестывает меня, и я обхватываю маму руками, притягивая ее в крепкие объятия. Она ошеломлена моим жестом, но через пару секунд обнимает меня, прикрыв глаза и вцепившись в мои руки. Подумать только, это тот самый человек, который всегда стремился ставить интересы своей компании выше собственной дочери. Я так мечтала о настоящей матери и теперь наконец-то чувствую, что она у меня есть.

– Ох, мама. – Я прячу лицо у нее в плече. – Как бы я хотела примириться с папой.

Она успокаивающе поглаживает меня по затылку, упираясь подбородком мне в макушку.

– Я думаю, что он тоже хотел бы этого. Он знал, что тебе нужно было уйти, – шепчет она, отстранившись от меня, и я замечаю ее блестящие от слез глаза. – Он так сильно любил тебя. Даже если большую часть времени ты этого не ощущала. И я думаю, он согласился бы со мной, что если твое истинное счастье ждет тебя где-то там, то ты должна стремиться к нему изо всех сил.

– Даже если счастье заключается в том, чтобы быть с мужчиной, который является сыном его заклятого врага? – Я сдерживаю смех. – Он бы проклял меня из могилы, если бы знал.

– Во всяком случае, ты бы его не услышала, – услужливо отмечает она, и я снова усмехаюсь.

– Слушай, я пока не уверена, как поступлю с Дэниелом, но, думаю, ты права насчет того, что я здесь задержалась, – говорю я, высвобождаясь из объятий. – Начну, пожалуй, подыскивать жилье. У тебя должно быть личное пространство, чтобы справиться со всем. А наличие двадцатилетней дочери в доме двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю скоро станет помехой.

Она касается моего подбородка указательным пальцем.

– Ты никогда не будешь помехой, Алекс, – мягко произносит она. – Я слишком сильно люблю тебя, несмотря на твою медлительность и постоянную борьбу за пульт от телевизора.

– Позволь еще немного насладиться маминым брюзжанием, а потом я выпутаюсь из твоих волос.

– Ты сумасшедшая, если считаешь, что слышишь мое брюзжание последний раз.

– Проклятие. – Я тихонько присвистнула. – Может, мне действительно стоит держать дистанцию с семьей.

– Ладно, хватит. Идите в свою комнату, юная леди! – кричит моя мама, тыча пальцем в сторону лестницы. Но смешинки в ее глазах остаются на месте. – И ты останешься без ужина!

– Ты все равно не сможешь его приготовить!

Она заливисто смеется, и этот звук наполняет весь дом.





* * *


Следующие несколько дней я активно собирала чемодан и наслаждалась каждым моментом с мамой. В наш последний вечер она провела весь день, пытаясь приготовить пад-тай и, мягко говоря, совсем не преуспела. Но получилось лучше, чем я ожидала. Я наелась до отвала, зная, что мама хочет закончить особенный день на приятной ноте. Позже мы устроились в моей комнате и смотрели запоем фильмы на «Нетфликс» с моего ноутбука, пока не вырубились. Это была не самая насыщенная событиями ночь, но она все равно запомнилась.

Следующим утром я попрощалась с мамой, пообещав, что навещу ее на выходных, после того как обустроюсь на новом месте. Должна признаться, что, как только я вышла из отчего дома, меня отхватило чувство облегчения. И хотя мне очень понравилось жить последние два месяца с мамой, я оставалась с ней в основном потому, что пыталась сбежать от реального мира. Словно отправилась на крошечный необитаемый остров, где горе и разбитое сердце были моими единственными спутниками.

Сейчас я чувствую себя гораздо лучше, когда наконец сбросила лишнее бремя и вернулась на берег.

Как только появляюсь у входа в многоквартирный дом с чемоданом за спиной, я замечаю Кару, которая мчится ко мне на огромной скорости. Я отступаю назад, когда она со всей силы врезается в меня, притягивая в свои объятия.

– Сучка, я так чертовски рада, что ты вернулась!

Я похлопываю ее по плечу, не в силах остановить смех.

– Я тоже скучала по тебе, Кара.

Саймон неторопливо приближается ко мне. Он прочищает горло и тепло улыбается мне.

– Рад твоему возвращению, Алекс.

– Я тоже рада тебя видеть, Саймон. Надеюсь, ты хорошо заботишься о моей лучшей подруге.

– Конечно, он так и делает. – Кара закидывает руку на плечо своего парня и целует его в щеку, заставляя того залиться румянцем.

– Спасибо, что так быстро согласились приютить меня, – говорю я, таща за собой чемодан, пока мы втроем направляемся к лифту. Когда мама предложила мне переехать, первым делом я позвонила Каре и узнала, можем ли мы снова быть соседями по квартире. Сказать, что она была в восторге от этой идеи, – ничего не сказать.

– Подруга, не переживай. Все будет как в старые добрые времена! – визжит Кара, всплеснув руками. – Ну… – Она бросает быстрый взгляд на Саймона и кривит рот. – Не совсем как в былые времена, но близко!

Саймон пока не переехал к ней официально, но он находится здесь практически круглосуточно и большую часть ночей проводит с Карой. Мне было неловко вмешиваться в их новый жилищный уклад, но Кара заверила меня, что все будет отлично.

Но об этом уже судить буду я. Не уверена, что все будет отлично, когда меня разбудит непрекращающаяся долбежка в стену и стоны. Судя по откровенным россказням Кары об их сексуальной жизни, я предполагаю, что мне придется совсем не сладко.

– Никогда больше не оставляй меня. – Она, надув губы, хватает меня за руку. – За последние пять месяцев ты переезжала трижды.

– Знаю. Это так утомительно.